Под тенистой старой вишней деревянный столик с двумя лавочками по сторонам. Гудят пчёлы, жарко. На лавочке, поджав под себя одну ногу и болтая в воздухе второй, сидит шестиклассница Элиза и читает «Алиса в стране Чудес»:
Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по нове,
И хрюкотали зелюки,
Как мюмзики в мове.
О бойся Бармаглота, сын!
Он так свирлеп и дик,
А в глуще рымит исполин --
Злопастный Брандашмыг
Но взял он меч, и взял он щит,
Высоких полон дум.
В глущобу путь его лежит
Под дерево тумтум.
Он стал под дерево и ждет,
И вдруг граахнул гром --
Летит ужасный Бармаглот
И пылкает огнем!
Раз-два, Раз-два! Горит трова,
Взы-взы -- стрижает меч,
Ува! Ува! И голова
Барабардает с плеч!
О светозарный мальчик мой!
Ты победил в бою!
О храброславленный герой,
Хвалу тебе пою!
Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по нове,
И хрюкотали зелюки,
Как мюмзики в мове.
Вяло двигая загустевшие от жары мысли в голове, девочка подумала:
- Интересно, что это за язык? Бармаглотский, что ли? Я его не знаю, но, как ни странно, понимаю. Даже словарь не нужен.
Элиза отвлеклась от чтения. Отвлёк её чей-то тонкий, с лёгкой хрипотцой, бормочущий голос:
- Ой, Элохим, ани меахер. Ма ихъе, ма ихъе?[О, Боже, я опаздываю. Что будет, что будет? (иврит)]
Элиза совсем не удивилась, почему это вдруг посреди Украины прозвучал чужеземный язык. Тем более, что она опять-таки прекрасно поняла: «О, Боже, я опаздываю. Что будет, что будет?» Кажется, от бабули Беллы она не раз слышала этот язык, и даже немного понимала некоторые слова. Но услышать его вот тут, на краю вишнёвого сада, рядом с полем подсолнухов было уже слишком.
Тем временем голос продолжил уже на мОве:
- Ой, Боже мій, мені відірвуть голову!
Элиза глянула вправо — никого, влево — никого. И вдруг между высокими подсолнухами на их довольно большом участке увидела кого-то, в шикарном белом костюме. Подняв руку, этот кто-то смотрел на своё запястье, где блестели золотом часы «Ролекс». Даже издалека она рассмотрела, какие красные у этого смешного человечка глаза. Точь-в-точь как у их кроликов, которые сидели в клетках рядом с сараем, и которым она каждый день приносила мягонькой навы. Ой, тьфу ты, - травы!
Будучи очень вежливой девочкой, Элиза встала, отряхнула подол своего красивого синего платьица, и сказала:
- Здравствуйте, простите, не знаю как Вас зовут. Вы что-то потеряли? Помочь Вам искать?
Человечек вздрогнул, опустился на четвереньки и смешно запрыгал между подсолнухами.
- Кажется, я перегрелась, - вслух, сама себе, произнесла Элиза, - А может это наш кролик сбежал? Может я неплотно закрыла дверку клетки? Надо его поймать, не то папа заругает! - и не выпуская книжки из рук, девочка бросилась за то ли человечком, то ли кроликом, ориентируясь на качающиеся головы подсолнухов.
Подсолнуховое поле кончилось и Элиза обеими руками уперлась в доски забора. Именно в этом месте под забором темнел подкоп, а на травинке рядом колыхался кусочек белой шерсти.
- Ага, вот он куда ушёл. Ну, заяц, погоди! - и девчушка плечом ударила по доске. Та оторвалась, Элиза потеряла равновесие и вместе с доской полетела в какую-то яму.
# # #
Это случилось так неожиданно, что девочка не то что ахнуть, даже испугаться не успела.
- Вот сейчас, - подумала она, - я как грямкнусь на дно этой ямы и испачкаю моё чудесное платьице с кружевным воротничком и пышным бантом на спине.
Но этого не случилось. Элиза всё падала и падала, а дна всё не было и не было. Кстати, в яме стало довольно светло, несмотря на то, что дырки вверху уже не было видно. Падать было ужасно скучно, заняться решительно нечем, и Элиза решила заглянуть в книжку, которую так и не выпустила из рук. А там было написано:
« - Да, - сказала себе Алиса, вот это полетела, так полетела! Уж теперь я не заплачу, даже если полечу с лестницы.»
- Интересно, заплАчу или заплачУ? - стала размышлять Элиза. Она была бо-ольшой любительницей поразмышлять. Такой уж был у неё характер. - Если заплачУ, то за что платить-то? Ведь падают обычно совершенно бесплатно. Но, с другой стороны, папа меня учил, что за всё приходится платить. Поразмыслить, то всё же скорее всего, как я почти что уверена, тут имеется ввиду заплАчу. Ага, ещё бы! Так бы , да никак! Даже небось если и с крыши слямзюсь, всё равно не заплАчу. Даже если провалюсь сквозь землю от стыда — не заплАчу. Ой, - мысли её приняли неожиданный оборот, - действительно, а вдруг я сквозь Землю провалюсь? Неужели я выскочу с той стороны и с разгону улечу к Солнцу? Нет, не может быть. Раз солнце на нашей украинской стороне, то с той стороны должна быть ночь и Луна. Хотя, как посмотреть, может я буду долго лететь и на ТОЙ стороне уже тоже наступит день.
Элиза училась в шестом классе, училась хорошо. Поэтому, немного подумав, пришла к выводу, что к центру Земли она будет лететь с ускорением, а миновав центр, начнёт замедляться. Так что, если она не сгорит в расплавленном ядре собственной планеты, - а она на это надеялась, так как иначе вход в дыру был бы жерлом вулкана, - то спокойненько вылетит с другой стороны и даже не расшибётся. Ведь есть же закон, что сила действия равна силе противодействия. Правда, она не знала, действует ли этот закон только в её стране, или и в других тоже.
Она огляделась и рассмотрела, что летит мимо каких-то полок. На некоторых стояли банки с чем-то, как у её бабушки в погребе, и бутылки с жидкостью.
Ещё до погони за белым человеко-кроликом Элиза очень хотела пить, а теперь и вовсе в горле так пересохло, что даже воздух в нём проходил со свистом. Протянув руку, девочка умудрилась на лету ухватить одну из бутылок. На этикетке с фотографией женщины, девочки и бабушки, очень похожих друг на друга, было что-то написано на незнакомом языке. Вверху рука взбалтывала бутылочку и был нарисован большой знак «+». Вспомнились рекламы всяких вкусностей, которые рекламировали как раз с вот такими семейными снимками на телевидении. Это уничтожило всякие подозрения, и Элиза смело открутила колпачок и отпила глоток. Послышался треск, будто лопались нитки и платье на ней почему-то стало тесным. Испугавшись, она закрутила колпачок и оглядела себя. Никто себе! Её новое голубое платье стало ей коротко и не прикрывало коленки, а на уровне груди что-то мешало смотреть вниз. Она даже не сразу поняла что это. Закрыла глаза, как на уроке, когда решала задачу, и подбрасывая бутылку в руке, сильно-сильно подумала. Вот это да! Это же у неё выросла грудь! А платье стало тесным и коротким, потому что… Потому что она повзрослела.
Этого не могло быть, потому что этого не могло быть никогда. Кажется эту фразу написал Чехов, впрочем, это совершенно неважно. Мысли у Элизы в голове толкались и мешали друг дружке. Чтобы лучше думалось, она вновь открутила крышечку и лизнула горлышко. Уфф! Платье снова стало нормальным. Причём, в районе никуда не исчезнувшей груди, сделалось с лифом, как у мамы.
- Главное, почему это произошло? Неужто вот от этой бутылочки, которая у меня в руках? Самое неприятное, что телом она повзрослела, а вот мозгов, кажется, не прибавилось. И как теперь вернуться в мой обычный размер и возраст?
Она взглянула на полки и увидела небольшой рюкзачок.
- О, он точно пригодится, - и девушка ухватила его за лямки.
Чуть ниже прихватила брызгалку, наподобие той, которой мама пользовалась, когда гладила бельё. Надпись она снова не поняла, но на этикетке женщина брызгала на себя. Рядом стояла девочка точно в таком же платье, но размером поменьше. А вверху была нарисована рука с брызгалкой, а над ней тоже был нарисован большой знак только не плюс, а минус.
- Нет, я точно не дура, - сказала сама себе Элиза, потому что говорить больше было некому, - ежу понятно, что если побрызгать на кого-то, то он помладшеет, а, говоря научно, помолодеет. Ну-ка, проверим, - она взболтала брызгалку и щедро побрызгала на себя.
Ничего не произошло. Всё осталось на месте. Хотя нет, грудь снова не мешала видеть ей ноги, а сами ноги приблизились.
- Ух ты, какая я умная, - сказала себе Элиза. Положила напиток и брызгалку в рюкзачок, закинула его за спину и довольная собой полетела дальше.
Она всё летела и летела, иногда вверх головой, иногда вверх тормашками. Вспомнила свою кошку Бусю-Бусинку:
- Не забудет ли бабушка налить ей молочка и насыпать корм? Будет ли Буся вспрыгивать на длинную тумбу, устраиваться на краю и лапкой трогать бабулю, как трогала её, Элизу, чтобы попросить кушать?
Девочка попробовала перевернуться. Это у неё получилось. Она улеглась прямо в воздухе на левый бочок, подложила руку под голову и… сладко заснула. Снились ей странные животные, живые карточные и шахматные фигуры. Будто два шахматных офицера, белый и чёрный, арестовали её и повели пред светлые, и тёмные очи двух Королей. Один, светло-рыжий, напоминал… Кого же он напоминал? Ах, да! Это же американский президент. Седой, который точно когда-то был черноволосым, был с головой другого американца, которого она последнее время часто видела в передачах новостей по телику. Оба стояли за трибунами с микрофонами и брызгая слюной, по очереди кричали друг на друга. Над головой седого висела картинка с сине-красным ослом со звёздочками на попоне, а над рыжим - сине-красный слон и тоже со звёздочками. Трибуны каждого были с табличками. У того, кто стоял под ослом, табличка гласила «Недйаб», а у его противника - «Пмарт». Произнести эти имена Элизе было трудно, и она сразу же перекрестила их в «Недойаб» и «Парам-там-там». Подумаешь, всего-то несколько гласных добавила.
Тем временем Недойаб начал тыкать в её сторону указательным пальцем и кричал:
- Пусть целует ботинки неграм! А не будет - выслать её к арабам. Они её казнят за короткое платье и открытое лицо. Или в Кинг-Конго. Там её зарежут просто за то, что белая, а её предки-одноплеменники продавали чёрных белым.
Сколько Элиза ни напрягала свою память, пытаясь вспомнить уроки истории за шестой класс и связать их с рассказами бабушки Беллы о её семье, но никаких продавцов живых людей среди одноплемянников, то есть однопельменников, короче, людей её племени, ни учебник, ни бабуля не упоминали. Бабуля только рассказывала, что всех родственников: папу, маму, шесть сестёр, дедушку и бабушку превратили в дым и они улетели на небо.
Голос Недойаба сменился. Рыжий Король Парам-там-там» отвечал:
- Ваша партия провалила всю медицину. Ещё мой Чёрный предшественник Амабо хотел сделать медицину бесплатной. А бесплатной бывает только сыр в мышеловке. Если девочке отрежут голову, следует направить её в Лиарзи. Там лучшая в мире медицина, и ей сумеют пришить такую мелочь, как голову.
Тут Элиза расправила платьице и почему-то сделала книксен:
- Ваши Презаходительства (Элиза хотела сказать "ПреВОСходительства"), да будет позволено мне сказать, Ваши предложения абсурдны. Ну зачем отрезать мне голову, а затем пришивать на место. Это же столько мороки, а результат тот же, что и сейчас. Только зря народные средства потратите, и проиграете свою партию.
Офицеры-конвоиры разозлились и стали трясти её.
Следующая глава здесь: http://proza.ru/2020/11/12/1224