Благо кормилицей во все времена была и остаётся река Волга. Испокон веков слагали на Руси и пели песни о Волге-матушке. В памяти старика всё чаще всплывали сцены на рыбалке у костра из далёкого детства.
- Есть на Волге утёс, - заводила сестра Тоня, любительница порыбачить на вечерней зорьке, песню про Стеньку Разина, и все подхватывали: отец, дядя Егор – отец Игната, и они с Игнаткой. У Тони был удивительно звонкий и чистый голос, благодаря которому попала она потом в хор Пятницкого – стала артисткой. Песня звучала, а отец готовил на костре в котелке вкусную ушицу.
Теперь старик тоже пел, когда рыбачил, но про себя, да и странно было бы, если б он запел вслух: вдруг кто услышит невзначай? Да к тому же рыба любит тишину, излишний щум вовсе не надобен. Выходил Иваныч рыбачить на утренней или вечерней зорьке в хорошую погоду или после дождя. Ловил на удочку и с берега, и с лодки. Правда, лодка была старая, швы расходились, и каждый сезон старик тщательно её готовил - конопатил паклей и смолил. Такая работа всегда была для него в радость, так же как и зимой плести корзины для грибов, да туески для ягод.
Ловить рыбу сетью было разрешено только тем, кто работал в рыбхозах, для остальных – штраф. Иваныч никогда не браконьерничал - закон уважал. Да и куда ему много рыбы! На утренней зорьке предпочитал старик ловить с лодки, а на вечерней посидеть с удочкой на бережку.
Для хорошего улова места надо знать, да и уметь надо – у каждой рыбы свой прикорм. В этом деле с Иванычем мало кто мог потягаться. Ещё бы, он был местный житель, а городским, которые дач себе в Волково понастроили, да приезжим, обосновавшимся здесь на постоянное жительство, где им знать.
Рыбы разной в Волге много - лещ, окунь, ёрш, карась, язь, плотвичка опять же, уклейки водятся, сазан, судак, можно и щуку поймать - но старик не любил её, говорил, что она пахнет тиной. Если попадалась щука на крючок, то всегда отдавал её Любочке, которая ела любую рыбу. К тому же продавщица на данный момент тоже была одинокой: с мужем развелась, а сын работал в Москве. Подкармливал Иваныч её и другой рыбкой в знак благодарности, так как Любочка никакой выгоды от продажи его грибов и ягод не имела, только её сестрица.
Поймав разную мелкую рыбку, старик всегда отпускал её на волю, так как душа у него была добрая, и он считал, что человеку нужно только то, без чего ему не обойтись. А если у него поймана крупная рыба, так зачем тогда мелкая, пусть себе плавает. Если каждый будет мелочь ловить, то крупной рыбы меньше станет, а это не дело.
- Умру я, а Волга всё также будет течь, и люди будут жить. А будет ли в ней много рыбы, если так жадничать? О других надо нам всем думать, - приговаривал Иваныч, отпуская рыбёшку в Волгу.
На еду старик предпочитал варить ушицу и запекать в печи средних по размеру окуньков в сметане. Окуньки с отварной картошечкой с укропчиком и чесноком, да ещё квашеной капусткой и солёными огурчиками -это самая полезная пища для человека. Всё натуральное - или выращено на огороде без всяких нитратов, или поймано в реке. Окуньков промыл, почистил - и на сковородку. Времени на приготовление много не требуется.
А вот с ушицей дел поболе будет, да и рассчитана она на то, чтобы не один человек её хлебал. Мало не сваришь, а одному целый котелок ни к чему. Уху надо съедать сразу, поэтому Иваныч стал брать с собой на рыбалку двух внучат Игната, которые летом всегда отдыхали в Волково вместе с бабушкой Пелагеей, женой Игната. Ребятня возвращалась домой, гордо неся свой улов, в который старик всегда добавлял часть пойманной им рыбы. Мальцы внимательно присматривались, что и как делает дедушка Пётр Иваныч, так как родному деду Игнату было недосуг из-за работы.
Сам старик научился всем премудростям рыбацкого дела от отца и с удовольствием передавал эту науку мальцам - Никитке с Игорем.
- В ушицу не всякую рыбу положишь, главное в ней клейкость и нежность, и вкус должен быть сладковатым. Смотри, Петюня, внимательно, что и как я делаю, - говаривал отец. И Петюня запомнил эти уроки на всю жизнь. В уху старик всегда клал окуньков, жерехов, голавлей, сазанов, жирных судаков. Бульон получался наваристым и очень ароматным. Для прозрачности обязательно добавлял в уху несколько головок лука.
- Остальное на усмотрение, - приговаривал отец. - Главное, чтобы овощи и крупа не перебили вкус рыбы. И специй не переложи. - И это наставление отца неукоснительно соблюдалось.
Вяленую рыбу, плотву и лещей, Иваныч продавал на трассе. Торговля шла бойко, хотя конкуренция была большая - вдоль всей трассы стояли продавцы из разных сёл и деревень по Волге - так что выбор у покупателя был. Но дедова рыба выглядела как-то привлекательнее. Раскупали быстрее, чем грибы, так как рыбка пользовалась спросом у любителей пива. Вяленая плотва по вкусу чем-то напоминает воблу, только это её сородич. Рыба вобла в этих местах не водилась, лишь в низовьях Волги. Дед знал, чтобы вяленая плотва была больше вкусом похожа на воблу, надо брать ту, которая покрупнее и успела нагулять жирок, плавая в Каспии. Вот и весь секрет привлекательности. А ещё рыба должна быть свежей и не лежать месяцами и сохнуть. С этим проблем не было, так как Иваныч не гнался за большим уловом.
- А с Волгой в последнее время, как и с лесом, беда, - часто думал старик. Вот после войны ещё можно было поймать в сеть белугу и белорыбицу – царскую рыбу. А сейчас что? Царской рыбой на Волге сом стал, потому как очень крупные встречаются рыбины, аж в несколько десятков кило.
- Нет, стерлядь-то ещё можно поймать в Рыбинском водохранилище, - говорил он своему псу Мухтару - но туда ведь ехать надо. Водохранилищ много на Волге, да кораблей как машин на трассе стало, загрязняется река, рыба и исчезает - не каждая может приспособиться.
Старик знал, как во время строительства Рыбинского водохранилища пострадала семья Николая Сафонова, младшего брата отца матери, жившая в старинном городе Мологе, который можно найти на картах XIV века. Город по плану оказался в зоне затопления, иначе невозможно было достичь предполагаемого уровня воды в водохранилище, и жителям Мологи осенью 1936 года объявили о переселении. Оно началось весной 1937 года и продолжалось почти до начала войны с Германией. Хотя и планировалось перенести все дома жителей, но это было невозможно. В городе проживало свыше шести тысяч человек.
- Вот, и семье Николая не повезло, - рассказывала сыну Катерина. – Пришлось оставить родные места. А там ведь все твои прадеды похоронены по линии моего отца. Поселили их на новом месте недалеко от Рыбинска в посёлке Слип, который какое-то время даже назывался Новой Мологой.
- Жена Николая, Нина, тяжело заболела от всех тягот и переживаний, а тут война началась, и Николай ушёл на фронт. Погиб он, Петюня, а жена его умерла. Дочку Таню, мою двоюродную сестру, ей десятый годик тогда шёл, взяла к себе на время соседка, она написала нам об этом. Бабушка Антонина собиралась взять Танечку жить к нам, но не успела вовремя. Тонечку, твою сестрёнку, оставила на попечение жилички Ирины Александровны, и поехала в Рыбинск. А уже с октября 1941 года город постоянно бомбила немецкая авиация, и бомба попала в дом соседки, все погибли, и Танечка.
- А затопление Мологи, Петюня, как началось перед войной, так до конца её и продолжалось. В 1946 году появилось Рыбинское водохранилище. Сроки его строительства никогда не забудешь, - говорила Катерина, вздыхая.
- Да, Мухтарка, как такое можно забыть, - говорил старик, вспоминая рассказ матери. - Сколько горя вынесли люди.
Читать главу 3 http://proza.ru/2020/11/13/1054