Мы с бабушкой работали ещё и на огороде – пропалывали, окучивали, поливали.
Бабушка на ощупь определяла, где растёт картофельная ботва, а где сорняки. Если сомневалась, спрашивала меня, а я подсказывал. Левой рукой она обхватывала картофельный куст, а правой выдирала вокруг него всю сорную траву. Потом, сидя на коленях, загребала руками землю вокруг куста. Так мы окучивали. В то время тяпок не было, и все в деревне окучивали так. Тогда почему-то сорняков было мало. А про колорадских жуков никто и не знал, они появились совсем недавно.
Поливали мы при помощи ковша. О лейках тоже ещё не имели представления. Не было у нас и теплиц с плёночными укрытиями. Единственное сооружение, бывшее на нашем огороде, – это плетение вокруг огуречной грядки, устроенное на навозной куче.
Навозную кучу мы ограждали плетенью ранней весной, как сойдёт снег. Натыкали в землю высокие палки, толщиной с рукоять ножа, на расстоянии примерно одного небольшого шага друг от друга. Вокруг палок я вплетал тонкие ивовые прутья. Прутья надо было выбирать подлиньше. На плетень идёт прошлогодняя поросль, которая после весенней вырубки за лето подрастала, за зиму слегка грубела и к весне в самый раз подходила для плетения. Вдоль речки у нас была целая ивовая плантация, побегами которой каждую весну пользовалась вся деревня.
Прутья заплетали не очень плотно – лишь бы цыплята не проходили. Такая плетень со стороны напоминала огромную корзину в человеческий рост. К концу лета из неё вылезала пышная огуречная листва.
В этой ограде ещё делалась небольшая калитка, тоже из прутьев. Внутри этой “корзины” помещались тазы и вёдра с водой для полива. Вода за день нагревалась, и, когда мама приходила с работы уставшая и запылённая, она заходила в эту “корзину”, чтобы помыться тёплой водичкой.
А после полива мы с бабушкой вдвоём снова наполняли вёдра и тазы водой из речки.
Когда появлялись огурцы, было очень интересно их находить в высоких зарослях, за большими листьями, висящими по всему плетню. Иногда я находил большущие пожелтевшие огурцы и приносил их домой. Мама оставляла их на семена.