4.
Городской музей расположился в малопримечательном голубом строеньице, стоящем в ста метрах от нашей конторы. Население города знает это место как кожно-венерологическую поликлинику местного диспансера и абсолютно не догадывается, что вход с парадного фасада здания является ни чем иным, как входом в хранилище местного, историко-культурного наследия, а не запертым, по некой архаичной привычке, парадным входом в поликлинику.
Я долго стучал в дверь, покрытую облупившейся серой краской, прежде чем мне открыла миловидная женщина. Улыбнувшись многозначительной улыбкой интеллигентки в пятом колене, она вскользь осмотрела меня и необычайно мягко произнесла:
- Извините, здесь находится музей. Вход в кожвен с обратной стороны.
Неужели я выгляжу так, будто мне нужна справка от венеролога? Или я попросту недооцениваю ее чувство юмора?
- Ах! Что вы, - в тон ей отозвался я. - Это просто чудо, что все¬-таки я оказался в музее!
- О, проходите, - сказала она, и я подумал, что вместо копеек получаемых от администрации города за работу в этом заведении, она могла бы иметь миллионы занимаясь сексом по телефону.
- Благодарю, - ответил я, вложив в это слово весь потенциал воспитания полученного в детском доме, армейском подразделении, школе милиции и городском отделе внутренних дел. - Капитан Кравцов, старший оперуполномоченный корсаковского ГОВД.
- Маревич, Екатерина Адамовна, - представилась она так, словно к ней зашел прусский фельдмаршал, и пригласила меня пройти.
- Екатерина Адамовна, с вашего разрешения, я позволю себе задать несколько вопросов, касающихся экспонатов музея.
Она с интересом посмотрела мне в глаза.
- Вы знаете...
- Александр Сергеевич.
- Однако, вашим родителям не откажешь в оптимизме.
Это она снова пошутила.
- В оптимизме, скорее, не откажешь тете Клаве - уборщице из нашего детского дома.
- Извините, - она опустила глаза, светившиеся до этого радостью общения с равным по интеллекту, воспитанию и соответственно по происхождению.
Образ прусского фельдмаршала потускнел, а жаль, я уже приготовился соизмерять имя - Екатерина Адамовна, со своим свободным временем.
- Вы знаете, Александр Сергеевич, - продолжила она тоном позволяющим чувствовать себя уж если не фельдмаршалом, то хотя бы фельдфебелем. - Я хотела сказать, что рада приходу любых посетителей, даже если это представители органов правопорядка.
Ты смотри, юмор прямо так и сыпется из нее.
- С чего бы вы хотели начать осмотр?
- Уважаемая Екатерина Адамовна, - сказал я тоном, исключающим мое разжалование из фельдфебелей в ефрейтора. - Я здесь по долгу службы и хотел бы осмотреть всего лишь один экспонат.
- О! Я догадываюсь, о чем идет речь! Вы имеете ввиду послание неизвестного на морском камне.
- Так оно у вас называется?
- Называлось. И почему-то в последние годы довольно часто интересовало ваших коллег и оппонентов. Странно даже, в музее есть более интересные экспонаты... с точки зрения их стоимости.
- Отчего же вы говорите о послании в прошедшем времени? - насторожившись, спросил я.
- Два месяца назад, распоряжением городской администрации, экспонат был изъят из музея как предмет, не имеющий исторической и художественной ценности.
- Это как же? - буркнул я, отбрасывая всякие условности и больше не беспокоясь о присваиваемых мне званиях. - Пришел кто-то из администрации, посмотрел на камень и решил, что он ни к чему потомкам?
- Почему же? Этот вывод сделан на основании результатов работы специалиста - археолога, доктора наук Улитина Сергея Николаевича.
Ну что еще я мог испытать в этот момент? Только чувство, философски названное мною десять лет назад парой емких слов - ментовская радость.
Угадав в моих глазах, непонятный нормальному человеку блеск, Екатерина Адамовна отступила на шаг и дабы справиться с одолевшим ее волнением, потянулась к сигаретам.
- Я не знаю, чем объяснить свои ощущения, но, как только речь заходит о камне, мне становится не по себе, - сообщила она, пуская дым первой затяжки.
- Екатерина Адамовна, от тона, которым вы сказали об этом, мне что-то тоже стало не по себе. Давайте поподробнее обсудим причины вашего беспокойства, - шепотом сказал я.
"Я психотэрапэвт Кашпировский, на счет три исчезнут все ваши страхи и беспокойства, и вновь пойдут месячные... Три".
- Смотрителем музея я стала после смерти Марии Даниловны Чистяковой.
В знак поддержки я закивал головой.
- Это была удивительная женщина... Мария Даниловна родилась в дворянской семье здесь в Корсакове. Детство, юность, ее молодость прошли на оккупированном тогда японцами южном Сахалине.
Японцев прогнали, семью конечно репрессировали. В Корсаков Мария Даниловна вернулась в шестидесятых...
Часто я себя ставила на ее место - не смогла бы после стольких обид, унижений быть столь жизнелюбивой и доброй как она. Такой же сильной и деятельной... Собственно, музей создан ее стараниями. Многие экземпляры здесь, собраны руками Марии Даниловны... И это послание... Она всегда говорила о камне, как о самом ценном экспонате... Конечно, ее никто не слушал, считали, что все гораздо прозаичнее, - будто во времена ее молодости за ней ухаживал японский офицер и надписи на камне сделаны его рукой... Знаете, такая красивая история вечной любви.
- Да-а!- подтвердил я, чувствуя, что лиричность Екатерины Адамовны уводит меня от основной цели визита. - Офицер бегущей армии в последний миг своего пребывания на чужой территории, молотком и зубилом на камне выбил признание в любви к русской девушке, оставил адрес, телефон, и все это древне-японскими иероглифами.
- Древнекитайскими… Возможно использован древнекитайский язык.
- Хм. Ну, может он и проще.
- Конечно, это только легенда! Но на суде, ею умело воспользовались.
- На суде?
- Да... Три года назад, целая группа, пыталась преступным путем завладеть камнем. В ход они пускали и обман, и психологическое воздействие. Для Марии Даниловны это было тяжелое время... Уж не знаю, зачем понадобился этот камень им, но женщина организовавшая группу, на суде, оправдывая свое злодейство, опиралась именно на эту легенду. И послание им нужно было, якобы для того, чтобы найти того офицера - ну знаете, освежить память.
Мария Даниловна тогда посмеялась над этим достаточно наивным оправданием - ведь она открыла камень, и одна она знала его истинную цену!
- Увлекательнейший рассказ, - подытожил я.- И все-таки, что за информация на камне? Откуда такой интерес к нему?
Екатерина Адамовна пожала плечами.
- Мария Даниловна умерла через два дня после суда, не выдержало сердце. Она так никому и не объяснила значимости послания.
Но это не простой камень, я почувствовала, когда стала работать здесь. Знаете, на подсознательном уровне я испытывала страх и почтение к нему. В камне есть некая сила, необычайная энергетика. Подолгу находясь рядом с ним, на астральном уровне я ощущала некий зов...
- Я знаю одну женщину, она тоже необычайно восприимчива, - бесцеремонно перебил я описание сказочных свойств некоего булыжника.
-... Он влечет меня своей силой, иногда я часами просиживала, глядя на его фантастические иероглифы...
Ее лицо побледнело, взгляд наполнился одержимостью, и это уже не было похоже на шутку.
-...Эти магические свойства, они многое могли бы дать человечеству для понимания собственного мира...
Что ж, возможно мне тоже когда-нибудь понадобится психиатр.
- Уважаемая Екатерина Адамовна, я прошу прощения... При такой привязанности как вы допустили, что сей предмет изъяли из музея?
- Видите ли, вопрос о значимости экспоната я стала задавать себе после очередной попытки ограбления музея. Я добилась решения администрации города о проведении специальной комиссии, которая досконально изучила бы послание. Но как обычно бывает - денег и на эту благородную акцию не нашли.
Я уже перестала надеяться, что появится возможность постичь тайну камня, но два месяца назад из Москвы приехал Сергей Николаевич Улитин. Увы, приехал для того, чтобы разочаровать меня.
Судя по акту, который передали из администрации, Улитиным была проведена комплексная проверка, с применением радионуклидного метода измерения возраста надписей на камне. Ну и, как специалист по древним языкам, он занимался семантической расшифровкой значений иероглифов. Результаты вы знаете.
- А как же ваши ощущения? - с трудом сдерживая иронию, спросил я.
- В том-то все и дело, я не верю Улитину, его купили. Я не верю бумажке заверенной, пусть даже самим мэром города! Александр Сергеевич! - воскликнула она, а я вздрогнул. - Вы должны помочь мне!
- Хорошо, - сказал я, замечая вновь появляющиеся признаки одержимости в ее глазах и собираясь, пока не поздно, по-добру по-здорову, убраться из музея.
- Найдите и верните этот камень! - закричала она.
- Хорошо, хорошо. Екатерина Адамовна, последний вопрос. Вы не помните, Мария Даниловна говорила что-нибудь о том, каким образом камень оказался у нее?
- Да... Камень привез ее отец с восточного побережья...
- Можно поконкретнее, пожалуйста?
- Ну, не знаю... Мария Даниловна рассказывала, будто ее отцу принадлежало поместье, где-то в районе озера Лебяжье.
- Огромное вам спасибо, Екатерина Адамовна! Вы не представляете, сколько полезной информации я получил! Всего доброго! Крепкого здоровья! Успехов в труде! - говорил я, пробираясь к двери.
- Александр Сергеевич! - пыталась она остановить меня, но я уже скачками отбегал от музея.
"Так вот оказывается, как приобретается иммунитет от посещения музеев", - подумал я, отбежав на пятьдесят метров. "Надеюсь, она не погонится за мной".
На всякий случай я оглянулся.
- В этой конторе у кого-нибудь есть карта Сахалина? - заорал я, переступив порог горотдела, замечая, как от моего крика передернуло дежурного, и шарахнулся во все стороны народ, присутствующий по разным делам в вестибюле. А известный корсаковский хулиган Витя Береза, осел в обмороке.
- У меня есть, - все-таки признался дежурный, после глубокой театральной паузы.
- Давай! - потребовал я, врываясь в его служебное помещение.
- На рыбалку собрался? - завистливо спросил он, замечая, как тщательно я изучаю карту.
- Ну, - ответил я. - Вот это место - мыс Менапуцы. Хм. Думал, такие названия только в анекдотах встречаются. Надо же. Входит в зону нашей ответственности?
- Входит. Положенец Енот, там ответственный.
- Угу.
- На тридцать километров ни одного населенного пункта, - тайга, медведи. Вместо удочек возьми-ка лучше ружье.
- На енотов, какой калибр подойдет?
- Девять миллиметров будет самый раз.
- И Новиково наше?
- И Новиково наше. А вот и Лебяжье, - он ткнул пальцем в небольшое озерцо на юго-восточном побережье острова. - Что ловить-то собрался, если форель, то...
- У тебя где-то список был с фамилиями участковых, адреса, телефоны.
Разочарованный тем, что не удалось поговорить о рыбалке, дежурный протянул мне список. Наскоро выписав необходимые данные, я помчался к шефу и спустя несколько секунд стучал в дверь его кабинета.
Сначала я постучал костяшками пальцев, аккуратненько так - тук, тук. Потом более настойчиво ладошкой. Затем нетерпеливо - кулаком. Подумав, стоит ли грюкнуть ботинком, я осторожно открыл дверь.
Монументально возвышаясь над бумагами, нацепив очки и уставившись в одну точку, Старик, сложив перед собой руки, неподвижно сидел за своим столом - символ борьбы с преступностью.
- Борис Иванович, - тихонько позвал я, и убоявшись самого наихудшего, случившегося с немолодым человеком после обеда, собрался было убраться из кабинета.
- Го-о-ол! - заорал вдруг полковник, подпрыгивая и маша над голо¬вой руками. - Го-ол!
Чтобы не вывалиться из кабинета, я ухватился за дверной косяк.
- "Динамо", "Локомотив"! - воскликнул он, характерным жестом показывая, что делает "Динамо" с "Локомотивом". - Два, ноль!
Соблюдая принципы конспирации в рабочее время, шеф смотрел футбол по телевизору с выключенным звуком. Повернув голову, я рассмотрел на экране взметнувшиеся в радостном исступлении сине-белые тряпки.
Я обязательно поддержал бы шефа, если бы мое восприятие этой игры доросло до его уровня.
- Ну, что у тебя? - нетерпеливо спросил Старик, заметив с каким безразличием, я отношусь к его восторгу.
- Борис Иванович! Не смогли бы вы сегодня организовать встречу с мэром?
На секунду шеф забыл о футболе.
- Это хорошо, что ты сегодня не захотел встретиться с губернатором, или Папой Римским.
- Собственно... необходимо пообщаться с кем-нибудь из комитета, занимающегося вопросами распределения и арендой земель.
- Дачу хочешь купить или фермером решил стать? - буркнул Старик и вновь уткнулся в телевизор. - Кстати, у меня есть годовая подписка журнала "Приусадебный участок" за семьдесят девятый год.
- От вышеупомянутого комитета нужна информация, благодаря которой мы могли бы установить местонахождение Улитина или, в крайнем случае, обстоятельства его исчезновения.
Шеф снял очки, выключил телевизор.
- Кравцов, ты же несколько часов назад клялся и божился, в том, что у тебя ничего нет. Это что же, поход к Ниночке так тебя изменил или общение с Ириной Николаевной?
Я опустил глаза. Конечно, я знал на что иду, высказывая свою просьбу, но еще не поздно было предложить массу вариантов и убедить шефа, в том, что сказанное мною - всего лишь его фантазии, рожденные под воздействием созерцания игры "Динамо". Потом воспроизвести пару гимнастических упражнений с элементами уклонения от летающих средств переубеждения. Однако в жизни сыщика, порой, наступают моменты, когда успех его героического труда зависит от коллективных действий, и совместно с начальством в том числе.
- Несколько часов назад, я поскромничал, - заявил я, раздумывая, стоит ли высказаться о внезапно обуявших меня ощущениях и столь необходимых чувствах плеча товарища Ниночки, и товарища Ирины Николаевны.
- Еще бы, - прервал мои размышления шеф. - О твоей скромности легенды ходят по всему городу.
Он говорил спокойно и размеренно, понимая, что наступила пора увидеть результаты моей работы, сделать соответствующие выводы, устранить недостатки и волевой рукой начальника направить деяния подчиненного в нужное русло.
Понимая, сколько сил и терпения шеф вкладывает в общение со мной, я был не в состоянии обманывать его надежды и на одном дыхании выложил ему все, что знаю, предполагаю и собираюсь делать.
Внимательно выслушав изложенное мною, Старик со словами: "Подведем итоги", - принялся расхаживать по кабинету.
Слова, "Подведем итоги", для меня всегда означали два существенных фактора: первый - мой начальник вник в суть проблемы и решил непосредственно принять участие в ее решении. И второй, возможно даже посущественней первого - мне, к концу рабочего дня не понадобиться проявлять чудеса каскадерского мастерства в прыжках с третьего этажа.
- Подведем итоги, - повторил шеф. - Известному в своих кругах ученому-археологу... за определенную работу, предлагают деньги,.. хорошие деньги. Посредником выступает, дважды судимая, гражданка Девятова Виктория Павловна, являющаяся старой знакомой археолога.
- Одна из судимостей которой, кстати, за незаконные действия по отношению к экспонату местного музея.
- В результате проведенных оперативно-розыскных мероприятий, - шеф одел очки и исподлобья посмотрел на меня, - выяснились следующие обстоятельства, - гражданин Улитин, после подписания контракта, в течение месяца изучал упомянутый экспонат, а также возможно выполнял археологические работы, предположительно связанные с поиском предметов, имеющих большую материальную и историческую ценность.
Так же не возникает сомнений в том, что Улитин занимался на острове чем-то не связанным со своим профессиональным предназначением.
Поэтому, его исчезновение может быть связано: либо в связи с состоявшейся находкой, имеющей огромную материальную ценность, информацию о которой работодатель предпочел утаить, путем нейтрализации всех свидетелей; либо в связи с нежеланием фирмой "Гелиос", с которой и заключен контракт, выполнять условия контракта...
- Либо в связи с получением большой суммы иностранной валюты на руки, - высказался я, имитируя тон полковника, сопровождая его перемещение по кабинету поворотом всего тела.
- Да, невесело, - сказал Старик, снимая очки и раздумывая: "сесть или не сесть", остановился перед своим креслом.
- Далее. Предполагаемые археологические работы, возможно, велись на территории в районе озера Лебяжье, - продолжил он, вновь зашагав по кабинету. - И ввиду того, что любая деятельность, связанная с действиями по использованию земель фирмой или частным лицом, должна иметь юридические основания, а место предполагаемых работ находится в Корсаковском районе, - сведения о деятельности на подведомственной территории можно отыскать в местной администрации.
Старик остановился и, прямо глядя мне в глаза, спросил:
- А теперь скажи, где гарантии того, что чиновник, с которым тебе придется общаться, не представляет интересы того же "Гелиоса" и ты получишь от него объективную информацию, а не венки от горотдела и цветы от почитательниц твоего юмора, впоследствии?
- Борис Иванович! - горячо возразил я. - Мне достаточно будет двух фраз, что бы разобраться в обстановке. К тому же мы будем знать, чем дышат местные чиновники.
- Ну да, у тебя появился дар ясновидения. Или ты срочно стал тонким психологом?
- Ну все-таки. Борис Иванович, я ведь опер, профессионал.
Старик искоса посмотрел на меня.
- Если бы ты был профессионалом, ты бы, у той библиотекарши, узнал фамилию умника, подсунувшего ей акт проверки.
- Она не библиотекарь, она смотритель...
- Плевать, мать твою! Кто ей прислал акт?
- Ну..., Она сказала, что подпись мэра...
- Ни хрена подобного! По твоим словам, она сказала, что не поверит бумажке, пусть, подписанной даже самим мэром! Разницу чувствуешь? Профи херов. Но даже если акт подписал мэр, исходя из какой логики, ты с ним собрался встречаться?
- Ему могли подсунуть...
- Кравцов, - шеф двумя руками уперся в стол.
- Борис Иванович, - вспыхнул я, предчувствуя вкус бронзы на губах. - Может мне сбегать, уточнить? Точно, сейчас я сбегаю и все узнаю подробно, - твердо заявил я, рассуждая о том, что лучше: пепельница в зубах, или общение с Екатериной Адамовной?
- Сидеть! - гаркнул полковник, и я упал на стул, в порыве служебного рвения, мною уже покинутый.
- Продолжаем разговор, - как ни в чем не бывало, спокойно сказал Старик. - Чем дышат в администрации известно и без тебя, посему, туда пойду я сам.
Он вновь включил телевизор и, дождавшись когда появится информация о счете, с удовлетворением отключил его.
- Ну! Кроме желания выпить кофейку с мэром, есть еще предложения?
- Борис Иванович, может классику?
Шеф в упор посмотрел на меня.
- Ну уж нет, - буркнул он. - Затеял интеллектуальное расследование - будь последователен. Я понимаю, что проще всего изловить Девятову, а заодно и "Гелиос", в полном составе. Закрыть их всех по подозрению, например, "по мелкому", денька на три, и за это время вдоволь наобщаться. Но: первое - при отсутствии улик и доказательств, мы обязательно сядем в такую лужу, что выбраться из нее, сохранив благие намерения, будет очень сложно; второе - в случае если археолог все еще жив, при том, что вокруг "Гелиоса" мы развернем кампанию всеобщей подозрительности, его попросту уберут, и исключительно для того, чтобы не было лишних вопросов… Интересно, за что же фирма ему обещала такие деньжищи?
- Я и сам себя все время об этом спрашиваю... И если это городище айнов или крепость ребун гуру, то получается, что в "Гелиосе" собрались сплошные альтруисты, и мы зря подозреваем их в отсутствии высокой духовности.
- Стоянки айнов, будь им тысячи лет, не стоят таких денег и где ты видел фирмачей, страдающих альтруизмом. Нет Саша, это заказ на конкретный предмет. Вот только ума не приложу, чего на острове может обнаружиться такого, чтобы за его поиск стоило платить двадцать тысяч баксов... Ладненько, делаем так: я поковыряю в мэрии, да разузнаю, чем вообще промышляют в этом "Гелиосе", а ты отправляйся в областной архив. Делать знаешь чего, - просмотреть все документы по Корсаковскому району на предмет принадлежности земель частным лицам, попробуй отыскать упоминания о Чистяковых и происходивших неожиданностях, ну там, странные находки, события... Понимаешь меня?
Еще бы.
- Да, Борис Иванович, - ответил я, подсчитывая, сколько бы еще времени, с учетом трехдневной работы в архиве, попросить у начальника на поиски археолога.
- И все это нужно сделать за сегодняшний день.
- Ну естественно, - не без разочарования подтвердил я, желание шефа.
- И еще, - сказал он на прощание. - К Лебяжьему, если не ошибаюсь, дорога одна, и ведет она через Новиково. Отправлю-ка я туда Горилого. Поселок есть поселок, если и происходило какое-либо движение, то незамеченным оно остаться не могло, а Васе, блин, самый раз проявить свои таланты.