Глава 1. Сновидение из детства.
В июне наступили каникулы. Теперь можно было не ходить в школу и заниматься своими, более важными делами. Что касается меня, то я с моим одноклассником Алешей, проводил целые дни на душных московских улицах.
Мы бегали с ним на железнодорожную насыпь, смотреть на проезжающие мимо электрички, потом на пруды в Сокольниках, где мы бросали камни и палки в плавающих там серых уток, или просто сидели под тополями в нашем дворе и высматривали счастливые номера, на проезжающих мимо нас автомобилях.
После холодного и дождливого мая установилась ясная, солнечная жаркая погода. Вёдро, как написал бы древний летописец. Окна нашей квартиры выходили на восток, и по утрам яркие солнечные лучи будили меня, заряжая своей энергией с самого начала дня.
Около нашего дома, да и по всей Москве, росло огромное количество тополей. И именно сейчас пришло время их цветения. Тополиный пух накрыл все пространство вокруг нашего дома, как снег зимой. Легкий ветерок поднимал белые ворохи, перегоняя их из одного угла нашего двора в другой, выгонял на улицу и возвращал назад. Затем порыв ветра стихал, и вся земля покрывалась белым пушистым ковром, добавляя белых торжественных оттенков моему любимому городу.
Нашей тогдашней излюбленной забавой было поджигать спичками эти тополиные, белоснежные заносы и сугробы, и наблюдать за игрой расползающихся по земле огненных сполохов, с необъяснимым детским восторгом и вожделением. Конечно же, взрослым не нравились это наше занятие. Здесь же во дворе стояли гаражи, расположенные в один ряд, в которых всегда кто-нибудь занимался починкой автомобиля. Особенно недолюбливал эту нашу забаву дядя Коля, Николай Алексеевич из тридцать пятой квартиры. Он недавно приобрел новенькие Жигули, и буквально сдувал пылинки со своей машины. Он мог часами возиться в своем гараже, постоянно что-то усовершенствуя в этом шедевре отечественного автопрома. Стоило ему увидеть, как мы приближаемся к гаражам, он мгновенно выскакивал из какого-нибудь укрытия и отгонял нас от своего детища самыми последними словами. Даже грозился все рассказать родителям. Тогда еще все знали своих соседей.
Однажды Алеша принес целый коробок спичек и сказал, что знает место, где нам никто не помешает. Недалеко от нашей школы была древняя, действующая церковь и при ней было, такое же старое, кладбище. Оно было отгорожено от мира глухим деревянным забором, зеленого цвета. Но, как известно, не бывает заборов без дыр и лазеек. И вот мы уже на кладбище, в этом мире покоя и скорби. Вокруг нас деревянные кресты и металлические оградки. Чувство стыда и детского страха перед неизвестностью поначалу останавливает нас. Но, постепенно, мы привыкаем к этой новой, необычной для нас обстановке, и приступаем к осуществлению задуманного злодейства. Благо, под нашими ногами ковер, или скорее море тополиного пуха. Алеша зажигает спичку, и сразу же под нашими ногами заплясали веселые, бесовские огни. Дорожки между могилами покрыты тополиным пухом, и мы расходимся по этим дорожкам в разные стороны, стараясь сопровождать и контролировать этот маленький пожар, чтобы он не разгорелся слишком сильно и не распространился по всему кладбищу.
Вот и сейчас, когда прошло уже много лет с тех пор. Я отчетливо вижу свою маленькую фигурку, которая медленно идет за линией огня и затаптывает этот огонь, когда тот пытается проникнуть за очередную могильную оградку. И вдруг, прямо перед моими глазами возникает нечто ужасное, чего не может, не должно быть. На тропинке, прямо на пути огня, сидит, поджав лапки и хвостик, маленький серый котенок с большими голубыми глазками. Вся его фигура, поза, взгляд его голубеньких глаз выражает неподдельный, животный страх. Неподвижными глазами он смотрит на приближающееся рыжее пламя, находясь как бы под гипнозом, и кажется, не может пошевелиться от охватившего его ужаса. Вот еще немного и огонь накроет, сожжет его пушистое маленькое тельце, как до этого пожирал тополиный пух вокруг него. Я бросаюсь вперед и начинаю затаптывать, гасить этот бестолковый пух, и, кажется, в конце концов, мне это кое-как удается. Котенок, этот мягкий теплый серый комочек сидит у меня в руках и смотрит на меня со всей своей кошачьей преданностью и надеждой. Алеша подбегает ко мне, он тоже загасил огонь на своей тропинке. И теперь мы оба чувствуем себя настоящими героями, спасшими живое существо от неминуемой гибели.
Я бережно несу котенка домой. Его маленькие острые коготки впиваются в мою руку, как бы пытаясь проверить на прочность эту неожиданную жизненную опору. Но я не обращаю на боль и царапины ни малейшего внимания, все еще испытывая чувство вины перед этим комочком за тот страх который выпал на его долю. Дома я наливаю молоко в блюдце и с замиранием сердца смотрю, как мой новый друг лакомиться этим кушаньем. После этого между нами возникает абсолютная симпатия и взаимопонимание. Он играет с моими ногами, с веревочкой, которую я разматываю перед его носом, с фантиками от конфет. И, в конце концов, засыпает на родительском диване.
Все хорошее кончается очень быстро. Вот приходят мама и бабушка и долго и убедительно рассказывают мне, что содержать кошку в нашем доме абсолютно невозможно.
- Это очень большая ответственность и большие неудобства.
- Он или она будет царапать тебя и нас, и твою маленькую сестренку.
- Вот он уже оцарапал тебе руку.
- А где он будет ходить в туалет? Вот и сейчас, здесь уже пахнет.
- Ему надо гулять, а вдруг он пропадет или попадет под машину?
- Еще, он будет царапать мебель, и портить нашу одежду, а это большие расходы.
- В общем, нет, категорически нет, и еще раз нет.
- И вообще, кто дал его тебе, откуда ты его принес?
Стоп. Я же не могу рассказать им, что мы жгли пух на кладбище.
- Ну. Я нашел его на улице.
- Разве так можно, Андрюша? А вдруг он заболеет. Он же может всех нас заразить.
- Вдруг он потерялся, и его настоящие хозяева ищут его сейчас.
- Ты должен немедленно отнести его на то место где ты его подобрал.
- Так будет лучше для всех. Для нас и для этого котенка. Ведь тогда его сразу же найдут.
И что я мог сделать тогда? Расплакаться, устроить истерику? Но, я не знал и не умел делать это тогда, да и сейчас, по - счастью, не умею. Бабушка дала мне корзину для грибов и торжественно посадила туда котенка. Он только что проснулся, оглядывался вокруг, пытаясь понять, где он и что вообще с ним происходит? Я взял эту корзину и вышел из дома. На улице я почувствовал, что мои ладони стали холодными и липкими от пота. Но тогда я еще не знал, почему так получается. Я легко пролез в знакомую дыру в заборе и оказался на кладбище. Был все тот же яркий солнечный день. Тополиный пух так же раскинулся перед моими ногами. И только в одном углу кладбища, где мы с Алешей устроили маленький пожар, чернели несколько тропинок, образуя кресты и квадраты вокруг скорбных надгробий.
Я пришел на то место где утром нашел котенка. Медленно опрокинул корзинку, чтобы он мог выбраться оттуда на волю. Котенок выпрыгнул наружу и уселся так же, как и утром, когда я увидел его и когда огонь подбирался к его укрытию, поджав лапки и хвост. Он осмотрелся вокруг и нашел мои глаза. В его взгляде были и любовь, и любопытство.
- Давай поиграем? Или так посидим?
- Здесь хорошее место. Сухо и прохладно. Я здесь часто бываю.
Кажется, это он хотел сказать мне своим взглядом.
Я погладил его по голове, между ушками. А потом встал и пошел к выходу. Уже тогда я понимал, что уходить надо сразу и решительно, иначе не получится.
Поднявшись к знакомому лазу, я оглянулся. Он сидел все там же и смотрел на меня. Теперь, или мне так казалось тогда, его глаза - две голубые капельки выражали тревогу и недоумение, и обиду. Да и поза его изменилась. Все тельце котенка уменьшилось, сжалось, напряглось, лапки опустились, вдавились в землю с какой-то безнадежностью. И только голова на вытянутой шейке, поднималась все выше и выше, пытаясь не потерять, не упустить меня из виду, а взгляд становился все грустнее и безнадежнее.
Наконец, я выбрался из лаза на улицу и исчез из его жизни навсегда.
…………
Я проснулся мгновенно, как будто внутри меня что-то выстрелило. Ни один будильник не способен так разбудить меня. Голова была абсолютно ясная. Кажется, и не было этого сна, этого наваждения, которое преследует меня уже много лет, с тех пор как я тогда оставил котенка на кладбище.
Вокруг было темно и довольно-таки прохладно. Форточка была открыта, и свежий осенний воздух беспрепятственно проникал в комнату. Моя подушка была мокрой от пота и холодной и, видимо, именно это обстоятельство заставило меня проснуться в это неурочное время. Я тихо, стараясь не шуметь и не разбудить Наташу, мирно спящую рядом. Выбрался из-под одеяла и бесшумно прокрался на кухню.
Здесь я мог чувствовать себя немного свободней. Я налил в чашку воду из чайника, сделал несколько больших глотков и посмотрел в окно. Свет фонарей, образующих прямую линию, освещал пустынную в этот час улицу, мокрый асфальт, и небольшие сугробы из желтых листьев, наметенные дворниками накануне. За окном чувствовалось приближение холодов. Можно было различить, как клубы белого морозного воздуха, медленно поднимаются от земли и постепенно наползают на дома, одинокие деревья, трамвайную остановку. Даже здесь, в теплой кухне я почувствовал, как осенний холод проник внутрь меня. Я сразу же почувствовал легкий озноб и неожиданную слабость в мышцах.
- Утром надо будет достать из шкафа осенние ботинки и теплый шарф. – Подумал я. - Не хватало мне только простудиться в такое время.
Я допил воду и так же тихо вернулся в комнату, и юркнул под одеяло, пытаясь согреться там остатками тепла.
- Ты чего?
Жена все-таки проснулась.
- Да. Ничего. Спи. Ходил пить.
- А! – Наташа шумно вздохнула. - А ты себя нормально чувствуешь? Не заболел?
- Нормально чувствую. Спи. Все хорошо.
Я перевернул подушку мокрой стороной вниз и лег на бок, стараясь уснуть.
«Все хорошо». Эта последняя фраза крутилась в моей голове, повторяясь, бессчетное количество раз, и не давала заснуть.
Да и на самом деле, так ли уж «все хорошо» в моей жизни? И если все хорошо, то почему так часто возникают эти сны, беспокоящие мои разум и душу? И почему я не могу уснуть даже сейчас, когда я знаю, что я хочу спать? Что мне завтра рано вставать. Что завтра у меня будет трудный день, и что если я не высплюсь, я не успею сделать кучу намеченных дел.
И вдруг.
Яркая вспышка! И страшная боль в висках.
Как будто молния пронзила мой мозг.
Мне ужасно, до головной боли захотелось поверить в то, что этот котенок, это полюбившееся мне существо, не пропал, не погиб тогда в суете нашей жестокой и несправедливой жизни.
И я, совершивший грех предательства, сделал это неосознанно и малодушно, но без трагических для этого маленького существа последствий.
Сейчас же возникло страстное, непреодолимое желание досмотреть этот мой сон до конца. Еще раз очутиться в том жарком, солнечном лете, вернуться в свое детство, где был тот мягкий, теплый комочек в моих руках, тополиный пух и жаркие лучи солнца, поливающие раскаленные крыши домов.
Все остальное как-то сразу отдалилось, ушло на второй план, стало мелким и неинтересным. Проблемы на работе, сырая, промозглая осень, которая не вызывает ничего кроме усталости и раздражения.
А тогда….
Да. А что же было в том далеком июне?
Тогда, той ночью я плакал, долго и безнадежно, горько и беззвучно. Стараясь, скрыть от всех свое горе и отчаяние.
Наверное, тогда моя подушка была такой же мокрой, как и сегодня.
А утром была гроза. Серые грозовые облака затянули все небо. Дожди с небольшими перерывами, лили с небес целую неделю. Водные потоки прибили, разметали белый пух по земле, и позже смыли остатки тополиного цветения в многочисленные овраги и канализацию.
Говорят, что сны возникают и проносятся в нашей голове за доли секунды, непосредственно перед пробуждением. И что часто они вызваны каким-то внешним воздействием. Например, как сейчас, влажной подушкой.
Дрожь, которая началась еще на кухне, постепенно прошла, я, наконец, начал согреваться под одеялом и незаметно уснул.
…………
- Как ты себя чувствуешь? – В голосе жены слышались забота и сочувствие.
- Нормально. А что? Почему ты спрашиваешь?
Я сделал маленький глоток и посмотрел на Наташу. Кофе был горячий и слегка горчил, или это мне просто показалось.
- Ты куда-то ходил ночью, ворочался. Я и подумала, что тебя что-то беспокоит. Может, болит что-то?
- Ничего у меня не болит. Просто пить захотелось ночью, вот и проснулся. А ты уже придумала какие-то болезни.
- Мы уже в таком возрасте, что надо больше следить за своим здоровьем.
А впрочем, как знаешь.
Она встала из-за стола и подошла к окну. Поправила штору.
Кажется, она обиделась. Возможно, я слишком резко отвечал на ее вопросы. Но, что поделаешь. Я действительно плохо спал сегодня. Да еще и этот дурацкий сон, о брошенном в далеком детстве котенке. Он часто снился мне в детстве, будоража мою память и, всякий раз, вызывая чувство вины. Несколько раз в юности.
Еще я заметил тогда, что этот сон является предвестником каких-то перемен в моей жизни. Так, он приснился мне накануне моего отчисления из института. И хотя, после возвращения из армии мне удалось закончить Университет, я часто вспоминал этот неприятный эпизод из своей жизни и связывал его именно с этим сном-напоминанием о моем детском грехе.
Почему же он опять вернулся ко мне сквозь толщу прожитых лет? Я уже давно не жду никаких перемен. Никуда не вмешиваюсь и ни в чем не участвую. Веду тишайший образ жизни. Мы редко устраиваем себе праздники. Исключение составляет только новый год и Рождество. Иногда мы с Наташей выбираемся в театр или на концерт, как правило, классической музыки. Изредка в кино или к друзьям, коих у меня осталось совсем немного. В остальные дни наша жизнь протекает монотонно и довольно скучно. За последние годы даже вспомнить нечего.
И вот теперь опять этот сон. Неужели он опять привнесет в мою жизнь что-то, чего я не хочу, и упорно избегаю все эти годы? Но, я действительно не хочу ничего менять. А значит, и беспокоится не о чем. Чтобы не ожидало меня впереди, я уже не тот инфантильный юноша, каким был двадцать пять лет назад. Мне есть что терять и я смогу оградить свой мир от возможных напастей.
Все это время Наташа рассматривала цветы на подоконнике. Когда она хмурилась или была чем-то озабочена, ее лицо становилось удивительно красивым. Тонкие губы, пропорционально очерченный рот, небольшой прямой нос и светло-карие удивительно пронзительные глаза, заглядывающие, кажется, прямо в душу. Именно такой я увидел ее в первый раз. Да, она почти и не изменилась за эти двадцать лет. Я даже не знаю, есть ли у нее седые волосы. Может, закрашивает, а спросить – неудобно. Надо было помягче ей ответить. Вот теперь буду весь день думать, как загладить свою вину. Хотя, к вечеру, наверное, все забудется.
- Чем сегодня будешь заниматься? – Я постарался отвлечь ее от цветов на подоконнике.
- После обеда у меня один ученик. Потом буду ужин готовить одному типчику. Ничего интересного.
- Типчику, значит. Ладно, надеюсь, ужин будет съедобным.
- Это как получится.– Кажется, она улыбнулась. - Иди уже, а то на работу опоздаешь.
- Действительно, что-то я сегодня засиделся. Поеду. Увидимся вечером.