А бывают березы крепче дуба

               
               
                …А БЫВАЮТ БЕРЕЗЫ КРЕПЧЕ ДУБА               
               
               
             Часть первая.  «…И горят они, как антрацит»               
               
               
                Да-да, и с заголовком и с подзаголовком я не шучу. Это достоверно по двум причинам. Первую из них поведал мне мой друган Василий Тихонович, о котором речь шла в повествованиях, опубликованных выше под рубрикой «Рассказы»; помните, -  «Жигули-болотоход»,  «Как Вася директора спас»?...               
               
                «Березовая» тема у нас возникла во время поездки «за добычей» в район нашей западносибирской губернии, где прошли Васины детство и юность, где он знал буквально каждый квадратный метр…   Знал  еще, честно говоря,  и то,  где там что «плохо лежит», а также – стоит,  растет, бегает, плавает и летает…    На его бывшей родине чего уж вдосталь, так это болот с богатейшими сельскохозяйственными и охотничьими угодьями между ними и многочисленными березовыми колками... В том числе и болот,  окружающих озеро под татарским названием «Секты» между одноименной деревней и ж.д. полустанком-поселением Тихомирово…
               
                Вот и в тот, памятный мне вечер, мы прибыли на берег этого водоема. Сложив лодки (а они у нас складные, дюралевые - очень ходкие, но очень небезопасные на счет «оверкиля»), поставили сетешки  (карась там отменный, - золотистый!),  оборудовали скрадки для охоты на уток, и стали готовиться к ночлегу, для чего надо было поставить палатку, заготовить дровишек для костра, заодно – вырубить колья для установки этой самой палатки. Что и было поручено мне, вооруженному добрым охотничьим топором…               
               
                Но что-то Вася разу же стал «мутить», следя за каждым моим шагом и командуя, - «Нет, это не руби… И это – тоже… Вон с той, да именно с той березы руби нижние ветки… Как не рубятся?  Как это топор от березы отскакивает?! Не может быть!» и так далее, как говорится. Он явно ерничал…   Потом «милостиво» заявил, - «Заруби себе на носу, сын мой занюханный, так и должно быть! Это береза особая»…               
               
                Заинтригованный, я проглотил даже «крайнее» Васино оскорбление на счет «сына занюханного». А он рассказал,  что ему не ведомо почему, но некоторые березы вокруг этого озера растут именно особые: их ни простая пила, ни простой топор толком  «не берут», а чурбаки и поленья  из этой березы, брошенные в воду, просто…тонут, как железные!               
               
                «Вась, - начал «докапываться» я до него, - А как же  получались эти чурбаки, если от березы железо отскакивало?»    «А пилили их, эти березы, наши мужики обычно в январе, в самые лютые морозы для чего использовали пилы с зубьями из «победита» - сверх прочного сплава, или с напайками из него…   Да и на тракторах по замерзшим намертво болотам тогда можно было подъехать и вывезти добытое, чего летом никак не сделаешь… Этими пилами и распускали березы на чурбаки дома, во дворах… Их и заготавливали из расчета, - одна береза на каждый двор…  На год.    И хватало! Да еще с лихвой… Потому как теплоемкость у этих дров похлеще, чем у антрацита, и горят они очень долго»…               
               
                И Вася, для наглядности, кинул в уже горевший наш костер, над которым висели два котелка – для «сурпы»-ухи и для чая, - кое-как срубленные мной мелкие ветки от той самой «заколдованной»  березы. А они (ветки эти) загораться и не «подумали»,  лишь покрывались чернотой…. Так, не дождавшись от них огня, мы легли спать…               
               
                Проснулись, как и положено охотникам-добытчикам, «ни свет – ни заря», - еще потемну. Для завтрака «полагалось» разогреть кое-какую снедь, для чего надо было бы разжечь костер. Но каково же было мое удивление, когда я, раньше Васи вылезши из палатки, увидел, что костер-то горит! Горят каким-то синевато-голубым пламенем, - как у газовой плиты и с такими же короткими язычками, -   те несколько веточек, что Вася сунул в костер аж еще вчера вечером. Подбросили туда сушнячка от обыкновенных берез, и костер запылал так, что завтрак мы согрели сверх быстро. До выхода «на воду» еще понежились у костра, - ведь осень уж была, и прохлада перед восходом солнца, как всегда, казалась очень ощутимой и уже ядреной. А у меня все возникали вопросы об этих березах, -  что ж было дальше?..               
               
                -…А дальше была война, - ответствовал Василий. – Великая Отечественная. В январе 42-го года  напиленные чурки из этих берез велели сдать на специальный пункт, оборудованный в бывшей конюшне, где установили отопительные печи и… большие корыта. В эти корыта  складывали эти чурки. И – главное – велели всем мужикам деревни утреннюю мочу сливать в эти корыта… Мол, береза от этого еще больше крепчает…  Потом эти чурки и поленья куда-то отправляли… Куда и зачем,  я не знаю… Мне, тогда еще пацану, не до таких вопросов было. А взрослым велели не шибко-то об этом распространяться. Так, - между собой хихикали, - тоже мне тайну начальство нашло со сдачей мочи… в  оборонный фонд!!!               
               
               
              Часть вторая. «Сказание о ткацком челноке»               
               
               
                …А теперь, дорогой мой читатель, о второй причине достоверности, коль скоро я это пообещал в начале. Для этого «перенесемся»  лет на 20 вперед  от только что описанного-прочитанного. Ваш далеко НЕ покорный слуга в это время был уже во второй раз «возведен в ранг» главного редактора  регионально-производственного, скажем так, издания. Издания со 100-летней «родословной» -  аж с  1920 года. То есть, - с довольно глубокими «корнями» и традициями…
               
                Глядя на тогдашнюю производственно- экономическую действительность и людей ее осуществлявших, одной из «прорех» в их деятельности я небезосновательно считал то, что они – сплошь и рядом –  не вникали в традиции своих коллективов, вели себя так  что, мол, история начинается с них… И, выходило (по их подспудному убеждению) ими она и закончится… И сейчас, при нынешнем «НЭПе», таких «ребят» хватает тем более…               
               
                Я же – какой-никакой, - а руководитель. Да не простого, а творческого коллектива… Вот и начал  между делом и делами устанавливать контакты с ветеранами редакции, устраивая  их встречи с «моими» тогдашними подчиненными. (Это была только одна из многих разработанных мною мер для популяризации издания; за счет чего тираж газеты за каких-то пять лет возрос почти в десять раз, - с 10 тысяч  до 100 тысяч). Каждая из этих встреч была по-своему интересна, - ведь люди сами по себе, а тем более их судьбы вообще неповторимы…               
               
                Нашел я тогда и, так сказать, приветил необычного нашего ветерана. Из простых корреспондентов (в том числе и нашей газеты) «выбившегося» - не тяп-ляп!- а в члены Союза писателей СССР!!! Геннадия Никитича Падерина (1921 – 2012). О нем есть статьи в Википедии, - можете почитать. Он автор (сказано там) более 30 книг. Последние из них (наверное) –  «Русский шрам» и «Обвиняемый – страх» -  вышли в свет с «помощью»  новосибирского издательского дома «Горница» в 1997 и 2001 годах. Тиражом в  две и в одну (!) – соответственно – тысячу экземпляров. Всего-то!!!               
               
                Я был в определенной мере причастен к появлению-изданию этих двух книг, почему и имею благодарственно-дарственные экземпляры с собственноручными автографами Геннадия Никитича. Мужика очень скромного, тихого, умного… Вообще, - наделенного самыми лучшими человеческими добродетелями. Еще «примета», - он хромал, потому постоянно был с тростью. Это «заслуга-награда» от  фашистов, покалечивших его под Сталинградом…               
               
                А те две книги стоят у меня на особо почетной полке рядом с более, чем десятком других   с (выспренне говоря) эксклюзивными авторскими  автографами… Стоят, да стоят… Кстати, от дома, где я живу в Новосибирске, в нескольких сотнях метров СТОИТ наш знаменитый театр оперы «имени балета», как говорит мой языкастый друг-приятель… Ну  и спросите меня, - когда я в последний раз был в этом театре?.. Тут сказывается «синдром»  близости-доступности, - да, ладно, рядом ведь - успею…  Так и с авторскими книгами… В том числе - и Геннадия Никитича…               
               
                И тут, воспроизводя в памяти наши с Василием Тихоновичем «охотничьи похождения», особенно с «заколдованной»  березой, я почему-то всякий раз вспоминал Падерина.  Что-то аналогичное  в его рассказах в дареных им книгах мелькало-было?! С величайшим интересом (теперь уже почти меркантильным!) вновь проштудировал обе. И в последней (за 2001 год) нашел! Нашел!!! Рассказ… нет, скорее повесть под названием «Сказ о ткацком челноке»  с подзаголовком (заметьте особо!) – «Из рассекреченных бывальщин». Вот его фрагменты.               
               
                «…Шел четвертый месяц Великой Отечественной войны, когда руководству некоторых сибирских леспромхозов пришли пакеты, опечатанные сургучом, на которых значилось, - «Секретно. Вскрыть лично директору». Содержавшийся внутри текст  гласил: «Под личную ответственность руководства: до наступления холодов построить отапливаемые помещения, а также высвободить все имеющиеся емкости для ежедневного сбора утренней мужской мочи всего контингента.  К женскому персоналу указание не относится. Какие-либо проволочки с выполнением данной директивы будут рассматриваться в соответствии с требованиями военного времени»…               
               
                А мы-то, потомки живших в те страшные годы, знаем, чем это грозило нашим дедам-отцам, бабушкам-матерям…               
               
                Теперь в самый раз ответить на вопрос, - так к чему же и из-за чего разразилась такая «гроза»  в сибирской тайге, в сибирской глубинке?               
               
                Война, как и всякий катаклизм, вскрывает необычное в обычном, мелочное вдруг приобретает чуть ли не вселенские масштабы. Так и тут. Воевать должны (в основном) кто? - солдаты – люди соответственно вооруженные и (!) - одетые в соответствующую форму. Чтоб пошить форму – необходима ткань. Чтоб была нужная ткань – ее нужно создать-соткать на специальных ткацких станках. Механических. Автоматических…  В общем, - с максимальной производительностью, так как ткани надо много, очень много… Ведь и остававшихся в тылу тружеников-работяг надо было одевать… Значит, ткацкие станки должны «пахать» и «пахать»… А какая главная и самая ответственная  деталь в таких станка? Правильно, - челнок! Челнок, который «мотается»  туда-сюда с бешеной скоростью, - 10 – 18 метров в секунду в зависимости от ширины ткацкого станка, выяснил Падерин, что и «зафиксировал» в своем повествовании… И деревянный (вроде бы) этот челнок об материю-ткань все же истирается; его надо время от времени менять...
               
                И вот именно с этими челноками в начале Великой Отечественной в СССР и случилась загвоздка, - Англия, как монополист в их производстве, прекратила их поставку стране Советов! В чем и Геннадий Никитич, чувствуется по тону,  усмотрел козни буржуев.  А дело ведь было не в кознях.               
               
                Дело было в том, что 1941-й год, будучи первым годом Великой Отечественной, был уже третьим (!) годом  Второй мировой, где главными «драчунами» поначалу были Германия и Англия, то есть Великобритания – самая большая на тот момент колониальная держава. Вот немцы из зависти и ненависти одними из первых и наступили англичанам «на хвост», то есть на их колонии, являвшиеся богатым сырьевым придатком. В число важнейшего стратегически сырья, шедшего оттуда на экспорт, входило гваяковое или бакаутовое дерево, имеющее твердую и тяжелую древесину (плотность 1,17 – 1,3 гр. на сантиметр кубический), используемую в машиностроении, то бишь в изготовлении такой, в частности, важной детали, как челноки для ткацких станков. А это самое бакаутовое дерево растет только в тропической зоне  Южной Америки…  И пути туда и оттуда быстренько перекрыли «волчьи стаи» подводных лодок адмирала Канариса…               
               
                Вот в чем была причина прекращения поставок… То ли сырья-заготовок из бакаутового дерева, то ли уже готовых челноков, из повести-рассказа не понятно…               
                Так или иначе, а все это очень и очень больно и быстро «аукнулось» в СССР. Да еще в самый критический момент, когда «… по выжженной равнине, за метром метр»… шли уже … «по Украине солдаты группы «Центр»», как пел-кричал незабвенный Володя Высоцкий…               
               
                Советские ученые и практики, конечно, «бились», чтоб найти замену бакаутовым челнокам… Из каких только металлов-материалов не пробовали их отливать-изготавливать…  Нет, не получалось. При таких «диких» скоростях движения челнока (о которых было сказано выше), любой металл так раскалялся, что плавил-поджигал вырабатываемую  ткань…. Получился и получался полный тупик…               
               
                И тут в Москву, в правительство, примерно в августе-сентябре 41-го, пришла обнадеживающая весточка  из далекой Сибири, сообщавшая что, мол, есть там, в принципе, молодой еще человек, 28 лет от роду, работающий главным инженером в тресте Томьлес, - Крылов Георгий Васильевич; у него, вроде бы, имеются на этот счет наработки-разработки…               
               
                …Падерин Геннадий Никитич, вообще-то, - писатель-детективщик. И тут, в этой повести-рассказе, у него сюжет «закручен» по законам данного жанра: с низов до самых верхов, так сказать. А можно сказать, что он, как писатель, показал, как сама жизнь «закручивает» туго сюжеты. Так или иначе, а далее в его повествовании фигурируют такие персоны как Иосиф Виссарионович Сталин, Вячеслав Михайлович Молотов, Анастас Иванович Микоян…  (В. С. – молодым читателям: не поленитесь, откройте Википедию и «познакомьтесь» с этими, без преувеличения, выдающимися деятелями СССР; заодно, откройте публикации о Крылове, - интереснейший человек, ученый; о нем-то и речь идет в данном произведении Падерина; он главный герой произведения)… А затем (и даже!) -  Леонид Ильич Брежнев – «мелкий политический деятель времен расцвета популярности певицы Аллы Пугачевой», - как каламбурили-издевались его неблагодарные современники, дожившие до времен нынешних и мечтающие вернуться в стабильную и, в принципе, достаточно человечную брежневскую «эпоху застоя»…  Ну Бог с ним и с ними…               
               
                Сталин и Молотов, усмотрев  рациональные зерна в доложенной им вкратце сути наработок-разработок Крылова, и поручили детально и до мелочей разобраться в них как раз именно Микояну, как куратору от правительства лесной и деревообрабатывающей промышленности, члену Политбюро и Государственного Комитета Обороны. Для чего Крылова и вызвали в Москву, где были долгие беседы с Анастасом Ивановичем…   От  Крылова Микоян узнал много ценного и даже удивительного из тайн сибирской тайги. В частности о том, что он -  однофамилец не только великого баснописца – Ивана Андреевича, но еще и жившего в том же  19 веке  Порфирия Никитича (1850 – 1931) –  великого знатока растений зауральских земель, автора 12-томного издания «Флора Западной Сибири» и других, увековечивших его имя научных работ. Это он открыл среди многих видов сибирских берез как раз ту, - с плотностью ПОЧТИ аналогичной южно-американскому бакаутовому дереву.               
               
                И уехал Георгий Васильевич ИЗ Москвы, от Микояна, облеченный новыми важными и – достаточно секретными, полномочиями. Это за его подписью были отправлены те самые секретные пакеты в леспромхозы. Только к названию должности «главный инженер» было существенное и довольно грозное дополнение, - «заместитель председателя Сибирского комитета содействия обороне».               
               
                Молодость, хватка, энтузиазм помогли Крылову в организации обеспечения народного хозяйства страны Советов различными видами древесины: ЧТО – на миллионы лыж надо было; ЧТО – на банники для чистки стволов пушек; ЧТО – для производства карандашей (а их нужны были чуть ли не миллиарды!), ЧТО – для заготовки кедрового шпона, который мог заменить (не удивляйтесь!) свинцовые пластины в аккумуляторах наших подводных лодок… И еще многих, многих изделий из древесины, на технологиях  производства которых до сих пор стоит гриф «совершенно секретно»…               
               
                Стоял этот гриф и на «вопросах»  изготовления этих самых челноков для ткацких станков. Но как-то Падерину удалось получить разрешение на такое рассекречивание. До мельчайших подробностей. Разрешено ему было описывать (тут многозначность этого слова вполне оправдана!) весь процесс.   Который «шел», оказывается,  еще ОТ наших дедов и прадедов!  (Помните Васину чудо-картошку?!)               
               
                …Когда-то, давным-давно, дед Георгия Васильевича -  Федор, «обязывал» мужской персонал семьи утром «ходить» в ведерко, где лежала тележечная ступица - из той самой заколдованной березы -  с готовыми отверстиями под ось и гнездами под спицы…               
               
                «А почто девок-то не привлекаешь к этому делу», - спрашивал Готька-Георгий. Дед ответствовал, - «У женского сословия не под тем градусом это добро»…               
               
                И взрослый Готька – теперь уже главный инженер и зам. председателя Сибирского комитета содействия обороне ПОНЯЛ, что именно этого «добра» (мужского) и не хватало, чтобы придать одной  из пород сибирских берез плотность, соответствующую бакаутовому дереву.               
               
                Но мало было вспомнить дедову науку, - надо было еще свой ум приложить, чтобы выполнить правительственное задание, оправдать доверие Анастаса Ивановича Микояна. Надо было ОРГАНИЗОВАТЬ Большое Дело. Для этого он создал методику поиска именно таких берез и - специальные бригады в леспромхозах для заготовки сырья…  А потом, - надо было довести это сырье  до названной уже кондиции-плотности. Для этого он сам экспериментировал и привлекал к делу несомненных снобов в различных отраслях науки; все проверял до мелочей.               
               
                Привлек, например, профессора, заведующего кафедрой сопротивления материалов Томского технологического института полного тезку – Георгия Васильевича Хонина. Принес ему для испытаний ткацкий челнок  из того самого бакутового дерева, подаренный для опытов Микояном. И несколько образцов из той самой «заколдованной» березы с цифрами на торцах: 3, 6, 9, 12, 15.  «А это что?», - спросил «сопроматчик». «Это обозначает – сколько  суток пролежало это полено в моче…  Вот, тезка, и помоги выяснить, - какое из них соответствует контрольному образцу»…               
               
                …Выяснили, конечно… Ушли секретные  пакеты в леспромхозы. В соответствии с приказом-дерективой оттуда пошли обработанные-подготовленные по обновленной древней технологии сверх крепкие  заготовки для челноков… С ткацких станков пошли ткани.  В первую очередь, конечно, для обмундирования солдат Красной-Советской армии…               
               
                Для солдат, которые в мае 1945-го водрузили победный стяг над Берлином… Стяг, благодаря которому я пишу эти строки, чтоб их читали мои внуки и правнуки. И не только мои…  Чтоб вспоминали и помнили прадедов-дедов-отцов таких, как Геннадий Никитич Падерин, как Георгий Васильевич Крылов, которые не жалея себя – на фронте и в тылу - делали одно дело – ковали Победу! Как и миллионы их современников и  сверстников!..               
               
                P. S.   А время движется вперед. Старое, доброе, нужное обретает новое звучание и применение... Вот и недавно я узнал из какого-то СМИ, что бакаутовое дерево пригодилось в современных технологиях. а именно - в строительстве подводных лодок: для придания им мало шумности, оказывается,  изготавливаются из этого дерева подшипники!