Рэймонд нашел ее на верхней ступеньке винтовой лестницы. Девушка сидела, обхватив колени руками, и молчала, спрятав лицо. Ее плечи не тряслись, она не всхлипывала, как этого ожидал Рэймонд. Она замерла зеленым комочком, словно, у игрушки закончился завод.
-Эй! – позвал он. – Мисс, что с вами?
Но в ответ тишина. Он медленно поднялся наверх и тронул ее за локоть.
-Леди, вы в порядке? – снова попробовал он.
На мгновение его охватил ужас – она медленно подняла лицо, такое бледное, что в него было страшно смотреть.
-Нет, не в порядке.
-Что с вами? Пробежались слишком рьяно по лестнице и плохо стало? Голова кружится? Или тошнит? Говорите же, ей богу!
Занервничав, он схватил ее за руку и дернул вверх, отчего она немедленно покачнулась и полетела бы кувырком вниз по ступеням, если бы он не удержал ее.
-Ох, ты, черт! – Рэймонд подхватил ее, поднял на руки и отнес в спальню. – Все, лежите здесь и не рыпайтесь! Ясно вам?.. Не слышу!
-Ясно, - прошептала она. – Не кричите на меня! Пожалуйста…
-Не буду. Простите! – Рэймонд ощутимо сбавил тон. – Я серьезно – вам нельзя так резко повышать нагрузки, у вас сотрясение мозга, если вы забыли!.. Так что, уж, лежите здесь тихонечко. Я позабочусь, что бы вам принесли поесть, попить. Здесь есть телевизор, пульт на тумбочке. Вот здесь, в холодильнике, минералка, соки, кола и… бог его знает, что еще. Ферри не любил по мелочам таскаться на кухню… Вроде, все. Пользуйтесь, отдыхайте и… не обижайтесь на меня. Хорошо? Что-нибудь еще хотите?
-Нет, ничего. Я не обижаюсь на вас, Рэймонд. Только…
-Что?
-Только мы с Бертом перешли на «ты». Можно мне и вас так звать?
-Можно. Давно бы уже перешли!.. Ладно, лежите смирно и старайтесь не вскакивать.
-Вы… ты сам принесешь мне поесть?
Рэймонд засунул руки в карманы джинсов и усмехнулся.
-Похоже, что да. Миссис Фрибоди, а ее муж – тем более, уже давно спят. Они, как и все нормальные люди, будут праздновать Рождество завтра… Ну, вернее, сегодня уже. Но только, как положено, днем. А сейчас они мирно спят и будить кого-то из них только для того, что бы положить тебе еды на тарелку и налить горячего чаю, просто глупо и жестоко… Уговорила! Я сам все сделаю и принесу тебе сюда. Тебе будет приятно видеть снова мою физиономию?
-Да… - прошептала она, и тут Рэймонд увидел, как блеснули ее глаза, как слабая улыбка человека, чье потаенное желание неожиданно сбылось, еле заметно осветила ее фарфоровое личико. – Мне будет приятно, если придешь ты, Рэй, если ты позаботишься обо мне без раздражения и досады, если посидишь немного, буквально, минут пять со мной и просто поболтаешь. Мне нравится твой голос, нравится твоя манера разговаривать. Мне нравится смотреть в твое лицо. И… есть очень хочется!
-Хорошо, леди! – улыбнулся Рэймонд уже как-то светлее. – Я скоро!
И когда за ним закрылась дверь, она заплакала.
-О, господи, Рэй!.. Я не знаю, что думать, не знаю, как быть, несу всякий вздор, вроде этой сказки, в которой столько намеков, что только идиот не поймет, что болтаю я неспроста!.. Но этим я только смутила и разозлила его… Чего я добилась?! Чего мне вообще надо и что дальше со мной будет??.. Да наплевать, что будет! И если сегодня рождественская ночь, если Берт твердит о чудесах, а ему грех не верить, то…пожалуйста, Санта, милый, мне…мне ничего не нужно, кроме Рэймонда Тернера. Ничего! Слышишь? Знаю, он и тогда не любил меня, и теперь я ему нисколько не интересна. Я лишь напомнила о неприятности, случившейся тогда, я испортила Рождество, но может быть… может быть для меня ты тоже сможешь найти подарок? Самый большой и дорогой в мире – сердце Рэймонда…Я век этого не забуду, я всю жизнь буду ждать Рождества, как самого великого праздника, я готова пожертвовать всем… Санта, всем-всем, только бы он был рядом! Только бы он обнял меня, только бы любил! Пусть он струсил тогда, пусть недооценил, пусть предал мои чувства, которые не мог не заметить! Но я… я все забыла, я забыла всю мою жизнь после того лета и понимаю, что никогда не смогу любить никого, кроме него… Никого, Санта!!..
Она расплакалась окончательно, и когда в спальню с целым подносом снеди, чайником и чашкой вошел Рэймонд, ей пришлось прятать лицо от него. Хотя, конечно же, кого она могла обмануть?!
-Опять ревешь?! Что на этот раз? Меня здесь не было, что бы нагрубить тебе! – попытался шутить Рэймонд. – Вот, я принес тебе поесть, и тебе это необходимо! Давай-ка, садись и можешь не прятать твою зареванную физиономию! В конце концов, я видел ее и в крови перепачканной, и в слезах, опять же… Иди сюда!
Он взял ее за обе руки и осторожно помог сесть на кровати, подложил подушку под ее спину и поставил поднос ей на колени.
-Здесь много вкусного! Уж поверь, твоей душеньке понравится!
-Верю… - прошептала она, мгновенно потеряв голос только от взгляда его потрясающих глаз.
-А если тебе показалось, что всего слишком много для тебя, я могу составить компанию, а?
-О, конечно! – просияла она, теперь уверенная, что на время еды он точно уже никуда не уйдет! – Только ведь Берт и Джек, они, наверное, ждут тебя внизу? Праздник, а ты здесь, со мной задержишься…
-Ничего, от них не убудет! – усмехнулся Рэймонд и поднялся с кровати. – О, только не смотри так! Я никуда не ухожу. Просто возьму в холодильнике попить чего… То есть…
Он замялся, сообразив, что весьма бесцеремонно намекнул на ее заинтересованность в его присутствии.
-Прости… Я слишком прямолинеен! Я понимаю, что тебе грустно было бы остаться здесь одной, и скорее, Берти место с тобой – он великий утешитель у нас! Со своими сказками… И потом, поверь, им и без меня хорошо – они всегда найдут, о чем поговорить.
Рэймонд достал из холодильника пиво и уселся обратно на кровать.
-Ну, что тут у нас!.. Гляди, шикарное закопченое мясо, сыр, пироги, салат какой-то… Господи, и это так, перебиться перед праздником! А завтра, я чувствую, мы просто лопнем здесь на рождественском обеде!.. – он поглядел на нее. – Что с тобой? Ты же есть хотела?!
-Да… И все выглядит очень аппетитно! Спасибо тебе!
-Но?
-Завтра мне, наверное, надо будет поехать в ближайшую больницу, надо будет связаться с полицией, что бы меня как-то опознали… Я не могу злоупотреблять вашим гостеприимством, наконец!
Пока она говорила, Рэймонд сварганил себе несусветный сэндвич, откусил и запил пивом.
-Ешь! – скомандовал он, прожевывая. – Давай, давай!.. Ничего, что я таким тоном, леди?
-Ничего… - прошептала она, а Рэймонд вдруг протянул ей свой сэндвич.
-Кусай! А то, я чувствую, ты так ничего и не съешь со своими домыслами… Что же до того, что будет завтра… Господи, ну, я ведь не заразный, кусай!
Она откусила, жалко улыбнулась и налила себе чаю. Отпила.
-Вот только заплачь сейчас! Нашла, о чем!
-Ты… ты не знаешь… Ты даже не представляешь, что заставляет меня сейчас позорно лить слезы через каждые пять минут!
-Что же, позволь узнать?.. Нет, ну, то есть, я понимаю, что болит голова, что диагноз «сотрясение мозга» - не самая веселая вещь на свете, а еще хуже потеря памяти, когда даже имени своего не помнишь, родных – друзей можешь не узнать… Черт побери, я все это понимаю! Но разве тебе плохо здесь? Ладно, я вот такой тип, что могу испортить настроение кому угодно, но Берти, Джекки! Они всячески лелеют тебя, заботятся о тебе и готовы помочь в чем угодно!
-Да в том-то и дело, черт возьми! – вскричала она и ударила в сердцах кулаком по кровати так, что поднос с едой подскочил.
-Ого! – ухмыльнулся Рэймонд. – Вот это я понимаю! Мне это нравится гораздо больше. Так в чем же дело, ты говоришь?
Она выдохнула, отняла у него банку с пивом и отпила. Он молча глядел на ее манипуляции, и в глазах его тихо сияла улыбка.
-А, как раз, в том, Рэймонд, что мне здесь очень нравится! Настолько нравится, что чем дальше, тем больше не хочется покидать этот дом. Но придется. И если ты скажешь, что я могу остаться здесь и на Рождество, что никто меня не гонит и никому я не мешаю, и что моя компания вам вполне импонирует, я поверю. Я сразу и с радостью поверю, уцепившись за это, как за единственную соломинку, способную спасти мне жизнь! Вопрос лишь – на сколько…
-Вот даже как… - медленно произнес Рэймонд. – Только есть не забывай!
И он сунул ей снова остатки своего сэндвича. Она машинально откусила, и Рэймонд видел, как она сама ошеломлена тем, что и КАК заявила.
-Выпей чаю, - наставительно произнес он и пододвинул к ней тарелку с кексами, усыпанными сахарной пудрой. Она глянула на них.
-Они… с изюмом?
-Ну, а как же! – улыбнулся он. – Миссис Фрибоди была бы сама не своя, если бы позволила себе испечь кексы без изюма!.. А теперь послушай меня… Вкусно?
-Обалдеть! – ее глаза даже засветились невольно от удовольствия.
А Рэймонд не смог сдержать улыбки, увидев, как она моментально перепачкала губы и даже кончик носа в сахарной пудре. Он и сам не заметил, как протянул руку и пальцами осторожно отер ей нос. Она замерла, а он продолжил:
-Так вот… Мы… После смерти Ферри мы все трое хозяева этого дома, и я уверен, что могу сейчас заявить не только от своего имени, но от имени Джека, и Берта. Ты… ты никуда не поедешь, если этого не захочешь. По крайней мере, в эти дни точно! Завтра сюда приедет местный доктор. Он осмотрит тебя – это необходимо! Кроме того, он пообещал заехать в полицию и узнать, не ищет ли тебя кто-нибудь…Да-да, леди, это тоже необходимо! Мы не имеем права лишать твоих родных, близких возможности найти тебя. И ты тоже не имеешь. Это сейчас ты никого не помнишь, и тебя не волнует, существуют ли они вообще! Тебе почему-то слишком хорошо здесь. Настолько хорошо, что твое поведение идет вразрез общепринятым нормам – любой человек, потерявший память, ищет возможность найти своих близких! Но не ты! Почему?? Чем уж тебя так пленил этот дом?! Или мы?? Быть может, кто-то из нас произвел на тебя настолько неизгладимое впечатление, что… Ведь ты не помнишь, кто мы! Черт возьми!!
-А я должна? Вы… знаете, кто я? Вы меня узнали??.. Так вот зачем ты остался со мной! Что бы разговорить меня, что бы попытаться вызнать, что я знаю или могу вспомнить, да??
-Не пытайся взять инициативу в свои руки! – резко выпалил Рэймонд. – Я, мы не узнали тебя и не могли узнать!.. Или могли?.. А? Посмотри на меня! Почему тебя так держит наша компания, хотя для тебя, ничего не помнящей, мы не можем представлять никакого особого интереса?.. Говори же!
И тут чашка звякнула в ее руках о край блюдца, она едва не выронила все это, и Рэймонд увидел, как затряслись ее руки. Он выхватил из них чашку с блюдцем и сунул пиво, держа при этом ее руку.
-Пей! – гаркнул он.
Банка стучала о ее зубы, кое-как она сделала несколько глотков и отвела банку в сторону.
-Все, хватит! – прошептала она.
-Так может, виски? Это тебя успокоит. Или ты не любишь виски? А?
Она подняла на него свои потемневшие глаза, и он не мог понять их выражения.
-Ты все еще допрашиваешь меня, да, Рэймонд? Зачем? Что ты вцепился в то, что я помню или не помню?! Какая тебе разница?? Я просто завтра уеду с этим вашим доктором в больницу и все, поминай, как звали! Можешь забыть…
-А как звали? Мы даже этого не знаем!.. Ну, то есть, возможно, завтра найдется кто-нибудь, к кому ты ехала в гости, например, и он раскроет тайну твоей личности. Но, может быть, ты сама что-то… вспомнишь?..
Она глядела на него, бледная, с огромными зелеными глазами на почти фарфоровом личике, и без косметики, без особенной прически ей можно было дать лет двадцать, не больше.
-Мне лучше уйти, - заявил Рэймонд и поднялся с кровати. – Пусть лучше с тобой Берт побудет! Ему ни к чему тебя допрашивать.
-А тебе к чему? Рэй!
Но он шел к двери и лишь около нее обернулся.
-Мне?.. Не знаю. Я сам не знаю!! – крикнул он вдруг и вышел из комнаты, едва ли не хлопнув дверью.
-Рэймонд! – прошептала она, чувствуя, как сердце выпрыгивает у нее из груди. – Рэй… Господи, вернись! Пожалуйста, я прошу тебя!!.. Я скажу тебе правду, и делай тогда со мной все, что захочешь. Как решишь, так и будет! Только… Только смогу ли я жить потом с этим твоим решением?.. Рэй…
Она повалилась на подушку, неудобно подогнув руку из-за подноса и не заметив этого. Она чувствовала, как уже болит в груди от бесконечных слез, как надсадно, как невыносимо ноет ее сердце и просится к нему, к Рэймонду, готовое, кажется, выдраться из ее груди. Пусть в кровь, пусть разломив все ребра, но только к нему!!.. И как, господи, КАК она, все-таки, оказалась здесь?? Выследила этот дом, как их прибежище, и поперлась, зная, что в праздник они уже точно приедут? Как тогда? Только саданула себе по голове чем-то, что бы вызвать шоковый интерес, да не трястись от страха – а что же мне такого сказать, когда дверь кто-нибудь откроет?! Но вот только до двери не дошла – в обморок хлопнулась! А когда весной растает снег, найдут где-нибудь недалеко от дома какой-нибудь гаечный ключ… Ничего, никогда не могла сделать по-человечески! Никогда…
-Ну, и как она? – спросил Джек, едва только Рэймонд вошел в гостиную.
Но тот молча прошел к дивану и уселся на то место, где всего с полчаса назад лежала незнакомка. Закурил.
-Рэй? – позвал Берт. – Что-то случилось?
-Если ты о ее состоянии, - мрачно заговорил Рэймонд, - то все в порядке. Ну, в общем…
-Черт, ты опять что-то наговорил ей? Да? – вырвалось у Джека. – Ну, вот что тебе неймется?! То есть, я понимаю, что поведение девочки, какие-то ее слова вызвали в тебе некие сомнения. Я могу лишь догадываться, какие именно, но ведь можно и подождать с этим до того момента, когда ей станет лучше, когда, возможно, память к ней вернется! Тебе же не горит! В конце концов, мы узнаем, кто она, поможем поправиться, и никуда она не денется. А придет подходящее время, и ты узнаешь у нее все, что захочешь. Поверь! К чему такая спешка?!.. Это маленькая страна, Рэй! И даже если ей удастся сбежать от нас или из больницы, окажись она там, мы найдем ее, у нас масса возможностей для этого. Так оставь ее сейчас в покое, позволь, даже помоги прийти в себя, и тогда все произойдет гораздо быстрее! А?
Рэймонд посмотрел на него, и Джек не увидел в его лице вполне ожидаемой усмешки. Только мрачная грусть.
-Возможно, ты и прав, Джекки. Ты всегда был самым здравомыслящим из нас! Настоящий, стопроцентный британец!
-Это комплимент с твоей стороны или повод для драки, дорогой? – улыбнулся Джек. – На-ка, вот, съешь пирожок! Ты целый вечер пьешь и ничего толком не ешь. Впрочем, как и всегда!
Рэймонд швырнул окурок в камин и выхватил из руки Джека пирог.
-С капустой и яйцами! – Джек улыбнулся еще шире. - Вкуснятина!
-Не сомневаюсь! – буркнул Рэймонд, откусывая от пирога. – Только знаете, зреет во мне смутная уверенность в том, что наша гостья что-то очень хорошо помнит. Или внезапно вспомнила, но только скрыла от нас. Ее слова, ты прав, Джек, эта ее сказочка… Или я просто схожу с ума. И этого мне вовсе не хочется…
-Есть на этом свете одна разновидность умственного помешательства, - начал Берт отрешенно-профессорским тоном, закинув ногу на ногу и потягивая маленькими глоточками любимый джин, - от которой, я думаю, ты не отказался бы, дорогой Рэймонд… Мало того, я очень даже на это надеюсь!
-Ты издеваешься сейчас надо мной, что ли?! – вскинулся Рэймонд и, резко вскочив, налил себе виски.
-Ничуть! – улыбнулся Берт. – И нечего так кричать! В сегодняшнюю ночь вообще грех злиться…
-А то подарок не получу? Умник!
-Опять-таки, не ори! И мало того, мне сдается, подарки наши уже здесь. Ну, или на подходе… подъезде… подлете сюда, – Берт выпрямился в кресле. – И не смотри на меня так! Да-да, я верю в чудеса, я верю в доброту и любовь! Иначе вы не получили бы в свою команду меня таким, каков я есть. А это, опустив ложную скромность, было немаловажно для «Королевского Креста»… Впрочем, я не об этом сейчас. Подумай, Рэймонд, мы с Джеком, например, уже получили теплую радость от пребывания в этом чудном доме, заваленном снегом, в его тишине, отдаленности от шума и суеты, в красоте вокруг него. Это замечательное место! Ферри, как и всегда, не ошибся, построив дом именно здесь… Мы с Джекки очень рады выпавшей нам возможности помочь одному реальному человеку, помочь по-настоящему, а не просто дарить радость миллионам наших поклонников, как нам твердили. Это было, не спорю! Но когда ты видишь перед собой израненную, замерзшую, перепуганную девочку, так похожую на хрупкую фарфоровую куклу, и понимаешь, что ты ее согрел, ты успокоил ее и позаботился о ней, на душе становится как-то очень тепло и радостно! Неужели ты этого не понимаешь, не чувствуешь, Рэй?? Это истинный подарок на Рождество – радостное удовлетворение и светлый покой в сердце!.. А Ферри?! Его нет с нами, и я, поверь, знаю, как еще очень больно сознавать это! Мало того, я понимаю и то, что эта боль, со временем, возможно, притупится, но не исчезнет никогда… Но мы здесь, Рэймонд, мы в ЕГО доме, который он сам придумал и построил, вложив в него часть своей души! Значит, и сам он здесь. Он с нами и никогда нас не покинет!.. Правда, его традиционных рождественских сюрпризов нам уже не получить, но тем не менее. Мне не больно здесь, не грустно и холодно до слез, как можно было бы ожидать. Мне здесь хорошо! Легко и спокойно. Разве это не подарок? Смотреть, как за окном тихо кружится снег, как мерцают фонарики на елке, как играет пламя на поленьях в камине и думать о чем-нибудь очень хорошем! Никто не вздернет из кресла, никто не вынудит куда-то бежать, о чем-то нервничать… Да, возможно, именно так, с желания покоя начинается старость. Но Рэй, мы получили от жизни так много! Столько, сколько многие и многие только во сне и могут увидеть, согласись! И научись получать удовольствие от всего, что тебя окружает, от всего, что творится вокруг!..
-О-о! – простонал Рэймод. – Началось! Психотерапевт и сказочник в одном флаконе!.. Ладно, прости, Берти, но я знаю и понимаю все, что ты сказал и еще можешь сказать. Поверь! Но ты не знаешь, что у меня сейчас в голове! Ты даже представить себе не можешь, каково мне сейчас!
-Да чего тут непонятного, Рэй?! – потягиваясь, выбрался из кресла Джек. – Нет-нет! Даже не пытайся проделать во мне дырку своим лазурным взглядом, не скажу ничего! Утро, как известно, вечера мудренее. Я страшно хочу спать и вам советую!.. А кто же подежурит с нашей больной? Ты, вроде как, обещался, Рэймонд?
-Раз обещал, значит, сделаю… Ферри установил у себя в спальне по традиции такую огромную кровать, что я вполне устроюсь там и вашу… нашу-нашу, Джек, девочку, нисколько не потревожу. Вопрос лишь в том, насколько она обрадуется, увидев меня рядом с собой утром!
-А ты догола не раздевайся! – хохотнул Берт. – Авось и прокатит!.. Хотя, возможно, и наоборот! Ладно, не швыряй в меня ничем, мы пошли. Ты здесь еще посидишь?
-Иди, клоун! Сейчас покурю еще и поднимусь к ней.