Пятого марта, в Монтевидео нас вновь встретили с оркестром, правда, поставили уже к самому дальнему причалу, но получилось ещё интереснее. Теперь мы ходили к пункту пропуска из порта, через всю его рабочую зону: сквозь лабиринты гигантских стопок рефрижераторных контейнеров со знаменитой уругвайской говядиной; мимо бесшумных машин, словно из компьютерных мультфильмов, с длиннющими манипуляторами, строивших и разбиравших огромные башни из двадцатитонных ящиков; вдоль гигантских загружающихся сухогрузов; рядом с многочисленными, остро пахнувшими морем рыболовецкими суденышками, сгружавших с помощью маленьких краников свой улов. Мы как бы попали не на фасадную часть, а в центр жизни большого порта и мы были его частью.
Уругвай не был новинкой, поэтому одно из важнейших мероприятий - это пополнение индивидуальных запасов всякой необходимой всячины в магазинах, сразу вышло на первый план. Цены, здесь, выше чем в Москве - не разгуляешься, но если бы мы могли предполагать, что ждет впереди, запасались бы намного тщательнее.
День или два были авральными. Аврал – это когда вся команда делает какую-то срочную работу. У нас такой работой была погрузка припасов на судно. Всё работоспособные мужчины – несколько десятков, становились с берега, по трапу и шкафуту в длинную цепь и передавали из рук в руки, до места назначения – лифта, разносортный груз. Здесь была и вода в упаковках и огромная рыба в плёнке, овощи в сетках, сок в канистрах, что-то в коробках, фрукты в ящиках, огромные куски мяса, кофе и чай в мешках и ещё много всего. Это тяжёлый, но слаженный, совместный, весёлый и интересный труд. После этого все в поту и мукЕ шли переодеваться, мыться и готовиться к походу в город.
Монтевидео был знаком. Гулял один, дабы ни с кем не согласовывать свой маршрут и желания. Кроме того одиночество располагает к созерцанию. Это преимущество позволило мне посетить такое специфическое мероприятие, как служба в кафедральном соборе Монтевидео и ещё ряд мест и мероприятий. Так попал на большое празднование 8 марта в центре города, правда оно там превращено большой частью в парад феминисток, меньшинств и ещё какой-то нечисти. Но это мало испортило общее впечатление. По улицам везде продавали сиреневые косынки, женщины надевали их на головы, обматывали вокруг шеи или запястья, многие мужчины тоже имели что-то сиреневое в гардеробе, сиреневые флажки, транспаранты или ещё что-нибудь сиреневое, всё говорило – это цвет праздника.
Помимо демонстраций женщины собирались большими группами, били в барабаны, кричали речёвки. На улицах никто не ходил с едой и напитками, отмечалась во всем хорошая организация и дисциплина самого населения. Гуляния продолжались допоздна, но вооруженная полиция стояла только в одном месте – у обнесённой дополнительным стальным забором церкви, здесь же, в центре. Больше полицейских, в этот день, не встречал нигде.