В начале 1995 года, когда я учился уже на пятом курсе, наступили голодные времена. Зарплату в совхозе не платили, и ездить туда не имело смысла. Даже если на дорогу в один конец я и смог бы раздобыть немного денег, то уехать обратно в город было бы ещё большей проблемой, потому что занять было уже не у кого. У нас с братом оставалась пара килограммов гороха из дома, около ведра муки, пищевая сода и соль. Ещё я нашёл банку древнего ячменного кофе, которая пролежала несколько лет на антресолях среди каких-то старых чертежей, оставленных прежними обитателями комнаты общежития, в которой мы ютились сначала впятером, а потом, когда Серёга Белый решил прекратить свою городскую карьеру и вернуться обратно в совхоз, вчетвером : мой младший брат, который недавно демобилизовался из армии, Серёга Рыжий, мой лучший друг Санька и я.
В воскресенье вечером на электричке возвращался из своего села Серёга Рыжий и приезжал из посёлка Санька. Он привозил домашние припасы: картошку, сметану, сало и домашние, очень вкусные консервированные овощи. Жарили картошку на сале, открывали банку с овощными салатом, сметану и пировали. Серёга Рыжий никогда ничего из дома не привозил и не покупал ничего, кроме хлеба. Спали мы так – раскладывали диван и ложились поперёк, иначе не помещались, а я ещё, как самый длинный, подставлял под ноги табурет. От Серёги Рыжего всегда специфически попахивало чем–то непонятно-неприятным. Для меня до сих пор остаётся загадкой: чем? Всё-таки, наверное, это был специфический запах Серёги.
Мои зимние сапоги развалились, и на занятия в институт я ходил в кирзовых сапогах, которые брат привёл в более удобоносимый вид. Он укоротил на них голенища и подрезал по краям подошву так, как готовят сапоги на дембель в армии. Чтобы сапоги не пропускали воду, брат горячим утюгом втёр в сапоги сапожный крем. Сапоги я привёз с военных сборов. В замен на них я , как говорил кот Матроскин: "Чтобы не нарушать отчётности", отдал нашему каптёрщику Олегу какие-то драные, с оторванными каблуками сапоги, найденные на помойке у медпункта. В кирзачах ходить в институт я очень стеснялся, потом как-то привык. Почти никто так и не обратил на них внимания. Может быть потому, что я носил брюки навыпуск, то есть, поверх голенищ, а может - люди просто были тактичны к моей бедности.
Когда родители справили Саньке новую зимнюю обувь, он сделал мне царский подарок - отдал мне свои зимние полусапожки 44-го разношенного размера (я тогда носил 46-й), и я проносил Санины сапожки до конца зимы и почти всю весну - другой подходящей обуви не было. У меня так называемая "греческая стопа" - указательный палец длиннее большого. Из-за длительной носки обуви меньшего размера указательные пальцы на моих ногах в первом суставе стали сгибаться в обратную сторону, т. е. пальцы складывались, как гармошка. Они и сейчас такие - через 25 лет. Благодаря этому лайфхаку, на мои ноги 48 размера, спокойно налезет обувь 46-го.
На хлеб не было денег, и мы с братом жарили пышки на говяжьем жире, который по совету моего одногрупника Миши, набрали на мясокомбинате. Миша жил рядом с мясокомбинатом и знал все тонкости. Он рассказал, что можно прийти и взять просто так, это не запрещено. Мы так и сделали – набрали два ведра внутреннего жира, в общежитии перетопили его на электроплитке, половину оставили себе, а половину продали на улице. Купили на эти деньги спагетти и сигарет. Дрожжей не было, и тесто я ставил на пищевой соде и аспирине – насыпал в муку соль, половину чайной ложки соды, растёртые в порошок пару таблеток аспирина и наливал в тесто воду. В муке происходила химическая реакция с выделением углекислого газа, я быстро замешивал тесто, раскатывал его и жарил лепёшки. Лепёшки были очень вкусные.
На снимке: на военных сборах. Слева - каптёрщик Олег, рядом - я себя обвёл зелёным для смеха, внизу подо мной сидит Санька и рядышком Серёга Рыжий, с сигаретой в зубах - Миша.