Я дважды в своей жизни был за рулём подшофе. Правда, в первый раз всего несколько секунд.
Отмечали мой день рождения (прошедший накануне) в редакции. А когда расходились, меня подвезти вызвался Алан Бадоев.
-Так ты же пьян, дружище. А если в аварию попадешь или гаишники остановят?
-Слегка пьян, - уточнил он. – Я так даже лучше вожу, реакция обостряется. Да ты не бойся – довезу в целости и сохранности. Вот, к примеру, ты можешь на одной ноге присесть и не упасть?
Я попробовал и завалился набок, а Алан тут же продемонстрировал почти идеальные приседания попеременно на правой и левой ноге. Это был весьма убедительный аргумент. И он перевесил вариант его фамилии – Бедоев, из-за многочисленных приключений, в которые он попадал то и дело. Самым знаменитым из них был случай, когда ему удалось задержать угонщика автомобиля с редакционной стоянки. Он гнался за ним на своих жигулях до тех пор, пока не загнал в тупик и сбил с ног пытавшегося удрать похитителя. А уж таких случаев, как штрафы ГАИ за прегрешения, у него было не счесть. Но репортер он был от бога и ему за это многое прощалось.
Ехали мы поначалу по переулкам, но когда выехали на пустынный Софийский проспект (дело было в Ташкенте), Алан проскочил на красный светофор и за нами рванула, включив «цветомузыку», притаившаяся в переулке машина ГАИ.
-Хрен догонят, - оскалился гонщик, - но ты лучше пристегнись.
Гнались за нами на старенькой жигулевской "шестёрке", от нее мы поначалу едва не оторвались, но к ней пришла на помощь более скоростная «восьмерка», из которой нас то и дело по громкоговорителю стращали и требовали остановиться.
Пару раз мы едва не столкнулись с ехавшими навстречу машинами. А когда проскочили перед пересекавшим перекресток трамваем, мне по-настоящему стало страшно. Мои промилле испарились уже в самом начале погони. Я лихорадочно вспоминал как вести себя при аварии – то ли не держаться руками за переднюю панель, то ли скрестить на груди руки и подтянуть ноги...
Минут 10 мы гоняли по незнакомым мне переулкам, распугивая пешеходов и автомобилистов. И наконец вырвались на проспект Навои.
-В бардачке бутылка воды, достань! – крикнул Бадоев. Я открыл её и протянул ему. Он сделал несколько глотков и велел взяться за руль. Только я успел ухватиться за него, как он вылил бутылку на себя и встряхнул головой, брызги попали и мне в глаза, автомобиль даже слегка из-за этого вильнул, но Алан уже вновь перехватил руль.
- Сейчас я их сделаю, - крикнул мне Алан, - держись покрепче!
Каким-то чудом нам удалось оторваться от гаишников, когда Бадоев свернул в знакомые переулки в районе Рабочего городка. Мы пересекли чей-то сквозной двор и выехали на небольшую затемнённую улочку, промчались между строениями, похожими на склад, и остановились за кустами живой изгороди.
-Это секретный переулок, о нём мало кто знает, - успокоил меня Алан. Выйдя из автомобиля, мы выкурили по сигарете. А затем на моих глазах он приклеил номерным знакам заготовку из плёнки, менявшую две первые цифры – не отличишь.
-Ловко, - восхитился я. – А если обнаружат?
- Придётся откупиться, - вздохнул он.
Выкурив еще по сигаретке, мы вновь отправились в путь. Через минут пять он меня высадил напротив дома и не успели мы распрощаться, как напротив нас взвизгнула тормозами все та же «шестёрка». Переклейка номеров не помогла, автомобиль опознали. Бадоев ударил по газам. Гаишники опять включили «цветомузыку». Взяв ноги в руки, от греха подальше скрылся и я. К счастью, никто за мной, безлошадным, не погнался.
Бадоева все же настигли – закончился бензин. Дали по шее, но он предупредил, что это не понравится очень большому начальнику, а в Ташкенте такие слова мимо ушей не пропускают. Короче, запросили по словам Алана тысячу рублей, но сошлись на 500 из-за почти часовой погони. Тогда это были большие деньги – двухмесячная зарплата корреспондента. Деньги ссудил старший брат Бадоева, работавший «большим начальником».
Второй раз это случилось со мной спустя 15 лет. На юбилей главы Брониславска собрался весь местный руководящий бомонд, включая депутатов всех рангов и воинских начальников. Последних было с дюжину, но они с самого начала торжества начали задавать тон. После каждого тоста кто-то из полковников или с приставкой под- (не ниже – в городе тогда было около 5 воинских частей) обязательно командовал: « А теперь за сказанное два коротких и один протяжный…» Кричали ура так, что дамы поначалу кокетливо закрывали уши, а потом и сами стали присоединяться к хору лужёных глоток.
Я не пил, чокался заготовленной минералкой и вскоре изрядно подустал от громоподобных здравиц и бесконечных чоканий. Ужасная пытка находиться трезвым среди гулявшего народа. Но тихо слинять было нежелательно, глава не любил дезертиров, считал, что на таких сборищах теснее сплачивается городская верхушка. К тому же меня включили в список тостующих, как руководителя муниципальных СМИ.
Тосты перемежались танцами. Популярное танго сменяло дружное топтание под ритмичный рок, а лётку-енку, полузабытый твист и нечто, напоминавшее ломбаду. А когда по желанию главы ансамбль грянул «Коробушку», так народ и вовсе разошелся. Особенно удивили два подполковника, вприсядку пошедшие вокруг плывшей лебёдушкой начальницы финуправления Петровой. Но надолго их не хватило. Первый завалился после одного из сложных коленец, а второй, приседая и широко взмахивая руками, словно тонул в проруби, в какой-то момент не смог разогнуться - его увезла карета «скорой помощи». Лебёдушка была вынуждена доплясывать в окружении менее талантливых танцоров
Наконец дали слово и мне. Я выдал привычную порцию оптимистичных пожеланий, но схулиганил и завершил тост по-воински: «А теперь за юбиляра два коротких и один протяжный, - сделал паузу, -...глоток!».
Народ вначале не понял, а когда дошло – грохнул так, что на улице завыла сигнализация автомобилей. Но ура всё же прокричали. И вот тут выяснилось, что я отлыниваю – пью минералку. Мне налили водку в граненный стакан и начали подначивать «Пей до дна…». Отказы отметались сходу, пока в конце концов глава не предложил мне ограничиться «протяжным» глотком. Дальше пошло по накатанной. Тем более, что ко мне подсел подполковник Халепин, редкостная зануда.
Как-то в городе организовали субботник. Глава Брониславска подходил к делу творчески. Собирал загодя в автобусе руководителей самых больших предприятий и организаций и объезжал с ними территорию. По ходу сразу сыпались указания, что подкрасить, убрать, почистить… Подъехали и к тыльной стороне элитного автобронетанкового испытательного института. На предложение покрасить забор и убрать скопившийся мусор и заросли бурьяна начальник НИИ вздохнул, мол , из-за сокращения контингента нет рук, остались одни лишь офицеры.
-Что же офицеры у вас служат безрукими, - поинтересовался мэр. И пригрозил: – Не всё же время вам выезжать на солдатах. Обращусь к вашему начальству за разъяснениями.
Обращаться не пришлось, на субботник вышел весь наличный состав. А я послал корреспондентку Ольгу Мельникову вместе с оператором Алексеем Тимофеевым сделать сюжет об этом.
Они вернулись не закончив съемки – на них напал подполковник Халепин с граблями наперевес: «Сволочи, наш позор хотите показать по телевизору!»
Пришлось связываться с начальником института. Он повозмущался вместе со мной, но начал уговаривать не показывать сюжет по субботнику, а подполковника обещал обязать принести сегодня же ребятам извинение. Тот в самом деле к вечеру появился с бутылкой коньяка, который тут же предложил распить. Но сюжет мы показали, правда, без крупных планов.
Подсев, Халепин начал с того, что я неправ, подшутив над офицерским обычаем кричать ура после тостов. Пришлось идти на мировую и выпить с ним – иначе бы не отвязался. Правда, отсутствовал он недолго – спустя пару минут вернулся с двумя майорам, пришлось и с ними чокаться за то, что несмотря на шутку, я чту их право кричать ура после тостов …
Спустя полчаса люди стали покидать банкет. Поспешил на выход и я, твердо решив добираться домой на такси. Но свободных машин не было – операторы обещали подослать ближайшую минут через пятнадцать.
- О, вот кто нас отвезет, - ко мне подошла троица финансисток более чем бальзаковского возраста во главе с Петровой.
-Девушки, - слегка покривил я душой, - рад бы да не могу – не совсем трезв.
-Отставить, - скомандовала еще не остывшая от воинских здравиц Казаченко, заместитель Петровой, - лично я видела, что вы пили минералку. Садимся, девоньки!
Пришлось распахнуть двери автомобиля.
-Если гаишники остановят, не бойтесь, - похлопала мне по плечу третья «девонька», от которой сильнее всего несло коньяком. – Вот где они у нас все, - и она показала сжатый кулачок, щедро украшенный кольцами и перстнями.
Когда последней в автомобиле осталась Петрова, в заднем зеркале я увидел машину ГАИ, явно погнавшуюся за мной. Был шанс скрыться и я рискнул. Понесся на сумасшедшей скорости и вскоре оказался у «хитрого» переулка, примыкающего к Новоброниславской улице. У въезда в него загораживала дорогу бетонная глыба. А для знающих – замаскированный под неё пенопласт, отодвигаешь его бампером и проезжай. Я даже успел задвинуть глыбу назад и, отъехав подальше, заглушил мотор. Гаишники проскочили мимо. Сирену вскоре перестало слышно и переулками, сторожась, я отправился в путь.
Когда высадил Петрову, живущую со мной по соседству, перед моим автомобилем остановились гаишники.
-Что же вы, уважаемый, за руль выпившим сели? – обратился ко мне смутно знакомый капитан из спецбатальона, обслуживавшего наш город. Объяснять нарушение табу женским напором было глупо и я, разведя руками, молча протянул свои документы. Офицер взял их в руки и неожиданно подмигнул мне:– Как это вам удалось от нас так ловко скрыться?
-Чистосердечное признание будет, надеюсь, зачтено? – и я рассказал про замаскированную глыбу, которую установили жители переулка, чтобы перекрыть сквозной проезд для непосвященных.
-Пересаживайтесь на пассажирское место, - скомандовал капитан. Подъехав к моему подъезду, он неожиданно предложил: – Дайте слово, что никогда больше выпившим за руль не сядете и я верну вам права .
-Не буду, - поклялся я, не веря своему счастью. – У вас что, месячник прощения сегодня начался?
-Нет, у нас спецоперация, - отшутился он.
На следующий день я узнал подробности. Командир спецбатальона, друг детства главы, ожидал, что после банкета обязательно кто-нибудь да рискнет сесть за руль выпившим, поэтому направил на стоянку перед рестораном дежурную группу, чтобы она пересекала эти попытки. Гаишники к делу подошли творчески, за вознаграждение иногда сами садились за руль. Я же отъехал в тот самый момент, когда никого из батальона на площадке не было, вот им и пришлось меня догонять. Оформлять протокол капитану было не выгодно – явное нарушение приказа, потому он и простил меня.
…После того случая капитан, а вскоре и майор регулярно останавливал меня за рулём и интересовался делами и здоровьем. А глыбу убрали – нарушала закон.