В очереди у Матвея разболелся зуб. Сидел он у самой двери, первым, поэтому мог уткнуться головой в угол и приложить воспалённую щёку к холодному простенку, окрашенному зелёной масляной краской. Не хотелось двигаться, не хотелось вообще ничего. Если бы в этот момент зашла медсестра и назвала его фамилию, Матвей испытал бы только досаду.
Дверь открылась, но вместо ожидаемой медсестры в коридор зашёл высокий незнакомый мужчина. Быстро огляделся, потом наклонился к Матвею, дотронулся до его лица и, улыбаясь, произнёс: "Всё будет хорошо".
Это было чудовищно. За подобное панибратство хотелось встать и дать мужику в его наглую весёлую рожу, но сил на это не было, а через мгновение тот уже скрылся за дальней дверью.
Но реагировать как-то было нужно, и Матвей, пересилив боль, усталость и раздражение, приподнял голову и стал отстранённо осматривать окружение.
Коридор был обшарпанный, узкий и длинный, без окон, с обоих концов он упирался в деревянные двери, на потолке тускло светили несколько пыльных лампочек. Вдоль одной из стен на откидных стульях сидели человек двенадцать мужчин примерно одного возраста, молчаливых и безучастных. "Как в школе, поход в военкомат", - подумал Матвей.
Небольшой, непонятно откуда взявшийся всплеск энергии нужно было куда-то девать. Матвей, на секунду заставив себя забыть о зубной боли, приподнялся размять ноги. Никто в очереди не обратил на него внимания, даже не повернул головы. "Эге", - подумал Матвей. Половина людей сидели в медицинских масках, остальные просто прятали лица. Самый крайний с противоположной стороны Матвея поразил - на нём была роскошная индейская маска с перьями, похожую отец Матвея в детстве привозил из командировки в Южную Америку. "Совсем у людей крыша поехала с этим коронавирусом", - пришло в голову.
Дальше просто стоять смысла не было. Поскольку тот наглый мужик спокойно открыл дверь с той стороны, значит она была не заперта. Матвей потянул ручку на себя. "Сейчас медсестра наорёт, ну и хрен с ним". Дверь распахнулась, за ней был точно такой же коридор, заканчивающийся точно такой же дверью. Люди в новой очереди новичком не заинтересовались, остались сидеть в прежних позах.
Матвей чуть резче чем нужно выпрямил спину и, не поворачивая головы, прошёл в конец следующего коридора. Распахнул новую дверь. Как он и ожидал, третий коридор ничем не отличался от двух предыдущих. Опять стулья, дюжина похожих мужчин, только в масках на этот раз были лишь некоторые из них.
В четвёртом коридоре всё повторилось. В сто тринадцатом обнаружился один свободный стул. В триста двадцать втором не горела лампочка. На девятьсот девяносто девятом Матвей перестал считать коридоры. Примерно со второй тысячи он начал ощущать странный гул. Казалось, тихонько гудели сами стены, но это была иллюзия, гул явно раздавался откуда-то издалека.
Сколько ещё прошло времени Матвей сказать себе не мог. Очередная дверь чем-то неуловимо отличалась и Матвей долго не мог заставить себя нажать на дверную ручку. "Да мать его," - подумал он и, помогая себе всем телом, резко распахнул её внутрь.
Этот коридор был иным. Здесь не было людей, кроме единственного старика, который не сидел, а нервно ходил вдоль пустого ряда стульев. Увидев Матвея, он подскочил к нему и, протягивая длинный худой палец куда-то вбок, начал громко шептать: "Видите? Видите? Мы во влагалище!"
"Вот воспитанный человек", - с небольшой горечью подумал Матвей, - "даже 'нам ****ец' умеет сказать так, чтобы никого не обидеть".
Но место действительно было странное. Гул, рокот, который Матвей до этого уже перестал замечать, стал явным, он накатывал волнами, в нём появился какой-то особый навязчивый ритм. Казалось, вместе с ним сам коридор стал вибрировать и изгибаться, так, что стулья периодически соударялись подлокотниками, а лампочки под потолком мигали и потрескивали.
Внезапно Матвей осознал, что дверь в конце этого коридора - последняя.
Старик взял Матвея за плечо и потянулся к его уху, как будто они оба находились в работающем кузнечном цеху. "Ты следующий", - услышал Матвей. - "Твоя очередь".
"Почему я?" - спросил Матвей и тут же испугался - он впервые за долгое время сказал что-то вслух, напрягая голосовые связки. Это было необычно.
"Вот вопрос вопросов", - громко и восторженно почти крикнул старик. Матвей понял, что не зря: внешний гул становился практически нестерпимым.
Все мысли и страхи внезапно отключились, Матвей сделал длинный шаг и решительно нажал ручку двери.
Несколько мгновений он стоял на пороге, ошалевший, пустой и звонкий, как огромный космический барабан, в который бьёт японский бог грома Райдзи. Именно этот гул Матвей и слышал всё время, он шёл изнутри него самого. Всегда.
"Понял теперь?" - спросил старик.
Матвей развернулся и пошёл назад.
"Ты куда?" - старик придержал его за рукав.
"Есть одно дело", - сказал Матвей. - "Послание".
Старик понимающе кивнул.
Дорога назад была недолгой. Открыв дверь в тот самый коридор, откуда он начал, Матвей сразу увидел человека на своём месте, сжавшегося в углу от нестерпимой зубной боли.
Остановившись только на секунду, Матвей нагнулся, дотронулся до его лица и, глядя прямо в глаза, произнёс, улыбаясь: "Всё будет хорошо". Мужчина недовольно дёрнулся, но Матвей-бодхисаттва уже не обращал на него никакого внимания: он шёл всё дальше по бесчисленным коридорам, мимо миллиардов собственных воплощений, самой короткой дорогой домой - вокруг света.