20:45
«Мудрецы не могут сами вызывать время,
но, когда оно наступает, они не упускают его.
Выдвигают способных помощников,
изгоняют клеветников и льстецов,
устраняют искусных краснобаев,
отбрасывают жестокие законы;
оставляют все суетные дела,
щитом закрываются от слухов,
закрывают двери для всяких групп и партий,
устраняют умствования и хитросплетения;
чтят Великое постоянное,
отказываются от ощущений четырех конечностей,
отступаются от знания глаз и ушей».
«Хуайнани». «Обозрение сокровенного»
Мириться с Альвиной Савва решил в пивной. Сменить место, сменить обстановку, сменить настроение. Майя и Нестор остались дома – смотреть телевизор, звонить друзьям, дышать морским воздухом, а потом спать - лечь рано, часов в десять, потому что лето, потому что воздух, потому что вино, потому что степенная глушь – за чем, собственно, и приехали мать и сын к истокам, к отцу и деду, на Кисельную, 8.
Савва занял сидение рядом с водителем; Антон и Замиля устроились на заднем, усадив Альвину меж собой. Всю дорогу Альвина молчала, Замиля держала ее за руку, а мужчины тоже поговорить толком не успели – небезызвестный «Варяк» был в получасовой пешей доступности, а джип Виктора доставил компанию к месту назначения в считанные минуты.
Разве что по дороге, всякий раз, когда Виктору приходилось совершать маневр любой сложности, Савва комментировал поведение других участников дорожного движения.
- Заметил, - говорил Савва, - что мерзко ведут себя на дороге либо владельцы самых недорогих машин: им все должны, они всех ненавидят; либо владельцы самых дорогих машин: им тоже все должны, но они всех презирают. Есть еще водители микрофургонов, но у них важная миссия - картофель нужно доставить вовремя.
Или:
- Что значит быть умеренным в желаниях? Например, лучше ходить пешком, чем продавать мозг для того, чтобы приобрести дорогой автомобиль. Как ты потом будешь управлять автомобилем без мозга? Хотя кого же это останавливает?
В пивную компания вошла широко и шумно. Стол. Заказ. Пиво. Закуски. Оксана за стойкой, сменившая на посту Тамару, служившую еще при Несторе Ивановиче. Безымянный грузчик, перекатывающий кеги в кладовой.
- Вот, вот откуда! - радостно тыкал Савва в дубовую столешницу, где рядом с двустишием про Алену и вкус ее причинного места появилось новое, про Ирину:
Хороша моя Ирина:
Губы, ж*па и вагина.
Двустишие было проиллюстрировано. Художник был умелым: все три изображения были выполнены пусть не со знанием анатомии, но со знанием предмета, это уж точно. Особенно натуральным вышел сфинктер, напоминающий сомкнутые ламели винтажного фотоаппарата с центральным затвором. Видимо, собеседники-сотрапезники – поэт и художник - просидели за столом не один час.
- В этом все женское, вся суть! – Савва расплескивал пивную пену поверх фольклорных граффити. – Троевратие! Трое врат! Гениально! Что хочешь так называй – роман, картину, фильм, скульптуру. Хоть пароход, хоть ресторан! Гостиницу свою новую так назови: «Трое врат»!
- Нельзя, - поспорил Антон. – Найдут мистическую составляющую, обнаружат аллюзии к фильмам-ужасов и заселят сатанистами.
- О, в этом просто эссенция Инферно, - восторженно согласился Савва. - Три ступени постижения женщины. Только порядок бы я поменял: губы на виду, к ним, в первую очередь, стремиться мужское начало – слиться в поцелуе или фриктивно, не важно. Потом природа заставляет нас реализовывать фертильную функцию, мы совершаем вагинальное проникновение. А вот ж*па! Ж*па – это пик Эвереста!
- Скорее, лабиринт Фавна, - улыбнулся Антон.
- Город Эмбер, Плутония, Земля Санникова, таинственная Шамбала! – подхватил Савва. – Ж*па - это уже социальное. Это самая тонкая тропа к женской душе. Там, там она вся, в прямой кишке! Эластичность ее – это и есть главный показатель ее валентности, умения сочетаться с мужчиной, жить с ним, понимать его. Правда, парадокс в том, что только мужской такт, его умение, мастерство позволяют развить эту самую эластичность!
- Согласен, достоинства анального секса неоспоримы, - улыбнулся Антон, зная, какой последует ответ. И ответ последовал:
- Да разве ж тут про анальный секс! – вскричал Савва так, что несколько человек за соседними столиками обернулись, Альвина совсем уж смущенно потупилась, а барменша Оксана взглянула на компанию с любопытством. – В общем, порядок открытия врат нарушен. Ну да понятно: рифма требует свое.
21:15
Альвина тихо улыбалась, не решаясь вставить слово. Антон понимал: девушка решила переждать этот день, пробудить своего вспыльчивого господина утренним поцелуем и бутылкой пива. Завтра все будет иначе – опала сменится на милость. Может, даже прозвучит что-то вроде: «Буянил вчера? Не бери в голову, чуть перебрал». Извиняться, конечно, Савва не будет, потому что, как и Антон, живет с девизом: «Либо не делай, либо не извиняйся».
Да вот не будет завтра утренней идиллии. Хорошо знал об этом Антон, потому что хорошо знал и Савву, и себя. С алкоголем у друзей были весьма схожие отношения. Как говорил другой древний индусский правитель Харша в «Жемчужном ожерелье»:
Вначале не сулит любовь печали,
Зато чем дальше, тем тоска надрывней.
Пора дождей, приятная вначале,
Мучительна, когда начнутся ливни.
А завтра для Саввы и Антона начнутся эти самые ливни. Замиля знала, понимала, привыкла и даже любила такие Антоновы состояния. Альвина сопровождала Савву не так давно. Ей еще предстоит познакомиться с «темной стороной» силы.
На первой стадии служения Дионису жизнь представляется легким пухом, все радует глаз. Дела забыты, а если и вспоминаемы, то решаются двумя словами и мановением волшебной палочки. Тебя переполняет сила бога – впору петь дифирамбы.
На второй стадии забытье охватывает не только дела, но и все происходящее. Ты не здесь, поэтому памяти твоей проще фиксировать сны, чем реальность. Тебя ничего не тревожит. Твой сон могуч и целителен.
В следующий период дары Диониса, как дары данайцев, открывают свои мрачные секреты. Сон уходит. Ты снова здесь, но дары по-прежнему тянут тебя в иные миры. Больше не заснуть. Ночь манит, день пугает. Без виноградной лозы ты рискуешь быть низвергнутым в пучины, а потому вкушаешь и вкушаешь, все больше и больше, пока лоза не выводит тебя на очередной уровень.
Вот здесь уже чудеса превращаются в опасности. Как будто ты шел за красавицей в ожидании утех, но она вдруг обернулась и обнажила клыки. Сна нет, нет радости, и даже лоза не приносит избавления от пугающих демонов ночи и разящих ангелов дня. Вслед за Дионисом приходит его вечный спутник, шутник, бог Пан. Он бросает тебя на волнах паники, ты по привычке просишь спасения у лозы, но лоза уже не бережет тебя, зато наделяет Пана еще большей силой. Пора возвращаться, но уже слишком высоко – без помощи не опуститься вновь к основанию этого храма. «Слезай!» - кричат тебе снизу твои родные и близкие. Но лоза держит крепко, чтобы Пан мог забавиться дальше и дальше.
Вот здесь распутье.
Бывает, внизу найдется искусный мастер бросить аркан и сдернуть тебя с высот. Летишь вниз, бьешься, калечишься, можешь даже умереть, падаешь в грязь и потом неделями зализываешь раны. Сначала овощем на кровати – Пан все еще шутит над тобой, бросает с высот камнями паники. Может и попасть, придавить так, что уже не встанешь.
Потом, если выжил, в бессилии ползаешь по дому, уязвимый и беспомощный. Любое острое слово может, как воздушный шарик, развязать тебя и ты вновь умчишься к Дионисовым высотам. Если рядом с тобой не найдется охочего до таких истязательств (например, того мастера, что набросил на тебя аркан), то со временем доползаешь до спортзала, потом завязываешь галстук и вновь бросаешься в суетное копошение муравьиной кучи.
Возможно, лоза перестроит структуру твоего организма, и ты потихоньку, толстея и меняя облик, забыв о здоровом образе жизни, найдешь иной ритм, который со временем научишься отбивать копытцами нового сатира из свиты Диониса. Люди начнут воротить нос от твоего сатирьего аромата. Но у некоторых сатиров даже получается вести за собой обычных людей звуками волшебных флейт.
Наверное, есть еще и другой вариант: научиться с наименьшими потерями, почти безболезненно путешествовать от подножия к вершинам, от вершин к подножию. По камешку, по капельке – к ночи вверх горним ангелом, к утру – вниз чистым ручьем. Вот где истинное мастерство.
Но точно знал Антон: один раз побывав на высотах, будешь стремиться туда вновь и вновь. Если же тебя лишат возможности парить и обрежут крылья, то будешь с этих пор блуждать рабочим муравьем, грустным, обезличенным, как бы ты заученно не улыбался своим вивисекторам.
Отказаться, стать евнухом – просто, а вот сохранить себя – задача не из легких. Для этого нужны упорство, ежедневные тренировки, талант и вдохновение. И, конечно же, вдохновенная спутница рядом. Сможет ли Альвина стать такой для Саввы, захочет ли? Антон не знал.
- Если желаешь, чтобы твой портрет был различим на полотне времени, - вещал Савва, тыча пальцем в рисунки на столе, - не мельчи - рисуй щедрыми мазками, живи широкими жестами.
21:20
- Вам бы книги писать, - восхитилась Замиля, что удивительным образом умудрялась вырывать из безобидно-нетрезвого трепа серьезные, мудрые вещи.
- Перефразируя кота Матроскина, замечу, - откликнулся Савва. - Чтобы написать что-нибудь ненужное, нужно сначала прочитать что-нибудь ненужное, а у нас на это времени нет.
- Пишите нужное, - настаивала Замиля.
- Кому нужное? – поморщился Савва. – Читатель любит навязанные поверхностные лжеистины. Читателю претит зрить в корень.
- Так было всегда, - пожал плечами Антон. – Вспомни Козьму Пруткова. Что ж теперь, не писать, что ли? Не дышать?
- Вот, например, - не унимался Савва, которого предложение Замили писать в пустоту задело за живое, - лозунги «желтых жилетов» во Франции в 2018-м практически совпадали с лозунгами большевиков в России и Германии в 1917-м. Это прозорливый обывательский ум справедливо подметил без труда. И тут же он, этот самый ум, вопрошает: «Кто ж стоит за всем этим?» «Может, те же силы, что во время оно развалили империи Гогенцоллернов и Романовых?» - задаешь наводящий вопрос. Задаешь так, из вежливости, для поддержания разговора. Потому что знаешь: ответ уже вложен в прозорливые обывательские головы: «Виновата Россия!» Ну, не елки-палки?
Савва сложил губы трубочкой и с чувством выдохнул, снимая пену. Забрызгал всех, никто не обиделся. Залпом осушил полкружки и продолжил:
- Если утверждаешь некий монументальный идеологический базис, то, пожалуй, выгодно иметь в оппозиции парочку-другую слабоадекватных уродцев (людей, стран - зависит от масштаба), чтобы на их фоне утверждаемый базис казался более выпуклым и привлекательным.
- С каких пор, маэстро, Вы стали интересоваться политическими вопросами? – шутливо изумился Антон. – Вы всегда были выше этого.
Савва как-то обмяк, поставил полупустую кружку на стол, приуныл.
- Думал, что раскопаю что-то новое. Но все уже было, было когда-то, - наконец сказал он. - Жизнь с годами постепенно переходит в автоматический режим. Каждый день опыт разделяет на сегменты: завтрак, работа, чтение, сон... Где-то там женщины, где-то – хмель. Память услужливо стирает все автоматическое, лишнее, сохраняя только новые впечатления. И я не про путешествия – нет, упаси меня Антон! Путешествия - иллюзион для плебеев. Смена картинок в калейдоскопической трубе разума. Чем ты старше, тем больше видел и знаешь, тем меньше нового. Время, с купюрами памяти, начинает лететь в разы быстрее. И только новое - это те якоря, которые сдерживают стремительное падение. Но где ж их брать, эти якоря новизны?
- Ну, что ты, старик, - Антон положил ладонь другу на плечо. - Если в жизни пусто, тихо, нет накала страстей, накрыло ощущением ненужности – не расстраивайся, затаись и жди. Ведь это просто ожидание волны. Серферы девяносто процентов времени проводят в подготовке и ожидании. И все ради десяти процентов счастья. Что-то ты совсем крылья сложил.
- Если крылья расправить не вовремя, то и приземлиться можно не к месту, - улыбнулся Савва в ответ.
21:30
- Ты прав, для грусти нет причин, - вновь воспарил духом Савва. - При чистке аквариума на некоторое время всякая муть - отходы жизнедеятельности, бурые водоросли, остатки корма - нахально и важно застит обитателей аквариума и элементы декора. Но мастер удаляет весь мусор в канализацию, аквариумные рыбы и растения снова радуют глаз. Так происходит из века в век: муть накапливается, вздымается, исчезает, а водоем продолжает жить.
- Вот видишь, - одобрил Антон. – Твою мудрость пивом не проймешь. Кстати, закончилось, схожу обновлю.
- Если выпирает большое пузо - не отчаивайся, - сам себя, но для всех уговаривал Савва, когда Антон вернулся с четырьмя янтарными кружками. - Не трать время на бесполезные упражнения для пресса. Просто накачай грудную клетку так, чтобы под ней напрочь затерялся твой пивной живот.
День продолжался, Альвина и Савва примирились окончательно, а значит, все было хорошо. Отменно хорошо.