Медики Сталинграда ч. 2. Сентябрь - ноябрь 1942

 

Общая ситуация в Сталинграде

 К концу сентября на фронте  сложилась следующая обстановка. В южной части города, протянуввшегося километров на шестьдесят, около  Купоросной балки позиции занимала 64-я армия Шумилова. Дальше на север километров на десять по береговой линии, почти до дома Павлова были немцы. За узенькую полоску берега оттуда до Мамаева кургана держалась 13-я дивизия Родимцева. Это был уже фронт 62-й армии.
Немцы после удачной операции в районе Мамаева кургана, прорвав нашу оборону,  нанесли  удары по заводскому району, где были: Тракторный, Баррикады, Красный октябрь и другие заводы и единственная с конца сентября "Переправа-62". На этом участке, отрезанный от наших частей с трёх сторон, воевал В.И.Чуйков с несколькими дивизиями своей 62-й армии.

Медицинский состав  этой армии, принявшей на себя основной удар немцев на Сталинградском фронте, в 1942 был уже первоначально недоукомплектован: врачами  на 40 %, средним медицинским персоналом — на 24 %, кадровыми санитарными инструкторами — не менее чем на 40 %. «Лечебно-эвакуационные учреждения армии имели всего лишь 2300 штатных коек-мест» (В.И.Чуйков).

По воспоминаниям бывшего главного хирурга Сталинградского фронта Г.М. Гуревича сентябрь 1942 г.  для медицинской службы армий Сталинградского фронта был тяжелым . «Только что сформированная медслужба фронта приняла разрозненные полевые госпитали бывших частей Южного и Юго-западного фронтов и не имела фронтовых госпиталей, не успевших еще подойти из тыла страны». Санитарного автотранспорта было очень мало. Питание , медицинское и боевое снабжение  держалось благодаря только что отстроенной железнодорожной ветке через Среднюю Ахтубу - Ленинск на Владимировку (Ахтубинск) для связи с железнодорожной сетью страны. По этому пути проходила и эвакуация раненых. Но связанная с большими трудностями. Немцы постоянно бомбили. Проходимость её была низкой А за спиной была Волга - и  с ней тяжелейшая проблема транспортировки грузов и соединений  через неё на фронт и раненых в медсанбаты и госпитали на левый берег.
Переправы беспрестанно бомбили и обстреливали.  Они работали только по ночам, но и тогда пулемётный, минометный и артиллерийский огонь не прекращался. Приходилось, конечно, пересекать Волгу и засветло.

Раненых у причалов собирали с наступлением темноты, и они там ждали прибытия плавучих средств.   Их – в основном бронекатеров - было очень мало. Дополнительно использовали пароходы, баржи, лодки, плоты и пр.   Но и ночью немцы старались контролировать все перемещения: сбрасывали на парашютах световые бомбы и обстреливали всё движущееся по воде.
Дополнительно в районе Тракторного завода и завода «Баррикады» было сооружено три пешеходных мостика длиной до 270 метров каждый, соединявших правый, сталинградский берег Волги через  узкую Денежную Воложку с островом Зайцевским. Обстрелы кое-как они выдерживали.

Вот что о последней  эвакуации с центральной городской переправы рассказал В.И.Чуйков.
«Эвакоприемник № 54 занимал подвалы ресторана  центральной пристани (это было кафе, «Метро», рядом с парадной лестницей к Волге, построенное в склоне высокого берега, А.Т.) Он принимал основную массу раненых, число которых возрастало с каждым часом. Но в те же дни противник начал наступление на центральную пристань, и эвакоприемник оказался в крайне тяжелом положении. У памятника Хользунову (он и сейчас восстановленный на том же месте, А.Т.), на дороге, ведущей к центральной пристани, гитлеровцы установили  пулеметы, в трансформаторной будке (она сохранилась, А.Т.) и в Доме инженеров (он не существует, А.Т.) засели автоматчики. Эвакоприемник оказался в осаде.    
25 сентября к осажденному эвакоприемнику были посланы бронекатера, которые с боем подошли к причалам и, оттеснив противника от берега, вынесли из подвала раненых».

По сведениям Е.Кобякова из его книги «Неизвестный Сталинград»  в операции с 23 по 26 сентября  участвовало пять бронекатеров Волжской флотилии и было вывезено 1200 человек, включая раненых и последних бойцов. Но какой там бой катеров с немецкими пушками! Им надо было по ночам, лавируя между разрывами, подходить, быстро разгружаться и загружаться.
Наивно думать, что бронекатера с подмогой были посланы ради раненых. Попытались не допустить немцев блокировать единственную, оставшуюся в центре переправу №2, фактически отбить её и защищать. Но не удалось.

А вот рассказ  о тех событиях бывшей студентки  сталинградского мединститута Нины Исуповой (Пивоваровой), работавшей в этом эвакоприёмнике.
«14 сентября  прибывшие раненые сказали нам: «Немцы в городе…»  С наступлением темноты поползли по берегу собирать раненых. В первые же сутки мы собрали около тысячи.
В полночь поползли к мостику под водокачкой («водокачка» - слева от госпиталя, ныне существует, А.Т.) и стали подавать сигналы в сторону левого берега в надежде, что к нам придёт какой-либо транспорт, заберёт хотя бы тяжелораненых  и доставит продукты, медикаменты, дополнительный медперсонал. Но ожидания были напрасны. Прибрежная акватория центрального причала постоянно подвергалась артобстрелу и бомбёжкам.
Раненых скопилось уже около полутора тысяч, и мы их размещали не только в помещении, но и вокруг него. Медикаментов уже почти не было и обслуживать раненых становилось всё труднее. Они стали умирать. Их было столько, что между ними невозможно было пройти, чтобы вынести мёртвых.
Немцы вышли почти к берегу.   И вдруг страшный грохот разорвал тишину. Это артиллерия била по центральным улицам города. Потом мы увидели, что от берега движется какая-то чёрная лавина и услышали наше «Ур-р-р-а-а-а!» Это была наша морская пехота.
Бегом началась погрузка на бронекатера. Думала ли я когда-нибудь, что смогу несколько десятков метров, бегом, нести на себе раненого, который в два раза тяжелее меня? Отовсюду только и слышалось; «Браток, возьми меня!... Сестрица, не забудь меня!...»  И мы носили, носили, носили».

Чуть раньше, неподалёку, южнее устья Царицы, незадолго до этих событий, 19 сентября у причала скопилось более 2200 раненых из разных частей. А с этого же дня с левого берега перестали поступать и боеприпасы, и продовольствие. Осталось «несколько тысяч убитых и умерших от ран морских пехотинцев и солдат…»
Не могли никак этих раненых вывезти за день! Один бронекатер рассчитан примерно на 60 человек сидячих или стоячих, а не лежачих. Волга плотно простреливалась. Обзор у немцев был превосходный и с Дар-горы, и с берега рядом.

А вот выдержка из секретного донесения НКВД в Москву о событиях 15 сентября в 13 дивизии А.И.Родимцева, первые части которой только что высадились в центре города на правом берегу. «Очень плохо обстоит дело с транспортировкой раненых на левый берег Волги. Командир тринадцатой гвардейской дивизии для перевозки раненых никаких средств не имеет. Легкораненые бойцы сами делают себе плоты, грузят на них тяжелораненых и, переправляясь на левый берег, относятся  течением вниз по Волге, где разбредаются по сёлам в поисках оказания помощи».

О трагической ситуации на центральной переправе вспоминает   командир батареи 10 дивизии НКВД Герой Советского Союза А.Волошин.
«Чуйков сказал: "Никого не переправлять на левый берег! Пусть раненые ведут стрельбу обозначая линию фронта". Очевидцы  потом рассказывали, что безногие стреляли в воздух, не в силах подползти к самолёту. Единственной помощью страдавшим от ран была водка, её раздавали щедро".
После того как 27 сентября 1942 г. центральная переправа была занята противником,
оставалась последняя возможность - использовать причалы в районе Баррикад, Красного Октября, Тракторного. Но с конца сентября и там стало смертельно  опасно.
Эвакуацию раненых  здесь по приказу по фронту  обеспечивал ХППГ-689 (хирургический полевой подвижный госпиталь). Но при большом количестве раненых это было непосильно и раненым и медикам.

С последних чисел октября из-за интенсивных прицельных обстрелов — немцы вплотную подошли к переправе - эти причалы «использовались лишь для отгрузки тяжелораненых, а для приема пополнения, грузов и эвакуации большинства раненых были использованы четыре причала, расположенные южнее оврага Банный». (Это недалеко от КП Чуйкова, А.Т.).
Грузы и раненых приходилось  переносить на руках или на носилках. И к Мамаеву кургану, и к дому Павлова, и оттуда. 
А передовые позиции были отдалёны от переправ от пары сотен метров до полутора  километров до берега и  километров до четырёх вдоль его, от левого фланга дивизии Родимцева. 
И  это возможно было только в темноте. А были уже морозы с сильными степными ветрами. И Волга и противоположный её берег обстреливались на протяжении более 30 км с высоток и высоких домов, стоящих на берегу, и просто с крутых правых берегов.

«На левом берегу переправа 62-й армии располагала двумя причалами - Северным и Южным. Эти причалы и подходы к ним свободно просматривались противником с противоположного, возвышенного берега и были хорошо им пристреляны.
28 октября основной пункт погрузочных и разгрузочных работ и базы флота был перенесен в Среднюю Ахтубу (район колхоза им. Кирова)». Это за поймой. Посёлок Средняя Ахтуба сейчас районный центр.
26 октября дополнительно к переправе, подчинённой фронту, было создана лодочная переправа, подчиненная 62-й армии. У двух инженерных батальонов, обслуживающих её, имелось 25 лодок. Санитарный причал был южнее Банного оврага. Причал на левом берегу - напротив. Лодки ходили ночью. Максимально, за одну ночь 8 ноября, перевезли 1050 человек. А днём немецкие пулеметы и минометы с Мамаева кургана прицельно обстреливали левобережную полосу воды и суши в в зоне глубиной 100 м ( по информации академика А.М.Самсонова).
И конечно налетала авиация.

Свои переправочные средства в небольшом количестве были и у Родимцева, и у Батюка, командира 284 -й стрелковой дивизии, удерживающей позиции на северном склоне Мамаева кургана и закрывающей подход немцев к  КП армии.
Но все переправы  с 13 ноября 1942 г. стали невозможными  из-за ледостава.
Когда лёд встал «в обход полыней были проложены пешие тропы, по которым в сопровождении санитаров передвигались "ходячие" раненые, тяжелораненых везли на лодках-волокушах. В декабре по льду уже смогли пройти автомашины и эвакуация раненых продолжалась».

Эвакуация по льду велась автомобильным и конным транспортом. «Использовали конные упряжки. На санях размещали 2-3 раненых, а к саням привязывали одну за другой несколько лодок-волокуш с тяжелоранеными и в сопровождении медсестры или санитара отправляли на левый берег. За сутки такая упряжка совершала 2-4 рейса».
Транспортировали раненых и с помощью собачьих упряжек (см. ч.4, Эпизоды).
Для транспортировки использовались и самолёты У-2. Раненых укладывали в   
кассеты, устанавливаемые на нижние крылья. Кассеты состояли из площадки для носилок и легкой крыши над ними. Для всего двух,  важных командиров. Ну это, скорее всего, в южном Сталинграде или при нашем наступлении с замёрзшей Волги.
Особенно тяжёлое положение по снабжению и отправке раненых было у фактически двух "островов", отрезанных немцами по суше: в районе Рынка у Горохова и в районе завода "Баррикады" у Людникова.

 
Подразделения на передовой и медсанбаты 62-й армии

В Сталинграде  у Чуйкова остались только медпункты частей и соединений, а также отдельные армейские полевые подвижные госпитали. Обычно их развертывали в блиндажах, подвалах и развалинах зданий, землянках, в волжских обрывах - в непосредственной близости от линии фронта.
Чтобы доставить в госпитали, надо было  перебраться через Волгу, пойму и реку Ахтуба. ХППГ первой линии (Колхозная Ахтуба, Верхняя Ахтуба, хутора Бурковский, Госпитомник) размещались в пойме и на левом берегу Волги в 5-10 км от него.
Все медсанбаты 62-й армии были за левым берегом  и от него ещё не менее километров двух. И от линии боёв до того берега надо было добраться по суше и воде в среднем от 7 до 2 километров. 

Вот сведения о расположении некоторых медсанбатов.
Медсанбат 13-й гв. сд Родимцева ( стрелковой дивизии) был на левом берегу в нескольких километрах от Волги на хуторе Буркова.  А на правом было хирургическое отделение  (из воспоминаний комдива).
Медсанбат 37-й гв. сд  Жолудева (воевавшей у Баррикад и Тракторного) был у хутора Цыганская Заря. 
Медсанбат 39 сд Гурьева (воевавшей у Красного Октября) располагался в лесу примерно 2 км от хутора Тутов.   Раненые лежали палатках и землянках. Территория бомбилась и обстреливалась (со слов М.М.Калашник, медсестры медсанбата).
Медсанбат 95-й сд Горишного был в Красном буксире (ныне посёлок Среднеахтубинского района). В музее х. Лебяжья Поляна  есть  копия журнала захоронений этого медсанбата. 
"В хуторе Старенький был БМП № 287".
"В пос. Рыбачий —  БМП № 338".
(БМП — это батальонный медпункт, но очевидно - это были медсанбаты).

В 10-й дивизии НКВД Сараева на базе медсанроты в августе у причалов в Сталинграде был создан медицинский пункт сбора и эвакуации раненых , его возглавил  военфельдшер  Б.П.Перепечаев. После августовских бомбёжек медпункт размещался  в подвале универмага и принимал и жителей города. (10-я дивизия НКВД, не подготовленная к военным действиям, вынуждены была встать на защиту города на протяжении всего фронта километров в 50.  И потому шансов добраться до этого медпункта не было. Дивизия полностью погибла. Виноватым в её гибели её командир, полковник Сараев, считал Чуйкова).
Медикаменты они брали из разбомблённой аптеки, воду – из Волги. Существовал медпункт там до 14 сентября, когда немцы вошли в город (сведения по универмагу из музея «Память», Волгоград).
Потом подвалы заняла санчасть 272 полка этой дивизии. После окружения здания немцами судьба раненых и бойцов, закрепившихся в универмаге неизвестна. Боеприпасов, еды, воды и медсредств у них уже не было. Раненых оставили и в подвалах драмтеатра, что был напротив, когда небольшой группе бойцов и командиров 10-й дивизии  удалось прорваться к переправе.

В дивизиях существовали передовые медпункты, но слабые. У Родимцева, например,  в таком было всего два хирурга, и две медсестры. И какую полноценную хирургическую помощь ещё и при дефиците медсредств, оборудования, лекарств и крови они могли оказать целой дивизии?
Были в Сталинграде и хирургические пункты. Но один – два хирурга могли обработать максимум человек до ста в сутки. По штату была одна хирургическая на дивизию, в которой только стрелков в начале боёв было тысяч шесть. А раненых в районе заводов в октябре, со слов Чуйкова, было и по 3 тысячи в день (это от четырёх-пяти дивизий уже ослабленного состава до полкового – батальонного, А.Т.).
А что для дивизий, которые постоянно «контратаковали» немцев - их нещадно бросали в наступления, пехоту против закрепившегося противника с пушками, бронетехникой и самолетами, - медицинские пункты с незначительным количеством санитаров? А у тех стояла по уставу задача оттаскивать да отправлять дальше.  Санитарно-транспортных средств во время боёв в городе не было. А за санитарами немцы охотились. Да им приходилось ещё становиться стрелками в окопах.

Вот отрывок из стенограммы рассказа Чуйкова в начале 1943 года. «Бойцы у нас по двое – трое суток не ели, невозможно ни подвезти, ни поднести, ни подтащить, и некогда ему было даже об этом подумать. Выноска раненых производилась у нас так. Если тебя ранили, лежи до ночи. Истечешь кровью, ничего не сделаешь, но если ты выползешь из окопов, наверняка не спасешься, лежи, а уже ночью тебя кое-как вытащат.
Противник сосредотачивал на участке 2 км танковую дивизию, 3 стрелковых дивизии и такую дает подготовку, что просто волосы дыбом встают.  Своих по 3 с половиной тысячи раненых выносили, а сколько их оставалось и не только по широкому фронту, а на участке в два км из этой мясорубки»

О работе передового медпункта 13-й гвардейской стрелковой дивизии 62-й армии рассказала операционная  сестра В.Л.Гурова.  – Из стенограммы от 7 января 1943 г., Сталинград.
«У нас 600–700 раненых в сутки протекало. Приходилось работать круглые сутки. Помещение все время обрушивалось. Медсанбат помещался по ту сторону Волги во втором эшелоне, а здесь был только передовой пункт. Я была там, а сейчас прибыла на смену сюда…
Больше всего было осколочных ранений, от мин, снарядов, бомбежек.
Когда мы стояли против Харькова, у нас на передовой медпункт меньшую роль играл, потому что раненых нам удалось быстро доставлять в медсанбат для того, чтобы оказать помощь, а в работе под Сталинградом этот передовой пункт сыграл очень большую роль. Раненых в живот здесь оперировали и здесь держали некоторое время. Может быть в то время, пока мы их доставим в медсанбат, они бы погибли. Их на носилках переносили.
Во время сталинградских боев ввиду плохой транспортировки, командование нашей армии выделило передовой пункт. Он состоял их двух хирургов, старшей сестры и младшей. Здесь раненым переливали кровь, делали операции и здесь же в блиндажах вылеживали несколько дней, а потом перевозили туда… Никогда я не видела столько раненых.
Очень мало таких людей, которые при тяжелом ранении теряли свой моральный облик, думали бы только о себе. Большинство сохраняло свой дух…» Это неэмоциональный рассказ простого человека, осторожного в высказываниях, время было сталинское, скорое на расправу за неосторожный язык.

А вот реальности работы медицинского пункта 95-й дивизии Горишнего, которая  вела бои на Мамаевом кургане в сентябре 1942 год, из рассказа  бывшего хирурга  отдельного медсанбата Власенко (Суббочевой) В.И., взято  с сайта Людмилы Горишней, Проза.ру (с сокращениями).
«Наша группа медицинского пункта 161 СП (стрелкового полка, А.Т.) расположилась с южной стороны Мамаева кургана, у его подножья. Здесь была улица с уцелевшими одноэтажными домами.
Раненых было много. Бои за Мамаев курган шли рядом, раненые часто приходили без повязок, в одиночку и группой по два-три человека, поддерживая друг друга.
Было у нас два санитара из солдат, но мы так и не узнали, куда они делись. Ушли на передовую за ранеными, да так и не вернулись.
Мы были втроем, работали и днем и ночью, но раненых не убывало. Перевязывали, накладывали шины, останавливали кровотечение. Когда приходили машины, помогали грузить раненых для отправки на левый берег. И так каждый день, каждую ночь. 
Через несколько дней  привезли перевязочный материал и продукты.
На следующий день почему-то не пришли машины за ранеными. Раненых накопилось очень много. Враг начал бомбить, обстреливать нас, наши деревянные домики засыпали плитками воспламеняющегося фосфора. Один за другим начали гореть дома, заполненные ранеными. Мы с трудом успевали вытаскивать их. Откуда только силы брались.
Притулиться некуда: ни к дому, ни к забору, крутом огонь. И раненые с повязками, шинами ползут по улице в сторону переправы, а кругом бушует огненный смерч. Белые повязки хорошо были видны немецким летчикам. Они спускались на бреющий полет и из пулеметов расстреливали ползущих раненых. 
Наша группа передового медицинского пункта переместилась в “трубу” — тоннель под железной дорогой у подножья Мамаева кургана. Этот очень широкий и достаточно высокий подземный переезд через насыпь железной дороги был до отказа заполнен ранеными. Одни лежали справа и слева на носилках и просто на земле,  другие сидели вплотную друг к другу, а в середине оставался очень узкий проход . Здесь временно разместились медицинские пункты всех полков нашей 95 СД (стрелковой дивизии, А.Т.)...»
 Какие там 5-6 часов до хирурга. Рана в живот — мучительный конец!
Операционные на правом берегу устраивали и в техсооружениях, и в подвалах, и в блиндажах, и в пещерах в волжских береговых кручах. Известен случай как выдающийся, когда операционную устроили под «большой перевёрнутой лодкой». Вот уж не знаю, как там можно было оперировать. Над разбитым блиндажом, наверно, вместо крыши была. Но ведь лодки, замеченные «рамами» на берегу, немцы уничтожали с самолётов. Приходилось нашим бойцам на ночь их закапывать.

Поздней осенью «группа операционно-перевязочного взвода (медсанбата 95-й дивизии, А.Т.) была переброшена на правый берег.
«Операционную развернули в одной из землянок, врытых в берег Волги. От постоянного содрогания земля со стен и потолка осыпалась, поэтому стены и потолок были обтянуты простынями, что не всегда помогало. 
Освещение самодельное — лампа “сталинградка”, как ее называли. Это обычная гильза из-под снаряда, заправленная бензином, в качестве фитиля служил кусок фланелевой портянки. Приходилось оперировать при свете скрученного пучком горящего телефонного кабеля». ( 95-75-я гв. СД. Героический медсанбат. Людмила Горишняя. Проза.ру).

Операционная медсанбата 39 сд размещалось в штольне; операционная ХППГ-689 – в подвале водокачки (у переправы 62).
Подробности о работе медсанбата одной из дивизий 62-й армии, прибывшей в Сталинград в начале октября - в приложении.
 

Поздней осенью   

Гвардейцы 13-й дивизии Родимцева с сентября держались на отдалённой от переправ узенькой полоске земли до Мамаева кургана, вдоль Волги метрах в 200 м от воды.
Спасали только многометровые крутые склоны берега. Даже ночью переправы просматривались и обстреливались. Провиант и боеприпасы переносили за несколько километров   от основной переправы,  вряд ли тяжелораненых носили на носилках туда. И сколько можно перенести. Скорее всего их отправляли на лодках от дивизионных позиций. Но это капля в море. А риск был больше, тут Волга была шире, без островов.

Ранения брюшной полости были смертельны. Нужно было успеть доставить до операционной не позже 6 часов. А с поля боя их могли вынести только ночью, если удавалось. И через Волгу переправа только ночная и ресурсы катеров и лодок очень маленькие. Да ещё несколько километров, да до госпиталя через Ахтубу…

По данным только что прибывшей к Тракторному 37-й дивизии, начиная с 3-го и особенно с 4 октября, поток раненых резко увеличился, и с тех пор он редко был меньше двухсот человек в сутки. Чаще же число пациентов приближалось к тремстам, а в период боев с 10 по 15 октября и в начале ноября доходило до четырехсот и более человек.
А с 15-16 октября  дивизия с первоначальной численностью около 10 тыс., да ещё неоднократно пополняемая,  практически исчезла.
Похожая ситуация была и с 284-й, 39-й, 45-й, 308-й, 95-й, 112-й, 193-й, 10-й НКВД стрелковыми дивизиями, с 124-й, 149-й, 92-й и 42-й стрелковыми бригадами и другими танковыми, артиллерийскими, миномётными частями и прочими подразделениями.

Но самый сложным было положение на двух небольших участках земли: на севере у Рынка и у завода «Баррикады» - на острове Людникова, участке суши 500 на 800 м, окружённом немцами, который стали называть по имени командира 138-й дивизии генерала Людникова.
Получилось, что эти маленькие участки обороняемой сталинградской земли оказались местом воинских и политических амбиций верховного командования.
Сталин людей не жалел. Никакого военного значения эти островки не представляли. Немцы могли их уничтожить в кратчайший срок, но необходимости у них в этом не было. Они простреливались всеми видами оружия в упор и с флангов и сверху с главенствующих высот.
И огня не развести — да и топить нечем. Кому удавалось - разживались едой, боеприпасами и прочим у убитых немцев.
Ещё что-то всё-таки доставляли У2, которые ночью сбрасывали грузы, но попадали они частично к немцам, частично в воду.
Бойцов заставляли там оставаться. Смертниками. Бездарно, бессмысленно, убийственно для солдат и транспорта. Какая-то жестокая демонстрационная акция, героизм на показ!
А сколько погибло живых и раненых на этих клочках земли особенно во время  ледохода - шуги -  когда снабжение и отправка раненых практически прекратились. 
Положение с ранеными на острове Людникова, особенно в период когда по Волге пошел лёд и пройти через него было невозможно, можно представить, не обладая особым воображением.
Какие там операционные и госпитали!
Последних защитников спасло только наше наступление и твёрдый лёд на Волге.

И это только один фрагмент той долгой страшной войны. Как же было тяжело бойцам, медикам и тем, кто не жалея сил и здоровья самоотверженно работал в тылу. Всё для фронта!!!
Сейчас представить  невозможно, что тогда творилось и насколько велики были мужество, стойкость и непобедимость русского народа.
Счастливые мы, не жившие в те годы...


Приложение

Работа медсанбата. Из рассказа М.Ф. Гулякина. 37-я гвардейская стрелковая дивизия,    62-я армия.   

«В период напряженных боев приходилось обрабатывать до шестисот раненых в сутки. 
Четко обозначились три основные рабочие группы медсанбата (приемно-сортировочный взвод, операционно-перевязочный взвод и госпитальный взвод.   

Приемно-сортировочный взвод обеспечивал прием и сортировку раненых для всех подразделений. Здесь действовали две бригады во главе с хирургами. В каждую входили две хирургические медицинские сестры. Прием, сортировка и направление раненых в другие подразделения проводились одним из врачей взвода, фельдшером, санинструктором и санитаром. Тогда же бригады взвода начали оказывать хирургическую помощь легкораненым. 

Операционно-перевязочный взвод развертывал большую операционную на пять-шесть столов и отдельно — операционную на один стол, а также противошоковую палатку. В большой операционной работали две хирургические бригады, тоже из одного хирурга и двух хирургических сестер в каждой. Кроме того, одна сестра готовила переносные операционно-инструментальные столики для каждой бригады.

Одна из медсестер бригады, как правило, занималась подготовкой раненых к хирургической обработке, а после ее завершения накладывала повязки и проводила транспортную иммобилизацию. В случае необходимости она же с помощью маски осуществляла эфирный или хлорэтиловый наркоз. Вторая медсестра непосредственно ассистировала в операции.
При хорошей слаженности и организованности эти две бригады могли за восемь — десять часов, квалифицированно прооперировать от восьмидесяти до ста человек со средними и тяжелыми ранениями.

Госпитальный взвод — третье большое подразделение медсанбата — решал не менее трудоемкие задачи. Он обеспечивал лечение прооперированных тяжелораненых и нетранспортабельных. На плечах его личного состава вместе с персоналом эвакоотделения лежали питание и эвакуация в армейские госпитали».