Давно уже я должна была, криво усмехаясь, сидеть дома, зализывая свои вавки.
Но для меня это было бы слишком просто. Вот моя соседка по палате, милая Машенька, немного моложе меня,- смогла, просто и без приключений, прооперироваться... Нет, вру - обе моих соседки, и мой хирург, которого боготворю, как директора школы в детстве, - все заболели вирусом. И переболев, благополучно выздоровели.
Смогла бы его я перенести, со своим хроническим бронхитом, не знаю...
Но выручила ангина - первая в жизни.
Оперировать с воспалением в организме нельзя,- это я хорошо уяснила ещё в первый раз.
Чувствуя себя как на переэкзаменовке, легла на операцию во второй раз, снова сдав в поликлинике все анализы. Но что-то снова пошло не так: горло запершило и удушливый кашель начал постепенно завоёвывать организм. Сначала только вечером, потом сильнее и чаще.
Но сначала меня осмотрели врачи, заставили делать всякие упражнения, которые показались мне детской забавой, а на самом деле что-то рассказывали профессионалам в белых халатах о моей координации. Лёжа на кровати и поднимая ноги, по очереди и вместе, про себя улыбалась, поскольку всё это входит в комплекс ежедневных упражнений, именуемых по старинке "зарядкой". И потому выполнялось легко и без сбоев.
Мне назначили день операции. Сначала должны были увезти Машеньку, а через день - меня. Я чувствовала себя, как перед первыми родами: уже ничего не рассосётся, искать другие пути выхода - поздно, остаётся только ждать.
Беспокоило одно: при операции должен будет пострадать лицевой нерв. Как-то не надеялась даже попасть в те 30%, которым страшно повезло и опухоль закрепилась на нерве не очень плотно. Зная свой основательный характер, я была уверена, что опухоль не просто закрепилась на птичьей клетке из нервов, а уцепилась всеми доброкачественными клеточками в каждый нерв, и вжилась в него. В целом же меня после операции ждало искривление "морды лица"- как я это называла. Повреждённую, но очищенную от нежелательного квартиранта половину должно было перекосить вниз и парализовать. Мысленно я хихикала над ожидаемым зрелищем, но вся моя женская душа тихо плакала над не молодым уже, но над таким привычным лицом.
На очередном утреннем осмотре я пожаловалась доктору на небольшой кашель. Очень верила, что доктора дадут мне волшебную пилюлю, и все пройдёт само собой.
Но действительность меня огорчила: пришла врач с соответствующей квалификацией,
захотела услышать, как я говорю "ааааа", внимательно посмотрела в место, откуда этот звук начинался, словно хотела усдышать божественное соло, но не услышала, сокрушенно покачала головой и ушла. Но зато пришёл доктор, которому я делала гимнастику, и сказал, что пока я могу отдохнуть дома и пролечить свою ангину.
Я чуть не расплакалась. Чувствовала себя почти обманутой: меня кормили-поили совершенно диетической пищей, я изучила архитектуру длинных коридоров и прочего, спала на жутко жёстком матрасе, и всё зря. Снова домой! Снова долечиваться.
Но, будучи уже опытной "больной", выписавшись, тут же посетила поликлинику и записалась к своему специалисту, чтоб не терять зря время.
Вернувшись домой, включила телевизор и вдруг узнала из Новостей, что мою бяку можно прооперировать гамма-ножом, без трепанации и повреждения нерва. Оказывается, мэр Москвы закупил для города новую современную технику, и на одном аппарате, поставленном в институт Склифасовского, работали как раз с опухолями больших размеров, и моя как раз попадала под назначение. Для пущей убедительности показали свежепрооперированного гражданина, который был счастлив, что снова возвращается к нормальной жизни.
- Везёт же! - тихо позавидовала я и занялась своими домашними делами.
- Ну жираааф!!!- обозвала я себя утром следующего дня, когда подумала, что и я могла бы быть на его месте. Подумала вскользь, словно кто-то мог подсмотреть эту мою надежду и запретить.
И я ещё немного подумала, и пошла в поликлинику, где озвучила врачу свою идею.
- Почему нет? Пробуйте,- согласилась со мной доктор в поликлинике.
И мы начали пробовать. Сначала я позвонила своему хирургу и извинилась за своё невозвращение, потом быстро сдала кровь и всё, что полагается. Моя невролог оказалась не только очень красивой, но и очень доброй девочкой, и с пониманием отнеслась к моему шаткому, в физическом смысле, положению, и отпустила меня со словами, что позвонит мне сама, как только соберёт все необходимые для подачи на квоту, документы.
А я эту неделю провалялась на диване, время от времени разглядывая белые ранки на гландах, кашляя и температуря, глотая горстями всевозможные таблетки, от которых заболели почки, но ангина, испугавшись такого приёма, отступила.
Девочка-врач слово своё сдержала, и через неделю отдала мне направление от поликлиники, с которым, и с другими бумагами на руках, я отправилась в Министерство здравоохранения, предварительно связавшись по электронной почте с представителем.
- Вы художник? - спросил меня улыбающийся парень у крыльца в Министерство.
С послешкольной юности я помнила, что в здании была загадочная дверь, которую никто не видел, если не знал о её существовании. Но я знала,- и она нашлась.
Я зашла в старинную, открытую передо мной дверь, и села в ожидании этого местного Шерлока Холмса на предложенный мне стул. И стала ждать, когда представитель Министерства разденется и спустится ко мне: в связи с пандемией посетителей не принимали.
Уже на улице, морщась от яркого осеннего солнца, я расслабилась и разулыбалась этому миру.
Прямо у меня перед носом вдруг появился флажок с весёлым смайликом. Не понимая, что происходит, я взяла флажок и маленькую карточку, на которой было написано, что её предъявитель - глухонемой, а флажок стоит сотню. Я достала деньги из кошелька, отдала, а на врученном мне жёлтом флажке прочла такие нужные мне сейчас слова: "Всё будет хорошо".
И теперь я жду это "хорошо"...
На снимке - коридор моей больницы.