Ровно в полдень. 65 регион. Глава 14

               
                14.

         В нескольких километрах южнее озера Лебяжье, две сопки сходясь своими подножиями, образовали ложбину, в замысловатом изгибе, выкатывающуюся к водам Охотского моря.
         Строительство развернулось в межсопочном пространстве, в ложбине. По этой причине, даже с вершины соседних сопок, невозможно было увидеть огромные участки бетонных застроек и каменотесных разработок. Теперь же, стоя на высоком бетонном вале, посреди строительной площадки, можно было по достоинству оценить задуманные масштабы.
        - Фантастика! - восхитился Торопов обозрев панораму.
        - Вот скажите мне Андрей Петрович, как архитектор архитектору, на хрена нужно строить фундаменты таких размеров?
        - Как архитектор архитектору?
        - Да.
        - Не знаю... Хотя подобные фундаменты, наверняка могли бы использоваться при строительстве небоскребов.
        Мы одновременно взглянули себе под ноги. Там внизу, на глубине около двадцати метров, уткнувшись ковшом в землю, застыл ярко-желтый экскаватор. Само же рыжее каменистое дно котлована, по всей своей длине, было усеяно предметами, имеющими выраженную строительную направленность.
        - А вы, Александр Сергеевич? - обратился ко мне супермен, обозревая строительную площадку  из бинокля. - Имеете мысли по этому поводу?
        - Ага. Фонтан мыслей, - буркнул я, предчувствуя возвращение головной боли.
        Проигнорировав мое заявление, Шубин, не нарушая дыхания, продолжил, метр за метром, внимательный осмотр дна котлована.
        - Я смотрю, что изменилось с тех пор, когда я был здесь в последний раз, - проговорил он, после того как закончил осмотр.
        - Кстати, что-то не видно залитых в бетон контейнеров, про которые Вася говорил, - заметил я, вскользь просмотрев видимые участки котлована.
        - Контейнеров? - переспросил Шубин с интонацией предполагающей особое отношение к подобным предметам.
        - Контейнеров, - подтвердил я, проникаясь этим отношением, а заодно вспоминая сообщение Торопова об обнаруженном трупе, и информацию Горилого о блуждающих по тайге людях в защитных костюмах.
        Шубин вновь, обстоятельно принялся изучать стройку, а я, в очередной раз задал себе вопрос о предназначении имеющихся сооружений и степени их близости к археологии как таковой.
        Логичных ответов не возникало.
        Ко всему прочему, я четко осознал, что к этому времени, мои способности логически мыслить несколько деформировались, и в результате вполне объяснимого регресса, превратились в непозволительно простейшие вопросы и идиотские диалоги, по форме и эмоциональности, до изумления, похожие на детские: " Мама, а почему эти дяди все время убегают и прячутся?"
       ”Это, сынок, у них такая игра. Веселенькая“.
       "А почему те тараканы, с собачьими зубками, так любят резину?"
       "А это потому, сынок, что они сволочи, нажрались в свое время какой-то гадости".
       "Радиохимической, да?"
       "Да... Ну, или из-за того, что их, сволочей, с детства поили каучуком".
       "Но они не злые?"
       "Не-ет сынок, они добрые такие тараканчики. Просто слишком большие, и им хочется есть".
       "Мама, а у нас на острове теперь и крокодилы водятся? Как в Африке?… Мама, а почему здесь столько дядей с ружьями?"
       "Ну-у... Отстань сынок".
       "А они злые?"
       "Они злые".
       "А почему тогда, дядя милиционер их не арестует?"
       "Я же говорю, отстань сынок".
       "Ну мама!"
       "Дядя милиционер, сынок, болеет".
       "Он ранен?"
       "Да. В голову."
       "А когда он выздоровеет?"
       - Так он выздоровеет?
       - К утру оклемается.
       Это мои товарищи, значит, беседуя друг с другом, соизволили вспомнить обо мне. И успокоившись мыслью о моем крепком здоровье, принялись друг перед другом выпендриваться, избрав для этого форму высокоинтеллектуальных, светских бесед.
       - Евгений Игоревич, - говорил московский интеллектуал. – Для того чтобы делать объективные выводы, нам стоило бы более детально изучить это место.
       - Боюсь, Андрей Петрович, что для более детального изучения стройки, у нас просто нет времени, - ответил ему интеллектуал армейский (армейский?). – Однако хочу обратить ваше внимание на этот участок, -  Шубин  рукой указал на распаханный склон  сопки, конусом возвышающейся в паре сотен метров от нас.
       Вместе с Тороповым, я повернул голову в направлении конуса, являвшимся единственным местом в округе, которое не тронуло развернувшееся строительство. Было понятно, что сама сопка находится в периметре фундамента, тем не менее, неизвестный инженер предпочел не трогать ее – огромные бетонные валы, обрывались у ее скатов.
       - Видите? Техники на строительстве, задействовано столько, что срезать этот бугорок, не составило бы ни какого труда. Но, не смотря на это, склон сопки остался нетронутым экскаваторами, хотя хорошо заметно, что изрыт он основательно. Люди копали здесь вручную.
       - Считаете, что эта сопка может быть местом археологических раскопок? – спросил Торопов, глазами пожирая перекопанный склон.
       - Не исключаю, - ответил Шубин, а взгляд его уже изучает прилегающую местность. 
       Похоже, осмотр окрестностей стройки всех удовлетворил, кроме меня. Ну что ж, каждому свое.  Ничего не говоря, я отправился изучать раскопки, на предмет присутствия следов Улитина. Или, если повезет, его тела.
       Ничего необычного обнаружить не удалось. Только вот, увязавшийся за мной Торопов, обратил внимание на то, что землекопы, трудившиеся здесь, ковыряли исключительно в мягких  слоях, бросая раскопы в тот момент, когда проявлялись твердые каменные породы.
       - Посмотри на это, - сказал я, когда мы оказались на вершине сопки.
Багрянец  утопающего за горизонтом солнца, подчеркивал силуэты еще двух, похожих как близнецы конусообразных сопок.
       - Похоже они тоже … перепаханы вдоль и поперек, - разочарованно произнес Андрей.
       - Идем туда? – уточнил я, наблюдая за исчезающими в далеких облаках солнечными лучами.
       - Не сегодня, - сдался Андрей и, развернувшись, кивнул в сторону разгорающегося костра. – Пойдем, Женя ждет. Наверняка возится сейчас, с твоей горбушей.   
       «Кони бога солнца Гелиоса доскакали до крайних западных пределов, оставив за собой тень…*(Ян Парандовский «Эрос на Олимпе»), - еще раз взглянув на затухающее солнце, я побрел следом за Тороповым.
       Товарищ майор, тем временем, желая оставаться во всем суперменом, ко времени нашего возвращения, успел собрать дрова, соорудить приличный костер, разделать рыбу и подготовить ее к копчению.
       - К сожалению, наш труд оказался, менее продуктивным, - заметил Андрей, падая рядом с костром.
       - Есть шанс реабилитироваться, - улыбнулся Шубин, протягивая пустые фляги.
       – Кто?
       - Наверное все-таки я, - вздохнул Торопов, видя мое безучастное лицо.
       - Хорошо, - согласился майор. – Возьми это с собой.
       Мельком взглянув на переданный предмет, Андрей понимающе кивнул, положил его в карман своей куртки,  и забрасывая за спину автомат, отправился за водой.
       - Похоже на какой то ритуал, - прокомментировал я произошедшее. – Или я опять чего-то не знаю?
       - Это ДП-105у, - ответил Шубин, подтверждая мои сомнения. – А проще говоря, универсальный счетчик радиоактивного  фона.
       - Ух ты!
       - Ага. Кстати, именно при помощи этого прибора,  был определен радиоактивный фон в том распадке.
       - Шубин пожал плечами.
       - Во всяком случае, - кивнул он в направлении сухостоя, рядом с бетонным валом и основанием сопки. – Вон те дровишки, я в костер бы класть не стал. Фонят-с.
       Что же у нас тут за местечко такое организовалось, сюрприз за сюрпризом!
       Пока Шубин готовил ужин, а Торопов ходил за водой к протекающему неподалеку ручью, я пытался подводить итоги своей неоплачиваемой командировки. 
       Первое и главное – до сих пор я не обнаружил Улитина, хотя времени на его поиски ушло непростительно много. Второе – я почти уверен, что нашего археолога здесь нет, при этом мыслей, по поводу места его пребывания, ну абсолютно никаких. Третье – мне не нравится все, что происходит со мной на протяжении последних дней. И четвертое – куда-то исчезла уверенность, в том, что я способен влиять на ситуацию в целом. И все это, в общем,  дает ощущение абсолютного дискомфорта, искажающего восприятие собственного разума и ограничивающего действия рамками поведения нездорового человека. Хорошо, хотя бы то, что находится воля понять несуразность всего происходящего. А там, смотришь, и логика в размышления вернется, или интуиция расставит все по своим местам. Впрочем, разве не постигается ВСЕ это подсознательно?  Разве истина не рядом? Рядом! Вот только ощущение ее постигается не разумом, а волнующим теплом в солнечном сплетении. Но, скорее по привычке, этого мало. Символы окружающего мира материальны, и в постижении причин отсутствия звеньев в скудных цепочках материального, по привычке же, используются известные символы.
       Эх! Водки бы! Грамм двести – пятьсот.
       А истина, она где то рядом. "Прокручивая", еще разок, диалог "мамы и малыша", натыкаясь на ключевые слова о радиохимических гадостях, попытался сделать какие-то выводы. Рядом истина, рядом! И выводы будут, будут выводы, лишь только пройдет это волнующее тепло из груди, вернее не пройдет, а трансформируется в определенные символы, привычные слова и риторические образы.
       Впрочем, ни кого не интересовали мои размышления. И никто уже не обращал внимания на Сашу Кравцова, с копченым хвостом горбуши в руках, истуканом сидевшего у костра. Народ заботился о своих мыслях и нынче, активно занимался тренировкой собственного интеллекта, путем проявления остроумия в сложном, диалектическом диспуте.
       - …И все-таки, я не согласен с основными посылами, - "хвастаясь" тем, что внимательно смотрел тороповскую телепередачу, умничал Шубин. - Нет у России своего, отдельного от других стран мира, пути развития. Вот у Советского Союза, был. Хотя и носил идеологический характер, малейшее отступление от которого, ввергало страну в катаклизмы общемирового рыночного бардака. И понятие "менталитет русского человека", придумано интеллигенцией, для того, чтобы скрыть непонимание нелогичных поступков темных, обиженных, завистливых, больных, мучающихся вопросами бытия, подавленных теми темными и завистливыми, а все вместе русских людей.
       - Ну, это ваше субъективное мнение, - "хвастаясь" тем, что внимательно выслушал зрителя, умничал автор.
       - В субъективизме, скорее, можно обвинить вас Андрей Петрович. Хотя для подъема национального самосознания, форма выбрана убедительная....
       Зритель говорил спокойно, без напора. И обволакивая автора мягкостью своего баритона уводил того в такие дали, о глубинах которых, он (автор), в своих тележурналистских изысканиях, даже не мог догадываться. На что автор, пытаясь конечно ерепениться, доказывал замудреному зрителю благость своих намерений и чистоту замыслов. Ну а зритель (майор все-таки какой службы?), сплетая сеть из исторических фактов последних трехсот лет, заставил признаться автора (автора!), в том, что его передача по тональности созвучна с криками «Пожар» и, к тому же, является частью предстоящего в следующем году перевыборного шоу.
       Ах! Как приятно, засыпая, осознавать принадлежность собственной, такой ничего незначащей и по сути ограниченной  персоны к компании таких, выдающееся умных, людей!