Флажолет. Может быть, это что-то вкусное?
Пирожное?
Вибрация струны!
Создать непросто. Особенно на скрипке.
".. указательный палец левой руки зажимает струну в нужном месте, а мизинец левой же руки касается струны в узловой точке колебания (там, где у обертона амплитуда равна нулю)".
Фантастика!
Скрипка хрупка и женственна. Подросток в сравнении с прожжённой дамой виолончелью. Одна из тех вещей, ради которых стоило родиться.
Что ты можешь, девочка?
Любить, захлёбываться бедой, орать базарной бабой, скакать на одной ножке, срываться в пропасть. Лететь. Умирать. Жить.
Поезд уносил скрипача на Украину, подальше от тифа и голода. Музыканту «повезло», он выжил – единственный из семьи. Вещей почти не было: только сверток, который бережно прижимал к животу, да немного вещей в заплечном мешке. Время от времени через тряпку ощупывал деки.
С трудом добрался до небольшого села, в котором обитали дальние родственники. Приняли. Кормили. Жалели.
Скрипку долго не решался развернуть. Слишком много детей вокруг. Взрослых тоже остерегался – будут тянуться, касаться коричневыми пальцами. Передергивало от грязи под их ногтями, несмотря на то, что знал - каждый кусок снеди вырван у жизни тяжким трудом этих рук.
Зимой время меняется. Длинные, тягучие дни и гнетущее ощущение бесполезности в чужом доме окунали в тоску.
Не стерпел. Однажды вечером достал свое сокровище .
Лица людей, что были рядом, вспыхнули. Наверное, так же блестели глаза у папуасов при виде бус.
Схватить! Дергать струны, стучать по корпусу, крутить над головой за гриф…
Попросили сыграть. Панически соображал, что им может понравиться. Наверное, чардаш Монти. Да!
Завертелись, заплясали. Позже пели тягучие, со слезой, песни.
Договорились - будет развлекать часто, но трогать инструмент запрещено.
В селе музыканта прозвали – дядюшка Крок. Это из-за походки. После голода и болезни он передвигался осторожно, как ребенок, едва научившийся ходить.
Выжил. Дотянул. Перезимовал.
Начало весны почти уродливо - грязь, морось. Но небо марта – синий простор, быстро вышибает тоску. Скрипач потихоньку оттаивал. Люди почти перестали пугать и раздражать.
Май подсушил землю. Загудело в цветущих яблонях. Шмели. Волны запахов. Краски. И грусть. Все уже - когда-то. Полустёрто, почти пусто.
Почему-то именно весной во снах появилась мама. Просыпался среди ночи, поднимался, брал скрипку, брел в сад.
Звезды, тишина и одиночество. То, что надо для Грюмьо.
Фантазия ля-минор.
Дети следили за музыкантом. Вначале решили, что он шпион или вор. Скрипач, ничего не замечая, окунался в музыку. Мальчишки не понимали, о чём говорит скрипка. Просто было интересно. Но что-то в горле вдруг сжималось. Почему?
Лепестки обсыпались. На их месте наметились плоды. В сад привычно, вслед за скрипачом, скользнули короткие тени.
Нижняя дека коснулась ключицы. Эжен Изаи. Соната для скрипки – соло номер два. Ля минор.
В сад слетались птицы. Много. Крылья заслонили звезды. Их крик разбудил село.
Люди просыпались и шли к звукам. Окружили музыканта. Птицы угомонились, люди молчали. Слушали.
Худое лицо с закрытыми глазами.
Может быть, он плакал. Слёз в темноте не видно. Закончилась музыка и скрипач открыл глаза…
А потом наступило утро июня.
Ничего не изменилось в мире. Разве что, дядюшка Крок научился улыбаться.
Такая малость.