Обрыв

          
Рая, Раиса, была одна дочь у Никитиных, и то нездоровая родилась, ходила плохо, потом вовсе обезножила, села, и не встала больше. Была она кудрявая, как кукла, ей из Москвы, через райком сельский, привезли коляску, да такую, что получше автомобиля будет, приходили смотреть сельчане, садились, ехать пробовали, качали головами в восхищении, завидовали. Рая сидела в ней как куколка, и быстро научилась управлять, и говорили, что коляска эта "навырост", меняешь там механизмы какие-то, и она раскладывается, и больше становится.
Кода Рае семнадцать исполнилось, она в белом платье сидела на выпускном, кудрявая, куколка и есть, и веселилась, и смеялась со всеми, только не танцевала.
Георгий был старше её на год, их семь человек из предыдущего выпуска тоже пришли на выпускной, показать себя, кто из района приехал, кто из своей же деревни, а Георгий из города, учился там в училище на техника-механика.
Он что-то поправил Рае в механизме и Рая пригласила его в гости, на чай.
Они пили чай, Георгий стеснялся, о городе почти ничего рассказать не мог, а Рая показывала книги, и даже вырезку из газеты, где писали о ней, как о победительнице конкурса по сочинению о родном селе, где она заняла первое место. К ней даже приезжало районное телевидение, девушка с микрофоном и мужчина с большой камерой.
Потом Георгий уехал, в городе у него была Галя, сокурсница, бойкая, разговорчивая, тоже кудрявая, почти как Рая, только спортсменка, бегала кроссы и занималась лёгкой атлетикой.
В октябре пришло письмо от Раи, Георгий читал его в туалете, потому что Галя уже почти жила у него,  потом выбросил. А потом приехал в село и пошёл к Рае. Рая сидела с перламутровыми губками, вся воздушная, с книгой на коленях.

- Как ты живёшь? - спросила Рая.


Он катал Раю по деревне, подвозил к высокому живописному обрыву, они смотрели на заход солнца и отблески его в низкой воде.
В марте они поженились. Георгий бросил училище, был подле Раи, родители её поддерживали достаток, и говорили, что Георгию незачем работать, дома и на селе мужские руки всегда нужны.
Галя же, пострадала маленько, потом замуж выскочила и родила мальчишку.Я


Он мыл её утром, причесывал, доставлял с почты книги.
Вскоре стали к Рае гости приезжать, сначала с района, потом с другого, а потом и вовсе организовала в деревне День  Книги, так не только с райцентра, из города приехали, и известный писатель- "деревенщик", целовал Рае руку.

Праздник удался.  Рая сидела в своём кресле как королева, Георгий накрутил ей с утра большую прическу, с бигуди и начёсом, и обращался к ней "Раиса Владимировна". Ее по очереди катали, и Раиса Владимировна говорила негромко, даже специально тихо, так, что остальные бежали-прислушивались, вытягивали шеи, и это нравилось Рае.
А Георгий таскал книги, столы, карандаши с бумагой, тянул микрофоны, всегда рядом, если ещё-куда сбегать.

А вечером Раиса распускала волосы, сидела у зеркала в прозрачном халате с оборками, с блестящими глазами, загадочно улыбалась, и Георгий нёс её на руках на кровать, и он должен был любить её, пока она не задохнётся, долго, пока руки её не падали вниз.
Он и ждал и боялся этих ночей, и прикован был словно, и к ней, и к железной, с шишечками, кровати.

Утром же Раиса Владимировна сидела убраная, и беседовала с пионерами, или начинающими писателями, внимательная и улыбающаяся.

Иногда Георгий ездил в райцентр, за лекарствами, или с какими-другими поручениями от Раисы, там встречался с Галей, они сидели на лавочке, ели мороженое и галин мальчишка крутился рядом.
Он был копией Георгия, и Георгий откусывал мороженое, и кусок холодного  мороженого застревал у него в горле, а по щеке текла горячая слеза.
Галя молчала и улыбалась.

Вечером он возвращался, и Раиса присматривалась, принюхивалась, раскрытая книга лежала у неё на коленях.

- Я хочу чая,- говорила Раиса.

И Георгий лез в сервант за чашками.

- Запомни,- говорила Раиса, - если что удумаешь, я на коляске к обрыву.

И Георгий понимал, она сделает, доедет, механизмы у коляски хорошие.

И они пили чай.