2 часть. Зармунд главы 15-17

               
                Власть и любовь,
                Любовь и власть
                Меня поймали в сети.
                Как портит кровь
                И мне не всласть,
                И эта страсть, и эта страсть.
                Мне с пьедестала не упасть
                Без шишек и отметин.


    Глава 15

     Из Таламы до Сарама путь неблизкий, но привычный. Дэй с тремя десятками гури возвращались в Гур-килья. Предлетье было на исходе. Степь оставалась еще свежей, но ярких цветов среди зеленой травы почти не было. Кое-где мелькали белые облачка гипсофилы, да розоватые кружевные кустики качима. Порой отряд сворачивал с наезженного тракта в степь, давая огурам волю. В ложбинах еще сохранилась влага, и они пестрели луговыми травами. Пока огуры паслись, девушки отдыхали, болтали о том, о сем, но в основном строили планы на будущий год. Почти все собирались последовать примеру Дэй – наняться в рать Зара.
     В Шалехе в храме Гур-риш их уже ожидали в полном составе серые стражницы. После Таламы Шалех со своими глинобитными домами и узкими улочками показался Дэй неказистым. И запах пыли, витающей в воздухе, неприятно шекотал ноздри. За прошедший год она почти отвыкла от этого. Гур-риш после деревянного храма Таламы тоже виделся слишком аскетичным. В храме кроме стражниц находились Шэра и гури, прибывшие из ордена. Ратницам Дэй дали возможность отдохнуть. К вечеру все гури собрались в храмовом зале на общий сбор. Решали сообща, куда кого определить. Шэра сразу предупредила, что в Зар требовалась замена в полсотни ратниц. Часть зарской рати придет на смену в Шалех и Таламу. Особого спора с выбором места службы не было. Во-первых, выслушали пожелание мекгури. Она напомнила, что те, кто недавно прибыли в орден, могут служить только в Шалехе, где меньшая опасность. Да и выучки таких гури маловато для службы в рати. Во-вторых, сами гури понимали, что разница между малой и большой ратью невелика. Просто арл более придирчив к выбору наемниц и платить больше, Шэра и об этом напомнила. Фарз же перед нанимателем обязаны соблюдать все бесприкословно. «Ваша добродетель в том, что вы не ищите легких путей. Не оспориваете то, что должно случиться. Благородство гури в том, что она знает только долг и не ищет выгоды. Война есть везде, где есть враги», - мекгури закончила свою речь как всегда наставлениями.  Дэй про себя добавила: «А враги есть везде, даже там, где нет войны. Порой человек и самому себе враг. И выгода все-таки есть, раз арл платит больше. Кому-то может, и сам арл – тоже выгода». Последнее не стоило произносить даже в мыслях.
     Через три дня гури разделились, меньшая часть осталась в Шалехе, большой отряд во главе с Шэрой отправился в Гур-килья. За ними тянулся обоз с провиантом, который закупили в Шалехе.
     Дэй ехала рядом с мекгури между основном отрядом и обозом. Новое место назначения было не знакомо Дэй. Зармунд – вот он, подпирает небо за Сарамом. Одним словом – горы, хоть горы для нее не в новинку. А что она знает о Заре как о стране, какие там обычаи, что за люди населяют эту гористую местность? Об этом и спросила Шэру, уж она-то о Заре знает больше, чем простые гури. Рассказ мекгури был коротким, но емким, как статья в энциклопедии. Гури, ехавшие рядом  с ними тоже прислушивались. Вот, что Шэра поведала: «Зар – это арлат, страна, которой правит арл Киркайн се Зар. Это страна рудокопов,  сталеваров и оружейников, а также золотых дел мастеров. Главный город тоже носит название Зар, и стоит город-крепость на склоне горы. Внизу в ущелье течет река Дарна - приток Юустиль, берущая начало далеко в горах. Есть и другие города в Заре. На юго-западе за горными хребтами лежит теплая степь с высокими травами,  южнее -  пустыня». Здесь Шэра уточнила, что ей это известно понаслышке, сама она так делако не бывала. А еще она добавила, что ратгури потрулируют окрестности Зара, сопровождают караван через саванну до моря в портовый город Садарнагар, на этом пути гури гибли чаще всего. В Заре существовало и регулярное войско - аграсэра, состоящее из наемников – гурчаров. Аграсаром гурчаров был не безызвестный ей карнал  Джай. В рассказе мекгури все было как будто просто. Есть Зар. Есть арл, есть карнал, с которыми ратгури приходится считаться. Арл – хозяин, а карнал в какой-то степени соратник, так как наравне с тангури координировал охрану рубежей Зара. Гурчары – почти что братья гури по оружию. Про обычаи Шэра ничего толкового не сказала, заметила, что это не входит в обязанности гури.
     - Зарянок среди гури нет, - добавила она. – В Заре нет рабов, и родовые отношения не такие жесткие как в каче. Одинокие девушки там не становятся изгоями, никто их не притесняет.
     - А если останется, ну, совсем одна, - спросила молоденькая гури по имени Тэнгулен, - Ну, круглая сиротка? 
     - И что с того? – пожала плечами мекгури. – Замуж выйдет, обычное дело.
     - А если никто не возьмет? – не отставала девушка.
     - Кто-нибудь да возьмет. Одна будет жить себе в удовольствие, коли богатая. Коли бедная, так ремеслом каким займется, шить да варить, да чужих детей нянчить, мало ли какое занятие можно найти. Можно и в наложницы пойти по желанию.
     - В наложницы? А как обижать станут?
     - Уйдет, как пришла, никто не остановит. – Шэра была невозмутима.
     - А вот, если как Дэй – без роду, без имени?
     - У меня есть имя, - буркнула недовольно Дэй.
     - Я не про твое имя, а про имя луса, никто про твой лус ничего не знает!
     - Эка важность! Имя луса! Имя моей семьи – Демур. А то, что никому это не известно, так и мне все ваши родовые имена неизвестны! – Дэй чувствовала, что начинает злиться. – Что для гури имя луса? Пустой звон!
     - Это правда, не стоит кичиться тем, чего у тебя больше нет. – согласилась Шэра. – В Заре это не имеет большого значения, если только ты не из знати. Простым людям важно, что ты умеешь делать, каков твой нрав. Гури же не должна болтать глупостей. Язык – враг любой женщины, а гури тем более. До греха б не давело, коль язык как помело!
     Все засмеялись, а Тэнгулен насупилась, пришпорив огура, направилась во главу отряда.
     - Вот, заноза! – усмехнулась Симран.
     - С мечом она половчее будет, а собственному языку волю дает. Присматривай за ней, Симран, и ты, Дэй, тоже.
    Дэй кивнула, Тэнгулэн ей нравилась, несмотря на все свою ершистость и наивность. Эта гури в бою не подведет, сказать же что-нибудь обидное, не подумав, может. Почти да самого Сарама ехали в разговорах о насущных делах ордена.
    В килье же группа ратниц для Зара не собиралась долго задерживаться. Дали отдых огурам, да на сборы пару деньков. Дэй как и другие девушки проверила свою омуницию. Перетряхнула сумку со старыми припасами, мало ли, что может пригодиться на новом месте. Протерла глок и бинокль, заново переложила патроны, заправила кидову зажигалку остатками горючего. Сам же баллон плотно закрутила, решила не выбрасывать, еще та бомбочка получится при надобности. Когда все уложила, решила проведать Чингари.
     Дивана щипала кур на кухне. Волосы ее, заплетенные в плотную косицу, были уложены на голове короной. От этого ее лицо выглядело еще более худым и изможденным, и только раскрасневшиеся от работы щеки, оживляли ее бледную физиономию.
     - Рада видеть тебя, тара! – уголки тонких губ изогнулись, изображая улыбку.
     - И я рада вам, хатун.
     На кухню забежала Лала, принесла из птичника корзину с яйцами.
     - Добрых вам васана, хатун Дэй! – протораторила она  восхищенно, и тут же приуныла. – Уезжаете? Я думала, хоть чуточку меня поучите. Бэла сказала, что вы одна из лучших гури!
     - Так уж и лучшая? – не поверила Дэй. – Тебе бы с Саликой позаниматься.
     - Она ж с одной рукой, и то левой, читать учит хорошо, а драться, не знаю, – засомневалась Лала.
     - Чтение не помеха для гури. А ее левая стоит некоторых правых! Если целы обе руки, учись обеими владеть. Времени у тебя еще много.
     - Есть люди, с которыми мы теряем время, а есть те, с кем теряем чувство времени. – Чингари подняла голову от чана с курами. – Считай каждый дин, пока жива. Для невозможного требуется больше времени. Время учит, и время убивает.
     Дэй и Лала недоуменно переглянулись. Дивана как всегда что-то пророчила. Ее взгляд был каким-то отстраненным, а руки продолжали теребить перья с тушки курицы.
     - Горе тем, кто повинуется времени, вместо того, чтобы повелевать им! Горе, тара, часто ведет к доблести. Горе, если горе ожесточает. Горе, если любовь расслабляет. Горе, как все в этом мире, временно.
     Слушать про горе было совсем не с руки перед дальней дорогой. Дэй кашлянула, и дивана внезапно замолчала, и руки ее тоже остановились, крепко сжав курицу. Она вздохнула как-то устало, словно то, что сидело в ней, требовало усилий, чтобы его сдерживать.
     - Я что-то сказала? – спросила она беспомощно.
     - Только хорошее, хатун, - заверила ее Дэй.
     Она подтолкнула Лалу к выходу. У той на глазах навернулись слезы.
     - Как скажет чего-нибудь, как скажет, - прошептала она, и призналась.  – Я ее боюсь. Кому горе накаркала? Вы же не просто к ней зашли?
     - Не просто, хотела кое о чем спросить, а она и так все сказала. – согласилась Дэй. – Ерунда. Переживу и это. Думаю, что к тебе ее афоризмы не относятся.
     И все-таки червячок сомнений завозился где-то в глубине. «Не верь чужим словам, а верь своим сомнениям. И у меня полезли афоризмы, хоть трактат пиши. Что мы имеем, робинзон? Все мое со мной, имущество приросло. Теперь и доспехи под стать мечу, и упряжь. И лицом ты вышла, Дэйдре, и фигурой, а мозги у тебя все же набекрень. Трезвым взглядом посмотри на действительность, чего тебе не хватает? Чего или кого? Хотела бы я повелевать временем, чтобы повернуть все вспять. И лететь дальше к неизведанным мирам, мимо этого мира».  Но на миг представив себя оторванной от этого бытия, Дэй ужаснулась. И хотя большого удовольствия от реальности, в которую она втянулась, не было, все же вычеркивать это время из своей жизни не хотелось. Она долго ворочалась на жесткой постели, смутные образы бродили в голове, и снилось что-то неуловимое как туман. Что впереди не разглядеть, и то, что позади уже исчезло в дымке.
     Ночью прошел дождь, и утро нового дня было сырым и таким же туманным как ее сны. Отряд в полсотни ратниц выехал в Зар. Дорога шла у подножья Сарама. Шенгри-Ли в тумане казался кроваво-красным глазом. Капельки тумана оседали на латах и гривах огуров. Клочья тумана уползали вверх по скалам, превращаясь в облака, и там на высоте расползались белесой пеленой. День выдался пасмурным и теплым. Русло Дарны появилось к вечеру. Оно угадывалось по редким кустам, росшим по левому берегу. Саму реку стало видно, когда дорога круто повернула в Дарнское ущелье. От реки повеяло прохладой, и гури несмотря на усталось своих огуров, ускорили шаг. Дэй так и не поняла, где Дарна впадала в Юустиль. Дарну же у самого входа в ущелье перегораживал крепкий каменный мост. На правом берегу скалы отступали от берега, и сразу за мостом раскинулось небольшое укрепленное поселение. Крепость охраняла мост и зарские владения, начинающиеся за ним. Степь как-то сразу оканчивалась перед вздыбившимися утесами Зармунда. Горы были как бы естественной преградой, не пускавшей врагов в Зар. Но широкий правый берег мог позволить неприятелю проникнуть далеко вглубь страны. И единственной сдерживающей силой была крепость  Дар у моста.
     Заночевать остановились в Даре. Местный тхакур Рохвит расположил гури в одной из казарм. Хотя дарский гарнизон не превышал сотни саваров (конный воин), часть казарм пустовала. Но заброшенными они не выглядели, так как использовались на случай вторжения неприятеля для гурчаров или ратгури. Поставив и накормив огуров, девушки наскоро перекусили нехитрым ужином, который прислал тхакур.
     А на следующий день отряд гури отправился по хорошо наезженной дороге вдоль извилистой Дарны до самой столицы – Зара. На этот раз туман поднимался прямо от воды, скользил по почти отвесным скалам до самых вершин и застревал над ущельем облаками. Скалы, обрамляющие Дарну, поросли соснами и мелким цветущим кустарником. С реки ощутимо тянуло холодом и влагой. Противоположный скалистый берег начинался почти сразу от воды. По левому берегу дорога была достаточно широкой, и два всадника могли ехать рядом совершенно свободно. Их отряд сопровождали несколько саваров. Казалось, заблудиться здесь совершенно невозможно, но неожиданно дорога раздвоилась, левый рукав, тоже хорошо наезженный, уводил куда-то вглубь попречного ущелья. Савары проехали прямо, не объясняя, куда ведет неизвестная дорога.
     Город показался за очередным поворотом дороги. Обрамленный высокими стенами с сторожевыми башнями, он занимал все видимое пространство левого берега и высился почти до середины высоких утесов. В этом месте не слишком широкий берег постепенно переходил в гряду скал. За первым уровнем стен виднелся еще один ряд, за которым возвышался замок, даже из далека казавшийся внушительным. Во всех строениях преобладал серый и зеленоватый цвет, естественный цвет местного камня,  применявшегося в строительстве. И хотя дерева здесь тоже было вдоволь, город был выстроен в основном из камня. Еще один мост перегораживал Дарну, такой же крепкий каменный, что и мост вначале Дарнского ущелья. Сразу за городскими воротами дорога разветвлялась, левая ее часть превращалась в городскую улицу и вела куда-то вверх. А правая уходила вдоль стены к казармам рати. Куда и направились савары, показывая путь для гури.
     Гарнизон гури располагался в четырех каменных казармах, стоявших квадратом. Внутренняя часть представляла собой площадку для тренировок. Часть одной из казарм, примыкавших к стене, служила хозблоком, здесь располагалась кухня, прачечная и баня. У дальнего здания разместились конюшни. Отряд ратниц, уже готовых отбыть из Зара, ожидал смену. Они уехали почти сразу же, как только новенькие въехали на платц перед казармами. Как только девушки разместили своих уставших огуров в конюшни, удар гонга возвестил об общем сборе. Зарская рать оставалась без тангури. Прежняя уехала с серьезным ранением. Разместились в помещении, которое служило столовой. Высокая красивая черноволосая девушка взяла на себя обязанность руководить выборами. Выбирали просто,  кто-либо предлагал кандидатуры, обосновывая свой выбор. Дэй не успела ничего сообразить, как услышала свое имя, громко произнесенное несколькими девушками. Она даже не успела возразить, как практически все одобрили ее как тангури. В мире, где не было никаких устройств связи, слухи распространялись с завидной скоростью. Все гури про нее уже все знали, предлагавшим не нужно было ничего объяснять.  Самоотвод не признавался. Раз выбрали, соответствуй, принимай командование. Сатхин Дэй должна была выбрать сама в ближайшие дни. Иначе трудно будет  управлять ратью. Но здесь все было уже как-то устроено, да и у нее самой тоже был опыт, поэтому выбор рати нужно было принять как должное. Оставшиеся время до вечера, Дэй постаралась хоть немного освоиться в вверенном ей гарнизоне. Осмотрела казармы и конюшни, отрядила ратниц в ночной дозор. Было не очень хорошо, что смену ей никто не сдавал, как это было в Таламе. Приходилось сразу во все вникать самой. Следующие дни представлялись напряженными.
     В отличие от Таламы, здесь присяга на верность прошла без правителя совсем обычно без каких-либо символических обрядов. Вместо арла прибыл его вазир агу-Кабир со свитой из шести арканов. Это был внушительного вида мужчина с квадратной бородкой с проседью. Он был суров и молчалив в своем величии. Дэй почти сразу же поняла, что зарская знать будет задирать нос перед гури гораздо выше, чем таламасские кханы. Арл волен поступать, как ему взбредет в голову. Но золото не пахнет, и по условиям договора его надо отрабатывать. Вновь прибывшие ратницы выстроились на плацу и хором произнесли вслед за Дэй слова присяги. Тангури скрепила договор своей подписью и печатью, передала вазиру. А тот увез его в замок на хранение. Будет ли арл читать договор, Дэй всерьез засомневалась.


              Глава 16

       Арл Киркайн се Зар пригласил Дэй на ужин. Правда, посланник арла выразился совсем иначе, а именно, что его хозяин, Великий арл Зара,  повелевает тангури быть на конфеденициальной трапезе. Естественно повелевает, какой-то степнячке без роди и племени арл мог только повелеть явиться. Тангури, то есть ей. Она уже привыкла к новому званию. И все же большая рать Зара не сравнима с малой ратью Таламы. И порядки в Заре другие. Постигать тонкости командования этой ратью, то есть  двумя сотнями гури, ей помогала Шакти. По-армейски Шакти была «дедом», так как уже несколько лет служила в рати Зара. Тангури сменялись каждый год, а простые ратники, или, вернее, ратницы, могли служить и дольше, было бы желание. Почти полторы сотни ратниц служили в Заре более двух лет, все остальные были свежим набором, как и она. Большая часть девушек несла службу, за столом сидело меньше полусотни рати. Большинство гури ели молча. С дисциплиной тут было строго, как и в Гур-килье. С нарушительницами никто не церемонился. За мелкое нарушение наказывали, за более серьезное изгоняли из рати, и снова попасть на службу у такой гури уже не было возможности, да и гури она тоже уже не могла быть. Как доверять той, что нарушила Нэм? Изгнание же практически означало гибель. За крупные проступки казнили – мешок на голову и в пропасть. Можно было бы убежать в степь, но в одиночку в степи не выжить, то есть как ни крути, за любое нарушение гури отвечала головой. Случаи серьезных нарушений были крайне редки, о них рассказывали как о легендах. Настоящих случаев никто не помнил.
     - Жизнь тут не так уж и плоха, в сравнении с Таламой. Главное для гури – чтить долг и соблюдать Нэм и договор, а также почитать старших по званию.
     Шакти оторвалась от своей миски, облизала ложку, обвела глазами девушек, посмотрела твердым взглядом на Дэй. Та поняла, что реплика предназначалась в основном ей. То ли поддержка, то ли намек, пойди пойми. Болтать за столом не было нарушением, но у гури это было не принято. Болтовня – удел простых женщин, истинная гури – молчалива. И все же, где, как не за столом, почти в домашней обстановке, выразить свое мнение без жестких последствий. На общем сборе такое не скажешь.
     - Поживем, увидим, - сказал кто-то из новеньких.
     - Твердость духа и твердость руки – тяжелая ноша. Путь гури часто недолог, смерть нужно встретить достойно.
     Дэй уже привыкла к нравоучительным разговорам гури. Нэм они знали наизусть. Порой ей приходилось сдерживать улыбку, когда она в очередной раз слышала из уст гури истины, так похожие на наставления Конфуция или библейские заповеди. «Пожалуй, Шакти, будет хорошей сатхин, надо предложить ее кандидатуру на общем сборе»,  - подумала она.
     - Несколько лет в рати – это о многом говорит, - сказала Дэй без всякой иронии. – Знать, и рука твоя тверда, а дух и того тверже.
     - Чего же она не выбилась в тангури? – заметила Тонгуль.
     - Надоть! – хмыкнула Шакти. - Тангури – дело важное, говорить надо, держать стать надо! А ратгури огура взнуздай, мечом махай, порядок не нарушай. И все! Все домыслы оставь при себе.
     Шакти посмотрела на Тонгуль со значением. Все засмеялись.
     - Эва, Дэйдра! Тангури как есть. Стать какая, глянет, как на лопатки положит, и говорит по-писанному, даром, что не настоящая степнячка, - поддержал кто-то Шакти.
     Девушки загалдели. Дэй разглядывала свою рать, то, что ей будет непросто, она предполагала. Уже есть те, на кого можно опереться. Но есть и те, кто будет следить за каждым ее шагом и словом. Хоть гури и выбраковывали девиц с гнильцой, все равно порой находились такие, кто мог затаить внутри себя какие-то обиды. Делить гури было особо нечего, должность тангури почти никаких выгод не сулила, кроме как возможности отдавать приказы, да более близкого общения с гурчарами и арлом. А это вряд ли можно было назвать привилегией. Впрочем, с гурчарами девушки могли встречаться в свободное время, когда выходили в город. Близкие отношения с гурчарами у гури случались довольно часто, городские парни воительниц-гури остерегались. И вот тут могла проснуться зависть к внешности, ревность. Писанных красавиц среди гури не было, обычные лица, девушки как девушки, от двадцати до тридцати лет. Но все как одна, что называется, кровь с молоком, крепкие, сбитые. Кто покоренастее, кто повыше, с тонкими талиями и крутыми бедрами, крепкими руками и сильными ногами. Одним словом – воительницы. С кем еще было заводить отношения гурчарам, тоже воинам и наемникам. Тем более, что в Заре заведений для блудниц не было. Но самое главное, гури запрещалось заводить детей во время службы у арла. А для гурчар-алафов, это значило многое, дети, прижитые не в семье, не приветствовались нигде, и как правило, становились изгоями. Заряне тоже придерживались этих же взглядов. Семья – основа из основ, незыблемая сила, корень народа. Сам Орден гури был прибежищем для тех, кто оказался за пределами этого общества. Воительницы серьезно относились к своему долгу, и в то же время понимали, что они - женщины, но особенные. И эту свою особенность лелеяли, едва не возводя в абсолют, что, если ты – гури, то тебе неведомы чувства обычных женщин. А уж сплетни и разговоры про мужчин вообще считались верхом неприличия.
      - Как часто арл приглашает на ужин? – спросила Дэй у Шакти, ей хотелось перевести разговор на другое.
      - Нечасто, один раз, когда новая тангури, и один раз, когда год закончится.
      - А женщина у него есть? В смысле, одни мужчины будут на этом обеде, или с женщинами?
      Дэй знала, что в Заре арлани, то есть жены арла, не было. Арл был пока еще холостяком. Она волновалась перед новой встречей с арлом, хотя уже и пожалела, что задала этот вопрос. В нем так и чувствовалась ее заинтересованность правителем.
     - Не знаю, прежние тангури не рассказывали, сходишь, выяснишь. - Шакти пожала плечами. – Женщина, наверное, есть, как без женщины молодому мужчине?
     - Логично, – Дэй кивнула, соображая, как бы увести разговор в сторону.
     - С чего бы тебя это интересует? – Тэнгулен хитро прищурилась.
     - Уставом и договором не запрещается иметь отношения с мужчинами в свободное от службы время. Арл тоже мужчина.
     Дэй обернулась, красавица Олун за ее спиной повела прекрасными плечами, прикрытыми одной просторной камизой. Под черной челкой блестели черные же глаза.
     - Гури, ни есть, затворница. Гури – свободная воительница. Поэтому она может иметь мужчину во всех смыслах. Я права? – спросила она, улыбаясь.
     - Формально, да, - подтвердила Дэй. – Только свободного времени у ратгури всего пара часов в сутки. Многих мужчин тут соблазнить успеешь?
     - Только глазом моргну, с десяток набежит, - хихикнула Олун. – Может сам арл не устоит.
     - Никто ни разу не обвинил ратгури в распутстве, - вдруг сказала Тонгуль. – И вообще, странные разговоры для ... ратгури.
     Все разом замолчали. Оскорбления и ссоры  в рати были под великим запретом. Дэй поднялась. Язык за зубами – одно из правил гури. Надо быть предельно осторожной, и личное держать при себе.
     - Шакти, проведешь смену караула, остальные -  отбой. Я на банкет.
     - Куда? – не поняла Шакти.
     Впрочем, остальные тоже не поняли. Земной лексикон Дэй порой все-таки вставлялся сам собой в местную речь. Она глянула на рать тем взглядом, который назывался «положить на лопатки», откашлялась.
     - К арлу на ужин, - пояснила она.
     Оделась просто, роскошных одежд у гури нет, это было не принято, как и многие излишества. Сменила черные кожаные штаны на светлые льняные. Степнячки не носят платьев, а зря. Женщина выигрышнее  именно в платье. Платье сковывает движения, путается в ногах, делает женщину более беспомощной, чем она есть на самом деле. Но платье порой подчеркивает то, что заставляет мужчин нервничать. Хотя, смотря какое платье, иное скроет все, что надо и не надо. Дэй даже не помнила, когда она в последний раз надевала платье. Скорее всего это было маленькое платье для коктейльных вечеринок, смело открывающее ноги почти до середины бедра, спину... Впрочем проще было сказать, что оно закрывало. Мужчин, в ее земном мире, открытые женские прелести уже не вводили в состояние аффекта. Это было так привычно. Здесь же в таком виде могли ходить наложницы-рабыни, и  то за закрытыми дверьми своих гаремов и айл-баяров. Зарянки носили длинные платья с облегающим лифом и широкой юбкой. Но гури платья никогда не носили, хотя их никто не запрещал.  Платья неудобны в бою, крепко сидеть на огуре и лошади в них невозможно. Поэтому платья не носили скорее всего из соображения удобства.
Рубаха из беленого полотна, серый замшевый кафтан с серебряными пуговицами и мягкие черные сапоги до колена дополнили ее костюм. Кинжал пришлось прицепить на пояс. При такой экипировке на лодыжке он был бы не к месту. Отросшие волосы завязала в хвост, как принято у гури. Получился он коротким и неровным, но распущенные волосы не для гури. «Сойдет и так, перед кем красоваться?» - поддела себя Дэй.
      По дороге в замок она зашла на конюшню. Тэнгир терся мордой о ее спину, покусывал плечо, то есть всячески проявлял свою нежность к хозяйке. А еще выпрашивал что-нибудь вкусное. Она протянула ему ломоть белой лепешки, который принесла с собой.  Дэй подумала, что от нее наверняка будет пахнуть огуром, и может для аристократического носа арла это будет не очень приятно. Ну, и пусть. Чихать ей на его нос и на всего арла тоже. Подумаешь, повелевает!
      В замок она явилась к назначенному часу. Ее встретил дворецкий в лиловой бархатной ливрее с серебряным позументом. Надо полагать, что именно так он и назывался. Премудрости придворной жизни ей были мало известны, Дэй ведь была простым пилотом, и простой гури, а не наследственной принцессой. Но земные правила хорошего тона ей были знакомы, хотя они здесь еще ни разу не пригодились. У степняков, как и у гури, обычаи были весьма просты, но расшаркиваний перед аристократией и чинами и у них хватало.
      Обеденный зал, а может зал для приемов, был не слишком большим для такого замка. Камень, металл и дерево, минимум ткани и кожи, но все к месту. Пожалуй, несколько аскетический интерьер. В зале никого не было, кроме одинокой фигуры у огромной печи с ажурными дверцами, чем-то напоминающей земную голландскую печь прошлых эпох. Оценив обстановку, Дэй пришла к выводу, что некая доля интимности как будто прослеживается. Стол был персон на двадцать, но накрыт был только для двоих, друг против друга с широкой стороны у одного конца. И всего два стула с высокими спинками у стола, остальные за ненадобностью были задвинуты под стол. Два огромных бронзовых канделябра  на концах стола давали неплохое освещение. Дэй уже привыкла к полутьме здешних помещений. А сейчас было достаточно светло, чтобы хорошо разглядеть арла вблизи. Вдруг он за полгода изменился.
      Арл стоял у печи, грел свои холеные руки. Через решетчатую чугунную дверцу поблескивали яркие язычки пламени. Он пошел ей навстречу, любезно предложил руку и проводил до ее места за столом. «Слишком расшаркивается для средневекового фанфарона», - решила Дэй. Нет, нет, она ничего не имела против арла, как раз напротив, он был ей симпатичен. Но он как будто не узнавал ее, и это ее сильно задевало.
     В прошлой жизни Дэй делила всех мужчин на две категории: с кем ни-ни, и с кем возможно. Арл принадлежал к третьей, пока еще малоизвестной ей категории, с кем хочется. Он был, что называется, привлекательным мужчиной. Для Дэй это было не совсем то качество, которым должен был обладать настоящий мужчина. Но это было то преимущество, на которое обычно покупаются женщины. «И как только она увидела его, влюбилась без памяти», - пришли на ум строки из историй, которые она рассказывала Шафтали.  «Ну да, влюбилась! Скорее неравнодушна к этому самонадеянному типу, ничего тут не попишешь, а с памятью у меня все в порядке». Дэй успокаивала себя. Ну, какая любовь может быть в этом отсталом мире! Здесь обычную женщину и за человека не считают. Даже для младшего сына степного вождя она не была парой. А этот мужчина в этом смысле вообще недосягаем. Впрочем, она не из тех женщин, которые позволяют пренебрежительное отношение к себе. Только оружие имело вес, и женщина с оружием имела права, не равные с мужчинами, но все же. До сих пор Дэй держала себя со здешними мужчинами так, как делала это всегда в привычном ей окружении на Земле. И как не странно это срабатывало, редко кто пытался ее унизить.
     У арла за приятной внешностью чувствовался сильный волевой характер. Такой мужчина никогда не будет под каблучком у женщины.  Его вид  вызывал у нее какую-то ассоциацию, она все не могла уловить какую.
     Он был выше ее, не то, чтобы слишком, но на полголовы точно. Строен и крепок, широкие плечи и узкие бедра, каким и полагалось быть средневековому аристократу. И одет был просто, но богато и элегантно, со вкусом. И мало изменился. Здесь при свечах он выглядел импозантнее, такая надменность, прикрытая напускной вежливостью. Но возможно, она и ошибалась, и он был действительно таким, каким казался. Привлекательным, располагающим  к себе, почти идеальным. Может, правитель и должен быть таким? Многих правителей она знала? Кычин, например, кхан, тоже правитель. Или Хэгэн.  Справедлив, но гневлив, как про него говорили. Про Киркайна никто не говорил, что он гневлив. Сами заряне прямо молились на него, и считали, что он прямой потомок богов. Хотя его отца, Фараха се Зара, никто к потомкам богов не причислял. Ходили рассказы, что в детстве душой Киркайна овладел вепрь – злой дух. И до двадцати лет бедный юноша не ведал, что творил. А как раз в свое двадцатилетие он взял и убил вепря, освободился и стал почти божественным. Дикие глупости! Заряне могли болтать, что угодно про своего правителя. Но Дэй-то знала, что никаких злых духов нет и в помине. Может с Киркайном что-то и произошло, что он изменился до неузнаваемости. Если до двадцати лет он был полным отморозком, то с чего бы ему вдруг разом преобразиться? Дэй подозревала, что заряне прошлую жизнь Киркайна причерняли, а теперешнюю наоборот приукрашивали. Но какова была истинная причина этого, она терялась в догадках.
      За столом им никто не прислуживал, вино арл разливал сам, вся еда в серебряных блюдах уже стояла на столе. Церемония ужина была весьма простой. Арл поздравил ее с вступлением в должность тангури, выразил надежду и желание, что между ними будет полное понимание, что она обеспечит абсолютную надежность охраны и так далее. После короткой вступительной речи, арл поднял свой кубок и сделал жест рукой, означавший «можете кушать». Возможно, он привык, что прежние тангури после его слов наслаждались едой и питьем молча. Но Дэй не для того сюда пришла, что бы просто есть и пить. Ей хотелось, чтобы он как-нибудь неподобающе себя проявил, не по отношению к ней, а вообще, чтобы перестать о нем думать, выбросить его из головы, как недостойную ее внимания личность. Пусть он будет только ее работодателем на один год. Слово-то какое, работодатель, тьфу! Лучше, шеф... Хватит мечтать! Между ними то расстояние, что не измеряется километрами. Это расстояние между мужчиной из рода высшей знати и женщиной без всяких там корней. Мезальянсы здесь были также не приемлемы, как и на Земле в прежние времена. Это только в сказках принцы женились на золушках. Ну и что, что Дэй закончила академию почти с отличием и была одним из лучших пилотов в их компании. Она знала много чего такого, о чем здесь даже не подозревали, но все ее знания здесь никому не были нужны, не имели никакой ценности. «Пожалте, голубушка, свидетельство о рождении, что у вас точно голубая кость, как здесь говорят, а не желтая или белая». В этом была все правда. Но она еще и гури, не просто степнячка, а женщина из особой касты. Может она и хотела бы быть арлани, но могла ли ею быть? Гури не выходят замуж. Они не умирают в теплой постели, когда приходит старость. Удел гури – служить ордену или быть наемницей. Она, конечно, сама захотела быть в большой рати, чтобы быть ближе к арлу. Теперь уж нет смысла сожалеть. Что должность танугри налагает на нее особые обязательства, она уже давно поняла. Дэй не стремилась к этому, но так получилось, что и тут ее выбрали. И переизбрать до окончания срока договора не могут, если только она не погибнет в какой-нибудь переделке.
      За время, проведенные в Ордене, ей казалось, что она настолько очерствела, что не была способна ни на какие чувства и эмоции, кроме естественных потребностей. А теперь приходилось признаться себе, что этот совершенно чужой человек ей не безразличен. На Земле в ее время любовь была уделом искусства. Отношения между полами были весьма свободными, больше зависящими от сиюминутных желаний, чем от нестойких чувств. Здесь же все было по-другому. В любовь еще верили, как в нечто высокое, не каждому данное. Женщины были предметом наслаждения и любви, порой продажной, и еще воинами. Дэй не знала, возможно ли совместить любовь и войну, так как выбрала путь воина, но в душе желала чего-то большего. Неземной любви. Дэй-ра – планета, которой с Земли не видно. А она, Дэйдре – инопланетянка!
       И почему именно этот арл вызывал у нее такие чувства, которых не должно быть у гури? Это мучило ее с того времени, как она увидела его однажды в Шалехе. Она была уверена, что он даже не помнил той встречи, того короткого разговора между ними, после которого она потеряла покой. Могла она влюбиться в алафского всадника? Возможно... Но все на этой планете происходило как будто вопреки здравому рассудку, против всей ее выучки. Но правило «не раскисать», привычное для разведчика, здесь тоже было эталоном жизни. Даже ночью наедине с собой нельзя было расслабиться. Поэтому ей хотелось покончить с мыслями о правителе Зара, и не усложнять себе и так сложную жизнь.
       Не сказать, чтобы стол ломился от деликатесов, недоступных простым смертным. Но здесь было многое из того, что не могли себе позволить обычные люди.  И вино было отменным, она пригубила ровно на один глоток, отставила серебряный с золотом кубок в сторону.
      - Красивая чеканка.
      Арл удивленно поднял голову.
      - Э-э...
      Дэй поняла, что он даже не знает, как к ней обратиться в такой обстановке, называть ли ее по имени, или только по должности, и ухмыльнулась.
      - Красивая, говорю, чеканка, - уже вовсю улыбаясь, повторила она. – Меня зовут Дэйдре, можно просто, Дэй. Ваше имя мне известно.
      - Еще бы! – он тоже улыбнулся. – Обычно тангури неразговорчивы...
      - И ежегодный ужин для вас пустая формальность, которую скорее всего вы же сами и установили, - усмехнулась Дэй. – Я не очень хорошо знакома с местными обычаями...
      В лице арла что-то неуловимо изменилось, Дэй замолчала. Не хватало еще накликать на себя недовольство правителя, пока еще такого милого.
     - Продолжайте, - велел он.
     - Поймите меня правильно, - Дэй предостерегающе подняла ладонь. – Я не собираюсь нарушать устав гури и договор с вами, субординацию тоже. Но в нашей стране этикет предполагает некий разговор за столом, вот я и сказала. Думаю, мне можно было начать, я все-таки женщина. Но если  вы против этого, то...
     - Отчего же против, в нашей стране этикет тоже предполагает некий разговор о погоде, об урожае, ну, или о чем-нибудь таком, что не портило бы аппетит. Видите ли, прежние тангури были несколько менее разговорчивы и гораздо менее образованы. Никто не умаляет их умения владеть мечом, да и огуры непростые животные. Но мне всегда казалось, что разговор с гури должен быть достаточно предметен и весьма краток.
     Дэй вдруг подумала, что образование арла ей даже в подметки не годилось. Но не скажешь же ему об этом! Для своего времени и занимаемого места он был вполне образован, но вряд ли тактичен, в его словах так и слышалось тонкая насмешка.
     - Своим  разговором я бы поставил их в неловкое положение, испортил бы аппетит. Что бы они обо мне подумали!
     - Издеваетесь?! Не все ли вам равно, что о вас подумают подчиненные?
     - Не все равно. Вот, вы, как моя подчиненная, что обо мне думаете? – он мило улыбнулся.
     Да, с юмором у арла было все в порядке.
     - Зачем же я буду рисковать, Киркайн-ран? – Дэй была сама любезность.
     - О, прошу вас, Дэй-рани.
     Дэй подняла кубок.
     - Я рада служить вам, может даже счастлива. Нет, я серьезно.
     - Ваше, здоровье, Дэй-рани. Вы почти ничего не съели? Может быть, вы хотели чего-то особенного...
     - Да, говорят у вас есть оружейный зал...
     - Есть.
     Она не знала, что он хотел ей предложить, слегка напряглась от того, что перебила его, но взглянув на него, поразилась. Он как-то сразу весь изменился. Дэй  почувствовала инстинктивное желание согнуть спину в глубоком поклоне. Чужое величие завораживает, а величие обожаемого человека завораживает вдвойне. «Вот-вот, правитель, король, Ваше Величество! - с тоской подумала она. – Куда уж мне!».
     - Идем!
     Арл отодвинул стул в сторону, взял одну свечу из канделябра. Она шла за ним по темных пустым коридорам. В одном из них горели на стенах факелы. Перед двустворчатыми, окованными металлическими пластинами дверьми, стояли два внушительного вида стражника в латах и с алебардами наперевес. Охрану внутри замка несла особая стража из местных. Стало понятно, что за этими дверями находится нечто ценное, так как стража им больше нигде не попалась. Естественно ее вместе с арлом пропустили без препятствий. Пока она стояла и разглядывала огромную залу, увешанную оружием и уставленную доспехами и рыцарскими, и конными, Киркайн зажег свечи. Они переходили от одной коллекции к другой. Дэй охала и ахала, гладила доспехи, брала в руки мечи и кинжалы, вставала в стойку, делала выпады.  Все оружие было идеальным. И красивым, и удобным.
     - Так вот, вы тут чем занимаетесь! А я все думала, откуда у вас такое оружие и такие доспехи!
     Она поправила растрепавшийся хвост. Арл подошел к ней, развязал ленточку, удерживающую пряди. Ее светлые волосы рассыпались по плечам. А он вдруг притянул ее к себе и поцеловал, да так страстно, что у Дэй едва не подкосились ноги.
      - Значит, все-таки думала обо мне...  Я тоже помню одну красивую девушку с удивительными глазами и волосами... Девушку по имени ветер.
      Он перебирал ее пряди и смотрел на нее так, как она хотела, чтобы на нее смотрели. Всю жизнь хотела, чтобы такие глаза, так на нее смотрели. Дэй отвернулась, губы предательски дрогнули. Не хватало только расплакаться от умиления! Арл даже помнил ее ответ! Он прижал ее голову к своей груди, гладил по волосам ладонью.
      - И волосы пахнут...
      - Огуром?
      - Нет, тимьяном. Весенней степью. Но ты не степнячка, и не похожа на нее. Откуда ты, Дэй-рани?
      Арл почувствовал, как она напряглась. А Дэй закусила губу, вот этого она всегда боялась. Ну, как объяснить, и привычную лживую историю выдавать за свою не хотелось. Ему не хотелось. И правду, не скажешь. Киркайн понял ее заминку по-своему.
      - Что-то страшное? И тебе не хочется об этом рассказывать?
      - Страшнее не бывает. - согласилась она. – Врагу не пожелаешь, но я все же счастлива, по крайней мере в данный момент! Мгновенья счастья могут стоит целой жизни.
      - Тангури и философия – вещи не совместимые, так я до сих пор думал. Может, я попробую продлить это мгновенье до самого утра?
      Дэй кивнула и совсем не удивилась, что комната, куда он ее привел, была его собственной спальней. «Каков сардар! Вот так и соблазняют невинных пилотов! Но в душе, милочка, ты была давным-давно согласна, и ждала, когда же он все-таки созреет до соблазнения», - такими мыслями она  попыталась наставить себя на путь, может и не истинный, но точно менее опасный. Тщетно, если бы он не целовал ее, если бы не смотрел на нее так. Как так? Влюблено, как будто тоже потерял голову. И все же...
      - А как же субординация, арл, договор? – усмехнулась Дэй.
      - В горизонтальном положении все равны, - он тоже усмехнулся и добавил серьезно. – Договор писан мною, и моя воля... Нет, мое желание. Но если ты против...
      - На все твоя воля, Киркайн-ран, и мое желание тоже...
      И Дэй задула свечу. Только огонь за решеткой печи освещал комнату красноватыми отблесками. Крепкие объятья и сладкий поцелуй…, и желание захлестнуло ее и повело уже проторенным путем.

     Глава 17

      Дэй проснулась по привычке затемно. Рассвет только занимался и в комнате стоял сумрак. Светлые пятна двух стрельчатых окон едва позволяли уловить очертания мебели. Дрова в печи давно прогорели, и в комнате было ощутимо прохладно.
      Киркайн еще спал. Он лежал свободно раскинувшись, не чувствуя себя стесненным в собственном жилище. Иное дело Дэй, прижавшись щекой к его плечу и стиснув на груди кулаки, она ощущала внутреннюю напряженность, не потому что опасалась Киркайна или его стражу. Опасаться стоило самой ситуации. Не нужно было вчера вечером поддаваться соблазну, каким бы он не был сильным. Оставлять рать на ночь на одну сатхин было необдуманным поступком. Может в глазах арла она и выросла, чему не стоило обольщаться. Зато в глазах рати ее авторитет поколеблется. Хорошо, если слегка.
      Вообще-то Дэй забыла, когда она совершала необдуманные поступки, следуя только собственным потребностям и желаниям. Почти десять лет в нее вбивали рационализм, подчинение приказам и выбору правильных решений. «Хочу» в последнюю очередь.
      Она села. Хватит пилить себя, есть долг, есть работа, есть правила, есть обязанности. Никто не свободен, и в этом мире тоже.
      - Уже уходишь?
      Киркайн проснулся от ее движений. Всю ночь они были просто мужчиной и просто женщиной, которым до лампочки все сословные различия. Но этот переход на «ты» оставлял надежду, что близкие отношения сохранятся и днем. И все же Дэй понимала, что одна ночь ни к чему не обязывает, как бы ей этого не хотелось.
      - Да, - коротко ответила она.
      - Ты чем-то недовольна, - он приподнялся. – Тем, что надо уходить, или чем-то другим...
      Киркайн деликатничал, но Дэй поняла о чем он.
      - Тем, что мы переспали? – Она старалась быть грубой, чтобы стереть остатки ночного очарования. - Нет, этим я довольна, просто теперь думаю, что не стоило этого делать.
      - Почему?
      Арл сел, одеяло сползло к его коленям. В полутьме, почти обнаженный, с растрепанными волосами, он был чертовски хорош. Дэй замерла.
      - Почему? – повторил он. – Я думал, ты придешь сегодня вечером снова. Хотел, чтобы ты пришла, - добавил простодушно.
      - Вот как? Святая наивность! Возможно, наши желания совпадают, но боюсь, что мои товарки меня не поймут. Может и поймут, но все равно осудят. Возможно, они не выскажут этого вслух, но каждая будет думать, что я не безупречна. Я всего лишь нанятый тобою воин, а не женщина для развлечений.
      - Зачем же так грубо? Разве отношения запрещены Нэмом и договором? – в голосе арла уже слышалось недовольство.
      - Спать с мужчинами не запрещено, но ты забываешь, кто я. Если я каждую ночь буду оставлять рать в угоду собственным желаниям, какая же я тангури? Даже если бы я была простой ратницей, я не могла бы каждую ночь оставлять казарму или пост. Это плохой пример для остальных. Честь превыше всего!
      - Честь? При чем здесь честь! Все-таки мое слово и мое желание имеет больший вес, чем мнение рати. Я вас нанял и плачу, ты сама сказала. И могу приказывать, что делать. А я хочу, чтобы ты была со мной.
      Киркайн встал, подобрал одежду. Дэй не понравилось его высокомерное высказывание, оно сразу ставило ее на место.
       - Слушаюсь и повинуюсь, Киркайн-ран. – Сказала она с сарказмом. – Только ваша воля здесь имеет значение. И пусть вас не волнует, если в ближайшее время мне натянут на голову мешок. Кое-кто будет рад такому повороту, потому как давно не было такого развлечения.
       Киркайн обернулся.
       - Убьют? Разве посмеют без моего согласия? – Его голос был встревожен и только.
       Дэй передернуло от его слов, конечно, что ему жизнь его подданных, а уж наемников и подавно. Она уже проклинала себя за свою слабость.
       - На это твоего согласия не требуется. Это внутренние дела рати, в таких случаях никто не спрашивает разрешения работодателя для наказания нарушительницы. И никто не будет слушать ее оправданий. Не ты выбирал меня тангури. Тебя просто поставят в известность, что другая займет мое место.
       - А что же делать?
       Он сел на кровать, пододвинулся к Дэй. Досада на его лице сменилась озабоченностью. Она снова поразилась, как быстро он менял настроение.
       - Ничего не надо делать. Один раз прокатит, это как бы само собой... А дальше, вы, пресветлый владетель Зара, останетесь здесь повелевать, как и прежде. А я, сирая ратница, в нижнем городе буду командовать нанятой вами ратью.
Дэй сжала зубы и стала одеваться.
       - Есть же какой-то выход?
       Он был расстроен. Дэй не стала его успокаивать, хотя моментами ей хотелось броситься к нему, поцеловать, обнять. Объяснить бы, что надо подождать... Только чего и сколько ждать? Контракт подписан на целый год, он сам же его и подписал. И целый год она не свободна. Вернее, свободна в определенных пределах, и  имеет лишь немногие привилегии, которые дают возможность истолковывать некоторые части нэма в свою пользу и только. Есть только долг, есть только честь, есть правила. Пожалуй, правила в первую очередь, все остальное потом. Может, стоило дать ему пощечину, чтобы отрезвить его и себя заодно. Но пощечина расценивалась бы как оскорбление, то есть нарушение договора. Выбор невелик между пропастью и топором палача.
       - У гури  нет личной жизни.  – Сказала она жестко.
       - Зачем же ты стала гури? Когда я тебя встретил впервые, ты  еще не была в Ордене. Я предлагал тебе помощь.
       - Предлагал, просто нынешние ночные утехи произошли бы  гораздо раньше. А потом, что было бы потом? Я была бы одной из возможно многих твоих любовниц. Разве не так? Статус гури значит больше, чем любовница арла.
       Он промолчал, подтверждая тем самым правдивость ее слов.
       - Тогда у меня было всего два выхода. Стать наложницей, к чему у меня не было ни малейшего желания, хотя никто бы и не спрашивал моего желания, или выбрать долю наемницы. Это я умела делать лучше, хотя тоже большого желания не было. Я не стала продажной женщиной, Кир, потому что мне не нравится быть в полном подчинении любого мужчины, впрочем как и любой женщины. Мне не нравится угождать, когда я этого не хочу, а этого я не хочу никогда! И еще я хотела жить, и я выбрала меч и путь гури. Знаешь, убивать легче, чем терпеть. А третьего в этом мире для меня не нашлось.
       - Ты могла выйти замуж..., - усмехнулся Киркайн, кажется ему  не понравились ее слова.  – Для женщины это – выход.
       - Разумеется, но это с точки зрения мужчины. Какая разница между наложницей и сангини? И потом, ты забыл, что здесь я – никто. Я не могу предъявить родственников до четвертого колена, чтобы меня взял замуж самый распоследний бэлчи. Ты бы на мне женился?
       Она посмотрела на него с вызовом. Что он теперь ответит?
       - Но, Дэй...,
       Он хотел возразить, возможно, что он не какой-нибудь там бэлчи, но она не дала ему договорить. Просто не хотелось слышать его уклончивые объяснения о невозможности такого союза. Красавица и чудовище больше подходили друг другу в плане принадлежности к одному сословию, чем арл и гури. И потом, разделенная постель никогда не была стоящим предлогом для обязательной женитьбы и в этом мире тоже.
       - Вот именно! Ответ мне ясен, но я от тебя ничего и не требую. Мне пора, Кир, еще успеешь, целый год я твоем распоряжении, как ратгури.
       - Вот именно! Целый год как ратгури, но не ночь, как сохини! Теперь, когда ты со мной, когда ...
       Его гневный возглас дал ей понять, что он не желает от нее отказываться не при каких условиях. Пригубив вино, хотелось выпить его до дна. Сохини же  – такое размытое понятие между возлюбленной и любовницей. Сохини – это не продажная женщина, это возлюбленная, которой обладают наяву, как в мечтах. Ее любовь не покупают, ее заслуживают. Подарки для сохини воспринимаются как признание в любви, а не как цена за эту любовь. Многие женщины этого мира желали бы быть сохини у такого мужчины, как арл Зара. Но может ли гури быть сохини? В Нэме ничего про это не говорилось.
       - И ночь тоже, если захочешь со мной патрулировать городские стены. Вообще, переспать можно и днем. Правда, не расценивай это как намек на дневное приглашение.
       Дэй застегнула последнюю пуговицу на камзоле. Она полностью оделась, пока разговаривала с арлом.
       - Постой...
       Киркайн вскочил с кровати, на нем  были только штаны. Дэй была уже у двери.
       - Я найду выход. – Сказала она, поправилась. – Я не об этом, я про выход из твоих апартаментов ...
      Он привлек ее к себе, поцеловал. Она не могла не ответить на этот ничего не обещающий, скорее примирительный поцелуй. Прижалась к нему. И уже понимала, что стоит дать слабинку, как чувства перекрывали все правила. Любовь – страшная штука, она заставляет делать то, в чем разум отказывает. Киркайн отстранился, кажется он был доволен результатом.
       - Ты отказываешься, не потому, что тебе этого не хочется. – Сделал вывод он.
       - Не буду уверять тебя в обратном, но мне надо идти, – сказала она и шмыгнула за дверь.
       Дэй быстрым шагом миновала почти пустынные улицы верхнего города. «Пусть Киркайн думает, что хочет. Желания, желания... Я здесь просто выживаю! Нет гармонии ни в какой мире. Ты любишь, тебя не любят. Тебя любят, ты не любишь. Оба друг друга любят, но обстоятельства складываются так, что вместе быть невозможно. А если обстоятельства кидают вас в объятия друг друга, то вы друг друга на дух не переносите. Отчего же такая жуткая несправедливость? Я миллиарды парсеков тащилась сюда, выжила только для того, чтобы найти любовь, у которой нет будущего? Разве в поисках любви я стала космическим разведчиком? И вообще я не так все себе представляла!»  - горькие мысли лезли в голову. Порой ей казалось, что она спит и никак не может проснуться. Иногда казалось, что она это вовсе не она, а кто-то другой с ее внешностью и именем. Она понимала, что это просто защитная реакция организма, чтобы окончательно не свихнуться.
Нижний город просыпался. Дэй ускорила шаг.
       Тэнгулен встретила ее во дворе перед казармой.
       - Что-то раненько вы встали, благородная Дэй-рани! – ухмыльнулась она.
       - Благородства во мне с ноготок. – Отмахнулась Дэй. – Как рать?
       - Ну, что рать, рать все понимает...
       - Разговорчики! – Процедила сквозь зубы Дэй. – Докладывай!
       Тэнгулен выпрямилась.
       - Докладываю, тангури! Дружный подъем, смена караула, все в норме. Происшествий нет! Нареканий тоже! Шакти проверяет посты. – Отчеканила она, добавила обычным голосом. – Пока переглядываются.
       - Вольно, - смягчилась Дэй.
       Плохо быть самой по себе, но заводить подруг и подхалимов среди подчиненных было последним делом. Никому нельзя доверять, даже любимому.
       - Сама проверю караулы.
       - А завтрак? Или вас там накормили?
       Тэнгулен не была ехидной, скорее простодушной, и порой высказывала все, что думала, не заботясь о нервах собеседника.
       - Арл гостеприимен и щедр, но не настолько, чтобы помнить про завтрак.  – Дэй хотела прекратить этот разговор.
       - Завтрака пожалел? – Неподдельно изумилась Тэнгулен.
       Дэй все время забывала, что для степнячек любовные утехи – это одно, а еда – это другое. И пожалуй, еда важнее любви. Без любви можно было прожить, так же как и без семьи, без мужа, без детей. Без еды жизни не было. На Земле давно никто не голодал, если только не делал это специально. Здесь голод был в порядке вещей, а еда была главной движущей силой.
       - Нет. Я проснулась и ушла. – Сказала она, и добавила как бы между прочим. – Мне кажется, арл этого не заметил.
       - Что ты ушла?
       - Что я не завтракала..., - криво усмехнулась Дэй.
       - Ясно, - кивнула Тэнгулен.
       И все-таки не выдержала, любопытство делало ее неосторожной.
       - Ну, как он, этот арл? Чем он тебя вчера кормил?
       Дэй обернулась. Тэнгулен было всего двадцать лет. Она пришла в орден в восемь лет, и другой жизни не знала. В рати была впервые. Скорее всего, и мужчины у нее еще не было. Сильный пол был для нее в первую очередь добытчиком еды.
       - Не сердись, мне просто интересно!
       Дэй улыбнулась. Как хотелось сказать, что арл «кормил ее сказками», но вряд ли девушка поняла бы ее.
       - В следующий раз, если арл пригласит меня на ужин, попрошу  для тебя большущий кусок сладкого пирога.
       - Правда!? – Тэнгулен обрадовалась.
       - Если будет следующий раз, - уточнила Дэй.
       Следующий раз будет, она это знала точно. Арл не из тех, кто допустит, чтобы его желания не выполнялись. Вот только насколько хватит терпенья у него?  И в ожидании близкой встречи она почувствовала сладкое томление в груди. «Любовь, зачем ты мучаешь меня...». В следующий раз она будет более благоразумной. Не станет поддаваться его обаянию. Обещаний он ей еще не давал. И в любви тоже не признавался. И даже если бы признался, каким ей виделось их будущее? Ни каким... Любая нормальная любовная история развивается закономерно и логично: встреча, ухаживания, предложение, свадьба, постель (эти три последние составляющие могли быть в любой последовательности), дети и так далее. Кроме постели все представлялось  как-то смутно. И в прежней жизни в ее планах на ближайшее будущее ничего этого не было. А теперь у нее и цели-то никакой не было. Плыла по течению – куда вынесет.