Сказка – быль, воспоминание.
С начала сентября и почти до конца октября продолжалась «ореховая» пора, пора сбора лесных орехов. Ореховые кусты, произрастающие в наших краях местные жители называют – орешник, «лешки», лещина или дикий фундук.
Рос орешник по балкам и ярушкам, поросшим небольшими лесами.
Мы с бабушкой собирали орехи каждый год в нашем лесу – Осинаво.
Однажды из-за занятости по хозяйству, бабушка не смогла пойти со мною в лес. Пришлось взять с собою нашего верного стража дома – Дуная. Четвероногий друг в знак благодарности лизнул мне руку, ласково и тихо гавкнул, как будто говоря: «Спасибо. Я очень люблю эту прогулку!» И мы пошли.
Идти было не близко, аж до Меловой горы, что почти на краю леса. Там в основном и рос орешник. На стройных лешках его были самые крупные орехи, и росли они большими гранями. Обычно в гранях по два, три, четыре орешка. А тут - по пять и шесть. Орешки нежно-золотистого цвета. Да все крупные, как на подбор!
Кусты разрослись. Лешки высокие. Орехов много. Трудно нагибать. А собрать орешков хочется побольше! Вот выбрали куст. Рву и кладу в рюкзак за плечами. Сколько смогла - оборвала. Стаканов десять будет. Потом - второй куст, третий… Почти на вершине Меловой горки, на которой простирается просторная поляна. А в кустах – густина, тень.
В этом месте мы с бабушкой каждый год собирали много орехов.
Подхожу к кусту высокому. Начинаю обрывать грани с нижних веток. Рву да в рюкзачок кладу. А тут вдруг Дунай как зарычит! Смотрю на него – с чего бы это? А он смотрит в верх куста и глаз не отрывает, продолжая угрожающи рычать.
И я подняла голову. Смотрю – батюшки мои! Да там птицы сидят. И очень похожие на наших цыплят. Но какие ж худющие! Просто скелеты в перьях!
Конечно, конечно – это цыплята! Но как они здесь оказались? В лесу, далеко от хутора?
Ах, вспомнила! Лес-то наш, Осинаво, начинается сразу у пруда, что посреди хутора. И крайние избы стояли прямо на его опушке. И куры ближних дворов свободно гуляли в ближних кустах, разгребая рыхлую землю и поедая жирных дождевых червей, всяких личинок и козявок. Там они, в вырытых ямках прохладной почвы, в тени, любили отдыхать в жаркие летние дни, там прятались от дождика. С утра и до вечера кормились и отдыхали курочки с петухами под кустами. Или – под огромными, широченными листьями лопухов прямо у плотины пруда. Некоторые несушки пригрели там себе тёплые местечки, скрытые от посторонних глаз и ежедневно там откладывали свои яички.
Ну, наверно, чтоб не бегать из сытных и прохладных мест на лоне природы домой в курятники нестись.
И мне с подружкой не раз приходилось натыкаться на такие гнёзда с яичками – белыми, оранжевыми, даже - в крапиночку!
Значит, чья-то курочка так же нанесла яичек, вывела цыплят и повела, как бы – к дому, да видно перепутала стороны. Вместо – к хутору, повела – на светлый юго- восток.
И так вот за полтора – два месяца добралось куриное семейство до самой Меловой горы. Но умная мать-курица – цыпляток-то на поляны не выводила, всё лесом, да лесом шла. Коршуну на обозрение малых деток не выставляла.
Вот так рядом с мамой и росли в лесу, и оперялись. Кушали всяких жучков, паучков, листики да цветочки. Да пили с листиков водицу росную. Чтоб себя сохранить и летать научились. Небось, видели и мышку, и ящерицу, и зайчика и ежа….
Ишь как сидят! Знать поняли, что на ветках безопаснее. Чем выше, тем и спать в ночи спокойнее.
- А что ж они сейчас от нас с Дунаем не улетают, не прячутся?- подумала я. – Знать, с человеком да с собакой встречаться им ещё не довелось…
А лиса? Если встретится – сожрёт. Она же курятинку любит! И если не сожрёт лиса – зима на носу. Снегу навалит, мороз затрещит, кормится нечем – умрут. Заберу- кА я их домой! Только как вот достать их?
Приказала Дунаю лечь и молчать. Вытащила ножик из чехла, что на моём пояске висел. Сняла поясок и разрезала на три части его потому, что на ветках вверху сидели две курочки и петушок.
Подошла к лешке, ухватилась обеими руками и сильно тряхнула её.
Одна курочка сорвалась с ветки и, распластав крылышки, летела вниз. А крылышки были красные, как у жар птицы! И сразу в уме назвала её - Краснокрылкой.
Курочка уже была напротив меня, я схватила её, связала кусочком пояса ножки, сняла с себя курточку и завернула Краснокрылку в неё. Головку не закрыла – пусть дышит. Дунаю приказала – стеречь.
Потом так же стрясла петушка. Но он был шустрее курочки, и у самой земли чуть не улетел в сторону! Но Дунай быстро поймал его и принёс мне. Я и ему связала ножки и положила рядом с курочкой в курточку. Петушок был очень красив! Особенно – его пышный, как чудесный цветок на головке – красный гребешок!
Затем стрясла и курочку Белокрылку. Поймала. Ножки связала. Вот они все трое лежат в моей курточке, а мы с Дунаем рассматриваем их.
Клювы длиннее, сильнее и загнутее, чем у домашних цыпляток. И когти на ногах – тоже.
Поправила рюкзак с орехами за плечами, сунула туда нож в ножнах, подняла цыпляток, огляделась – не забыла ли чего… И вдруг на соседнем кусту увидела ещё пятерых цыпляток. Четыре курочки и петушок. Что же делать? Пояска больше нет – вязать нечем… Да и так уже тяжеловата ноша… И решила – отнести всё это домой, а потом возвратиться за остальными.
И вот мы уже вошли в хутор. И навстречу мне из хаты, что почти в пяти шагах от леса, где в тени и стол обеденный их стоит, вышел Васька. И стоит. И вот мы подходим, а он:
- Марийка! Что ты в куртке завернутое несёшь? Наверно, зайчонка поймала? Сама? Или Дунай помог?
- Нет. Это – дикие цыплята, - показала ему находку и рассказала всё, как было. Потому, что подумала – ведь они беднее нас живут. Да – пасеку имеют. Но ни коровы, ни телка, ни овец, ни поросят… Две курицы и петух…
- Иди, Вась – поймай и принеси домой. У вас же мало кур.
Васька старше меня на три года. Он тут же схватил с завалинки какую-то верёвку, разрезал на пять частей своим ножиком и показал мне:
- Готово! Ча побегу в лес!
- А куда класть будешь?
- Мешок возьму.
- Ну, смотри ж – осторожней тряси! Да смотри, чтоб в мешке не задохнулись! На самой вершине Меловой горы! В нашу сторону. Самый большой куст? Помнишь?
- Помню, помню, Марийка! Спасибо тебе!
Пришли домой. Я обо всём рассказала маме. Дунай залез в будку свою – отдыхает. Цыплята лежат в курточке моей. Мы сидим с мамой напротив и беседуем.
И вдруг петушок так внимательно посмотрел на испуганные глаза сестричек и подал голосок: «Кооо! Ко-ко! Коко-ко-ко!», это значит:
- Не бойтесь, сестрицы – они съесть нас не должны. У девочки добрые глаза. Её зовут - Марийка. У её мамы тоже добрые и карие, как у нас, глаза. Мы к хорошим людям попали!
А они ему так это тихо, как бы размышляя, в ответ протяжно пропели:
- «Коооооооооо… Кок…». Это значит:
- Верим тебе, наш братец! Ты в лесу нас всегда об опасности предупреждал, отважно защищал вместе с мамочкой… Пусть везде и всюду нас хранит мамина любовь…
Так переговаривались дикие цыплятки. Но мы с мамой, пока ещё не понимали их языка. Мы просто освободили птах, опустили на пол в чулане, дали им воды и зёрна пшеницы. И мама решила, что надо тут сделать временную для них насесть и недели две не выпускать во двор. Пусть, мол, за эти дни окрепнут, к дому попривыкнут.
В хату возвратился с огорода отец:
- Капусту срезал. Посолим. С яблочками лесными. В большую дубовую бочку утрамбуем и – в подвал. Зимой будем кушать. Капуста с яблочками такая вкусная, что пальчики оближешь! - сказал и увидел цыплят.
- А это что за чудо? Чьи? И – откуда? - спросил, с удивлением подняв брови.
- Да вот - дочка в лесу наловила! Пошла с Дунаем за орехами, а принесла цыплят!
- Дочь? А ну давай рассказывай!
И я рассказала обо всём папе.
Через две недели мы выпустили лесных во двор, где гуляли наши домашние куры с цыплятами. Стали Краснокрылка и Белокрылка, а посреди их петушок Петруша, как я назвала его. Остановились и смотрят на домашних. Те в свою очередь - замерли на какое-то мгновение, повернув головы к гостям. Вот так, казалось бы, молча и познакомились. Так нет же – сорвался с места вожак домашней оравы – наш важный петух, крыла угрожающе растопырил, налетел таким разбышакой всей грудью и Петрушу тооолк, в головку – долб! Ээээх, горе-рыцарь куриный! Лучше бы ты этого не делал!
Как оттолкнулся от земли Петруша! Как взлетел, словно коршун, и опустился на спину «хозяину» куриного семейства! И давай долбать его в шею, за красный гребень.
«Хозяин» крылами машет, по двору скачет, а сбросить с себя Петрушку не может. А тот, знай, его долбит, аж перья летят!
- Ко-ко-ко! Ко-ко-ко! – заорал умоляюще «хозяин» - Отпусти меня, лесная худоба! Я тебя больше не трону! Живи в нашем дворе, ешь и пей вместе с нами из одного корыта!
А Краснокрылка и Белокрылка, родные сестрицы Петруши, радуются, гордятся отвагой братца и посмеиваются над бегающим петухом:
- Так тебе и надо, жирный, домашний, белый кочет!
Вспорхнул Петруша со спины обидчика и полетел к своим сестрицам. Дал о себе всем знать! Не зря раннее детство в лесу провёл! Не зря острыми коготочками и клювом научился ловко орудовать – червячков да личинок из под земли, листвы , мха добывать, да взлететь каждый вечер на деревья, чем выше, тем безопаснее!
С этих пор лесных красавцев никто не обижал.
Прошла зима. Наши лесные цыплятки превратились во взрослых, сильных кур, а по весне стали и яички нести.
Мама в курятнике посадила двух несушек на гнёзда с яичками – пусть насиживают, чтоб через двадцать один день цыпляток вывели.
А Краснокрылка вроде в курятнике и яичек не несёт, а почему-то каждый день на чердак хаты летает. Зайдёт в сени, оттолкнётся от пола ножками, крылами взмахнёт и мигом на чердаке!
Потом её не стало видно во дворе – день, второй, третий… Мы все забеспокоились.
А мама говорит:
- А ну-ка, Марийка, возьми лестницу и слазь на чердак, посмотри – она ж туда летала. Может, что случилось с ней?
Залезла я на чердак. Темновато. Глаза к полумраку привыкли, гляжу по сторонам – надо же! Краснокрылочка из охапки прошлогоднего сена, что в уголке осталось, гнездо себе свила. Уселась так, что одна головка торчит. Заметила меня – совсем втянула шею, будто и нет её.
Я осторожненько подползла к ней, погладила. Сидит. Одной рукой глажу по спинке, другою под нею лапаю – яички! Тёпленькие! Значит, Краснокрылочка моя тоже яички насиживает?.
Но что это за гнездо – клочок сена пересохшего!
Я слезла, взяла в чулане маленькую кошёлочку. Это я сама сплела из прутиков лозы зимой. Отец большие кошёлки плёл. И я приспособилась рядышком. Смотрю – что и как делает отец, так и я.
- Давай, дочка, учись! В жизни всё пригодится! – подбадривал отец, улыбаясь, глядя, как мои ручки прутики загибают и плетут. Отцовы кошелки люди с удовольствием купили под корм скоту. А мою - никто не купил. На что она, мол, годится? Так вот и висела в чулане. Теперь пригодилась.
На чердаке я дно лукошечки устелила сеном. Краснокрылочку взяла, усадила на колени. Одной рукой держу её. Другой - быстро и осторожно яички перекладываю. Аж 18 штук!
Поглубже в угол пододвинула лукошко, чтоб надёжнее, и осторожно посадила в уютное гнёздышко свою любимую курочку. Будет сидеть 21 день. Три уже отсидела.
Через каждые три дня приносила я своей Краснокрылке питьё и еду, которую мне мама подсказывала.
Прошли дни. И вот на краю чердака появилась Краснопёрка, а рядом с нею все 18 цыпляток! Да такие разные по окраске, красивые!
Вдруг наседка слетела вниз. А цыплятки бегают, приблизятся к краю, шейку вытянут, а слететь боятся – крылышки ещё маленькие. Один смельчак ножку опустил, а на другой не удержался и полетел кувырком вниз. Упал и лежит. Сильно животиком ударился. Потом недели две с синяком бегал. Оклемался.
Полезла я на чердак, собрала всех цыпляток в мамин фартук и выпустила на пол в сенях. И кошелочку сняла. В чулане в уголке поставила. Курочка моя с цыплятками там ещё долго ночевала, пока малыши порядком подросли.
Папа ходил и восхищался Краснокрылкой:
- Наши наседки по пять – семь вывели, а эта все 18! Ни одного бракованного!
- Видно дочкино лукошко помогло! – смеясь, дополняла мама.
Днём она выводила их во двор. Учила лапами грести землю и клювом вытаскивать козявочек, червячков.
А когда в конце нашего огорода начало созревать просо на колхозном поле – весь воздух кругом наполнился просяным ароматом! Учуяла это и Краснокрылка. И однажды отправилась в просяное поле со всем своим выводком. Да бабушка моя это увидела и закричала мне:
- Марийка! Внучка! Твоя курочка вместе с выводком своим в просо отправилось! Беги-ка понаблюдай, как бы лиса не напала!
Бегу. Уже пол-огорода пробежала, как в небе появился коршун! Круг дал над полем и на разворот пошёл: одно крыло – вверх, другое – вниз. Долетел до края поля, прямо у нашего огорода, крылья сложил и колом вниз!
- Куд-ку-дах, кудку-дах! – закричала Краснокрылка, предупреждая деток об опасности.
Я, не отрывая от коршуна взгляд, спотыкаюсь о плети повители, падаю, вскакиваю, бегу… А у коршуна в лапах пищит цыплёнок – спрятаться не успел.
Вдруг Краснокрылка подпрыгнула, взвилась выше оторвавшегося от земли коршуна, вцепилась острыми коготочками в его спину и давай долбать его холку! Аж перья летят!
Коршун от неожиданности лапы разжал и выпустил цыплёнка! Тот упал, вскочил и бегом в просо!
Коршун головой туда - сюда вертит, крылом, то одним, то другим до спины своей тянется - скинуть курочку стремится, а не получается!
И взлететь высоко не может – то на один бок завалится, то на другой. А мать- защитница детей своих, с такой злостью перья рвёт, что шея хищника голой стало!
И я уже подбежала. А как помочь Краснокрылке – не знаю.
И тут коршун ка-а-ак запищит не своим голосом:
- Да не клюй же ты меня, ку-ри-ца! Ты же мне шею до крови раздолбала! Я ж твоего цыплёнка выпустил! Вон он – в просо убежал!
- Кудах! Кудах! – Я видела, несчастный хищник! Поэтому и в голову тебя не стала клевать!
- Ну, отпусти же меня! Слово коршуна даю, что больше не появлюсь в ваших краях!
- Кудах! Улетай отсюда! – резко сказала курица, и вспорхнула с его спины, и полетела к своим деткам.
А коршун как был метрах в семи от земли, так и полетел к лесу. Видно высоту набрать шея раненная мешала! Нарвался разбышака на своё! Надолго запомнит Краснокрылочку!
- Код- ку-дах, код-ку-дах, крррррр,- созывала заботливо курочка – мама своих деток.
И они шустро повыскакивали из проса, окружили её и радостно запищали:
- Мама! Мама! Мама! Здорово ты коршуна проучила! У него шея голой стала и даже кровь потекла! Так ему и надо! Ты смелая у нас, мамочка! Мы тебя оооочень любим!
- Ну и ку-урица! С коршуном в драку кинулась! Глянь, как она его отделала! – услышала позади себя я голоса. Оглянулась, а там мальчишки и девчонки с нашего порядка. Гусей на обочине по близости пасли и прибежали.
- Видели? – спросила я.
- Ещё как видели! Бойцовая твоя Краснокрылка!
Наседка с цыплятками и я возвратились домой.
А к вечеру весь хутор знал – как моя Краснокрылочка с коршуном дралась. Все удивлялись и хвалили нашу лесную курочку.
Белокрылка и Петруша гордились поступком своей сестрицы. И все куры, гуси, уточки нашего двора зауважали Краснокрылочку и её цыпляток, и стали жить дружно.
А чёрный коршун со своими двумя товарищами кружили над дальним лесом. Но в хутор больше не прилетал.
Вот и сказочки конец, а кто слушал или читал – молодец!
М. Дьяченко Ноябрь 2020г. Донбасс