Собаки

Рассказ

Люблю ли я собак? Односложно ответить на этот вопрос не так просто. Когда-то я их очень любил. История моих взаимоотношений с этими животными давняя и совсем не однозначная.  Впрочем, давайте я попробую поведать вам обо всём по порядку.
Когда я был ещё маленьким мальчиком четырёх-пяти лет, у нас был большой дворовый пёс Дружок. Он был непородистый, лохматый, с чёрной шерстью, добрыми глазами и очень большой. Большой, конечно, для меня, потому что когда он вставал на задние лапы, то возвышался надо мной на целую голову и с высоты такого гулливерного роста всё пытался лизнуть меня розовым  языком. Помню – я смеялся и уворачивался, стараясь в игре оттолкнуть умилённую морду Дружка. Он полностью соответствовал своей нехитрой кличке и был для меня отличным другом.
Помню, как дедушка ругался на него:
- Нельзя, Дружок! Нельзя! – а сам улыбался, прекрасно понимая, что собака меня никогда не тронет.
Зимой с Дружком было забавно кататься на прочищенных от снега сельских улочках. Я садился на лёгкие санки, брал в руки достаточно длинную цепь, закреплённую у Дружка на шее, и командовал ему:
- Вперёд!
Дружок весело срывался с места и что есть силы мчал меня по дороге.
- Быстрее! Быстрей! – подгонял я его, довольный таким катанием.
Как-то раз мне поручили покормить Дружка, сидящего на цепи, а я заигрался с ребятами и забыл. Поздним вечером, уже засыпая в своей уютной кровати, я услышал за окном жалобное поскуливание собаки.
- Забыл! – огнём обожгла меня стыдливая мысль.
Я вскочил с кровати, быстро оделся и вынес Дружку кастрюлю с похлёбкой. Дружок радостно взвизнул, а я с чувством выполненного долга поставил ему кастрюлю и отправился спать. Я это до сих пор хорошо помню, хотя прошло слишком много времени. Мне было стыдно. Стыдно перед собакой.
В общем, хороший был пёс Дружок. Жаль только, что прожил он у нас совсем не долго и умер от какой-то собачьей болезни. Очень я по нему грустил…
А через некоторое время у нас  появилась маленькая рыжая собачка, названная нами сказочным именем Жучка. Жучка, как и водится в сельской местности, тоже жила во дворе. Но, так как она была невелика собой, то ей разрешалось жить без привязи, чему собачка была несказанно рада. Жучка свободно разгуливала по двору, не обращая внимания на бестолковых кур, прятала обеденные косточки в укромные уголки и от нечего делать облаивала пролетающих мимо ворон. Летом она частенько ложилась у порога и дремала, наслаждаясь трескотнёй кузнечиков. Однако, стоило кому-либо постороннему подойти к нашей ограде или просто пройти мимо, как Жучка принималась заливисто лаять, оповещая всех домашних о гостях. Кроме нашей семьи она признавала только двух моих друзей, Лёху и Димку, которых часто видела у нас.
Метрах в четырёхстах от нашего дома располагалось белое здание клуба «Мир» с колоннами у центрального входа. Теперь это уже полуразрушенное здание с облупившейся краской и прогнившей крышей, а когда-то здесь было сосредоточение сельской культуры. В юном возрасте я с друзьями частенько захаживал туда за всевозможными приключениями. Из клуба мы возвращались поздно ночью в разное время, но Жучка всегда ждала меня и начинала радостно лаять, издалека заслышав наши голоса. Она выбегала навстречу и вьюном вилась вокруг моих ног, выражая таким образом свою любовь. Эту собаку я очень любил и отчётливо её помню, хотя прошло уже больше тридцати лет с момента неожиданной смерти Жучки. Увы, она чем-то отравилась и умерла буквально у меня на руках, прося жалостливыми слезящимися глазами чем-нибудь ей помочь. Но собак в то время в селе никто не лечил, и я лишь гладил её по голове, роняя от отчаяния горячие слёзы на рыжую шёрстку.
Вот на такой печальной ноте и заканчивается моё позитивное взаимоотношение с собаками. Но не заканчивается совсем.
Получив образование в институте, устроился на предприятие сельского хозяйства километров за девяносто от Тамбова. Молодой был, неженатый, поэтому времени на развлечения хватало. Как-то раз я с товарищами отмечал один из многочисленных праздников, почитаемых россиянами. Как говорят в народе: «Были бы деньги, а повод найдётся».
И вот в самом разгаре застолья выяснилось, что боекомплект горячи-тельных напитков неожиданно подошёл к концу, а душа, подлая, просит ещё. Тогда я вызвался сходить в сельский магазин за вином и закуской. Как водится  в таких случаях, я очень торопился но тут в мои планы вмешалось провидение. По пути к заветной цели приспичило меня желание по малой нужде. Я зашёл за старый дощатый сарай, отвернулся к кустам и занялся своей проблемкой. Не учёл я одного: в этом дворе, через который я проходил впервые, на длинную цепь была привязана крупная чёрная собака. Да не просто привязана, а цепь её перемещалась по толстой проволоке, натянутой по земле через весь двор. Никак я не мог ожидать, что этот пёс, спокойно лежавший метрах в тридцати от меня, способен на страшное действо. Поэтому, стоя спиной к этому демону, я спокойно облегчался, как вдруг услышал позади себя злобный рык и ощутил в правой голени ужасную боль. Этот гад впился зубами в мою ногу так, что вырвал даже небольшой кусок кожи. Издав громкий вопль, в испуге я отпрыгнул в сторону и стремглав бросился со двора, преследуемый рычащим псом.
- А-а-а-а-а! – кричал я, сломя голову улепётывая за сарай.
Только ограничитель на проволоке не позволил этому чудовищу меня съесть. Пёс на всём скаку от неожиданности резко упал, тут же вскочил на лапы и грозно залаял.
Уже за кустами, застегнув брюки и собрав все проклятия на собаку, я поднял штанину и осмотрел ногу. Кровь из раны струйкой стекала в ботинок, и мне стоило больших трудов, чтобы её остановить.
Если кто-то из читателей подумает, что я тут же отправился в сельскую больницу лечиться, то глубоко ошибётся. Я рос целеустремлённым парнем  и не умел отступать. Я направился в магазин, до которого было уже совсем близко, и выполнил свою наиважнейшую миссию.  Потом с друзьями на квартире мы провели дезинфекцию раны принесённой мною водкой.
- Чтобы добиться положительного результата, дезинфицировать нужно с двух встречных направлений: снаружи и изнутри, - научным, немного заплетающимся языком приговаривал тогда друг Мишка, помогая мне преодолеть хворь.
Мишкина метода сработала, и ничем плохим, исключая понятную утреннюю головную боль, я не заболел, а рана через несколько дней благополучно затянулась, оставив только шрам на долгую память.
 Вот с этих самых пор собак я стал побаиваться. Иногда ведь как думается: обойду зло стороной, и всё будет хорошо. Но не тут-то было! Бывает, что зло само наползает на тебя и миновать его нет никакой возможности. Так случилось со мной в следующей моей собачьей истории.
Резко сменив род своей деятельности, устроился я садовником в одно любопытное учреждение по контракту. Платили там хорошо, поэтому люди за работу держались. Была только одна загвоздка: по окончании контракта на каждого работника руководством пишется характеристика. Поэтому, если хочешь продолжить работу в этой системе, то должен засунуть свои таланты, гордость, мнение и тому подобные ненужные там качества куда подальше, а с начальством подхалимничать, льстить, лебезить и преклоняться. Увы и ах, но сим высоким актёрским искусством овладеть я так и не сумел и, наверное, даже в моём взгляде можно было прочитать непокорность и своеволие. На этом эпизоде своей богатой биографии остановлюсь поподробнее.
Итак, в городе N на тихой, утопающей в зелени улочке располагалась резиденция моего большого босса. На участке примерно в 2/3 гектара, обнесённом высоким кирпичным забором, стоял двухэтажный особняк, оштукатуренный и выкрашенный в бежевый цвет. По одной его стене до самой крыши вился бугенвилль, до поздней осени радовавший домочадцев великолепным белым цветением. Меня же, напротив, он радовал мало, так как на его ветвях имеются острые шипы, которые при обрезке сильно ранят. Руки у меня были постоянно исполосованы этим декоративным растением, в тёплое время года растущим с неуёмной силой. Много бугенвилля росло и вдоль забора для услады взыскательных глаз. Кроме него, на участке росло ещё много экзотических и не очень деревьев и кустарников, высаженных без всякой системы. Из тех, что меня особенно «радовали», отмечу высоченные опунции. У этих кактусов широченные мясистые листья-отростки с твёрдыми острыми иголками. Весной на этих отростках появляются красивые цветы, а потом созревают съедобные шишки. На мой взгляд, они не очень вкусные, но необычные. Плохое в них то, что они сплошь покрыты маленькими тонюсенькими иголочками, которые впиваются в кожу даже через перчатки, а удалить их не так-то просто. Эти шишки ранней осенью начинали опадать, и мне приходилось их убирать, чтобы собаки (о них речь пойдёт чуть попозже), не дай бог, не поранились. Хотя растущая рядом агава с толстенными иглами на концах крупных ланцетных листьев, хозяев почему-то не смущала. Смущала она только меня, по забывчивости не единожды накалывавшем голову при работе. Больно, однако!
Повествование моё постепенно дошло до хозяев. В домике этом жил чрезвычайно важный человек лет шестидесяти пяти, наделённый от государства большими полномочиями. В силу этих самых полномочий данная персона могла распоряжаться судьбами людей, стоявших гораздо ниже него на иерархической лестнице, в том числе и моей. Поэтому работать приходилось с оглядкой на то, как воспримут каждое твоё действие, понравится оно или нет. Правильность самого действия в данном случае была вторичной. На резиденции жилым был второй этаж, из окон которого прекрасно просматривался каждый уголок сада, да ещё и камеры наблюдения передавали изображение в дом. Тут уж ухо надо было держать востро!
Жил этот важный человек не одни, а с женой, которая была моложе него лет на пятнадцать. Босс её любил, прислушивался к каждому её слову и в домашних делах потворствовал её желаниям.
Бывало, она скажет:
-Аркадий Илларионович, давай вот здесь посадим лимон.
- Да, тут будет даже очень хорошо, - тут же соглашалась персона, хотя мне было очевидно, что место выбрано неудачное и будет только мешать косить траву газонокосилкой.
В другой раз она ему говорит:
- Аркадий, эти кусты выглядят безобразно, надо их удалить. Садовник плохо смотрит за ними.
Босс остановится на мгновение, обведёт спокойным взглядом приговорённые кусты, цветению которых ещё месяц назад сам радовался, и отвечает супруге:
- Безобразные кусты. Резиденция так выглядеть не должна. Садовнику выговор за плохую работу.
А, казалось бы, куда же лучше работать? В жаркую погоду температура в тени за сорок градусов, а в это время и кусты подстригать надо, и газон косить, и бесчисленные растения поливать. Один день пропусти – и погибнет вся флора, возделываемая с таким великим трудом. Кроме ухода за растениями, нужно ещё территорию в чистоте содержать, тротуары и дорожки  подметать да промывать. В общем, работы было – непочатый край. Бывало, весь день мокрый от пота пашешь, не покладая рук, а чтобы окончательно с ума не сойти, забежишь в прачку минут на пять под кондиционером передохнуть. Пока отдыхаешь, снятая рубаха, мокрая от пота, на кусте на солнышке сохнет. А потом опять вперёд на амбразуру, то есть на палящее солнце, ибо работу за меня никто не выполнит.
Только вот странная получалась штука: чем старательнее я работал, тем больше мною были недовольны. Казалось, что злятся даже на то, что я много работаю и из-за этого серьёзных претензий мне предъявить нельзя. Поэтому как из рога изобилия постоянно сыпались десятки мелких замечаний, как то: почему в январе не растёт мята. Будто зимой, а плюс 8-10 градусов для растений это тоже зима и период покоя, травы должны расти и колоситься.
На мой резонный ответ, что это противоестественно самой природе, мадам тоном, не терпящим возражений, заявляла:
- Николай, до вас мята здесь прекрасно росла. Вы не уследили. Поезжайте в магазин, купите три куста и посадите.
Она медленно удалялась, поджав тонкие красные губы, в глубине души довольная, что показала мне свою значимость.
Приходилось замолкать и ехать в магазин. А по весне старая мята, мною заботливо и своевременно подкормленная удобрениями, буйно разрасталась, но это уже никого не интересовало. Внимание бдительного руководства переключалось на другие проблемы. А они были одна другой хлеще. Например, на парапете открытой веранды стояло порядка тридцати горшков с цветами на тарелках-поддонах. Неожиданно оказалось, что в тарелках после дождя скапливается вода и виноват в этом тоже я, а не дожди и отсутствие крыши над цветами. Убирать горшки было нельзя, поэтому приходилось каждый рабочий день выливать воду. Но дожди местные оказались весьма коварными и часто шли в моё нерабочее время. Поэтому проблема оказалась неразрешённой и чрезвычайно раздражала мадам. И дело было совершенно не в цветах, а в собаках, которые во время прогулки пили с тарелок воду.
Собак на резиденции было пять штук и все разномастные. Жили они у хозяев на втором этаже в коридоре, который насквозь пропитался въедливым собачьим запахом. И это несмотря на то, что горничная каждый день там убирала и перестирывала за собаками их коврики.
Одна собака была очень большой, размером с маленького телёнка. Это был пёс с отвисшей кожей на морде и вечно капающей слюной из пасти. Когда он рычал или лаял, то можно было запросто умереть со страха. Звали этого монстра Дуля. Обычно днём он тёрся на кухне около поварихи, подкармливавшей его всякими деликатесами, а потому им очень уважаемой.
Кроме Дули в тереме жила одна ручная собачонка, напрочь лишённая всякого интеллекта. Так, средство от скуки. Три других собаки были породистые: пудель, терьер и их странная помесь. Всё бы ничего, но эти существа почему-то сильно меня не любили, проявляя с господами полное единодушие. По какой-то странной причине их часто выпускали на прогулку в то время, когда я отчаянно наводил порядок в саду, пытаясь выжить на беспощадном солнце. Так вот, эти распрекрасные существа сразу бросались ко мне и норовили цапнуть за ноги. Тогда я занимал оборонительную позицию спиной к забору или зданию, выставлял перед собой орудие труда, коим могли являться грабли, метла, шланг или что-либо другое, и терпеливо защищался, ожидая, когда придёт помощь.  Помощь в лице горничной или поварихи появлялась, как правило, не сразу, давая собакам шанс выполнить свою чёрную миссию. Мадам же на помощь не приходила никогда, хотя часто была дома, а собачий лай и мои робкие возгласы слышны были прекрасно.
Однажды по договорённости с господином я пришёл в выходной день полить цветы, ибо на жаре до понедельника они не доживали. Размотав длинный шланг, я спокойно выполнял свою работу, как вдруг из-за угла выскочил безумный Дуля и с рыком устремился на меня. Мгновенно сообразив, что убегать бесполезно, я выронил шланг и прижал руки к груди с испуганным криком:
- Дуля! Дуля!
Он бросился на меня и больно укусил за правую руку. Хорошо, что рука была прижата и мощные зубы проскользили по коже, оставив кровавые борозды. Сильно заболел локоть, сдавленный зубами монстра. Пёс отскочил, норовя сделать следующий бросок, но тут из дома вышел хозяин и громко на него закричал:
- Нельзя! Дуля! Фу!
Видимо, моя трагическая гибель не входила в его планы. Пёс потупил голову, вильнул хвостом и, как ни в чём не бывало, улёгся метрах в трёх на землю.
- Вы целы? – спросил меня хозяин, не проявляя особенного беспокойства.
- Ничего, - превозмогая боль, ответил я. – Не ожидал, что он набросится.
- Да, надо его приучить к вам. Стойте здесь, я сейчас за мясом схожу.
Хозяин увёл Дулю в дом, даже не предложив мне помазать раны йодом, а я, как дурак, остался стоять, ошарашенный произошедшим. Мне не оказали помощь, передо мной не извинились и были озабочены только собакой.
Через пять минут хозяин вышел с тарелкой в руке, ведя Дулю на поводке. В тарелке были отличнейшие куски мяса.
- Берите по куску и покормите его, - скомандовал мне хозяин обыденным тоном. – Он должен привыкнуть.
А теперь представьте, что должен был чувствовать я после пережитого стресса! Только что этот зверюга чуть было не лишил меня жизни (умереть можно и от испуга), а сейчас я должен был изображать добродушие и кормить эту скотину. Однако возразить, развернуться и уйти было нельзя. Иначе – прощай, работа, потому что хозяину дороже Дуля, а не какой-то там садовник. Таких садовников они ещё тысячу найдут.
Вот и взял я подрагивавшей, только что укушенной рукой кусок мяса и осторожно протянул псу. Тот, не медля, схватил угощение и довольно зачавкал.
- Ещё дайте, - приказал начальник. – Смелее.
- Как же, осмелеешь тут, - подумал я, подчиняясь команде и протягивая Дуле второй кусок.
В этот момент у меня было только одно желание, чтобы издевательство скорее закончилось. Наконец, тарелка опустела и хозяин, вполне довольный проделанной процедурой, разрешил мне удалиться.
- Вы, когда в следующий раз будете работать, не пугайте собаку. Тогда и она не тронет, - сказал он мне напоследок, поглаживая наевшегося пса.
- Конечно-конечно, - быстро сказал я и поспешил за калитку.
Внутри меня всё клокотало. Оказалось, что это я виноват в том, что меня чуть не съели!
Вывернуть случившееся наизнанку может только большой мастер своего дела, коим и был мой босс.
На этом эпизоде мои взаимоотношения с данными собаками не закончились. Было ещё несколько случаев умилительных общений с этими добрейшими животными. У меня создалось стойкое впечатление, что кто-то этому настойчиво способствовал. Вкратце опишу, как происходили мои дальнейшие свидания с собаками.
Обычно я, ничего не подозревая, работал в саду. Как раз в ту самую минуту, когда в душе моей царило полное спокойствие и умиротворение, навеваемые сладчайшим пением птиц и ароматным многоцветьем культивируемых растений, вдруг из дома в открытую дверь выбегали три мелкие собаки и с громким лаем устремлялись на меня, норовя схватить за ноги. Я тотчас поворачивался к ним лицом и ощетинивался инструментом, не смея их ударить. За этими шавками, тряся обвисшими щеками и разбрызгивая по сторонам слюну, тяжело выбегал Дуля и тоже спешил ко мне. Тут уж мне становилось не до шуток. Я поворачивался к Дуле, стараясь не спровоцировать его на атаку, а сам испуганным взглядом взирал на пустые окна дома, в тщетной надежде увидеть кого-нибудь, кто придёт мне на помощь. Пока я пытался внушить Дуле своё расположение к нему, три мелких демона забегали ко мне со спины и с остервенением хватали за брючины, норовя отведать моей свеженькой плоти. И надо сказать, иногда им это удавалось и их мелкие зубы вонзались в мою кожу. Представьте, товарищи, что я даже не мог дать этим тварям пинка, так как из окон могли заметить этот вопиющий недружелюбный акт и тогда пинка получил бы я.
Несколько минут проходило в моём противостоянии с хозяйской сворой, пока не появлялась горничная и не уводила собак в дом. Кстати сказать, она совсем не спешила это сделать, а в глазах её читалось удовлетворение.
И никому, совершенно никому, не было никакого дела до того, что я был укушен и унижен своим беспомощным положением. Ни разу хозяйка не появилась и не прекратила это безобразие. Ну а про извинения и говорить не приходится. Эти небожители вознеслись так высоко, что им совершенно безразличны были мои страдания. Нет человека – нет проблемы. А на моё место можно найти человека, который не будет излишне талантлив и строптив и найдёт общий язык со всеми собаками, живущими в доме.
В конце-концов, так оно и вышло. Обвинили меня в том, что Дуля наколол лапу иголкой с кактуса. Местная докторша, устроившаяся по совместительству на время в эту овчарню убирать и выгуливать собак, не доглядела за ним во время прогулки, а вину свою свалила на меня.
- Николай, вы не убрали упавший лист кактуса, и Дуля напоролся на него, - сказала докторша однажды мне утром, подражая хозяйке, отдыхавшей с мужем в другой стране. – Я поведу его к ветеринару и позвоню хозяевам.
- Лист упал ночью, - возразил ей я. – Значит, моей вины в этом нет.
Но тогда во всём виноватой оказывалась бы она, что совсем не входило в планы хозяйки дома, с которой докторша во время её отсутствия поддерживала тесный контакт по телефону.
В итоге собаки меня победили. Они остались жить в этом доме, продолжили кусать (я это знаю наверняка) новую прислугу, а мне, романтичному любителю флоры и фауны, указали на дверь.
Зачем я это всё терпел? Чёртовы деньги, будь они неладны! Сколько зла от них, а всё равно народ не умнеет.
Правда, уехал я без сожаления, довольный тем, что до смерти меня всё же не загрызли. Но навсегда в моей памяти останется этот большой дом. Дом, в котором живут собаки.

P.S. Я иногда подкармливаю бродячих собак, в тоскливых глазах которых можно прочитать вселенскую боль. В них много поистине человеческого. И они ведь ни в чём не виноваты...

25.02.2020