Момент истины: все скоты!
И всё же я с Мариной снова помирился. Примерно в обед она прислала на рынок дочку с запиской, в которой извинялась за своё поведение и утверждала, что я сам виноват. Мол, зачем говорил в баре только об Оксане?
Вскоре до меня дошёл слух, что когда Марину спросили, почему она так себя некрасиво ведёт, она простодушно ответила: «А я ему скажу, что, мол, киця-мура, я тебя люблю, и он мне всё прощает». Каюсь, но в действительности всё так и было.
Наступил ноябрь, но было ещё довольно тепло. Морозы не спешили сковать землю своим ледяным дыханием. На деревьях трепетала разноцветная листва. Трава по-прежнему зеленела, а солнце в обеденную пору слепило глаза.
Марина предложила поехать к брату на день рождения его сына Антошки. В своё время мне предлагали его крестить, но я отказался. Брат с семьёй жил довольно далеко от нашего города. Надо было проехать километров тридцать. Мы с Мариной приехали около пяти часов дня. Дорога нас немного вымотала, так как была плохой. В гостях у брата уже были мать Надежда Петровна, тёща Варвара Андреевна с мужем Михаилом и дочерью Тамарой. Тамаре было лет двадцать, но она была такой маленькой и щуплой, что казалась девочкой-подростком лет двенадцати. Дом находился на окраине посёлка, и я не всегда находил к нему дорогу с первого раза. Огород был в запущенном состоянии. Дом был глинобитным и не очень большим. Не во всех комнатах были лампочки. Вешалки для верхней одежды тоже не было. Чувствовалось, что хозяева здесь ещё не очень хорошо обосновались. Блюда были хорошо приготовлены. Главным напитком был самогон. Я от него отказался, и для меня принесли вино.
Вечером внезапно пошёл снег. Машина, стоявшая во дворе, быстро побелела, как и всё вокруг. Мороза ещё не было, но было бы лучше, чтобы он тоже похозяйничал. Мы с Мариной вышли во двор и начали дурачиться, кидаясь мокрым снегом. Приятно было вдыхать чистый свежий воздух. Набегавшись и раскрасневшись, мы сели в машину и начали целоваться. Я включил музыку. Чувствовал, что всё больше люблю Марину и привыкаю к ней. Может быть, и она меня любила. Марина потянула меня в холодную половину дома, чтобы заняться любовью, но в такой нервной обстановке у меня ничего не получилось… Мы вернулись в тёплую половину и снова сели за стол. И тут началось что-то невообразимое, чего я не ожидал.
Тёща брата Марины Варвара Андреевна после очередной дозы спиртного пошла сначала в атаку, а потом завязался рукопашный бой с применением лёгких метательных снарядов. Ни с того ни с сего она начала обзывать зятя нецензурной бранью и швырять в него гранённые стограммовые стаканчики. Тёща была небольшого роста, как и её дочери. Виталий мог прихлопнуть её как муху, но он только хватал её за руки, уворачиваясь от стеклянных «подарков», и твердил:
– Мама, мама, успокойтесь!
Как тут не вспомнить сатирика Семёна Альтова: «После первых ста грамм хочется начать жизнь сначала… и пропустить ещё стопочку… 200 грамм – буквально пучит от любви к ближнему… особенно если он женщина. 300 грамм открывают глаза: все сидящие за столом – братья! Ищешь, кому бы глотку за них перегрызть. 400 грамм – момент истины. За столом все скоты!» http:// mumburum.com/lyrics/6546831.html
«Маман» успокаиваться не хотела. Продолжались истошные крики и нецензурная брань. Почему разгорелся скандал, я так и не понял. Я только боялся одного: как бы в пылу «полемики» любимая тёща Виталия не начала кидать стаканчики в мою машину. Но активная фаза «военных действий» закончилась перемирием, и Виталий с помощью сожителя Михаила выпроводили буйную даму за порог дома. Я уже был не рад, что сюда приехал и думал, не рвануть ли домой по белому снежку, пока нет мороза. Но война прекратилась, и мы с Мариной остались ночевать. Брат по очереди вкручивал единственную лампочку то в одной, то в другой комнате, пока все улеглись. Теперь я хорошо осознал, что такое лампочка Ильича. К утру снега ещё прибавилось, но мороза по-прежнему не было. Мы были словно в западне, так как выехать на трассу я не мог из-за раскисшей грунтовой дороги. Помог Виталий. Он попросил знакомого тракториста нам помочь. Это обошлось ему в чисто «символическую» плату – трёхлитровую банку вина. Не хочу злословить, но в советское время любой бы из нас это сделал бесплатно. Я уже собирался вверху рвануть на трассу, но, увидев встречную машину, взял вправо и тут же пожалел: машина села в «кашу», прикрытую снегом. Пришлось уже мне нанимать другой трактор, чтобы выбраться из болотного плена.
Домой добирались раза в два дольше, чем сюда. Впечатлений было много. Больше всего запомнились «гражданская война» и первый снег, который радости мне не принёс.