На нижней полке холодильника у меня хранится лето. Правда, его уже немного осталось. Пара горстей замороженной вишни, камешки ягод черной смородины и заиндевелые кисточки винограда. Положишь такую ягодку на язык, и буквально через мгновение, оттаяв, она взорвется у тебя во рту брызгами прошлогоднего июльского дождя.
Сейчас, в начале мая ледяная глыба белого громоздкого холодильника выглядит особенно нелепо в ярком бушующем море молодой зелени каштанов, вливающейся в мое окно. Ветер играет их молодыми листьями и хрустящими страницами свежей газеты. «Книжная лавка «Умы». Часы работы. И краткое - «Приходите. Здесь вам рады». Крохотное объявление, примостившееся в третьей колонке на предпоследней странице местной газетенки. Кто бы мог подумать, что именно так и выглядит мечта.
Ума варит компот, которым угостит своих первых посетителей. Уснувшие в жесткой постели морозильной камеры ягоды просыпаются в кипятке небольшой жестяной кастрюльки, бурлящей на жарком огне плиты. Их темный сок, будто кровь, кипящая в венах молодого не знавшего узды жеребца, зажигает горячее пламя жизни и юности в моем уставшем теле.
- Как в бабушкином саду!
-Что? – Ума повернулась к тихонько вошедшему на кухню Альке.
-Пахнет, как в бабушкином саду!
Ума улыбнулась. Я так люблю ее такую вот улыбку. Легкую, теплую… Домашнюю, что ли. Без единой капельки чего-то напускного.
С Умой мы знакомы не так давно. По моим меркам. Но кое-что я все-таки уже успел о ней узнать. Узнать и даже, представьте, полюбить. Как вот, к примеру, эту самую ее улыбку. Не слишком часто появляющуюся на задумчивом лице.
Она оказалась у меня на пороге шесть лет назад. С тяжелым чемоданом, полным книг. С тяжелым неулыбающимся взглядом. С отяжелевшим к восьмому месяцу беременности телом.
А потом родился Алька. И вместе с ним родилась мечта. И улыбаться Ума стала уже гораздо чаще.