Армия спасения одиноких сердец. Перчатка Венеры
«Душу – Богу, сердце – мужчине, руку – другу,
любовь – себе единственной!»
В 60-х годах в Советском Союзе очевидно не было проблем с рождаемостью, потому что при нашем поступлении в среднюю школу в 1967 году первых классов оказалось целых семь! 1-й «А», 1-й «Б», 1-й «В», 1-й «Г», 1-й «Д», 1-й «Е», 1-й «Ж»!!! Говорили, что должен был быть даже 1-й «З», но помещений не хватило, и уже имеющиеся семь классов потеснили до сорока пяти человек на класс и оставили семь. В тесноте, да не в обиде. И семь цифра хорошая! Вот интересно получается, материнского капитала не выдавали, жили просто, квартирки малогабаритные, комнаты небольшие, кровати узкие, телевизоров не было, радиоприемники и то не у всех… а дети были!!! В каждом доме небогато, работали по совести, до пота, от пуза не ели, а последним делились! Ничего, что вещи за старшими братьями и сестрами донашивали, зато все от мала до велика книжки читали, в библиотеки ходили, и у каждого, даже самого мелкого пацана, большая мечта была – стать космонавтом, врачом или инженером. А жили-то как весело! С соседями дружили! В праздники – друг к другу в гости ходили, столы накрывали, песни пели! Помните? «Кипучая, могучая, никем непобедимая, страна моя, Москва моя, ты самая любимая…» Мой папа был военным, поэтому, когда мы въехали в новый дом, нам сразу установили телефон, единственный на весь подъезд, и с тех пор дверь в нашу квартиру не закрывалась, соседи со всех четырех этажей ходили к нам звонить при необходимости. Тайн не было. Все про всех знали. И Родину свою искренне любили. Потому, что Родиной было не отвлеченное понятие, а вот эти горы за окном, и наш небольшой, весь в розах, город, и наша Богданка, улица и двор, в котором играли с друзьями, и новый строящийся дом, и все окружающие люди, соседи, друзья, наша школа и наш родной класс. Вот так и жили. Не богаче, не жирнее, но как-то человечнее. Люди что ли добрее были друг к другу?
ПЕРЧАТКА ВЕНЕРЫ.
Наш «Е» класс всегда был дружным, и в учёбе, и в сборе макулатуры, металлолома, и в спортивных соревнованиях, и в игре «Зарница». Рисовали стенгазеты на праздники, пели в хоре, ходили на факультативы, участвовали в олимпиадах, в подготовке школьных праздников и мероприятий. А летом ходили в школу на практику, убирали территорию, клумбы пропалывали, классы мыли. На каникулах собирали гербарии, читали книги по списку внеклассного чтения, ну и конечно гуляли с утра до позднего вечера! Играли в «Казаки-разбойники»; в монаха в синих штанах с латками на попе, который приходил за красками; прорывали заслоны из сцепленных рук, горланя: «Бояре, а мы к вам пришли!». А как стемнеет, рассказывали по очереди страшные истории про «чёрную руку» и «чёрного человека», пока из темноты не раздавались спасительные голоса наших мам, зовущих своих запропастившихся чад домой.
До девятого класса мы были «ешниками», чем чрезвычайно гордились и считали свой класс самым лучшим и самих себя самыми крутыми в школе! В нашем школьном коллективе бывало разное конечно, и ссоры, и противостояния, и даже бойкоты отдельным товарищам, но все обстоятельства со временем мирно разрешались и мы дружили дальше. Один раз случилось ЧП, в эпицентре которого оказалась я.
Произошло это в пятом классе, на переменке, мы не поделили мел и доску с Вовкой Петровым, он выхватывал мел у меня из рук, а я не давала, и в порыве неконтролируемого гнева от того, что не может справиться с девчонкой, он неожиданно подло и со всей злости ударил меня снизу под дых. Первые секунды я не могла вздохнуть, глотая воздух, как рыба на берегу, потом от боли свернулась пополам. Девочек бить нельзя, это был неписанный закон нашего времени. На минуту в классе повисла мертвая тишина. Все, что произошло потом, случилось моментально. Все одноклассники, которые на перемене остались в классе и стали свидетелями произошедшего, не сговариваясь, со всех сторон, кинулись на Вовку, все еще стоявшего с ухмылкой у доски. Получилась большая галдящая свалка. Тут-то и появилась учительница, которая замещала у нас кого-то из заболевших учителей. Не разобравшись в ситуации, она начала раскидывать сцепившихся мальчишек и девчонок. Выхватив из толпы растерянного и слегка потрепанного Петрова, она кричала, что мы не пионеры, что мы черти в галстуках! Потом был разбор полетов. Перевес сил в лице возмущенного педагога неожиданно оказался на стороне опустившего глазки «невиновного» Петрова… «Черти в галстуках» остались при своем мнении. Может и нельзя так, всем на одного, но гадов наказывать надо, даже таких маленьких, чтобы они не выросли уверенными в своей полной безнаказанности в больших нечеловеческих чудовищ. С Петровым потом, до 10 класса, общались конечно по необходимости, но никто особо не дружил. Подлецам веры нет.
По окончании восьмого класса после успешной сдачи экзаменов наш класс претерпел трансформацию и значительно уменьшился, с учетом тех, кто ушел учиться в техникумы, ПТУ, в вечерние школы. Поэтому, остатки трёх классов - Д, Е и Ж, объединили в один, и мы стали 9 «Г». Влившиеся к нам «дэшники» и «жэшники» сначала держались обособлено, позже мы все перезнакомились и начали общаться. Но численно «ешников» было больше, и в новом классе остался все же наш «ешный» костяк. Поступила в Политех наша подружка, Наташа Соловьева, общение постепенно сократилось, и мы с Лариской остались вдвоем в нашем дружеском союзе. К этому времени в классе сложились свои, понятные всем отношения, симпатии и антипатии. И тут на арену уже устоявшейся школьной жизни, смешав всё в голове и в душе, вышла Весна и постучала в мое свободное сердце! Из всех открытых окон звучала тогда песня:
"Девятый класс. Молчит звонок.
Апрельский луч упал на стены...
Как долго тянется урок-
Впервые ждёшь ты перемены.
Сидишь за партой у окна,
Глядишь тревожно и туманно,
А за окном стоит весна,
А за окном стоит весна,
Весна, по имени Светлана!
Приходит первая любовь,
Когда тебе всего пятнадцать,
Приходит первая любовь,
Когда ещё нельзя влюбляться.
Нельзя по мненью строгих мам,
Но ты спроси у педсовета
Во сколько лет свела с ума,
Во сколько лет свела с ума
Ромео юная Джульетта!
Девятый класс, девятый класс...
Сидишь ты молча, чуть не плача
И почему-то в первый раз
Вдруг не решается задача.
А чья вина, а чья вина?
Совсем негаданно, нежданно
Стоит за окнами весна,
Стоит за окнами весна,
Весна, по имени Светлана!"
А может Татьяна???
Он был из «дэшников». Гоша. Не отличник. Крепкий середнячок в учебе. Серьезный такой. Молчун. Ореол подернут тайной. Но симпатяга! И этот персиянский разрез глаз, чем-то похожий на мой... Честно говорю, до появления в нашем классе я его не знала и не замечала. Хотя он жил совсем рядом, через дорогу от моего дома, и через его двор я все 15 лет ходила в магазин, в парикмахерскую, в киоск за мороженным, на остановку автобуса, да просто гулять к Лариске. А он - каждый день в школу, мимо моего дома! Да и на всех переменах, мероприятиях в школе. Удивительное дело эта пятнадцатая весна!
Сначала мимолетные взгляды, улыбки, полужесты, случайные прикосновения, от которых било током. Потом желание что-нибудь узнать о нем у девчонок из его класса. Что? Занимался борьбой? Уши поломанные, как у всех борцов? Ну-ка, рассмотрим его поближе… Да ничего такие уши, красивые. И волосы волнистые, шатенские. Что? Поглядывает на меня? Да? Ну, пусть. И идти нам после школы в одну сторону. Уже не помню, как мы оказались рядом по дороге домой. О чем-то говорили, общались. На следующий день все повторилось. И он уже нёс мой портфель. И в классе все начали замечать, что между нами творится какая-то химия…
На весенних каникулах мы с классом поехали на экскурсию в Киев, на Украину. По путевкам Молодежного туристического бюро «Спутник». Для нас это было, как сейчас бы сказали – ВАУ! Настоящее путешествие! Не знаю, как решилась на это наш классный руководитель, наша любимая Людочка, взять ответственность за целый класс замечательных, но непредсказуемых подростков. Поклон ей за все, что она сделала для нас тогдашних, за все, что она в нас вложила. Ехали на поезде, шумели, играли, песни пели, было весело. В Киеве нас разместили в интернате, почти все воспитанники которого так же находились на каникулах в этот период. Нам выделили по большой спальной комнате, в одной размещались все девчонки, а в другой все мальчишки. Несмотря на ветреную и холодную для экскурсий погоду, мы много ездили, ходили по красивому самобытному Киеву, по музеям. Были даже в знаменитой Киево-Печерской Лавре. Любовались на скованный по берегам льдом широкий Днепр. Когда не успевали на ужин, нам выдавали его сухим пайком. Вот в один из таких вечеров произошло происшествие, которое неожиданно расставило все точки над «и» в нашей первой весне.
Ужин, как всегда, устраивали в девчачьей комнате. Девчонки, как хозяюшки, нарезали хлеб, копченую колбасу, чистили варёные яйца, разливали в стаканы горячий чай, именно так выглядел наш сухой паек. Мальчишки почему-то задерживались. Людочка пошла их поторопить. Мы уже расселись по своим кроватям и начали ужинать, когда в коридоре раздался громкий голос нашей классной. Она зашла в комнату ужасно взволнованная и поведала нам следующую историю. Когда она зашла в комнату мальчишек, их там не оказалось. Пытаясь их найти, она двинулась по этажу и услышала музыку, раздававшуюся из одной комнаты, где жили интернатские девочки, которые не уехали на каникулы по различным причинам. «Представляете, - возмущенно рассказывала нам она, - Захожу в эту комнату, там полумрак, играет магнитофон, звучит медленная музыка, а наши мальчики в интимных объятиях девочек!» Тут она развернулась в мою сторону и резко сказала: «И, между прочим, Татьяна, там был твой Гоша!» Это была такая жирная точка. Мой Гоша. Еще никто вслух не говорил об этом. Даже я сама не осмеливалась так думать. В комнате повисла тишина. Все взгляды обратились на меня. Кусок хлеба с колбасой застрял в горле. Запах этого сухого пайка надолго сохранился в моей памяти, как запах измены. Дверь открылась и наши неудавшиеся танцоры по одному стали заходить на ужин в полной тишине. Я отвернулась от входной двери, чтобы никто не видел моих слёз. И скорее почувствовала кожей, чем увидела, что рядом с кроватью остановился Гоша. «Прости меня»,- сказал он. Я не обернулась. И не ответила. «Прости меня», - еще раз сказал он и вышел. Я проплакала пол ночи.
Оказалось, девичьи слёзы, как роса, солнышко встало и высушило их. Я не помню, когда и как мы мирились, что он мне говорил. Но в Нальчик мы вернулись примирившимися и по уши влюбленными друг в друга.
Неожиданно как раз этого нам и не простили мои, «ешные» мальчишки. На уроках мне стали приходить записки, в которых меня предупреждали, что я не знаю, с кем связалась, что он девочек, как перчатки меняет и т.д. Я игнорировала все это. На меня нельзя давить. Убедить можно. Но давить вот так, нельзя. Да и записки были анонимные. Тогда через несколько дней пришла заключительная записка, где в очень подленькой форме было сделано заключение, что я сама стала одной из перчаток… Перчатка Венеры… Это было слишком. И гадко. Кажется я плакала. На следующий день Колька Птичкин пришел с фингалом под глазом. Девчонки шептались, что вчера на школьном стадионе была драка. Из-за записки. Результат был на лицо. От нас отстали, но объявили нам обоим молчаливый бойкот. А мы с Гошкой сели за одну парту. И до конца десятого класса просидели вместе. «Разговоры, разговоры, слово к слову тянется, разговоры стихнут скоро, а любовь останется…» Вот такие шекспировские школьные страсти по Ромео и Джульетте.
10 ноября 2020г.