Имя Мессалины известно практически всем, даже тем, кто вообще не знаком с историей Древнего Рима. Благодаря античным историкам, оно стало нарицательным в описании развратных и сексуально озабоченных женщин. И, как ни странно, в этих рассказах довольно мало вымысла. Жена императора Клавдия, мать наследника империи Британника, поражала своим ненасытным сексуальным аппетитом даже видавшую виды римскую общественность.
Развратных женщин история знала немало, да и распутным поведением в Риме трудно было кого-либо удивить в то время, но большинство возмущалось тем, Мессалина, потерявшая невинность в возрасте тринадцати лет, выставляла своё беспутство напоказ, безмерно гордясь им.
Влиятельная и властолюбивая римлянка вошла в историю как женщина, не пропускавшая ни одного красивого мужчины. И долгое время ей всё чудесным образом сходило с рук. Ее супруг, император Клавдий, пламенно осуждал и изобличал разврат придворной знати, но понятия не имел о поведении собственной жены. Приближённые не решались открыть ему глаза, опасаясь гнева императрицы: ведь, хотя Клавдий формально и правил Римской империей, самим императором безраздельно правила Мессалина.
И это всем было отлично известно. Опять же кроме самого императора.
При помощи своих союзников Мессалина либо удаляла из Рима, либо лишала жизни всех, кто, по её мнению, мог быть для нее опасен. Среди её врагов были почти все члены династии Юлиев-Клавдиев, которые сами, или дети которых, могли претендовать на место императора. И которые, как правило, не скрывали своего возмущения вызывающим поведением императрицы.
Так что дело заключалось не только в сексуальной распущенности Мессалины – это было лишь ее «невинным хобби». Она фактически правила Римом, а будучи женщиной злопамятной и коварной, частенько использовала свою власть в сугубо личных целях.
Как же появилась эта «ядовитая роза» в сравнительно благопристойном императорском семействе и чем закончились ее «невинные развлечения», увековеченные практически всеми античными историками (например, Тацитом и Светонием) и поэтами? И почему через несколько дней после смерти Сенат приговорил её имя к забвению, что случалось достаточно редко?
Мессалине суждено было родиться не в самое лучшее время. С 31 г. до н. э. началась новая страница римской истории — история империи. Конец I в. до н. э. — начало II в. — время ранней империи, или принципата (от лат. princeps — первый среди равных, первое лицо в списке сенаторов; принцепсом называли императора), расцвета рабовладельческих отношений. Римское государство превратилось в огромную империю, включающую Восточное Средиземноморье, Северную Африку, большую часть Европы.
Вместе с притоком со всех уголков необъятной державы богатств многих стран и народов начинается деморализация нравов и, как следствие, — разложение семьи. Время чистых идеалов и добродетелей осталось далеко позади.
«Будущие поколения ничего не прибавят к нашей развращенности; пусть наши потомки найдут что-нибудь новое, порок дошел до предела — он может только уменьшаться», — писал римский поэт-сатирик Ювенал.
Мессалина родилась около 26 г. н.э. в правление Тиберия, детство ее проходило в многочисленных дворцах императорской семьи в Риме или на морских курортах. Собственно, почти всеми сведениями о ней мы располагаем благодаря римским историкам, в частности Гаю Транквиллу Светонию и Корнелию Тациту, жившим на рубеже I–II вв., которых трудно заподозрить в особой приязни к объекту их творчества. Остальное – слухи, сплетни и романы, появившиеся спустя почти тысячелетие.
Самый любимый у потомков сюжет о Мессалине – это то, что под вымышленным именем Лициска Мессалина либо сама владела одним из римских лупанариев, либо же приходила туда в качестве проститутки, чтобы удовлетворить свою похоть. Лупанарием она, скорее всего, владела – дело прибыльное, а деньги Мессалине всегда были нужны. Но идти куда-то и притворяться проституткой… Зачем? Любой мужчина при дворе был к ее услугам, стоило ей пожелать.
Мессалина принадлежала к той золотой молодежи, которая вращалась в орбите императорской семьи, ибо все они были потомками в первом поколении династии Юлиев-Клавидев. Август, его сестра Октавия и жена Ливия. Родители Мессалины – Марк Валерий Мессала Барбат и Домиция Лепида – оба внуки Октавия. Дедом матери Мессалины был сам Марк Антоний, а бабушкой – сестра императора Августа Октавиана.
О детстве Мессалины известно немногое. Однако в юные годы она была весьма популярна и влиятельна при дворе Калигулы. Скорее всего именно та обстановка, которая царила на разгульных пирах Калигулы и сформировала характер этой женщины, хотя античные авторы утверждают, что Мессалина начала разгульную жизнь ещё в возрасте 13 лет.
Откуда они могли это знать – непонятно. Скорее всего, описывая после жизнь Мессалины, старались как можно больше сгустить краски, чтобы «уложиться» в отпущенные молодой женщине 22 года жизни. А появилась при дворе и вышла замуж она в 14 лет.
«Она в свои четырнадцать лет была на редкость красивая девушка, стройная и проворная, с черными, как агат, глазами и копной черных кудрявых волос. Она почти все время молчала и улыбалась загадочной улыбкой…» — такой, по мнению писателя Роберта Грейвза, впервые увидел Мессалину будущий супруг.
Необычайную красоту этой женщины подтверждают и единичные дошедшие до наших дней прижизненные изображения, среди которых мраморная голова в Мюнхене, где присутствует несомненное сходство с Октавией, сестрой Августа, прабабкой Мессалины по отцовской и материнской линии.
Если бы Мессалина не была такой молодой и красивой, может быть, историки отметили бы её политический ум и некоторые другие достоинства. Разумеется, намного легче изображать её сладострастной, властолюбивой и легкомысленной женщиной, попавшей в плен всех пороков, женщиной, которая держала в подчинении несчастного, слабого и глупого императора Клавдия.
Ей приписывали все грехи, лишь бы очернить её мужа Клавдия, преувеличивая его слабость перед своими супругами. При этом часто исходили из факта, который позднее историки отвергли: в древности с удовольствием рассказывали, как трясущегося от страха Клавдия, спрятавшегося за занавесями у дверей после убийства Калигулы, силой вытащили легионеры и провозгласили императором. А у неспособного мужа жена всегда интриганка…
В 38 году император Калигула выдал её замуж за своего дядю Клавдия, который был старше невесты более чем в три раза, служил посмешищем всего двора и вдобавок приходился двоюродным братом матери Мессалины. Дело в том, что в детстве он перенес паралич и в семье считался умственно неполноценным. Собственная мать называла его уродом среди людей, которого природа начала и не закончила, и, желая укорить кого-нибудь в тупоумии, говорила: «глупей моего Клавдия».
По словам Светония, он заикался, страдал избыточным слюноотделением, сильным хроническим насморком, постоянным нервным тиком, часто объедался и был склонен к пьянству. Бедному Клавдию особенно доставалось на обедах во дворце Калигулы.
«Так, если он опаздывал к назначенному часу, то он находил себе место не сразу, да и то разве обойдя всю палату. А когда, наевшись, начинал дремать — это с ним бывало частенько, — то шуты бросали в него косточками фиников или маслин, а иной раз, словно в шутку, будили хлыстом или прутьями; любили они также, пока он храпел, надевать ему на руки сандалии, чтобы он, внезапно разбуженный, тер себе ими лицо», — писал Светоний.
Но именно репутация глупца, которую он сам, как рассказывал позднее, всячески поддерживал, спасла ему жизнь при императоре-садисте. Светоний упоминал также, что «был он высок, телом плотен, лицо и седые волосы были у него красивые, шея толстая… К женщинам страсть он питал безмерную, к мужчинам зато вовсе был равнодушен» — редкий феномен среди римских правителей.
Однако самым замечательным в Клавдии был высокий уровень эрудиции. Плиний Старший, чрезвычайно просвещенный человек, причислял его к сотне выдающихся ученых той эпохи. Клавдий создал римскую историю в сорока трех книгах на латинском языке, продолжавшую труд Тита Ливия, а также историю этрусков в двадцати книгах и историю карфагенян в восьми книгах на греческом языке, а еще восемь книг автобиографических мемуаров и ученое сочинение «В защиту Цицерона».
Что каким-то загадочным образом не мешало ему считаться дураком, если не шутом, при императорском дворе его племянника, умом отнюдь не блиставшим.
К молодой жене он относился с огромной снисходительностью и добротой, не обращая внимания на насмешки окружающих – «внучку балует». Насмешки прекратились вдруг и повсеместно, когда Клавдий неожиданно для всех стал императором.
Другой неожиданностью было то, что юная жена около 40 года Мессалина родила ему дочь, Клавдию Октавию, а в 41 году — сына и наследника, которому Клавдий дал когномен Британник в честь своего планируемого в то время похода в Британию. Юной императрице было шестнадцать лет, и нигде нет ни малейшего намека на то, что она вела беспутный образ жизни. Да и вряд ли это было возможным при двух беременностях подряд.
Несмотря на молодость, Мессалина обладала огромным влиянием на своего супруга-императора. Видя это, римский Сенат признал ее полноправной правительницей. В честь дня её рождения проводились игры, ей воздвигались статуи. Также Сенат собирался провозгласить её Авгу;стой, однако Клавдий запретил делать это.
Поскольку Клавдий был намного старше её и далеко не молод, то в политике Мессалина сосредоточилась на том, чтобы после смерти Клавдия обеспечить переход власти к своему сыну — Британнику. Ради этого она всегда старалась показать себя вторым человеком в государстве. Даже на триумфе Клавдия в 43 году она ехала сразу за его колесницей, и только после неё шли полководцы. Такое её положение давало ей возможность стать номинальной правительницей, если смерть Клавдия случится до совершеннолетия сына.
Как видится из этих сведений о первых годах супружеской жизни Мессалины, меньше всего ее тогда занимали плотские успехи, а больше всего – дети и политика. Кабинет императрицы был не просто комнатой, в которой пишут письма, а собранием умных и дальновидных государственных деятелей, высказывающих своей патронессе неизменное уважение.
Да-да, это все о Мессалине, которой позже стали приписывать все мыслимые и немыслимые пороки. Точнее – клеветать и злословить, потому что наличие любовника у замужней римлянки считалось совершенно нормальным явлением. А уж Клавдий и вовсе относился к начавшимся «шалостям» молодой супруги более чем терпимо: грешила она не больше, чем остальные дамы при императорском дворе.
Ни в коем случае не пытаясь представить императрицу безгрешным ангелом, будем все же иметь в виду, что дошедший до нас образ явно искажен политической сатирой, несомненно присутствующей в опусах древнеримских авторов. И искажен изрядно. Приписываемые ей восемь тысяч любовников – это нечто из области ненаучной фантастики, хотя бы потому, что по времени, отпущенному Мессалине, на все это у нее было пять лет.
Произведите простейшие подсчеты на калькуляторе или в столбик на листке бумаги: 8000 любовников за 1825 дней. Минимум четыре мужчины должны были ежедневно побывать на ее ложе. Теоретически, конечно, возможно, но откуда она тогда брала время для того, чтобы заниматься государственными делами? Ну, если быть объективными – плести интриги в защиту прав своего маленького сына на трон его престарелого отца.
Один из сатириков, имя которого осталось неизвестным, распространил о Мессалине слух, что она устроила соревнование с известной римской проституткой Сциллой: кто сможет обслужить больше мужчин. Начав вечером, Сцилла прекратила утром, приняв за ночь 25 человек. Мессалина же продолжила дальше, пока не обслужила 50 клиентов.
О качестве такого «обслуживания» можно только догадываться. И эту байку историки с серьезным видом преподносят как непреложный факт из жизни двадцатилетней императрицы. Заманчиво, конечно, поверить в такой секс-марафон, но мешает здравый смысл и мысль о том, что сочинялись такие истории заклятыми врагами Клавдия и, естественно, самой Мессалины.
Более того, подобное поведение приписывают ей еще в то время, когда она не была замужем. При всей распущенности двора императора Каллигулы, такого там все-таки не водилось: любителям девочек приходилось довольствоваться рабынями, а кого интересует возраст и физическое состояние невольницы? Только не писателей и сатириков, которые предпочли приписать действительно имевшие место события ненавистной Мессалине.
Был, правда, случай, похожий на правду, и не делающий чести ни одному из его участников. Однажды Мессалина возжелала первого среди римских актёров Мнестера, который попытался увильнуть от чести быть возлюбленным жены императора. Тогда Мессалина… пожаловалась Клавдию, что какой-то актер осмеливается не подчиняться её воле, не уточняя, правда, какой именно. Император призвал Мнестера к себе и приказал тому выполнять все пожелания своей жены. Молодому человеку пришлось подчиниться приказу императора и занять его место в супружеской постели.
Вот в это вполне можно поверить.
И, главное, нет ничего удивительного в том, что обретение статуса «первой леди государства» Мессалина расценила как аналог вседозволенности. Молодость, красота, жаждущее наслаждений тело плюс разум шестнадцатилетней девчонки минус крепкие моральные устои, и все это помноженное, нет, возведенное в степень безграничной власти — кто устоял бы в подобной ситуации!
Было и еще одно обстоятельство, сыгравшее в свое время дурную шутку и с Калигулой, и со многими другими власть имущими и до и после Мессалины, — это извечное, неистребимое раболепие придворного окружения. Случались, конечно, и исключения: те, кто предпочел смерть потаканию прихотям взбалмошной императрицы — ну, они и умирали.
В 43 г. Клавдий предпринял успешную военную экспедицию в Британию. Это действительно смешно, но, по словам Грейвза (а он уверяет, что опирался на труды множества античных авторов), Клавдий передал жене «большую часть своих обязанностей блюстителя нравов». Вероятно, именно в этом качестве Мессалина посвящала все свободное время проверке морального уровня сограждан, а заодно и карала тех, кто, с ее точки зрения, недостаточно «соответствовал».
Показательна история Валерия Азиатика, дважды избиравшегося консулом, отличившегося в походе против британцев, которого Мессалина задумала погубить, по словам Тацита, «зарясь на сады, разбитые в свое время Лукуллом и доведенные Азиатиком до поразительного великолепия». Он был обвинен в заговоре против Клавдия, «в развращении воинов, которые, получая от него деньги и предаваясь распутству, превратились в толпу разнузданных негодяев, затем в прелюбодейной связи с Поппеей (речь идет о Поппее Сабине, теще будущего императора Нерона) и, наконец, в недостойном мужчины разврате».
Выступление Азиатика в свою защиту заставило разрыдаться даже Мессалину, однако, выбегая из покоя, чтобы смыть слезы, она не забыла шепнуть обвинителям наказ «никоим образом не дать подсудимому ускользнуть». Учитывая прошлые заслуги, Азиатику была дарована «милость» покончить с собой.
Судя по всему, Мессалина нашла для себя верный способ решать все «наболевшие» вопросы — головы летели направо и налево. Одним словом: «Нет человека — нет проблемы». Причем сценарий был всегда один и тот же — до скучного примитивный: замыслив избавиться от очередного неугодного лица, она придумывала невероятные злодеяния, якобы совершенные или планируемые, подкупала или запугивала свидетелей и, заручившись поддержкой советников легковерного Клавдия, припадала к его ногам, вдохновенно громоздя ложь на ложь и щедро перемежая заготовленные обвинения клятвами в безмерной любви и неустанной заботе об императорском благополучии.
Поверить в ее искренность мог лишь тот, кто очень хотел верить, однако влюбленный Клавдий раз за разом заглатывал наживку и подписывал смертные приговоры, что называется, не глядя. Действительно, долгое время Мессалина пользовалась безграничным доверием, вплоть до того, что получила разрешение применять от имени принцепса дубликат его личной печати для всех писем и документов.
Вернувшись из Британии, Клавдий ничего не узнал об этих неблаговидных поступках. Прославляя преданность молодой жены, он позволил ей ехать верхом рядом с собой в триумфальном шествии.
Достаточно быстро Мессалина почувствовала вкус к интригам, которые занимали ее не меньше, если не больше, чем мимолетные любовные интрижки. Скорее из легкомыслия и природной капризности, чем по тайному умыслу, она удалила из своего окружения всех, кто вызывал ее недовольство, гнев или зависть. Сообщников она выбирала обычно из вольноотпущенников своего мужа. В особенности привлекал ее некий Нарцисс, имевший большое влияние на Клавдия и бывший его любимцем.
Но для интриг необходимы деньги – и немалые. Императрица прибегала к различным ухищрениям, чтобы найти значительные суммы денег, которые она без сожаления тратит на устройство тех или иных козней.
Мессалина, в сговоре с вольноотпущенниками, продавала монополии торговцам на те или иные дефицитные товары, что приносило ей, помимо немалых денег, немало власти. Ее излюбленным способом действия был подкуп военных командиров, магистратур и наместников провинций. И те покорно выполняли все ее указания.
Несладко приходилось и многим членам императорской семьи. Одной из первых жертв Мессалины стала младшая сестра Калигулы и, следовательно, племянница Клавдия, - Юлия Ливилла. Она, а также две ее сестры – Агриппина и Друзилла были осыпаны почестями своим братом Калигулой и вступали с ним в кровосмесительные отношения. Но они же и познали силу его гнева. Когда Юлия Ливилла и Агриппина сделали своим любовником мужа Друзиллы, брат отправил их обеих в изгнание. Друзилла же тем временем скончалась.
Придя к власти, Клавдий вернул сестер из ссылки. Агриппина, зная ревнивый характер Мессалины, держалась скромно. Но Юлия Ливилла решает завоевать сердце своего дяди, всегда находясь подле него, льстя и ублажая, что не могло не вызвать гнева Мессалины. Едва став императрицей, Мессалина с осторожностью относилась ко всем увлечениям своего царственного супруга: развод был не таким уж редким делом в Риме, а Клавдий питал слабость к красивым женщинам.
Вот и перед своей племянницей он не устоял, тем более, что она была очень умна и хороша собой, а с братом прошла неплохую школу обольщения. С помощью Нарцисса Мессалина убедила Клавдия, что его драгоценная Юлия изменяет ему с философом Сенекой. Расчет был тонкий: к изменам своих женщин Клавдий относился довольно лояльно, а вот Сенеку терпеть не мог.
Юлия сослана, а впоследствии скончалась при загадочных обстоятельствах. Сенеке повезло больше – за него заступились поклонники его творчества, а таковых было немало. Ему оставили право на все его богатства, однако, сослали на Корсику – от греха подальше. Впоследствии ему удалось вернуться в Рим с помощью тех же влиятельных друзей. Мессалины уже не было в живых.
Необходимо отметить, что среди римской знати были не только противники, но и союзники Мессалины. Одним из них был Луций Вителлий, консул 34 года, правитель Сирии в ранге проконсула в 35 году, цензор48 года, отец будущего императора Вителлия. За его поддержку Мессалина дозволила ему заботиться о её обуви. Показывая свою преданность, он носил одну из туфель Мессалины у себя на груди, под тогой, и, периодически вытаскивая оттуда, прилюдно покрывал её поцелуями.
Такая политика не могла не сформировать партию недовольных. В середине сороковых годов эти люди сплотились вокруг племянницы императора — Юлии Агриппины, матери единственного сына Нерона и супруге Гая Саллюстия, богатого и властного человека, консула 22 и 44 годов. Он был дальним родственником знаменитого римского историка Саллюстия, который его усыновил. Брак это был устроен лично императором Клавдием.
Женой Клавдия в эти годы была Мессалина. И хотя Агриппина практически не появлялась во дворце Клавдия и не занималась политикой, Мессалина быстро поняла, что Нерон будет серьёзным соперником в борьбе за власть с её собственным сыном — Британником.
Мессалина даже подсылала в дом Агриппины наёмных убийц, которые должны были задушить мальчика во время сна. Однако, по легенде, убийцы ретировались в ужасе, увидев, что сон Нерона у его подушки охраняет змея.
В 47 году Гай Саллюстий умер. По Риму тут же ползёт слух, что Агриппина отравила своего мужа, чтобы завладеть его богатством: единственными наследниками его огромного состояния оказываются Нерон и Агриппина.
Пользуясь любовью императора, Агриппина смогла устоять против козней Мессалины, направленных против неё и её сына, малолетнего Нерона, а открыто настоять на расправе с Агриппиной Мессалина не могла.
В 47 году один из приближённых вольноотпущенников Клавдия, казначей империи Марк Антоний Паллас, стал любовником Агриппины. Являясь противниками Мессалины, они разрабатывают планы передачи власти не Британнику, а Нерону.
Однако заговор стал не нужен, когда Мессалина совершила свою единственную ошибку в борьбе за власть. Целых три года обманывала Мессалина своего супруга. И, наконец, обезумев от внезапно охватившей ее страсти, зашла слишком далеко.
Как нельзя лучше эту ситуацию описывает Тацит. По его словам, Мессалина «воспылала к Гаю Силию, красивейшему из молодых людей Рима, такой необузданной страстью, что расторгла его брачный союз со знатной женщиной Юнией Силаной, чтобы безраздельно завладеть своим любовником. Силий хорошо понимал, насколько преступна и чревата опасностями подобная связь, но отвергнуть Мессалину было бы верной гибелью, а продолжение связи оставляло некоторые надежды, что она останется тайной. Привлекаемый вместе с тем открывшимися пред ним большими возможностями, он находил утешение в том, что не думал о будущем и черпал наслаждение в настоящем. А Мессалина не украдкой, а в сопровождении многих открыто посещала его дом, повсюду следовала за ним по пятам, щедро наделяла его деньгами и почестями, и у ее любовника, словно верховная власть уже перешла в его руки, можно было увидеть рабов принцепса, его вольноотпущенников и утварь из его дома».
Вскоре Силий, чувствуя, как с каждым днем их положение становится все более шатким, стал убеждать возлюбленную «узаконить отношения», то есть заключить брак по всем правилам и устранить Клавдия, не дожидаясь, пока он умрет от старости. Ведь в этом случае Мессалина сохранит прежнее могущество, к которому добавится и безопасность. Но у Мессалины был другой план.
В 48 году, желая полностью получить власть в свои руки, Мессалина задумывает свергнуть Клавдия и сделать императором Гая Силия. Вызвано это было тем, что позиции Агриппины и Нерона сильно укрепились с тех пор, как её стали поддерживать влиятельные римляне. Так на Терентинских играх 47 года, во время представления, показывающего осаду Трои, Мессалина и Британник получили гораздо меньшее внимание толпы, чем присутствовавшие там же Агриппина и Нерон. Мессалина отнеслась к этому, как первому проявлению того, что её авторитет падает.
На исходе лета 48 г. ничего не подозревающий император отправился совершать традиционные жертвоприношения в близлежащую приморскую Остию…Мессалина, официально продолжая состоять в браке с императором, сделалает первый шаг планируемого ею заговора — она… выходит замуж за Силия.
Далее события принимают столь фантастический оборот, что, опасаясь обвинений в извращении фактов, предоставим слово Тациту, который и сам сомневается, поверят ли ему:
«Я знаю, покажется сказкой, что в городе, все знающем и ничего не таящем, нашелся среди смертных столь дерзкий и беззаботный, притом — консул на следующий срок, который встретился в заранее условленный день с женой принцепса, созвав свидетелей для подписания их брачного договора, что она слушала слова совершавших обряд бракосочетания, надевала на себя свадебное покрывало, приносила жертвы пред алтарями богов, что они возлежали среди пирующих, что тут были поцелуи, объятия, наконец, что ночь была проведена ими в супружеской вольности. Но ничто мною не выдумано, чтобы поразить воображение, и я передам только то, о чем слышали старики и что они записали».
Брак был торжественно заключён перед государственными властями, которые благосклонно отнеслись к этому и, по-видимому, одобряли назревавший заговор. Римский закон позволяет женщинам разводиться с мужьями по собственному желанию. Мессалина обратилась к претору и заявила о своем разводе с Клавдием, что являлось вполне законным. Однако, была упущена одна небольшая, но очень важная деталь. Мессалина не оповестила своего мужа о том, что она подписала развод с ним. А это было важно в глазах закона.
Один из влиятельных вольноотпущенников при дворе Клавдия, занимавший пост ответственного за переписку Тиберий Клавдий Нарцисс, донёс об этом императору. Тот, будучи человеком мягким и податливым, колебался в принятии решения, и Нарцисс сам, от имени императора, отдал преторианцам команду о захвате Мессалины и Силия.
Мессалину схватили в Остии, куда она выехала для того, чтобы увидеть Клавдия. Однако император к тому времени уже покинул город. Мессалину вернули в Рим и поместили в Сады Лукулла, под надзор её матери, Домиции Лепиды.
Домиция никогда не одобряла стиль жизни Мессалины, однако не отказалась быть со своей дочерью в её последние минуты. Они вместе подготовили прошение к Клавдию о помиловании, однако оно не возымело никакого действия. Мессалина была сломлена и всё время плакала, только теперь осознав, в какое положение она сама себя поставила.
Свидетелями смерти Мессалины были трое — посланник императора, один из его вольноотпущенников и её мать. Когда императорский легат и вольноотпущенник появились, Лепида сказала дочери:
- Твоя жизнь кончена. Всё что осталось — сделать её конец достойным.
Мессалине было предложено самой наложить на себя руки, однако она не смогла этого сделать, и тогда легат заколол её кинжалом. При этом взятый в свидетели вольноотпущенник всё время оскорблял её. Тело Мессалины было оставлено матери.
Клавдий никак не отреагировал на известие о смерти жены. В то время, когда ему доложили об этом, он ужинал. Единственной реакцией была просьба налить ему больше вина. Хуже того, через некоторое время он спрашивает, почему императрица не присоединилась к нему во время пиршества, что лишний раз доказывает, что по сути Клавдий вообще ничего не слышит вокруг себя.
Сенат принял решение вымарать имя Мессалины из всех публичных и частных актов и мест, что помогло и Клавдию забыть свою юную жену. Главным победителем из всего этого выходит Нарцисс. Его не только делают квестором, но и отмечают его примерное поведение.
Думается, теперь можно сделать попытку ответить на вопрос: «Почему именно Мессалина была навечно заклеймена эпитетами „распутная, властолюбивая, жестокая“?» Своим беспрецедентным, выставленным напоказ всему Риму браком с Гаем Силием она бросила дерзкий вызов обществу! И общество в лице своих историков «подняло перчатку», несколько сгустив краски в описании и без того не безупречной жизни императрицы.
А если принять во внимание уже упоминавшийся факт, что жизнеописание Мессалины нам известно лишь со слов античных авторов, чья объективность неоднократно ставилась под сомнение более поздними исследователями, то события предстают несколько в ином свете.
После смерти Мессалины Паллас предложил кандидатуру Агриппины Клавдию в качестве новой супруги. Также её кандидатуру поддержал и Нарцисс — после казни Мессалины он опасался мести Британника, стань он императором. Если же женой Клавдия становилась Агриппина, то было ясно, что следующим императором скорее всего будет Нерон.
Сначала Клавдий колебался. Однако уговоры Палласа, в основном о соединении ветвей Германика и Клавдия и укреплении тем самым династии, а также страсть, напор и красота Агриппины сделали своё дело. К тому моменту Агриппине только исполнилось 33 года. Плиний Старший пишет, что она была красивой и уважаемой женщиной, однако безжалостной, амбициозной, деспотичной и властной. Также он говорит о том, что у неё были волчьи клыки, что являлось знаком удачи.
Император согласился.
Второй ребенок Клавдия и Мессалины, родился 12 февраля 41 г., и являлся единственным наследным принцем, появившемся на свет во время царствования своего отца. При рождении он получает имя Тиберий Клавдий Цезарь, но затем его нарекают Британником в честь победы его отца в Бретани. Клавдий всегда держал сына подле себя и появлялся с ним на всех торжественных церемониях. Скандал, связанный со смертью Мессалины, сильно потряс неокрепшую душу ребенка.
Нерон решил отравить своего соперника. Во время пира Британику подают очень горячий напиток. В нем нет яда. Яд находится в холодной воде, которую тот просит, чтобы запить жар. Британник отпив из чаши и не издав ни звука, падает замертво. Отрава подействовала мгновенно.
Нерон объявляет, что у Британника вероятно случился приступ эпилепсии, которыми тот страдает с детства. В тот же день тело подростка было погребено в мавзолее Августа.
Клавдий усыновил будущего императора Нерона в 50 г.