Ровно в полдень. 65 регион. Глава 21
21.
На столе главврача зазвонил телефон, прерывая мои размышления о взаимоотношениях государственной службы безопасности с, покойной ныне, Девятовой Викторией Павловной.
- По-моему наши оппоненты созрели, - поделилась Леночка, выслушав по телефону доклад дежурного санитара.
- Ну так надо общаться, - торопливо согласился Андрей, проявляя общеназревший интерес.
- У-ух! - выдохнула Леночка, перед тем как отдать соответствующие распоряжения. - Мальчики, вы меня раньше времени уложите, в мое же отделение!
Спустя несколько минут, в кабинет ввели парламентера от конкурирующей группы.
Спокойное лицо, холодно-расчетливый взгляд и многозначительное молчание, приглашающее нас первыми начать диалог - несколько не вписывались в намерения проигрывающей стороны повиниться в содеянном. И даже нелепая смирительная рубаха (санитары неукоснительно следовали инструкциям главного врача), не мешала выдерживать паузу - вот она школа!
И Улитин! При появлении старшего товарища, моментально подвергся приливу застенчивости. Однако! Это притом, что наличие в крови ста грамм девяностошестипроцентного спирта, предполагает иную реакцию!
- Валерий Михайлович, - первой не выдержала Леночка. - Вы что-то хотели сообщить, или я неправильно поняла дежурного? И почему вы один, без своего товарища?
- Развяжите пожалуйста рубаху, - мирно попросил контрразведчик.
Мы развязали.
- Интересно, Леночка, каким образом вы добиваетесь, преданности подчиненных? - поинтересовался он так, будто ответ означает решение давно назревших вопросов глобальной вербовки.
Но Мы-то, не какие-нибудь тупорылые менты, из постперестроечных фильмов, Мы - опера со стажем, и с такими (как сказал бы многострадальный московский интеллигент) закидонами, в горотделе, встречаемся по сотне раз за день. Хотя в этот раз, Мы, с гнусненькой улыбочкой, повернулись к покрасневшей Леночке.
- Не слушай его, - так же многозначительно улыбаясь, глядя мне в глаза, сказала она. - А вы, больной, говорите по существу, обращаясь ко мне - Елена Владимировна. Надеюсь, я ясно выразила свою мысль?
- Ничего я такого не имел в виду, - оправдался Валерий Михайлович. – И не больной я. А своего младшего товарища не взял с собой, лишь по той причине, что наш разговор предполагает определенной степени унижения пострадавшей стороны, что для молодого человека будет являться антипедагогичным актом.
- Наш разговор, господин майор, - вмешался я, - не предполагал никаких унижений, и если бы не ваши грязные намеки, можно сказать, начался довольно таки конструктивно - мы ведь сняли с вас смирительную рубаху.
- Ну хорошо, - быстро согласился он. - Давайте попробуем так же конструктивно и продолжать. Первое, с чего бы я хотел начать - каким образом вы собираетесь скрывать наше местоположение?
- Нам хватит двух дней, чтобы всю историю сделать достоянием общественности. И поверьте, в этот процесс включатся не самые последние издания и общественно-политические программы, и не только Российские, - жестко парировал Торопов. - Вам, с вашим коллегой наверняка будет приятно, находясь здесь осознавать, что о ваших подвигах говорит весь мир.
- У-у-у, ребята! Неужели вы думаете, что меня смутят ваши прогнозы? Я-то человек служивый. И разбираться вам придется не со мной, а с организацией, интересы которой я, в данном случае, представляю... Да, а вы, Андрей, кстати, чьи интересы представляете в данном случае?
Валерий Михайлович активно перехватывал инициативу, что, само собой, не могло нравиться Андрею Петровичу. Размышляя над тем: что бы приложить в качестве альтернативы, он откровенно заерзал в больничном кресле, а я, в очередной раз, восхитившись умению сотрудника ФСБ вести конструктивные переговоры, стал внимательно разглядывать носки своих стоптанных туфель.
- В данном случае, - наконец-то нашелся Торопов. - Я представляю личные интересы господина Улитина. На правах его друга.
- Угу, - задумчиво согласился контрразведчик. - Тогда вам, на правах друга, не мешало бы знать, что Сергей Николаевич замешан, возможно не по собственной воле, но замешан, в махинациях, отнюдь не укрепляющих государственность и порядок в стране. Существующий закон четко определяет и квалификацию и меру наказания за предполагаемые последствия от действий господина Улитина… Ну и ваших, как соучастника…
Дождавшись, когда журналист, так же как и я, начнет изучать носки своих туфель, Валерий Михайлович повернулся в мою сторону. Я смело, с выражением беспросветной тупости, посмотрел ему в глаза.
Укоризненно покачав головой, тот вновь повернулся в сторону журналиста, но в момент, когда он собрался продолжить конструктивно вгонять нас в тупик, в моем кармане запиликал радиотелефон.
Я размышлял около трех секунд, а затем в сопровождении растерянных взглядов своих товарищей, переставших дышать во время созерцания моего поступка, быстро достал телефон и протянул его Валерию Михайловичу, вспоминая заодно об участковом, попробовавшем поговорить однажды по такому же телефончику.
Нисколько не смутившись, тот, вытянул выдвижную антенну, нажал кнопку и производственно-усталым голосом ответил:
- Слушаю, Пятаков... Приветствую... Да нормально... Не один... Да-а, заехали тут с Серегой на адресок, - он окинул присутствующих многозначительным взглядом. - Хорошо, - продолжил чуть позже, - в семнадцать буду, - отключил телефон, посмотрел на часы и вновь принялся разглядывать наши застывшие лица.
Мы молчали.
Он то же. Не проронив ни слова, чекист стал набирать какой-то номер.
- Люба? Здравствуй дорогая, Пятаков говорит... Подскажи, что у нас сегодня на материк есть... Четырнадцать тридцать, Владивосток? Нет, не подойдет... Восемнадцать десять, Ростов? Хорошо. Малыш, организуй два билетика... Нет не мы, имена сами впишут... Разберемся... А как же... Само собой... Спасибо дорогая. Ну, удачи!
- Валерий Михайлович! Хотите кофе? - спросила Леночка, как ни в чем не бывало.
- Две ложки, без сахара, - отозвался Валерий Михайлович и, откинувшись на спинку стула, стал задумчиво разглядывать передвижения главного врача.
- Я тоже хочу, - буркнул я, нарушая повисшую тишину.
Тишина продолжала висеть.
- Елена Владимировна, - сказал Пятаков, когда она, почти благоговейно, поставила на стол одну чашку ароматного напитка. - Я надеюсь, у вас найдется пара стандартных листочков.
- Конечно Валерий Михайлович, продолжала проявлять коммуникабельность Елена Владимировна.
Подойдя к полуразрушенному итальянскому шкафу, она жеманно отрыла створку и достала нераспечатанную пачку первосортной писчей бумаги.
- Берите, сколько хотите, Валерий Михайлович, - улыбаясь, предложила Елена Владимировна, кладя пачку на стол.
Усмехнувшись, Валерий Михайлович вытащил из пачки несколько листов и положил их перед москвичами.
- Но прежде чем вы отправитесь домой, - сказал он окончательно растерявшимся молодым людям. - Я хотел бы получить от вас объяснительные, с подробным описанием событий, участниками которых вам пришлось быть. А так же имена всех людей, с которыми приходилось общаться. Так же, прошу записать ваши адреса, телефоны, место работы.
- Скажите, а может и мне стоит что-нибудь написать? - ангельским голоском уточнила Леночка.
- Конечно малыш, - согласился контрразведчик. – Напиши в своем дневничке о том, как посадила в лужу двух, достаточно опытных, оперативников.
- Да... Еще, я обязательно упомяну о том, что ради любви можно пойти на любой подвиг!
Торопов осуждающе фыркнул, а Улитин, просидевший все это время с опущенной головой, встряхнул волосами и, исподлобья взглянув на Пятакова, тихо спросил:
- Валерий Михайлович, для чего вам наши отписки? Я ведь однажды уже пытался описать наиболее характерные моменты, в результате оказался в этом заведении. Мы все прекрасно понимаем, как звучит наша история и...
- Одну секунду, - прервал его Пятаков. - Давайте начнем с того, что все наши разговоры, равно как и ваши объяснительные не станут причиной для всевозможных преследований и уж тем более каких-то дискредитирующих публикаций.
Все то, о чем вы нам сообщили в первую встречу, действительно имело не совсем реальный вид, а в связи с нашими первичными задачами и вовсе выглядело попыткой сбить с толку расследование, которое ведет наша организация в отношении некоторых своих сотрудников. Поэтому, вы уж простите, за адекватность мер. К тому же, помещая вас в лечебницу, мы исключили попытки достать вас, потенциальными преследователями.
Он покосился на Лену и, поморщившись, добавил:
- Личные чувства главврача не в счет.
- Да уж, - буркнул Торопов из вредности. - На нашем месте мог оказаться кто угодно.
- Ох уж эти друзья! - воскликнула Елена Владимировна оскорблено. - Саша скажи ему, что бы заткнулся, иначе... Извините, - улыбнувшись Валерию Михайловичу, закончила она, заметив его нетерпеливые жесты, предлагающие заткнуться всем.
- Я, конечно понимаю, что компания у вас тут собралась интересная. И поговорить вам, конечно, есть о чем. Но хочу напомнить о том, что времени у вас не так уж много, и мне нужны не отписки, как изволил выразиться Сергей Николаевич, а подробное описание фактов, событий и людей, принимавших в них участие.
Улитин задумчиво хмыкнул.
- Послушайте, уважаемые, - продолжил Пятаков, по своему воспринимая реакцию археолога. - Вольно ли, невольно, но вы все стали свидетелями событий имеющих государственную важность. Уровень этой важности, и кстати, секретности тоже, должно определить расследование, проводимое соответствующей организацией, и это отнюдь не ваш горотдел, Александр, и не ваш Андрей, департамент. Поэтому я вас и призываю оказать нам со-действие для принятия объективных решений.
Валерий Михайлович с удовольствием приложился к кофе, а московские друзья, воодушевленные своей принадлежностью к осуществлению государственных задач, взялись за ручки и бумагу.
Удовлетворившись действиями москвичей, контрразведчик вопросительно взглянул на мое безучастное лицо.
- Елена Владимировна, - сказал он, глядя как я вальяжно устраиваюсь в кресле. - По-моему ваш друг очень сильно обиделся на то, что его оставили без кофе. Надеюсь других причин для саботажа нет? Или...
- Причина первая, - выдавил я. - Я ведь тоже человек служивый, и у меня есть начальник, и писать всякие объяснительные я буду только после его приказа.
Что касается моего приобщения к событиям государственной важности, то они проистекали по случаю и в момент происходящего расследования, и выявлении местонахождения гражданина Улитина. И отождествлять свои действия с вашими делами у меня нет никакого желания. Хотя меня очень беспокоит, что какой-то мудак принял решение сделать на моем острове захоронение ядерных отходов. Но вы ведь не это имели ввиду говоря о госважностях?
Пятаков промолчал. А Елена Владимировна принесла мне кофе.
- И еще, - продолжил я после первого глотка. - Захоронением радиоактивных отходов (вероятно, и скорее всего со всего мира) пыталась заниматься коммерческая фирма, которую курировали ваши сотрудники. С девизом о госважности, они организовали убедительную крышу комерсам, ограждая тех и от ментов, и от бандитов и от добросовестных чиновников всех категорий. Но вы ведь и не это имели ввиду, говоря о важных государственных делах?
- Боюсь, что эти вопросы я сейчас обсуждать просто не вправе, - ответил Пятаков.
- Ну естественно! - с чувством согласился я. - Вот давайте и не обсуждать...
- Да-а, - подвел итог Валерий Михайлович. - Ну что ж, пожалуй мне все-таки придется пообщаться с вашим начальством.
- Ага, пообщайтесь, - снова согласился я.
- Послушайте, Александр. Я действительно не готов сейчас, говорить о действиях наших сотрудников и это не должно рассматриваться, как попытка скрыть деятельность цеха в целом.
- Да ну?! Но вот проявляя лояльность к вашему цеху, могу сообщить следующее: пока вы тут только собираетесь чего-то расследовать, другая, не менее уважаемая организация, приобщила предметы вашего предполагаемого расследования к итогам своей деятельности.
- Давайте поподробнее.
- Поподробнее, опишет этот господин, - сказал я, тыкая в сторону, сидящего над чистым листом бумаги, Торопова.
Пятаков взглянул на Торопова.
- Андрей Петрович, если вы обдумываете, какую литературную форму придать вашим сообщениям, то это лишнее. Давайте просто факты, - приятным баритоном предложил Пятаков, не проявлять журналисту никаких сомнений.
- Я обдумываю, как бы мне отблагодарить вашу организацию за бесплатный перелет до Ростова, - задумчиво ответил Андрей.
- Ну, не стоит. Тем более, бесплатность перелета будет зависеть от степени важности сообщений.
- У нас все равно нет денег на самолет.
- Ничего, в случае необходимости, стоимость билетов вычтут из вашей зарплаты. К тому же, заметьте, я не вникаю - успел ли получить свой гонорар гражданин Улитин, интересы которого вы тут пытались представлять.
- Какой гонорар? - естественно удивился археолог, сквозь стекла очков, растерянно уставившись на контрразведчика.
- Да. Какой гонорар? - подыграл ему Торопов.
- Да бросьте, Сергей Николаевич. Трудно представить, что фирма, по зову которой вы тут трудились, использовала вас бесплатно.
- Скажите, а эти черноморские санатории КГБ-ФСБ, все еще существуют? - вновь заговорил Торопов, пытаясь вывести свои отношения с госбезопасностью на уровень новых традиций.
- Существуют. Но вам хватит и бесплатного перелета. Пишите.
Окончательно убедившись, что для уровня новых традиций, предлагаемых усилий не совсем достаточно, Торопов склонился над листом бумаги и, активно проявляя свои профессиональные качества, стал сотрудничать за бесплатный перелет.
Удовлетворенно прихлебывая кофе, Валерий Михайлович, вновь перевел свое внимание на меня.
- Александр Сергеевич, - произнес он после того, как с минуту посозерцал мою невозмутимую физиономию.
Я примерно представляю, какие чувства обычно испытывает человек, глядя на меня в такие мгновения.
- Александр Сергеевич, пожалуй я не буду вас ни в чем переубеждать. Но вот относительно мудаков и патриотов... Наша атомная цивилизация, в конце концов, столкнулась с проблемой реализации отходов ядерного производства. Многие государства отказались от решения проблемы утилизации. Им проще и удобнее заплатить за вывоз в другое место.
В нашем случае, коммерческая фирма, или если будет удобно - сообщество, используя новейшие технологии, берется за утилизацию и переработку радиоактивных материалов. Пытаясь решить тем самым две задачи: получение прибыли за утилизацию и получение прибыли с продажи переработанного урана и плутония - по сути являющихся тем самым ядерным топливом. Зная расценки за подобные работы на мировом рынке, можно представить, какие прибыли планировалось иметь.
И все бы хорошо, если бы соблюдались (помимо уплаты налогов) интересы государства, а не какого-то отдельного сообщества. Уран, плутоний - стратегическое сырье. Сырье, на тридцать процентов, а в будущем на все девяносто, формирующее энергетический рынок. И ввиду того, что государству не может нравиться подобный расклад, оно, путем нашего расследования, пытается понять, каким образом были допущены подобные проявления.
- Ух ты, - сказал я, не меняя выражения лица.
- Да, - согласился Валерий Михайлович.
- Остается неясным, каким образом это сообщество собиралось оставлять в тайне свою деятельность. Ведь подобные вещи очень трудно скрывать, - отозвалась Елена Владимировна, очевидно проникшись услышанным.
- Малыш, неясными остаются очень много вопросов. Однако в нашем разговоре, я позволю себе не определять их. Но вот то, что касается Сергей Николаича Улитина, его деятельности и деятельности его кураторов, я бы обсудил с удовольствием.
Он принял от Торопова исписанную бумагу и принялся внимательно изучать содержимое откровений, не поместившихся, как предполагалось, на единственном листочке.
- Хм, - сказал он через пять минут. - Впечатляет. Андрей Петрович, а вы уверены, что человек, с которым вам пришлось активно общаться в той зоне - представитель Министерства обороны?
- А разве в этой жизни, можно в чем-то быть уверенным?
- Вот вы пишете, что он представитель военной разведки - майор Шубин Евгений Игоревич.
- Ты об этом написал? - возмутился я.
Торопов пожал плечами.
- Что наша многоуважаемая и легендарная военная разведка, действия свои планировала на основании полученных снимков с американских спутников...
- А что здесь странного? - наивно поинтересовался Торопов.
- Странно то, - назидательно проговорил Пятаков, - что Министерство Обороны, - являясь самым неповоротливым организмом среди силовых структур - среагировало мгновенно! Странно то, что не допущено утечки информации и не сработал ни один из наших информаторов! И наконец - странно, что названный вами майор, откровенно рассказывая вам обо всем, поступил не в соответствии с принципами ГРУ и не избавился от свидетелей своих откровений.
- Он хотел, но мы его отговорили, - сказал я.
- Наверное его теперь разжалуют, - предположил Андрей.
Многозначительно усмехнувшись, Пятаков взглянул на улитинское творение.
- Хорошо, - подвел он итоги. - Но свои выводы можно было и не описывать... Думаю, что наши специалисты, на основании ваших показаний смогут объективно оценить сложившуюся ситуацию, - он посмотрел на часы.
- Елена Владимировна, распорядитесь пожалуйста, чтобы привели моего помощника и принесли нашу одежду.
Пока Леночка передавала соответствующие распоряжения, Пятаков, вернув себе улыбку старшего товарища, обратился ко всем присутствующим:
- Хочу еще раз напомнить, нигде и ни при каких обстоятельствах не упоминать предмет наших разговоров. Это же в ваших интересах...
- Отчеканено каждое слово, - буркнул я. - Интересно сколько раз вам приходилось говорить эту фразу? Сергей Николаевич, что же вы там интересно, за выводы сделали?
-... вы, надеюсь, понимаете, что любое упоминание об имевших место происшествиях, может не понравиться, прежде всего, вашим друзьям из военной разведки. Что касается вас - Сергей Николаевич, - обратился он к Улитину, замечая его готовность возразить. - Вы можете опубликовать свои научные труды, лет через пятьдесят, или попробовать себя в научной фантастике.
- Как здорово, - все еще не успокоился я, выкладывая на стол оружие и вещи чекистов.
- Ну а вам, Елена Владимировна, - обратился он к Леночке, задумчиво теперь глядящей в зарешеченное окно. - Чего только не приходилось слышать в этих стенах!
Конечно, эта фраза еще не давала гарантий о том, что моей женщине в будущем не будут задавать неудобных вопросов, но я, честно говоря, после слов Пятакова, внутренне, облегченно выдохнул.
В дверь постучали, и на пороге, держа в руках английские твидовые костюмы, объявился капитан Фролов. - Меня, между прочим, всунули в камеру Клеопатры, - заявил он, ошалелыми глазами разглядывая нашу компанию, мирно сосуществующую в прокуренном, пропахшем кофе и французской косметикой, кабинете.
- У нас не камеры, а палаты, возразила Елена Владимировна, делая вид, что озабочена застрявшими оконными жалюзи.
- И мне, между прочим, пришлось все это время, быть каким-то там Цезарем.
- Это что, новые психотерапевтические методы? - с укоризной спросил Пятаков.
- Чистая случайность, - возразила Леночка, с трудом подавляя хмельную улыбку. - К тому же ваш подчиненный теперь не выглядит человеком, обеспокоенным снижением критики и прочими штучками, влияющими на развитие психологических комплексов.
- Да я...!
- Стоп, - скомандовал старший товарищ. - Нам пора собираться.
Да, нам пора было собираться. И все как-то одновременно, с облегчением обратили внимание на эту почти астрономическую особенность. Все, за исключением Фролова, сопровождающего наши суетливые сборы, пикантными рассказами из жизни цезарей.
- Серега, - сказал Пятаков, усаживая того за руль "Тойоты". - Мы ведь теперь хорошо знакомы с Еленой Владимировной, и ты в любое время можешь прийти к ней в гости...
- К Клеопатре, - уточнил я грубо, располагаясь рядом с Леночкой на заднем сидении.
- Хм, - многозначительно произнес Валерий Михайлович.
И мельком взглянув на потемневшее небо, добавил:
- Дождик на дорогу это к удаче. Заедете за билетами, проводишь москвичей (это Фролову) и в контору. Ну, счастливо долететь (это Ули¬тину с Тороповым). Надеюсь, не забудете о том, о чем мы говорили (это всем нам).
- Конечно не забудем, - пообещал я закрывшимся дверям.