Ястребок

Место действия — далёкая-далёкая галактика, время действия — далёкое-далёкое будущее

Пролог

— Река раскинулась… течёт, грустит лениво и моет берега... над скудной глиной жёлтого обрыва в степи грустят стога…

У женщины, лежащей на груде тряпья в закопчённом подвале, голос был надтреснутым и хрипловатым, но отдавался эхом в каждом углу. Всё-таки недаром же она столько лет была учительницей.

Горькиной учительницей.

Две недели назад Горька вытащил её из разбившегося транспортника. И сейчас не представлял, как он и другие ребята будут без неё, без этих стихов и рассказов, которые она помнила наизусть. Он всегда удивлялся, как человек, а не киборг может запомнить столько.

Её звали Дарьей Михайловной, и она умирала.

Она знала об этом и потому рассказывала, торопясь, отпивала из почерневшей оплывшей кружки кипяток, приподнявшись на локте, и снова рассказывала.

У неё сломаны рёбра, пробито плечо, раздроблено колено. Девчонки перебинтовали её, как могли. В подвале был запас стерильных перевязочных пакетов, но не было лекарств, способных остановить заражение крови, и сейчас гангрена медленно и неотвратимо сжирала учительницу.

— Наш путь — степной, наш путь — в тоске безбрежной… в твоей тоске, о Русь…

Их планета называлась Русь, потому что осваивать её впервые принялись именно русские колонисты. Здесь было не так много ценных руд, и поселения стали в основном скотоводческими и земледельческими, но постепенно тут даже выросли города — за два поколения до появления Горьки на свет.

А потом разразилась Вторая Межгалактическая война, и Империя сделала Русь перевалочным пунктом, который вскоре попал под удар Разрушителей. Военная база была немедленно эвакуирована с планеты, ну, а мирное население… а что мирное население? Остатки его судорожно пытались выжить среди хищной, мутировавшей от радиации фауны, частично превращаясь в таких же мутантов — полузверей, смертельно опасных.

После гибели родителей Горька собрал вокруг себя стайку других подростков-сирот, шнырявших вместе с ним в подземных коммуникациях и подвалах бывшего города под названием Новый Российск.

Поэт, чьи стихи сейчас читала им наизусть Дарья Михайловна, удивился бы такому названию.

— Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами степную даль. В степном дыму блеснёт святое знамя и ханской сабли сталь…

Через несколько дней рыдающие девчонки завернули мёртвую Дарью Михайловну с головой в тряпьё, на котором она лежала. Горька, стискивая зубы, вместе с другими пацанами вырыл среди развалин могилу — такую глубокую, какую только они в силах были вырыть, чтобы до трупа не добрались мутанты.

Спустя месяц имперские космодесантники всё-таки высадились здесь для расчистки руин и эвакуации всех немутировавших, распределяя их кого куда. Горьку, Горислава Романова, отправили в Космоакадемию по специальной квоте, справедливо рассудив, что двенадцатилетний пацан, командовавший в таких условиях целым отрядом, успешно отбивавшимся от мутантов, может в дальнейшем пригодиться Империи.

И там он нашёл эти стихи в виртуальной инфотеке.

— Закат в крови. Из сердца кровь струится. Плачь, сердце, плачь…. Покоя нет. Степная кобылица несётся вскачь…

Двенадцать лет спустя

«Ваше благородие, госпожа Удача,
Для кого ты добрая, а кому – иначе.
Девять граммов в сердце постой, не зови,
Не везёт мне в смерти, повезёт в любви»
(Старинная русская песня)

* * *
Барон Янис Озолиньш, самый молодой из командиров эскадрилий имперских боевых кораблей, старательно скрывал от всех, что учит русский язык. Но если бы всё-таки кто-то спросил его, зачем он это делает, он бы с обычной своей ледяной улыбкой ответил, что, мол, хочет понять загадочную русскую душу.

Русская душа много столетий подряд традиционно считалась загадочной, так что объяснение было бы правомерным.

Но неполным.

Да, барон точно знал, зачем загружает свой мозг этимологией выражения «во всю ивановскую» или «Жив Курилка». И зачем, как истый перфекционист, нанял ещё и носителя языка — спившегося старого кибермеханика Фёдора Петровича Крюкова, который извёл все запасы спиртного в его резиденции, зато раскрыл перед Янисом собственный неиссякаемый запас русской обсценной лексики. Пользоваться ею Янис, впрочем, не собирался – он был слишком хорошо воспитан. Хоть и подмывало иногда.

Барон Озолиньш хотел понять одного-единственного человека во всей обитаемой Вселенной — своего врага со времён учёбы в Имперской Космоакадемии, Горислава Романова.

Великий Боже, как же они дрались… Начиная с с самого первого дня – во дворе Академии. Позже — в спортивных залах, на лётных тренажёрах и имитаторах боёв.

Неисправимый дебошир и смутьян, сирота-беспризорник с планеты Русь, практически обезлюдевшей во время последней войны, Горислав Романов был взят в Академию по благотворительной квоте.

А Янис Озолиньш, наследник немалого состояния, потомственный аристократ, педант и перфекционист, поступил туда, чтобы сделать военную карьеру, пойдя по стопам отца и деда.

Заучка, дохлая моль, Снежная королева, мороженая треска — вот кем, по мнению Горислава, был Янис.

«Уличный ублюдок, девиант», — цедил в ответ тот, презрительно щуря синие холодные глаза.

Со времён их выпуска из Академии прошло чуть больше пяти лет. Барон Озолиньш, пользуясь своим высокопоставленным положением и наследством отца, снарядил собственную боевую эскадрилью во главе с флагманским линкором «Громовержец» и принялся ревностно служить Империи на просторах дальнего космоса. А Горислав Романов, что было совсем неудивительно, стал просто разбойником, дезертировав с военной службы и поставив себя вне закона.

Ему тоже удалось раздобыть себе корабль. Боевой, маневренный и хищный имперский эсминец S-класса, который он попросту угнал, оснастил тяжёлым вооружением и сделал кораблём-охотником. Он назвал его «Ястребок». Когда Янис небрежно поинтересовался у старого пьянчуги Фёдора Петровича, почему «Ястребок», а не «Ястреб», тот, подёргав себя за седой прокуренный ус, туманно объяснил, что, мол, так когда-то назывались русские самолёты-истребители. В пору очень давней, совсем не межгалактической, мировой войны.

Итак, Горислав, навербовав по дальним планетам десяток сорвиголов, кстати, тоже русских по происхождению, пустился грабить богатые транспортники, став новоявленным Стенькой Разиным. Из-за острова на стрежень. Пакость какая.

Но, стоило отдать ему должное, зря людскую кровь он не лил и пленных девиц за борт не бросал.

Имперская Космогвардия обращала мало внимания на подобных стервятников, — в конце концов, ими должны были заниматься соответствующие правоохранные службы, — но когда Горислав со своими головорезами сорвал крупный контракт между Империей и цирцеанцами, попросту угнав из-под носа имперцев целую кавалькаду беспилотников с драгоценной цирцеанской рудой, Космогвардия вынуждена была вмешаться и взять на себя наведение порядка.

Барон Озолиньш вызвался провести эту операцию, и она была ему поручена, к его ликованию, впрочем, внешне никак не выказанному.

Ну, а теперь его эскадрилья находилась на собственной базе, все разбойники – числом около десятка – были захвачены в плен, многие — ранеными, как и сам их предводитель, «Ястребок» смирно стоял на приколе рядом с гордым «Громовержцем», среди людей барона жертв не было, значит, операция целиком и полностью удалась.

И даже самого Романова он успел увидеть – в ряду понуро бредущих к корпусу базы пленников. Тот изменился мало. Вернее, совсем не изменился. Широкоплечий, смуглый, крепко сбитый, в испятнанном грязью пилотском комбезе, он не брёл, а вышагивал, вскинув голову и с любопытством оглядываясь по сторонам. Так, словно на него и не было направлено дуло бластера, а тёмно-русые волосы не слиплись от крови и жидких бинтов.

Более того, взгляд его серых глаз задержался на Янисе перед тем, как пленных втолкнули в грузовой лифт. И барон Озолиньш, командир имперской эскадрильи, мог бы поклясться, что русский бродяга насмешливо присвистнул.

Значит, узнал.

Янис постарался не думать об этом. Заложив руки за спину, он принялся внимательно рассматривать мятежный «Ястребок». Боевой корабль, когда-то состоявший на службе Империи, при захвате не пострадал, но огромный, намалёванный алым фаллос грубо и отвратительно сверкал на морозном серебре сверхпрочной обшивки. Будто на каком-то заборе! Осквернив, опорочив, варварски стерев ореол величия, овевавший судно.

Непростительный вандализм, свойственный помойному оборванцу, каким был и остался Горислав Романов.

– Пошлите людей стереть всё это непотребство, Клеменс, – сухо распорядился барон, поворачиваясь к застывшему позади него старшему помощнику. – Корабль вот-вот станет частью нашей эскадрильи. И пусть ко мне в кабинет приведут этого… как там его. Их вожака.

Он надменно скривил губы, но сердце у него часто заколотилось. Как перед предстоящим поединком.

* * *
Подземное помещение в той резиденции на Балтии, куда доставили пленных с «Ястребка», скорее всего, когда-то было просто казармой для новобранцев: ряды двухъярусных технопластиковых коек, длинный стол для приёма пищи, отхожие места по обе стороны гулкого подвала. Заковывать безоружных пленников победители не стали – на такую ораву тут наверняка не было даже достаточного запаса наручников. Всё-таки космогвардейцы – не тюремщики.

Горислав так и остался стоять возле двери – его втолкнули в каземат последним.

«Ну ничего. Скоро появится тюремная колымага с настоящими правоохранниками. А потом – пара дней… и конец. Военный трибунал и каторжные рудники где-нибудь на Вандее-9», – устало подумал он, машинально коснувшись затылка. Местный военлекарь наскоро выбрил пряди волос вокруг раны и залил её антисептическими бинтами, которые высохли и стянули кожу.

Нескольких своих ребят Горислав разыскал и выкупил как раз с Вандеи-9 – тех, что вместе с ним когда-то выживали на руинах родного города. Им не посчастливилось, как ему, оказаться в имперской Космоакадемии, их раскидали по разным казённым приютам, а из этих сраных богаделен дорога почти всегда вела в уличные банды, а потом – в каторжные норы.

Впрочем, шурфы золотоносных приисков Вандеи, планеты-тюрьмы, уже ждали и его, куда более удачливого выпускника Академии, первого на курсе.

Он вскинул голову, обводя взглядом весь свой экипаж – двенадцать парней. Кто-то из них обессиленно свалился на шаткую койку, кто-то нянчил сломанную руку, кто-то застыл под вентиляционным отверстием, похожим на бойницу, будто бежать собирался. И все молча, с отчаянной надеждой посматривали на своего командира. Ждали, что он скажет.

Тот лишь вздохнул. Его ребята, как обычно, надеялись на него, будто на пресвятого чудотворца. И правда, в каких только передрягах не побывал «Ястребок» за эти годы, и его капитану всегда удавалось спасти и корабль, и экипаж.

Недаром одни говорили, что сама госпожа Удача ворожит Гориславу Романову. А другие – что она ему подмахивает.

Но теперь все они – вместе с «Ястребком», к которому каждый относился как к живому существу, как к другу, – стали добычей врагов.

Врага.

Яниса Озолиньша, Снежной королевы, грёбаного аристократа, трески мороженой, чтоб ему ни дна, ни покрышки.

Вражда – старая, ещё с Академии, почти мальчишеская, сделала новый виток и привела их сюда, в каземат Озолиньша. Горислав не сомневался, что барон специально охотился именно за ним. Выслеживал. Планировал. Продумывал на два хода вперёд, чёртов стратег. Вот именно что, как в Академии. Надо же, купил обоих его кибермехаников, сучий потрох!

Этих двоих, разумеется, тут не было. Отсиживались в недрах базы, где-нибудь в лазарете. Интересно, что им посулил Озолиньш? Наверняка бабла и амнистию. Эти двое – Миха Турок и Клим Вилюй, не были с Гориславом на Руси, не были и на каторге – пришли вместе набиваться в экипаж «Ястребка» в кабаке на Тортуге-5 три месяца назад.

Неужели их туда подослал Озолиньш?

Спецами они оказались хорошими, вот Горислав их и взял. Но людьми – говенными. Изменили курс так ловко, что даже вахтенный этого не заметил, и швартанули корабль прямёхонько к ожидавшему у спутника Балтии «Громовержцу». Гвардейцы Озолиньша практически всех повязали безоружными, только-только скатившимися с коек – вахтенный даже не успел поднять тревогу. Его оглушили ударом по голове, как и самого Горислава, который схватился с тремя гвардейцами врукопашную прямо в своей каюте. Но тяжело раненных или убитых не было – как если бы кто-то специально приказал щадить экипаж «Ястребка».

Озолиньш?

Быть не может!

– Капитан, – решившись наконец, негромко окликнул Горислава его старпом, рыжий и дюжий Сашок по кличке Калинка. – Что делать-то будем?

Во всех устремлённых на Горислава взглядах читался тот же отчаянный вопрос.

Он мрачно усмехнулся, чувствуя, как на разбитых губах снова проступает кровь, и гаркнул во всю глотку:

– Что делать? Пердеть и бегать!

Он утёр рот тыльной стороной ладони, на которой осталась ржавая полоса, под прокатившиеся по каземату растерянные смешки, перешедшие в настоящий хохот.

– Я вам сейчас ничего не скажу, – обронил он уже тише и ткнул пальцем, указывая на потолок. – Тут наверняка прослушек полно, ну. Но всё будет не так, как эти суки рассчитывают, я вам обещаю, как Бог свят.

Массивная дверь каземата с шумом ушла в стену, и на пороге встали два рослых гвардейца, поводя из стороны в сторону дулами своих бластеров. Третий, проскользнув между ними, подошёл к Гориславу, достал из-за пояса наручники и властным кивком указал – повернись, мол. Тот, поведя плечом и чуть помедлив, выполнил это приказание, заложив руки за спину, и тут же почувствовал, как на запястьях сомкнулись холодные жвала технопластиковых «браслетов».

Гвардеец подтолкнул его дулом бластера, направляя к выходу.

– Куда они тебя, кэп? – тревожно крикнул им вслед Сашок, и Горислав весело бросил через плечо:

– К своему фон-барону, куда. Их сиятельство, небось, позлорадствовать соизволят.

Он услышал, как позади снова с шумом вернулась на место дверь, и пошёл вперёд по слабо освещённому коридору базы, цепко запоминая каждый его поворот – авось пригодится.

Этот русский авось спасал его так часто, что и не упомнить.

Вот и лифт, на сей раз не грузовой, а пассажирский. Готовый отправиться на этаж, обозначенный цифрой «минус 2», тогда как сейчас они находились на минус пятом.

Горислав не сомневался, что ему действительно предстоит аудиенция у Снежной королевы.

Парой часов раньше он мельком увидел бывшего однокашника, когда пленных под дулами бластеров гнали к базе от космодрома, где приземлились «Громовержец» и захваченный «Ястребок». Барон стоял в своём тёмном с золотом имперском мундире и смотрел на них – высокий, тонкий, с собранными сзади светлыми волосами, и во взгляде его синих глаз не было ни торжества, ни злорадства.

Только надменный холод.

Как всегда.

Лишь однажды за всё время их обычного противостояния в Академии Горислав застал Яниса Озолиньша без этой приросшей к лицу маски ледяного высокомерия, которую не удавалось разбить даже во время драки. Расквасить нос и губы, подбить глаз – сколько угодно. Но ни разу в надменном взгляде барона не вспыхнула живая ярость.

Но когда дело близилось к выпуску и испытания, которым их подвергали, становились всё жёстче и жёстче, Гориславу посчастливилось увидеть эмоции Яниса, скрывавшиеся под этой маской.

Он ненароком встретил его в зале симуляторов боя – вывалившегося из пилотского кресла и еле живого от усталости. Янис был бледен в прозелень, лишь на острых скулах рдели алые пятна болезненного румянца, а на лбу проступила испарина. Горислав мельком глянул на табло с его результатами и сразу понял, что сопернику опять не удалось его обойти. Не хватало каких-то десятых долей баллов… но не хватало, хоть тресни.

Янис, кажется, и готов был треснуть, уставившись сперва на табло, а потом на своего врага.

– Второй… – прохрипел он и пошатнулся – голова у него, конечно, шла кругом после нескольких часов тренировки. – Ублюдок… чтоб ты сдох. Если так… и на экзамене… я же опозорю отца…

Он задыхался, синие глаза, ставшие громадными, заблестели от невольно нахлынувших яростных слёз. И Горислав, вместо того, чтобы съязвить – пойди, мол, и застрелись, дурак, чтобы угодить папаше, – вдруг импульсивно ляпнул, ухватив Яниса за плечо и помогая удержаться на ногах:

– Это же фигня всё, Королева. Ты чего? Ну давай, я нарочно срежусь на чём-нибудь? Будешь первым, если тебе это так уж до зарезу нужно. Мне-то похрен. Не реви.

Глаза Яниса расширились ещё сильнее, и он, вывернувшись из-под руки Горислава, сбил его наземь и навалился сверху, вцепившись ему в горло со свирепостью бешеной кошки.

– Только попробуй, – шипел он, оскалившись. – Только посмей! Убью! Слышишь?! Убью!

Горислав еле-еле оторвал его от себя, отшвырнул в сторону и вскочил.

– Ну и чёрт с тобой! – рявкнул он и пошёл прочь.

Но у самых дверей не выдержал и обернулся. Янис сидел, прожигая его полным ненависти взглядом. Наконец-то по-настоящему живым и ярким.

«Вот же… дурак», – растерянно подумал Горислав.

Больше они ни разу не обменялись ни словом. Горислав не стал играть в поддавки и окончил Академию первым на курсе. Янис Озолиньш – вторым.

Что сказал по этому поводу его отец, Горислав не знал и знать не желал. Пропади она пропадом, вся эта голубокровная гнилая семейка.

Позднее, уже превратившись из лейтенанта Космогвардии в находящегося вне закона вольного охотника и контрабандиста, он узнал, что барон Озолиньш, в отличие от него, сделал блестящую военную карьеру. Унаследовав титул и деньги отца, он  оснастил под себя целую эскадрилью боевых кораблей, главным из которых стал величавый «Громовержец».

Ну и нехай.

* * *
Конвоиры, сопровождавшие Горислава, придержали его за локоть у очередного поворота коридора. Дверь, перед которой они остановились, отъехала в сторону, на сей раз открывшись изнутри и бесшумно. Пленника втолкнули в комнату, такую же скупо освещённую, как и коридор.

Втолкнули и оставили одного. Дверь позади вернулась на место.

Вот так-так.

Озадаченно моргнув, Горислав быстро осмотрелся. При скудном свете нескольких ламп, расположенных по углам потолка, стало ясно, что это кабинет. Меблировка здесь была либо имитирующей старинную – из дорогостоящего пластара, либо, чем чёрт не шутит, действительно из дерева. К потолку вздымались ряды застеклённых книжных шкафов с настоящими – быть не может! – бумажными книгами. И почти одновременно со всем этим великолепным антиквариатом Горислав увидел полнейший анахронизм – такой же старинный огромный стол, именуемый, кажется, письменным. За ним восседал, а не просто сидел, – барон Янис Озолиньш и с пристальным вниманием рассматривал своего пленника. Сцепив на тёмной от времени столешнице тонкие пальцы и слегка улыбаясь углом крепко сжатых губ – с привычным высокомерным превосходством.

— Проходите же, господин Романов, не стесняйтесь, – негромко проговорил он – по-русски и практически без акцента. – Я отлично провёл время, осматривая ваш «Ястребок». Мои комплименты, это прекрасный трофей. Транспортники с рудой цирцеанцев вернутся в казну, – да уже вернулись, – но ваш корабль станет частью моей эскадрильи. Пожалуй, я даже не буду его переименовывать. Единственный его недостаток – пакостная мазня на борту, но мои люди уже уничтожают всякие её следы. Позволь узнать, – на «ты» он перешёл очень непринуждённо, – что и кому ты хотел доказать, малюя это непотребство на бывшем имперском эсминце?

– Что я вас всех имел, ну, – с такой же насмешливой ленцой отозвался Горислав, наблюдая, как Янис, слегка прихрамывая, – ранен был, что ли? – выходит из-за стола. Серый ковёр скрадывал звук шагов. – Тебе этого не понять, чего уж.

– А ведь объяснение лежит на поверхности, – едко усмехнулся барон. – Ты не повзрослел, Романов. Ты был и остался девиантным мальчишкой со своей несчастной Руси.

– А вот ты никогда мальчишкой не был, это точно, – отпарировал Горислав, внезапно разозлившись. – Вечно надутый, скучный старик. Но комплимент верну – ты виртуозно провёл операцию, практически без единого выстрела. Я по башке получил, да и поделом мне, ну. Впредь, может, умнее буду. Вот только главную часть работы выполнили всё-таки твои крысы, – он презрительно скривился, неотрывно глядя в синие глаза подошедшего барона. – В использовании предателей мало чести для бойца.

– Это и называется стратегией, для которой важен результат, а не то, каким способом он достигается, – назидательно разъяснил тот, и Горислав не выдержал:

– Процесс всегда влияет на результат, а средства – на цель, Озолиньш.

– Это твой собственный афоризм? М-да. Какой же ты всё-таки… чудовищно наивный. Вспомни, чему нас учили, если не все мозги просадил по кабакам с девками, – снисходительно проронил барон. Помолчал, очевидно, дожидаясь ответа Горислава, не дождался и так же размеренно продолжал: – Мне не понять, зачем ты малюешь похабщину у себя на борту, тебе не понять, как можно использовать предателей, чтобы провести операцию без жертв для обеих сторон. Так что мы квиты, Романов. Кстати, меня всегда интересовало, откуда у тебя такая фамилия.

– Прямо-таки всегда? Ну, я вообще-то царских кровей и намного знатнее тебя, – заявил Горислав как мог беззаботно, хотя перед глазами у него то и дело начинали вертеться чёрно-алые круги, контузия давала о себе знать. – Ты меня зачем сюда вызвал? Повыкаблучиваться, показать, какой ты герой? Я это уже понял. Отправь меня обратно в казарму, отлежусь перед тем, как начну махать кайлом.

Он насмешливо оскалился, чувствуя, что в ушах нарастает тонкий звон, вначале похожий на комариный писк, а теперь, пожалуй, на гул двигателей идущего на взлёт лайнера. На удивление крепкая рука быстро подхватила его под локоть. Впрочем, барон, хоть и выглядел слишком изящным, в физической силе мало уступал Гориславу.

– Мой врач сказал, – хмуро проговорил он, усаживая пленника на вытащенный из-за шкафа стул, – что твоя контузия не угрожает жизни, но последствия её могут быть долговременными и не очень приятными.

– Не исключено, что я буду заговариваться и пускать слюни, ну, – пробормотал Горислав. Башка трещала и кружилась, но перед глазами, слава Богу, прояснело. – Слушай, прекрати эти танцы, правда. Ты выиграл, я проиграл. Теперь ты – первый, как ни посмотри, мечта сбылась. Скажи, чего ты в самом деле от меня хочешь, а полемизировать тут с тобой на этические темы я не желаю.

– Просто у меня накопилось несколько вопросов, – Янис пожал худыми плечами. – Хочется получить на них ответы, пока ты… не начал махать кайлом. Я иногда интересовался тобой. Искал информацию.  Было любопытно, – он снова дёрнул плечом, – как им образом лучший выпускник Академии пустил под откос свою военную карьеру… и до каких уровней дна он может докатиться.

Горислав устало поморщился и буркнул:

– У дна нет уровней, Озолиньш, это же дно. Эй, ты что делаешь?

– Всё ещё танцую, – отрезал барон, взяв его за локоть и побуждая вновь подняться. – Повернись-ка.

Он достал из внутреннего кармана кителя электронную отмычку. Тихий писк – и технопластиковые челюсти с острыми краями разомкнулись, неслышно упав на ковёр. Озолиньш поднял наручники, выдвинул верхний ящик стола и аккуратно опустил их туда вместе с отмычкой. Развернулся к Гориславу, который машинально растирал исцарапанные запястья.

– Приглашаю тебя стать моим гостем и разделить со мной ужин. Твоих людей накормят, не беспокойся.

Горислав поднял брови. Ей-Богу, Снежная королева изумлял его всё больше и больше.

– Слушай, я, конечно, не ждал, что ты будешь подвешивать меня на дыбе и пороть плетьми, но и твоим гостем я быть не собирался, – медленно проговорил он. – Я даже не военнопленный, а пират и контрабандист. Когда-то таких вешали на реях без суда.

Губы барона снова тронула язвительная улыбка.

– Какие у тебя, однако, дивные фантазии, Романов. Я про дыбу и плети, – он даже фыркнул. – Повторяю, мне просто хочется поговорить по-человечески. Кое-что узнать… и кое-что предложить.

«Ага, вот оно как. Предложить, значит», – подумал Горислав, но вслух ничего не сказал, снова опустился на стул, с облегчением вытянув ноги. Ещё на Руси он научился по максимуму пользоваться даже минутной передышкой, чтобы накопить сил.

Янис тем временем отошёл к двери и быстро набрал на её панели несколько команд.

– Меню званого ужина, ну. Лобстеры? Креветки? Крюшон? – предположил Горислав, от души забавляясь. Этаких экзотических блюд он сроду не пробовал, но названия слышал. – Седло барашка или виктувианской акулы? Белужья икра?

– Если бы, – проворчал Янис. – Обычный корабельный рацион. Синтетический белок в разных модификациях. Только вино настоящее, отсюда, с Балтии. На вкус… – он поморщился. – Но зато наутро никакого похмелья.

– Наслышан я об этой моче, как же, – хмыкнул Горислав, наблюдая, как барон подкатывает ближе появившийся в угловой нише столик с подносом и придвигает свободный стул. – Ты бы мог позволить себе любые деликатесы хоть со Старой Земли, хоть с Цирцеи, хоть с Виктувия. Скупердяжничаешь и поэтому давишься искусственным белком?

– Ем то же, что и все мои люди, – сухо ответил барон. – И они об этом знают. Балтия бедна на собственные продовольственные ресурсы, большую часть года здесь царит зима. Не считаю правильным сибаритствовать, пока остальные…

– Давятся искусственным белком, – неловко пробормотал Горислав, слегка сконфуженный этой отповедью. Оказывается, он не так уж и хорошо знал Снежную королеву. – Понял тебя. Давай сменим тему светской беседы. Ты отлично говоришь по-русски. Где научился?

Янис коротко на него взглянул и так же коротко, отрывисто, будто нехотя, объяснил:

— У меня всегда были способности к языкам. Я и на цирцеанском могу свободно изъясняться. А здесь у меня есть наставник. Фёдор Петрович Крюков, русский старик, бывший кибермеханик и пьяница. Я его специально нанял, чтобы… ну… изучить язык врага.

— То есть мой? Польщён, — протянул Горислав, окончательно сбитый с толку.

Фон-барон Озолиньш специально из-за него выучил русский? Охренеть.

– Всё чудесатее и чудесатее, – вслух припомнил он и отправил в рот кусок безвкусного синтетического мяса. – Знаешь, в пресловутых кабаках на Тортуге-5, которые ты только что поминал, жратва повкуснее будет, – он понюхал бокал, куда барон только что налил вина, и скривился. – М-да. Ты лишаешь себя уймы маленьких радостей, Янис.

– В твой список маленьких радостей, – сухо отпарировал барон и отпил глоток из своего бокала, – наверняка входят податливые грудастые шлюшки, от которых можно подцепить любую дурную болезнь, известную человечеству. Мне хватает моих собственных радостей. Разработка стратегического плана, например. Изучение чужого языка. Выращивание цветов. Чтение старых книг. Кстати, и той, которую ты только что процитировал, она досталась мне в нужном издании и переводе, – он указал на ближайший книжный шкаф. – Русский её перевод очень хорош. Но ты-то откуда его знаешь? – спросил он с искренним удивлением.

– У меня была хорошая учительница. Там, на Руси, ещё до Академии. Она умерла. Я сам похоронил её… ладно. Ладно. Я бы порылся в твоей библиотеке, – признался Горислав.

От вина развязался язык. А в желудке разлилось приятное тепло. Но голова закружилась сильнее, и он на миг прикрыл глаза. Это никуда не годилось.

«Пусть ночь! Домчимся. Озарим кострами степную даль…»

Нет. Не здесь. Не сейчас.

– Пить я, пожалуй, больше не буду. Башка слаба стала, – сообщил он с принуждённым смешком.

Ему надо было сохранять силы.

– Ты можешь взглянуть на мои книги, – негромко предложил Янис. – Почему нет? Приобщиться, так сказать, к моим маленьким радостям.

Горислав ещё раз оглянулся на уходящие вверх ряды книг и с сожалением качнул головой:

– Чтобы я рассластился тут у тебя, а потом ещё сильнее бесился за решёткой на Вандее-9? Нет уж, спасибо, твои радости слишком… радостны. Лучше всё-таки шлюшка.

Он вновь через силу ухмыльнулся и потёр лицо обеими ладонями. Ей-Богу, фон-барон не только удивлял его, он ещё и доставал… и весьма болезненно.

— Послушай, — заговорил вдруг Янис, в упор глядя на него. — Ответь мне всё-таки. Ты угробил свою карьеру, не подчинившись приказу контр-адмирала Петерса. Да, да, говорю же, я узнал всё про эту историю. Ты нарушил устав, оспаривая его распоряжение. А потом сбежал с гауптвахты и угнал имперский корабль, поставив себя вне закона. Но почему? Ведь этот приказ был совершенно правомерным. Беспилотник с захваченными в плен мутантами, управление на котором вышло из-под контроля, действительно подлежал уничтожению. Я бы тоже отдал такой приказ.

Горислав почувствовал, как дрогнула его рука с зажатым в ней бокалом.  Он опять, как наяву, увидел и услышал всё, что тогда происходило в рубке. Искажённый динамиками квакающий голос разъярённого Петерса. Кувыркающийся на экранах, удаляющийся прочь, в звёздную бездну, беспилотник. Растерянные лица сержанта Маркуса и штурмана Вийона. Он услышал свой собственный голос: «Вы не виноваты, парни. Это я. Я один».

Погубил свою карьеру? Он погубил бы её снова, если бы всё повторилось.

Он со стуком поставил бокал на поднос.

— С детьми-мутантами, Янис, — тихо, но чётко произнёс он. — С мутантами, да, но с детьми. От младенцев до подростков. Два десятка детей. Ты и такой приказ бы отдал?

Кровь бросилась барону в лицо, а потом отхлынула – он побледнел так, что синие глаза казались сейчас почти чёрными. Не раздумывая, он отрицательно покачал головой, и Горислав с неожиданным облегчением перевёл дух.

— Романов, ты просто дурак, наивный сентиментальный дурак, и всегда им был – вот как тогда, перед выпуском, помнишь? — после долгой паузы раздражённо выпалил барон, явно злясь на себя за выказанную слабость. На его скулах знакомо зарделись алые пятна нервного румянца. — Этим несчастным уродцам следовало умереть. Ты оказал бы им услугу… учитывая, что их наверняка везли для проведения экспериментов в какую-нибудь секретную лабораторию. Ну, аа в заблудившемся беспилотнике они, скорее всего, просто пожрали друг друга. В любом случае, быстрая смерть стала бы для них спасением. У тебя, как обычно, ноль логики и ноль здравого смысла. Одни неконтролируемые эмоции.

— Уж будто? У живых есть шанс… на что угодно. А смерть всегда непоправима, – упрямо возразил Горислав, на удивление задетый этим выпадом. Он, конечно, разветвлённых стратегических планов не рисовал, но не одна же госпожа Удача ему ворожила все эти годы!

– Бред! – безапелляционно отрезал барон. – Романтический бред. Какой же шанс ты им дал своим нелепым поступком? Продлил агонию?

– Дал возможность дождаться, когда я найду их на «Ястребке» и заберу оттуда, – выпалил Горислав и тут же стиснул зубы, мгновенно опомнившись.

Чёрт! Он и вправду идиот, в пылу дурацкого спора напрочь забывший об осторожности. Идиот, пытающийся доказать свою правоту – и кому же? Высокомерному рационалисту. Сухарю. Одному из высших чинов Космогвардии, которому и специальных методов допроса не потребовалось, чтобы расколоть пленника. Немного гнусного вина, неожиданная забота и вопросы – вопросы, попадающие точно в «яблочко». Горислав чуть не замычал от досады, осознав всё это, и посмотрел на Озолиньша исподлобья.

Лицо у того стало неузнаваемо растерянным. Никаких снисходительных усмешек, никакого высокомерия. Никакой ледяной маски.

– Эта информация нигде не проходила, – наконец сказал он тихо, словно самому себе. – Ты угнал корабль, чтобы спасти этих детей?

– Нет, чтобы насолить уроду Петерсу, ну, – огрызнулся Горислав и тряхнул головой, хотя от этого она затрещала снова. Он бы сейчас с огромным удовольствием допил чёртово вино. Чтобы уже свалиться под стол и отключиться. Эта дикая мысль вдруг показалась ему крайне соблазнительной.

– Полагаю, все сочли, что беспилотник просто сгинул в космосе, и никто не связал его исчезновение с угоном тобою имперского корабля, – раздумчиво вымолвил Янис, и Горислав похолодел, поняв, что тот сейчас в два счёта выстроит логическую цепочку, ведущую прямиком к приюту на Тортуге-5.

Он в первую очередь купил там просторный двухэтажный особняк на берегу местного тёплого моря и очень тщательно подобрал персонал – от нянечек до учителей и врачей. Для этого ему пришлось провернуть просто убийственную операцию по захвату межпланетного казино на Виктувии. Тогда с ним были только Сашок, Жига, Даня Леший и пара наёмных бандитов. Эти двое потом вступили в экипаж «Ястребка», заявив, что его капитан, мол, стакнулся с самой госпожой Удачей. Вот с тех пор и пошли о Гориславе такие слухи.

А мелкие получили полностью оборудованный под них дом.

Но они всё равно больше всего на свете любили лазить по «Ястребку».

– Ты перегрузил весь этот паноптикум на свой корабль – тогда ты ещё был один, – продолжал Янис размеренно, глядя Гориславу прямо в глаза. – Не представляю, как ты справился с этими детишками, но ты справился. Ты не вытряхнул их на какой-нибудь необитаемой планете с подходящей атмосферой и климатом, нет, и не возражай.

Горислав и не собирался возражать. Он молча смотрел в синие глаза барона, где по-прежнему плескалось одно лишь безграничное изумление.

– Ты их где-то устроил, этих маленьких уродцев и пошёл вербовать экипаж… чтобы ради их благополучия грабить транспортники, – закончил барон дрогнувшим голосом. – Ну, знаешь ли, Романов...

– На самом деле я очень редко граблю транспортники, – угрюмо сообщил Горислав. – Это всегда сопряжено с возможными жертвами. Вдруг найдётся лихой раздолбай, готовый пальнуть, чтобы показать свою крутизну. Мы зарабатываем в основном перевозкой контрабанды. На каких-то планетах не хватает лекарств, на каких-то – инструментов, на каких-то оружия, а Империя везде вводит запрет на экспорт, чтобы монополизировать поставки… Чёрт! Нахрена я это говорю?– он снова крепко потёр лицо ладонями и тоскливо выдавил: – Отвяжись от меня, Озолиньш. Чего тебе ещё надо? Я пират, ты меня поймал, ну. Молодец, теперь успокойся и верни меня к моим ребятам. Давай, вызывай конвой.

– А кто же, интересно, будет заботиться о твоём паноптикуме, когда ты окажешься на каторге? – внезапно осведомился Янис, выпрямляясь на стуле. Вопрос прозвучал резко, как выстрел.

– Не твоё дело, – так же резко ответил Горислав. – Допустим, у меня есть страховой фонд на такой случай.

– А ты бываешь предусмотрительным, надо же. И правда, всё чудесатее, – хмыкнул барон, видимо, обретя самообладание.

Горислав раскрыл было рот, чтобы послать его, куда солнце не заглядывает, но не успел – тот вдруг крепко взял его за запястье. Пальцы у него оказались тёплыми, чему Горислав машинально удивился – он почему-то всегда считал, что Снежная королева постоянно мёрзнет, как цуцик.

– У нас с тобой куда больше общего, нежели ты думаешь, – с какой-то странной горечью проговорил Янис. – «Дети-сироты», пусть даже мутанты – и у тебя срабатывает триггер. Но он срабатывает и у меня, хоть я и не был беспризорником в развалинах вашего Нового Российска. Но поверь, в моём родовом замке было так же холодно, как там, если не холоднее. Мама умерла, и тогда отец… чёрт… ладно. Скажу только, что Академия спасла меня от еженедельной субботней порки, когда я обязан был к семи часам пополудни являться в его кабинет, чтобы получить порцию розог. Если за мной не было никакой провинности, то пятнадцать, если была, то двадцать пять. Я поступил в Академию двенадцатилетним и домой уже не вернулся, – голос его был совершенно ровным, но пальцы сильнее сжали руку Горислава, хотя тот её не отнимал. – Даже на каникулы никогда не ездил. Ссылался на то, что должен непрерывно совершенствовать свои навыки. Для отца это являлось неоспоримым аргументом. Ты сказал тут, что я никогда не был мальчишкой. Нет, до маминой смерти был. Когда умер и отец, я всё равно туда не вернулся. Я перевёз его кабинет сюда. Целиком. Чтобы привыкнуть. И книги-то не виноваты. Ну что ты так уставился на меня, Романов? Не тебя одного ломали.

– Меня не ломали, – глухо вымолвил Горислав. – Меня любили.

– Значит, тебе повезло больше. Ладно. Я предлагаю тебе сделку. Тебе и твоему экипажу, – Янис не сводил испытующего взгляда с лица Горислава. – Я не могу вас отпустить – операция завершена, её итоги всем известны. Но я предлагаю вам выбор между каторжными рудниками на Вандее и службой Империи в составе моей эскадрильи. Тихо! – холодно приказал он, сдвинув брови, когда Горислав протестующе мотнул головой. – Не в качестве моих гвардейцев, естественно, в качестве волонтёров. Наёмников. Вольных стрелков, чёрт бы вас всех побрал. Я решу, как это преподнести командованию. Но, учитывая твои способности к угону кораблей, ваш экипаж, разумеется, будет расформирован, и все твои люди, включая тебя, войдут в состав наших экипажей, по двое-трое в каждом. А ты будешь под моим личным присмотром, – он чуть усмехнулся. – Поверь, это самый приемлемый выход из создавшегося положения, к тому же не бесчестный для вас. Можно улучшить систему изнутри, изменить, став её частью. Подумай сам.

Он всё ещё сжимал руку Горислава.

«Не тебя одного ломали»…

– Вернись к своим, но обещай подумать, – настойчиво повторил барон, так и не дождавшись ответа. – В том числе и о судьбе ваших питомцев. Разумной альтернативы тому, что я предлагаю, не существует.

Горислав поднял голову, снова встретив его тревожный взгляд. Проклятье, Снежная королева всерьёз волновался за них. С ума он сошёл, что ли? Но сейчас не было времени об этом размышлять. Мозг работал отстранённо и чётко, как хорошо отлаженный механизм, и Горислав надеялся, что и тело не подведёт.

– Ну почему же, – отрывисто выдохнул он. – Альтернатива есть. Но неразумная, я же дурак.

И, перенеся вес тела на правую ногу, он сорвался с места, перехватив руку Озолиньша и взяв её в болевой захват, так что за какую-то долю секунды барон уже почти уткнулся лбом в ковёр.

В ковёр отцовского кабинета, где ему столько раз приходилось терпеть унижение и боль.

Но Горислав запретил себе думать об этом. Он прежде всего отвечал за своих людей. За детей. Он просто не имел права церемониться с Озолиньшем, который, как он и предполагал, за эти годы больше времени провёл в капитанской рубке, чем в рукопашных схватках, и растерял все навыки жёсткого контактного боя.

В отличие от своего противника.

Ещё через мгновение Горислав свободной рукой рванул на себя ящик антикварного письменного стола, куда барон не так давно аккуратно сложил наручники и отмычку к ним, а в глубине этого ящика тогда мелькнуло и кое-что ещё.

Оружие. Короткоствольный бластер, вполне пригодный для того, чтобы выполнить задуманное.

– Вставай, – негромко приказал Горислав, защёлкнув наручники на вывернутых руках Яниса, и вздёрнул его с пола. Тот ни единым звуком не показал, что ему больно. Только на висках и на лбу проступила испарина. Но он не сопротивлялся, не угрожал, не пытался остановить Горислава хотя бы своими любимыми логическими доводами. Это было более чем странно.

– Я твой враг, – сквозь зубы процедил Горислав, ткнув ему в спину ствол бластера и вынудив идти вперёд. – А ты со мной чаи гоняешь и душещипательные беседы ведёшь! Стратег хренов, ну. Мне терять нечего, и я буду выдираться отсюда любой ценой. Понял? Убить, ладно, не убью, но покалечу, как Бог свят. Так что делай что говорю, и никто не пострадает. Вызывай охрану.

Они уже подошли к массивной двери кабинета с панелью на ней.

– И как я тебе её вызову, носом? – спокойно поинтересовался Янис, иронически вздёрнув бровь.

Горислав едва зубами не скрипнул. Но на душе у него вдруг полегчало. Снежная королева остался собой.

– Скажи мне код. И чтобы без фокусов, – грозно предупредил он, на сей раз демонстративно утыкая дуло Янису под подбородок.

Оба каменно молчали, пока дверь бесшумно не отошла в сторону, а двое давешних охранников не вытаращили глаза, пялясь на представшую перед ними безрадостную  картину – их командир стоит с заломленными за спину руками, и в шею ему тычет невесть откуда взявшимся бластером чёртов русский пират.

А Горислав гаркнул во всю глотку, будто клещами сжимая плечо Яниса:

— Чего уставились? Проводите нас к моему кораблю. И мой экипаж пусть доставят туда же. Вместе с русским стариком-механиком, Фёдором Петровичем. И пошевелите своими задницами, не то вашему фон-барону каюк! Быстрей, суки! Дорогу!

Он почти волок Яниса по коридору, не отнимая ствола от его шеи, сканируя глазами каждый поворот и лестничный пролёт. Адреналин бил в виски, заставляя сердце бешено колотиться.

База ожила, то тут, то там появлялись и исчезали в панике суетящиеся тёмные фигуры, слышались отрывистые неразборчивые слова команд.

Конечно, гвардейцы могли бы что-нибудь предпринять, да хоть нагнать в коридор какого-нибудь усыпляющего газа. Но они наверняка понимали, что курок бластера Горислав спустит за сотую долю секунды.

И ещё – они уж слишком привыкли полагаться как раз на своего, пленённого сейчас, командира.

В лифт Горислав не пошёл – эта замкнутая коробка легко могла стать ловушкой. Он погнал Яниса вверх по лестничным пролётам, где гулко отдавалось эхо торопливых шагов. Вверх, вверх, вверх, к космодрому, к свободе.

Теперь он уже отчётливо видел, что барон припадает на правую ногу всё сильнее и сильнее. И задыхается, сбиваясь с заданного Гориславом бешеного темпа. Чёрт бы его подрал, ему бы стоило хоть иногда из кабинета выходить и со своего мостика спускаться, с досадой и непрошеным раскаянием думал Горислав. Он задиристо буркнул, не удержавшись:

– Что, дыхалка слабовата стала, Королева?

– Заткнись! – тот сердито сверкнул глазами, и Горислав невольно ухмыльнулся. Точно, Озолиньш после случившегося наверняка начнёт тренироваться, как проклятый. И всё же, где его так зацепило?

Они выскочили на серый бетон космодрома, над которым, медленно оседая, кружились редкие снежинки. Небо над горизонтом заливалось золотистым и алым – скоро стемнеет.

Горислав и сам с трудом переводил дыхание. Краем глаза он поймал насмешливый взгляд Яниса. Но эта насмешка не относилась к тому, что противник тоже запыхался. Кивнув на высившийся вдали – слишком далеко! –  стройный силуэт «Ястребка», барон ехидно проронил:

– Ну, допустим, с базы ты выбрался, а дальше что?

– Интересная логическая задачка, да? Про волка, козу и капусту? – хмыкнул Горислав. Чёрт, несмотря на то, что шансы на спасение, по сути, были мизерными, , он всем нутром чуял, как госпожа Удача покорно раздвигает свои стройные ножки, подставляясь ему.

Но ликовать было рано.

Из отсека с грузовым лифтом тем временем высыпалась ободранная, покоцанная, но весело гомонящая толпа его ребят. Они загалдели ещё громче и радостнее, увидев своего капитана. Однако, Горислав уже не мог контролировать их, гвардейцев и барона одновременно. А до «Ястребка» оставалось не меньше пятисот метров, и каждый шаг по бетону был чреват выстрелом снайпера откуда-нибудь с верхних этажей базы.

– Ура, ага. Вы ещё цветочки мне побросайте… и чепчики. Охламоны, – проворчал Горислав, и Янис снова с весёлым изумлением на него покосился. – Зубы-то не скаль! Вели своим подогнать сюда шлюпку. Ну!

Движение его руки с бластером было более чем красноречивым. Театрально вздохнув, барон возвысил голос и передал гвардейцам приказ русского пирата. Парни с «Ястребка» застыли, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, но снова в один голос завопили: «Ура!», когда лёгкий, как скорлупка, катер с автоматическим управлением, заложив вираж, опустился на бетон рядом с их капитаном.

– Садись! – скомандовал Горислав барону, влезая в катер первым и втаскивая его за собой.

– Рука бойцов колоть не устала? – невинно осведомился тот, кивнув на бластер, чьё дуло снова упёрлось ему в бок.

– Ага, поговори, ещё не всё сказал, – только и ответил Горислав, машинально утирая вспотевший лоб.

Он встал, крепко держа перед собой своего пленника, когда катер пришвартовался у раскрытого люка «Ястребка». За день обшивка немного нагрелась под неярким солнцем, и корабль казался тёплым, живым.

К нему уже наперегонки мчались, один за другим проскакивая внутрь, его ребята. Последним прошествовал, непонимающе озираясь, сухопарый, седой, как лунь, усатый старикан — очевидно, пресловутый кибермех, он же учитель русского языка Фёдор Петрович.

Встряхнув Яниса, как куклу, Горислав проорал, обращаясь к маячившим в изрядном отдалении гвардейцам:

— Посмеете сесть на хвост, тварюги, выброшу вашего фон-барона в космос без скафандра! Усекли?

По прозвучавшему в ответ злобно-разочарованному гулу Горислав отметил, что да, вроде усекли. Он удовлетворённо кивнул и шагнул в люк вместе с Янисом, но тут случилось то, чего он не в силах был предусмотреть.

Рыжий Сашок Калинка – этот-то куда?! – и совершенно безбашенный Мотя Хват высунулись из-за их спин и принялись азартно палить по гвардейцам сквозь щель закрывающегося люка из взятых, видимо, у себя с схроне бластеров.

А гвардейцы, сами тут же сорвавшись с катушек, открыли ответную пальбу.

Страшно выматерившись, Горислав кинулся на своих раздолбаев, орудуя собственным бластером, как дубинкой и отвешивая засранцам люлей куда попало. Люк наконец закрылся, и стартовые перегрузки бросили всех вниз, вдавили в переборки. Воздуха не хватало, виски ломило – кто-то в рубке слишком резво набрал скорость, и теперь они все катались по полу, хватаясь за что придётся.

Наконец «Ястребок» выровнялся», и Горислав поднял очугуневшую голову. Кто-то из ребят уже радостно орал: «Прорвались, твою мать!», а он, цепенея, смотрел на Яниса, обмякшего у переборки. Его китель заливала кровь, багряная в едва мерцающем аварийном освещении.

Мгновенно оказавшись рядом, Горислав откинул полу его кителя и увидел развороченный не зарядом бластера, а кучно лёгшими пулями бок.

– Аптечку! – прохрипел он, уже не тратя сил на ругательства. Это было бесполезно, как бесполезны, вероятно, были и жидкие бинты, которыми он щедро заливал сквозную рану. Янису срочно была нужна настоящая медицинская помощь, а «Ястребок» уже совершил подпространственный прыжок и повернуть назад к только что оставленной базе, просто не мог. Да и Горислав не стал бы так подставлять своих ребят, послав их обратно в лапы имперцев.

Был только один выход, очень шаткий, но всё же.

Не отнимая руки от шеи Яниса, где слабо, но ровно, – слава Богу, – бился пульс, Горислав приказал бледному перепуганному Сашку:

– Остаёшься за меня. Летите на Тортугу и ждите там. Ещё раз накосячишь – когда вернусь, всю шкуру спущу. Понял?

Сашок истово закивал, облегчённо заулыбавшись при слове «вернусь». Засранец.

– А ты куда, кэп? – робко вопросил он. Этот же вопрос читался на прочих растерянных физиономиях.

Будто гусята мамашу-гусыню теряют, растуды их в качель.

– Куда-куда, на кудыкину гору, – отрезал Горислав, легко поднимая с пола безвольное тело Яниса. – Попробую найти помощь. Деда не обижать, он кибермех, если что, поможет. Фёдор Петрович, ты тут старше всех, присмотри за охламонами, – он обернулся к неловко топтавшемуся у переборки старику.

Тот так же отчаянно закивал, как и Сашок.

– Янку не бросай! – крикнул он вслед Гориславу, со всех ног рванувшемуся к спасательной шлюпке, и тот лишь кивнул, не заботясь о том, видит ли это старик.

Через несколько минут тусклая звёздочка шлюпки отделилась от «Ястребка» и взяла курс на ближайшую планету этой системы, именуемую Аррида. «Ястребку» туда ходу не было – там распоряжались имперские чиновники, но юркая, как муха, шлюпка могла проскочить куда угодно.

По крайней мере, Горислав отчаянно на это надеялся.

* * *
Когда до цели оставалось полчаса лёта, он наконец выбрался из пилотского кресла, передав управление автоматам. Точный курс был задан, Аррида приближалась – желтый тусклый диск на экранах медленно рос.

Затаив дыхание, Горислав в очередной раз нащупал пульс на шее распростёртого на полу Яниса, которого он закутал в одеяла, найденные в аварийном запасе. Коснулся его руки – вот теперь пальцы Яниса действительно стали ледяными.

– Королева, – с тоской позвал Горислав, глядя в его заострившееся, белое, как мел, лицо. – Это я виноват. Но я не хотел. Я, честно…

Он осёкся, когда бледные губы раненого шевельнулись, ресницы дрогнули, и тот, не открывая глаз, прошептал:

– Да знаю я. Просто… не повезло. Ты бы меня… и без скафандра никуда… не выбросил. Ты же… сентиментальный дурак…

– А ты сраный умник, – выдохнул Горислав, едва не перекрестившись. – Заткнись и береги силы.

– Зачем? – Янис наконец открыл глаза – они опять были совершенно чёрными. Но, кажется, смеялись. Смеялись! – Я, может, много чего сказать тебе хочу, Романов, прежде чем… м-м… откинуться. Прибраться. Дать дуба. Отбросить копыта. Сыграть в ящик. Русский язык… и вправду могучий.

Он ещё и ухмылялся! Вот же зараза.

– Я тебе сыграю, – яростно и беспомощно процедил Горислав. – Я тебе так сыграю… на всех музыкальных инструментах, ну!

Янис ухмыльнулся ещё шире и тут же сморщился от боли. Но крови на его губах не было, слава тебе, Господи.

– Хочешь, то же самое скажу… по цирцеански, а то ты мне, не поверил, наверно, – весело продолжал вконец  спятивший барон Озолиньш, и Горислав взвыл:

– Тебе что, пуля ещё и в голову попала?

– Пуля? Я думал, это из бластера… Мы где? – спросил Янис, и не думая затыкаться.

– В Караганде, чёрт тебя дери, – почти простонал Горислав. Он мог бы вкатить засранцу укол снотворного, но чёрт… а если… а если и вправду это были его последние слова?! – В шлюпке к Арриде подлетаем, а «Ястребок» на Тортугу пошёл.

Янис снова прикрыл глаза и сердито проговорил:

– Вот чёрт. Тебя же выследят, Романов. Сбрось меня где-нибудь… возле медицинского центра и улетай.

Горислав лишь упрямо мотнул головой:

– Нет. Я должен знать, что тебя спасут. У меня тут есть один контакт.

– Точно… ты сентиментальный дурак, вот кто, – барон длинно выдохнул и облизнул губы. – Попить бы.

– Я не знаю, что там у тебя внутри задето, – сипло возразил Горислав. – Может, кишки пробиты. Может, почка. Внутреннее кровотечение или ещё что. Нельзя тебе пить. Терпи, уже скоро, ну.

Он вновь крепко сжал запястье Яниса. Пульс частил. Он не знал, что это означает. Выглядел барон так, будто вот-вот потеряет сознание.

Но он снова зашевелился и изрёк, распахнув свои чернущие зенки:

– Ты… не вздумай опять похабщину… на борту рисовать, понял. Дети же… видят. Учти, с того света буду… тебе являться и укорять.

– Да чтоб ты скис! – Горислав схватился за голову. – Заткнись уже! Сил моих нету.

– А что там у тебя за… контакт на Арриде? – не унимался Янис, оказавшийся не меньшим балаболом, чем любой из экипажа «Ястребка», кто бы мог подумать. – Грудастая медсестра? Блондинка?

В каком бы смятении ни находился Горислав, он невольно поперхнулся смешком и загадочно сообщил:

– Увидишь. Подлетаем.

Ему всё-таки пришлось вырубить Яниса с помощью инъектора, потому что он не представлял, как раненый перенесёт транспортировку. Неся его на руках, по-прежнему замотанного в одеяла, Горислав осторожно вылез из шлюпки.

Стояла ночь, великолепная бархатная арридская ночь, полная запаха неведомых цветов и трелей таких же неведомых птиц – только эти звуки и нарушали тишину. 

Люк за Гориславом автоматически закрылся, и шлюпка плавно пошла к орбите, повинуясь заданной им программе. Теперь ему оставалось только идти вперёд по едва слышным командам навигатора у себя в ухе.

А также молиться, чтобы их не засекли имперцы. Чтобы Лора оказалась дома и одна. И чтобы Янис Озолиньш остался в живых.

* * *
Лора была дома. Одна. Она встала на пороге, когда Горислав вызвал её по входному коммуникатору, и подбоченилась. Высокая, фигуристая, длинноногая, в едва сходящемся на груди ярком шёлковом халатике. Можно было бы даже сказать, что блондинка – Янис угадал по всем статьям: Лора Караваева в свои без малого сто пятьдесят лет не красила волосы – не считала нужным – и была совершенно седой.

В подвале её дома и находился подпольный – в прямом смысле этого слова – оперблок, оборудованный по последнему слову медицины. Вкупе с реанимационным боксом. Этот арридский контакт знали на Тортуге практически все капитаны пиратских кораблей, бережно храня его в памяти на крайний случай и расплачиваясь с Лорой в основном контрабандными редкими товарами.

Сейчас для Горислава наступил как раз этот самый крайний случай.

Лора посторонилась, пропуская его в дом, и проворчала:

– Креста на тебе нет, Горька. В кои веки спокойная тихая ночь выдалась, думала, отдохну.

– А что, ты обычно каждую ночь зажигаешь, Степановна? – подмигнул Горислав, с трудом переводя дыхание. Этот бесконечный день, начавшийся чёрт-те-когда и всё продолжавшийся и продолжавшийся, вымотал его совершенно.

Лора занесла было карающую длань, чтобы отвесить ему подзатыльник, но опустила её и нахмурилась, разглядев, что волосы незваного гостя слиплись на затылке от жидких бинтов.

– Сам тоже ранен? – быстро спросила она.

– Пустяковина, – беззаботно отозвался Горислав. – Хотели башку проломить, не получилось, ну.

– Да твою башку, Горька, и реактивным снарядом не пробить – отскочит, – фыркнула Лора, торопливо идя впереди него к замаскированному входу в свой подземный оперблок. – Литая каррахианская сталь – внутри и снаружи… Клади его сюда, я пока размываться буду. Из бластера парня продырявили?

– Пулей, правый бок, сквозное, – отрывисто отчитался Горислав, осторожно опуская Яниса прямо в одеялах, в блестящий саркофаг кибердиагноста, сразу зажужжавшего низко и деловито.

– Ясно, – вздохнула Лора. – Всё, иди отсюда, у тебя видок – краше в гроб кладут, так вот, полежи пока в гостиной на диване. Ешь что найдёшь. Позову.

Она уже сбрасывала с плеч свой халатик, и Горислав торопливо попятился, выскакивая за дверь. Позади него раздался негромкий мелодичный смешок.

Лора Караваева была среди тех, кто спасал его и других ребят на Руси. Родня. Поэтому его заигрывания с нею всегда были ритуальными, и это не имело отношения к тому, что по возрасту она могла быть его прапрабабушкой. Она была роднёй, вот и всё. И платы за свои врачебные услуги никогда с него не требовала. Но он старался возить ей с разных планет то, что она любила. Однажды даже двуглавого павлина с Новой Гренландии, немедля обосравшего ей дорогущий виктувианский ковёр, привезённый опять же Гориславом.

Едва он присел на мягко принявший его в свои объятия диван, на котором, по слухам, протекала вся жизнь Лоры, когда та не была занята пациентами, к нему бодро подкатил серв с подносом каких-то экзотических яств и бутылкой нью-калифорнийского. Горислав вяло отмахнулся. Есть ему с нервяка совершенно не хотелось, пусть даже со времени ужина с Янисом прошло… о Господи, сколько же прошло-то? Он попытался подсчитать, сдался и прикрыл глаза. Под отяжелевшие веки будто песку насыпали. Мелкого алмазного каррахианского песку. Чёртов диван, настроенный, очевидно, на общее состояние каждой задницы, на него приземлявшейся, немедленно принялся покачиваться. Баюкал, зараза плюшевая. Как выключить эту хренотень, Горислав понятия не имел, поэтому сдался вторично и поплыл куда-то по волнам навалившегося сна.

И ему приснилось, что они с Янисом сидят рядом у ночного костра в Новом Российске. Двенадцатилетние, двенадцать лет назад. Сидят среди обугленных руин, в которые превратился город. И Янис, белобрысый, тощий, в обносках не по росту, берёт у Горислава из рук гитару и начинает играть. Синие его глаза радостно блестят, блестит улыбка, и Горислав начинает прищёлкивать пальцами в такт мелодии, не думая об опасности, не думая ни о чём.

Эхо этой мелодии всё ещё звучало в его ушах, когда крепкая, совсем не женская рука Лоры нетерпеливо тряхнула его за плечо. Он так и подскочил на диване-колыбели, тараща глаза:

– Что? Янис? Жив?

– Жив, жив, куда бы он делся, – проворчала Лора. Она всё ещё была в синем хирургическом балахоне, но уже без бахил и перчаток. – Послушай, Горька, но он же имперский гвардеец. Кто он тебе?

Горислав прямо поглядел в её карие строгие глаза, окружённые мелкими морщинками, и ответил чистую правду:

– Мой враг. Самый верный, – он неловко усмехнулся, – ещё с Академии. Барон Янис Озолиньш. Это я виноват, что его подстрелили. Я его взял заложником, чтобы моих ребят освободили. Он… как он?

Лора так высоко подняла тёмные брови, что они почти исчезли за краем её прозрачной шапочки.

– Отлично, – едко бросила она. – Ну, насколько это возможно при таком ранении. Залатала всё на совесть, будет как новенький. Но крови он потерял изрядно. Я, собственно, за этим и пришла. Спросить. У вас с ним одна группа – у меня же есть твои данные. Я могу перелить ему и плазму, и имеющийся консервант, но живая кровь…

– Да ради Бога. Жалко, что ли, – не сразу сообразив, о чём она толкует, пробормотал Горислав, встал и покачнулся. В ушах сразу зашумело, но он изобразил бодрую улыбку, поворачиваясь к Лоре. – Давай, веди. Но я же грязный, как прах. Мыть будешь, Степановна? Спинку потрёшь?

– За ширмой положу, – ехидно отрезала та. – Босяк.

– Какая досада, – с деланным вздохом развел руками Горислав и наконец огрёб по затылку.

Наверное, он всё-таки отрубался прямо на ходу, потому что сама процедура ему почти не запомнилась – только бледное лицо Яниса, едва различимое на белой простыне. А потом Горислав и вовсе отключился, с неимоверным облегчением погружаясь в мягкий тёплый сугроб сна. Это был именно сугроб, потому что Озолиньш-то – Снежная королева. На этой бредовой мысли он и уплыл под отзвуки продолжавшей раздаваться в его голове мелодии.

Очнулся он, потому что показалось – кто-то его зовёт. Окликает по имени. Не тревожно, нет, но на кровати он подскочил, сел, спустил босые ноги на пол и потряс головой, пытаясь вспомнить, где находится.

Аррида.

Лора.

Янис.

Он торопливо высунулся из-за ширмы. Горел небольшой ночник, бодро подмигивали огоньки на панелях приборов у изголовья кровати Яниса. Если приборы ровно мигали, а не вопиликак оглашенные, значит, всё было в порядке, рассудил Горислав и, осторожно ступая, подошёл к кровати. Опять же решив, что полная стерильность Янису уже навряд ли нужна. Лора за подобное кощунство наверняка снова навешала бы ему люлей… но Лоры-то тут не было!

Из-под простыни, укрывавшей раненого, торчали разнообразные трубки и трубочки, при виде которых Горислава передёрнуло. Он ненавидел всю эту медицинскую мутотень, но куда было деваться.

И вообще… Не то, чтобы он не доверял приборам, окружавшим Яниса, но… Наклонившись, он нерешительно коснулся его щеки. Тёплая. Чёрт! Добрый Боженька и пресвятые угодники, слава вам.

У него даже ноги задрожали. Ну ещё бы, столько носиться, как лошадяке, с грузом на горбу, а ведь Озолиньш-то не лёгонький.

Он опять помянул чёрта и пресвятых угодников, когда обнаружил, что Янис открыл глаза и смотрит прямо на него. Ни слова не вымолвив, только облизнув сухие губы. Горислав поспешно огляделся и опять прошлёпал за свою ширму – там точно стояла какая-то тара с трубочкой. Он, кажется, сам из неё пил, валяясь с катетером под ключицей.

– Давай, только чуток, – велел он, подсовывая трубочку к губам Яниса.

Лора убьёт, точно убьёт, если узнает.

Янис выглотал почти половину стакана, – пока Горислав его не отнял, – отдышался, откинувшись на подушках и хрипло прошептал:

– Романов, опять ты? Я грудастую медсестру ждал.

– Утром увидишь, ей-Богу, – поклялся Горислав и допил содержимое стакана, приятно освежившее пересохший рот чем-то вроде сока лимонеллы. – Она не медсестра. Она бывший врач, хирург. Говорит, что залатала тебя, как надо, ну.

– Что именно залатала? – быстро спросил Янис, и Горислав смущённо поскрёб щёку:

– Да хрен знает. Я не спрашивал. Боязно. Я и про себя бы не спросил.

Янис демонстративно закатил глаза:

– Боже! Не ожидал, что ты такой слабонервный, Романов.

– Очень. Я очень слабонервный и нежный, ну, – сокрушённо подтвердил Горислав, усевшись на пол рядом с койкой. – Зато ты получил литра два моей кровушки, поздравляю. Мало ты мне её в Академии свернул. У нас одна группа крови оказалась, – пояснил он, видя, что Янис недоумённо моргает. – В общем, я тебе заляпал своим плебейством всю твою родословную. И кстати, насчёт царской фамилии. Отец у меня механиком был, а мама – воспитательницей, дед с бабкой – крестьяне, никаких тебе царей. И никаких дурных болезней, известных человечеству. Я их от своих шлюшек не подцепил, так что ты, выходит, от меня тоже, ну.

– Жалость-то какая, – протянул Янис, начав ехидно ухмыляться.

Сейчас какую-нибудь гадость скажет, понял Горислав. Пускай, лишь бы опять помирать не взялся.

– Нас не засекли? Шлюпка где? – строго осведомился тот. – Ты её хорошо замаскировал, надеюсь?

Надеется он, видите ли! Привык своей гвардией командовать, контра недобитая, весело подумал Горислав, сам начиная лыбиться. В душе поднималась ясная, совершенно детская радость.

– Да какое засекли, кому это надо, – безмятежно отозвался он. – Шлюпку я на орбиту отправил, когда приспичит, пошлю сигнал.

– И вместе со шлюпкой явится имперский эсминец, – нудным голосом предрёк Янис. – Как всегда, русский авось.

– Ну, это-то как раз тебе вмастит, – пожал плечами Горислав. – Твои орлы небось все секторы этой Галактики носом прорыли, тебя высматривая.

Они помолчали.

– Ты что дальше делать собираешься? – тихо спросил Янис. Глаза его, кажется, светились в темноте, и он как две капли воды походил на того пацана-оборвыша, который приснился Гориславу.

– Вернусь на Тортугу, что-что, – Горислав опять повёл плечом. – А ты?

– Подам в отставку, – скупо проронил Янис и пристально поглядел на него. – Закрой рот, Романов, ворона влетит.

– В какую, нахрен, отставку? – ошалело выпалил Горислав, не веря своим ушам. – Спятил ты, что ли? А как же военная карьера? Служба Империи, улучшение системы изнутри и всё такое?

– Буду улучшать систему в каком-нибудь другом месте, – легко отозвался Озолиньш, и Горислав как-то сразу поверил, что тот его не разыгрывает, не спятил и не находится под действием Лориных снадобий или ещё какой фигни. – Я же пошёл в Академию только…

– Из-за отца, – пробормотал Горислав, и Янис кивнул, приподымаясь на локте.

У Горислава давно вертелся на языке вопрос. Ну, как давно… все последние часы, начиная с момента, когда он выволок Озолиньша из его кабинета.

– Слушай, – медленно произнёс он, сверля его взглядом. – Только не ври. Честно скажи – когда ты мне вещал про разумную альтернативу, а я тебе про неразумную, ты догадывался, что я могу скрутить тебя и взять в заложники? Ты же меня расковал и бросил наручники в ящик… ты не мог не знать, что я это увижу. И ещё… – он запнулся.

– И ещё бластер. Ну да, ты же не слепой. И не дурак, – легко ответил Янис без малейшего промедления, будто только этого вопроса и ждал, и у Горислава мороз прошёл по спине. – Я знал, что ты заметишь бластер. И если не согласился на мои условия, всё равно просто так не сдашься. Это же ты. Как один из вариантов развития событий – да, я такой сценарий действительно предвидел.

– Нарочно подставился! Но я же мог тебя, сука, убить! – яростным полушёпотом проорал Горислав, стиснув кулаки. Ему страсть как хотелось вмазать этому умнику, этому манипулятору, который без зазрения совести играл с ним в чёртовы игры, но он саданул по стойке кровати так, что она едва не перекосилась. – Ладно, пускай не я! Кто-нибудь бы сдуру шмальнул! Так ведь и вышло!

– Ну я тоже… – Янис как-то странно замялся, – Тоже понадеялся на авось и на твою госпожу Удачу. Не мог же я допустить, чтобы ты на каторге сгнил. Я тебя арестовал, а ты… оказался многодетным отцом. Ну что ты заходишься? Я же в порядке, – он растерянно сжал плечо Горислава, когда тот со стоном уронил голову на край койки. – Всё хорошо, забей. Просто забей. Ну чего ты, Горе?

Горе. Так его звала мать. И добавляла со смехом, что это, мол, чтобы судьба не позавидовала, а на самом-то деле он – счастье.

– Слушай, – кашлянув, наконец проговорил Горислав, не глядя на Яниса. – А ты на гитаре умеешь играть?

Он от души порадовался тому, что Озолиньш, этот чёртов предусмотрительный стратег, всё-таки оторопел. Вот такого вопроса он явно не ждал.

– Н-нет, – с запинкой пробормотал тот. – Только на скрипке. Ещё при маме. А что?

– Я тебя научу, ну, – торжественно пообещал Горислав. – Я… Чёрт!

Он взлетел на ноги — поздно. На пороге бокса возвышалась Лора — в своём коротком халате, с разметавшимися по плечам седыми волосами – настоящая валькирия, не хватало лишь меча.

– Эт-то что тут ещё за посиделки? – сурово осведомилась она, сдвинув брови. – Романов! Вон!

Она ухватила его за рукав уже за ширмой, когда он послушно плюхнулся на свою койку:

– Я вскрыла последние правоохранные сводки, Горька. Тебя ищут. Пока не здесь, но могут подобраться. Тебе лучше прямо сейчас вернуться к своим, если ты оклемался. А твой Янис пусть ещё полежит у меня. Отдохнёт. Его тоже ищут, но по другому ведомству. Космогвардейцы. Эти не найдут.

– А, ч-чёрт… – Горислав стиснул зубы. В висках застучало. Да, всё верно – это подсказывало ему чутьё. Подсказывала сама госпожа Удача. Пора было уходить.

– Озолиньш, – позвал он, вывалившись из-за ширмы, и тот враз попытался сесть на постели под возмущённое шиканье Лоры. – Что бы дальше ни вышло… найди меня на Тортуге. Я там… подзадержусь.

Он дождался ответного кивка Яниса, прежде чем шагнуть за дверь.

– А он, мятежный, просит бури, как будто в бурях есть покой! – крикнул тот ему вслед. И тихо рассмеялся. – Давай, Горе.
— Покой… Покой нам только снится, — проворчал Горислав, ныряя с Лориного крыльца прямо в какие-то душистые кусты. Его спину и плечи немедля осыпало холодной росой. Фиолетовые цветы на кустах радостно осклабились и завертели головками. Горислав цыкнул на них и на всякий случай проворно отскочил: чёрт знает, может, это какие-то особые сторожевые цветы, которые Лора держит вместо собаки.

На западе поднималось одно из двух арридских солнц.

Но шлюпка с «Ястребка» опускалась быстрее.


Часть 2

К концу стандартного земного месяца в контролируемых Империей секторах Галактики было объявлено, что барон Янис Озолиньш, самый молодой из командиров эскадрилий имперских боевых кораблей, подал в отставку по состоянию здоровья. Его флагман, величественный «Громовержец», остался служить Империи под командованием другого капитана.

Для всех на Тортуге-5, кроме Горислава Романова и экипажа «Ястребка», эта новость прошла незамеченной. Эка невидаль, один имперец сменил другого.

Ещё через две земные недели Горислав торчал в главной рубке, оттачивая новые параметры управления кораблём. Вместе с Фёдором Петровичем, точно так же торчавшим в техническом отсеке.

Старик распетрушилсистему безопасности по распоряжению Горислава. Чтобы впредь не повторялись такие оказии, как со сбежавшими к имперцам предателями-кибермеханиками.

Петрович был счастлив и горд тем, что его опыт пригодился, а остальные ребята обращались с ним крайне почтительно, внимательно слушали байки, которые он травил в кают-компании и по приказу Горислава потихоньку сливали в гальюн его нычки со спиртным. Старый механик не шибко возгудал — ему было чем заняться. Он только признавался Гориславу, что скучает по Янке. То есть по барону Янису Озолиньшу, само собой.

— Янка славный. Но это не сразу разглядишь, потому как он прячется под своей бронёй, — заявил старик.

Горислав про броню Озолиньша знал предостаточно и надеялся, что Янис прятаться перестанет. И вообще появится на Тортуге-5 в самое ближайшее время, как и обещал, потому что весь этот официальный трёп про состояние здоровья уже начинал Горислава беспокоить. Хотя Лора уверила его по спецсвязи, что барон ушёл от неё вполне себе бодрым и выздоравливающим. А потом прислал подарок – браслет из драгоценных камней-кабошонов с Эллювия-1 и какой-то редкий кустик с малиновыми цветочками для её сада с Малагасиллы-3. «В знак благодарности и восхищения вашей красотой и талантом врача», – так и написал в сопроводительной записке, дамский угодник. Чем Лора гордо и похвасталась.

По правде говоря, во время последнего визита к ней кусты в её саду Гориславу решительно не понравились.

А Янис Озолиньш таки появился возле «Ястребка» в солнечный тортугский полдень, когда над разогретым пластобетоном космодрома дрожало знойное марево. Цивильные пассажирские лайнеры на пиратскую планету не опускались, но всегда можно было найти какого-нибудь маргинала-контрабандиста и заплатить ему, чтобы сюда попасть.

Вопреки расхожим пугающим байкам, коренное население Тортуги-5 было весьма миролюбивым – в благодатном климате, под лучами жаркого, но не свирепого солнца, согревающего обитателей суши и трёх тёплых, тоже вовсе не яростных океанов. Ну, а гостеприимство, испокон веку оказываемое ими пиратам и контрабандистам всех галактических рас, зиждилось на простой выгоде и непреложном законе: на Тортуге – никаких дрязг и свар. Поэтому даже мелких преступлений здесь совершалось на порядок меньше, чем в других обитаемых мирах. Самыми распространёнными были кражи и карточное жульничество, за которое шулерам просто били морды. Кроме того, Тортуга-5 никогда не находилась под властью Империи, входя в Лигу вольных планет, сохранявших нейтралитет даже в эпоху межгалактических войн.

…Старпом Сашок, нёсший вахту, поднял чуть ли не боевую тревогу при виде бывшего капитана «Громовержца», и Горислав вылетел из рубки, не зная, что и думать.

— Сашок, ё-пэ-рэ-сэ-тэ! — гаркнул он, с неимоверным облегчением увидев Озолиньша возле входного люка «Ястребка». — Чего раззвонился, звонарь хренов? Думаешь, он сейчас нашу посудину захватит?

— А вдруг? — серьёзно предположил Янис. В его синих глазах прыгали смешинки, светлые волосы трепал налетевший ветерок. У его ног бодро вертелась косматая псина о шести лапах, похожая на грязную швабру, и Янис всё время деликатно от неё отодвигался, чтобы не испачкаться. Был он уже не в мундире, а в штатском, но не в какой-то затрапезе, а в тёмном строгом костюме, похожем на концертный фрак.

— Тебе не хватает скрипки, ну, — с ухмылкой объявил Горислав, демонстративно оглядев его с головы до ног. — Привет, родственничек.

— Могу где-нибудь поискать, — Янис изогнул бровь. — Привет. Впустишь?

Вместо ответа Горислав сбросил трап, и Озолиньш проворно вскарабкался по нему наверх – туда, где когда-то на полу засыхала его кровь.

— Янка! — радостно прогудел Петрович, появляясь из недр корабля, как Гефест — чумазый и в огромном защитном фартуке. — То есть господин барон!

Янис крепко обнял старика, от волнения затоптавшегося на месте.

— Я боялся, что вас уже не застану, — признался он, поворачиваясь к Гориславу. — Боялся, что вы… хм… опять помогаете цирцеанской руде изменить направление полёта.

Он невинно улыбнулся, искоса наблюдая за реакцией Горислава.

— Обязательно поможем, — невозмутимо заверил тот. — Мы же такие, всем помогаем по широте душевной, ну. Вот только кое-что подшаманить надо.

— Могу присоединиться, — негромко предложил Янис. — Я не про руду, я про подшаманить. Мне нравится этот корабль. Удивительно, как ты удержался и не разукрасил его новой… хм… настенной росписью.

Глаза его снова смеялись. После своей судьбоносной отставки барон Озолиньш стал куда веселее. Но так же ехиден, как до неё.

Горислав театрально вздохнул. С появлением барона сразу начались их обычные пикировки. Но он был рад его видеть. Чертовски рад.

— Я же обещал, что не будет росписей, ну, — проворчал он. — И обещал, что подзадержусь тут. Сымай свой шикарный лапсердак, если хочешь помочь… родственничек.

— Почему родственничек-то? — не выдержал Сашок, просунув в рубку взлохмаченную рыжую башку.

За Горислава ответил Янис, не спеша снимая свой фрак, под которым обнаружилась кипенно-белая рубашка:

— Ваш капитан отдал мне свою кровь. В ходе состоявшейся в полевых условиях хирургической операции, – он чуть усмехнулся. – Полтора месяца назад. Так что мы с ним теперь и правда кровные родственники.

Сашок с Петровичем уставились на Горислава во все глаза, а тот смущённо кашлянул, почесал в затылке и выпалил:

— Хотел сделать из этого киборга человека. Кажись, получилось. Вон уже собачка его ищет, а собачки – они же всегда тянутся к хорошему.

Он широко ухмыльнулся, когда Янис демонстративно закатил глаза при виде пегой шестилапой «швабры», юркнувшей из-под ног Сашка прямиком в рубку.

Блох натрясёт немерено, весело подумал Горислав. Но видно, что умна, стерва. И шустра. Надо же, по трапу залезла. И к Озолиньшу как приклеилась.

— А вообще мне нужен штурман, — уже серьёзно сообщил он, испытующе глядя Янису в глаза. — Подумай. Я знаю, ты скажешь, что, мол, Империи присягал. Так ведь и я присягал. Но мы не воюем с Империей. Мы… просто восстанавливаем справедливость там, где её нет.

— Я подумаю, — так же серьёзно ответил Янис и засучил рукава рубашки. – Давай, показывай, что тут где.

Вдвоём они какое-то время молча проверяли схему за схемой, модуль за модулем, сверяясь с Петровичем, выводившим свои данные на экран прямо из технического отсека. Потом Горислав проговорил:

– Имперцы дудели, что ты подал в отставку по состоянию здоровья, – и вопросительно покосился на сосредоточенно уставившегося в экран Яниса.

– Угу, здоровое у меня состояние, – подтвердил тот с лёгкой улыбкой. – Кстати, госпожа Лора заштопала мне почку и часть печени так виртуозно, что и пересадка не понадобилась… а то, чем чёрт не шутит, ты бы мне и тут свои услуги предложил.

– Чёрт – он такой, он шутник, ну, – согласился Горислав, не спуская с Яниса глаз. Тот вроде не врал, и на душе у капитана разом полегчало. – А с ногой у тебя что? Я ж ещё раньше видел, что ты хромаешь.

– Я думал, это незаметно, – Янис потёр переносицу. – Колено. Из бластера зацепили в одной заварушке, давно, сразу после Академии. А тебя, я так понимаю, частенько дырявили, – он не спрашивал, а утверждал.

– Я же пират, ну, – Горислав растянул губы в беспечной усмешке. – Наше дело такое – на абордаж, и погнали. Лора и меня латала пару раз.

– Ну да, она рассказывала, как ты ей потом двуглавого павлина привозил.

– Он обосрал ей ковёр, – фыркнув, вставил Горислав, но Янис лишь чуть улыбнулся и строго сказал, сдвинув брови:

– Каждую операцию необходимо планировать так, чтобы свести риск к минимуму, если ты не адреналинозависимый.

Ну надо же! Горислав мгновенно почувствовал себя нерадивым учеником перед придирчивым учителем.

– Я видел, как всё планируешь ты, – отозвался он спокойно. – Просчитываешь максимум вариантов и выбираешь оптимальный по риску и потерям. У меня тоже так получается… иной раз. Но чаще всего… – он запнулся.

– Я тоже видел тебя в деле, не забывай. Чаще всего ты полагаешься только на свою госпожу Удачу, – так же спокойно резюмировал Янис, и Гориславу ничего не оставалось, кроме как неохотно кивнуть в знак подтверждения. – А если ситуация обостряется до крайней точки, ты бросаешься в бой первым, ты же капитан, – закончил он со вздохом.

– Если жопа подступает, ну, – хмыкнул Горислав, переводя на человеческий язык «обостряющуюся до крайней точки ситуацию».

– Эх ты, Горе, – негромко вымолвил Янис. Глаза его стали тревожными.

– Да брось, я… Чёрт! – Горислав в смятении запустил пятерню в свои вихры. От этого «Горя» у него переворачивалось сердце. – Озолиньш, я не адреналинозависимый, как Бог свят! Просто иногда такой расклад случается, когда без стычки никак… но мне это нравится, ну, – покаянно вырвалось у него, а Янис рассмеялся, качая головой:

– И я об этом же.

– Вот чёрт, – буркнул Горислав, сам не в силах удержаться от смеха, и только махнул рукой. – Ладно, понял тебя. Не люблю осторожничать, но постараюсь, ей-Богу. Ребят не хочу подставлять. Будешь у нас штурманом, присмотришь за нами, болванами грешными, – хмыкнул он, внезапно поняв, до чего же ему этого хочется на самом-то деле. – Слушай, Озолиньш, – выпалил он вдруг. – А почему мы с тобой так люто собачились в Академии? Ну, сперва-то понятно, малые дураки были. Ты весь из себя такой правильный, воспитанный, голубая кровь, а я кто? Побродяжник безродный, по квоте принятый. Так?

Янис неловко кивнул, на миг отведя глаза.

– Ну а потом? – настойчиво продолжал Горислав. Ему и правда необходимо было в этом разобраться. – Мы ведь могли подружиться! Почему мы ума не набрались, оба? Только из-за того, что я тебя всё время где-нибудь, да обходил? Я, по правде, иногда думал, что ты злуешь из-за девчонки какой-нибудь. У нас на курсе достойные крали были. Я с Санди миловался. Может, и ты на неё глаз положил, а я не знал?

Он пытливо уставился на Яниса, который в полном замешательстве кашлянул, и его острые скулы окрасились румянцем.

– Ну что ты городишь, Романов, – досадливой скороговоркой пробормотал он и наклонился, чтобы почесать грязное брюхо неимоверно этому обрадовавшейся шестилапой псины. Та распростёрлась у его ног и счастливо вывалила длинный голубой язык. – Какая ещё Санди? Рыжая, что ли? Зачем она мне? Я в Академию учиться пришёл, а не… не сношаться.

Горислав невольно рассмеялся.

– Одно другому не помешало бы. Мне же не мешало. Шучу, – спохватился он, заметив, что Янис покраснел ещё пуще. Вот уж где цветочек полевой! – Выходит, я тебе только из-за отца поперёк горла встал? Из-за того, что я тебя опережал, а тебе перед ним стыдно было?

– Выходит, так, – Янис поднял потемневшие глаза. – Извини. Это полное… скотство.

– Слов-то каких набрался, – неловко хмыкнул Горислав. Замешательство Яниса передавалось и ему. – Это Петрович тебя научил, старый шаромыжник? Забей. Не виноват ты ни в чём, – теперь он сам перевёл взгляд на восторженно поскуливавшую псину. – Как назовём эту шестиногую красотку? Швабра?

– Отличное имя, – тут же согласился Янис, и Гориславу показалось, что он с облегчением перевёл дух. – Звучное. И такое… романтическое.

– Жрать тебе надо побольше, – вдруг проворчал Горислав, придирчиво рассматривая его. – Мешок с костями, да и только.

– А, так я, оказывается, в данный момент прохожу медицинское освидетельствование? – Янис, явно забавляясь, высоко вскинул брови. – Я и не знал.

Горислав, не поддержав шутки, поднялся на ноги, глядя на него всё так же испытующе, и тогда Янис тоже встал.

– Так ты останешься у нас, Озолиньш? Можем мы на тебя рассчитывать?

– Да, – отозвался тот уже без всяких раздумий и крепко сжал протянутую ладонь Горислава.

– Чёрт, я рад, – проговорил тот просто и хлопнул барона по плечу. – Учти, я тебя заезжу, Озолиньш, работы валом.

– Но миска-то похлёбки найдётся? – невозмутимо уточнил тот. – Мне и моей Швабре? Хотя бы раз в день? Если уж ты решил меня откормить.

Горислав лишь улыбнулся, наклоняясь к коммуникатору:

– Петрович, перерыв. И вы, банда, тоже. Всем оправиться, перекурить и идти жрать. В кают-компании через десять минут чтоб все были, как штыки. Представлю вам нового штурмана, оглоеды.

* * *
Как Горислав и ожидал, парни робели и хмурились, косясь на этого самого нового штурмана исподлобья, пока Сашок Калинка наконец не задал вопрос, очевидно, мучивший всех:

– А он нас гвардейцам своим не сдаст, этот фон-барон?

Горислав уже собрался было рассказать, как Янис, сперва захватив «Ястребок» в плен, сам же потом их всех и выпустил, фактически подставившись под пулю, но Озолиньш опередил его, поднимаясь из-за стола, прямой и строгий

– С твоего позволения, – он сперва глянул на Горислава, а потом обвёл буйную ватагу «Ястребка» спокойным взглядом синих глаз. – Ваш капитан мне свою кровь дал, а я ему – своё слово. А оно у меня одно. Ясно?

Прозвучало это так, что Горислав ошеломлённо подумал: чёрт, знает же, чем пронять русскую душу. И ещё – Озолиньш не врёт.

Несколько мгновений в кают-компании висела настороженная давящая тишина, взорвавшаяся потом одобрительным гулом, и Янис поочерёдно и торжественно ответил на тринадцать рукопожатий. В том числе и Петровича, радостно протянувшего ему свою мозолистую, широкую, как лопата, ладонь.

– Янка нас нипочём не сдаст, – величественно провозгласил старик.

– С таким умником, как ты, господин барон, лучше по одну сторону быть, – пробасил Сашок, снова выражая общее мнение, а Горислав неторопливо пояснил:

– Мы же вместе в Академии учились.

Этим объяснением он решил и ограничиться.

– А-а, ну тогда и правда всё ясно! – жизнерадостно возвестил чернявый и шустрый Мотя Хват, принимаясь за свою сублимированную кашу с овощами. – Чёрт, кэп, когда же мы в кабак к Ваське завеемся? Нормальной жрачки навернуть да новому штурману пяточки обмыть.

Он заржал первым, за ним грохнули все остальные, уставившись на вытянувшееся от недоумения лицо Яниса.

Горислав ободряюще похлопал того по плечу:

– Не дрейфь, Янка, – он подмигнул ему и, обернувшись к остальным, весело добавил: – Сегодня вечерком к Ваське и наведаемся, ну, – он вскинул руку, упреждая новый взрыв восторженного гомона. – Но сперва…

– Само собой, кэп, – за всех протянул Калинка. – Дневную норму сперва надо добить.

…– Пошли, каюту покажу, – бросил Янису Горислав, первым встав из-за стола. – Шмотки твои вообще где?

Пегая Швабра в кают-компании, где её все тискали и наложили полную миску еды, как ни странно, не осталась, смирно шла вслед за Янисом по коридору.
–
– На мне, – пожал плечами Янис. – И в сумке – я её в рубке оставил.

Горислав остановился, удивлённо воззрившись на него:

– Э-эй, а где же всё твоё, любимое?

Это ему нечего было увезти с погибшего, разорённого Нового Российска, но чтобы барон Озолиньш, явившись туда, где он предполагал остаться (а в этом Горислав почему-то ни секунды не сомневался), взял с собою только смену исподнего?! Видел он ту сумку – туда бы больше и не влезло.

Янис прислонился к переборке и коротко сказал:

– Говорят же: и много – мало, и мало – хватит. Я забрал с базы на Балтии только книги и цветы… и знаешь что? – он чуть улыбнулся, и глаза его просветлели. – Отправил всё это обратно в наш замок на Старой Земле. Я перерос отцовский кабинет. И перерос свою идиосинкразию на собственный дом. Я буду наведываться туда время от времени. Взял сюда только пару книг. И фотографии. Здесь же боевой корабль, а не пансион.

– Рад за тебя, – немного помолчав, неловко пробормотал Горислав. – Мне-то хранить вообще нечего.

– Твой дом был разрушен? Сожжён? Совсем? – тихо спросил Янис.

– В пыль, – кратко отозвался Горислав. – Теперь мой дом только здесь. Хотя многие из наших, когда мы возвращаемся на Тортугу, предпочитают кораблю пансион. Надоедают стальные стены и весь этот… аскетизм, ну.

– А тебе – нет? – быстро спросил Янис.

– Мне – нет, – Горислав толкнул в сторону дверь ближайшей каюты. – Вон там – моя, там – Калинки, дальше – Петровича. Настроишь замок на свои отпечатки и голос, если хочешь.

– Пара вопросов, – медленно проговорил Янис, заходя вслед за капитаном в узкое помещение, где тут же зажёгся свет – по сигналу датчика движения. Здесь бы запросто могла развиться клаустрофобия – у тех, кто ей подвержен. Спасал лишь высокий потолок, очевидно, переборки были специально раздвинуты. – Что случилось с предыдущим штурманом? Убит?

– Забеременел, – весело сообщил Горислав и бухнулся на откинутую, довольно широкую койку. – Сядь, Озолиньш, а то ещё упадёшь. Гаммисом его звали, отличный был парень, но драконианин, если тебе это о чём-то говорит. Решил исполнить свой долг перед семьёй и родить младенца. Тебе такая участь, надеюсь, не угрожает, – он с хохотом попытался увернуться от карающего тычка вспыхнувшего до ушей Яниса, что ему, впрочем, не удалось. – Ну извини, извини. Дурак я, и шутки у меня такие же, сам знаешь.

– Не извиню, – сердито буркнул тот. – И правда дурак ты, Романов. Нашёл, чем шутить.

– Очень бы не хотелось тебя лишиться, – прибавил Горислав уже серьёзно.

– А почему? – Янис искоса на него глянул, рассеянно вертя в руках бронзовую фигурку какого-то диковинного существа, забытую, видимо, на полке над таким же откидным, как койка, столом. – Считай это вторым вопросом. Почему ты позвал меня сюда и не хочешь лишиться?

– Ты мне нужен, – искренне и без колебаний ответил Горислав. – Я думаю, многие преподы в Академии хотели бы, чтобы мы с тобой составили один экипаж. Каждый из нас дополняет другого. Как части мозаики.

– Мозаики, значит, – Янис в задумчивости присел на койку, с которой только что поднялся капитан. – И всё?

– Хочу наконец с тобой подружиться, – честно признался Горислав, взъерошив свои вихры. – Чёрт, да это надо было сделать давным-давно. Мы оба – те ещё идиоты. Может быть, если бы нам это удалось двенадцать лет назад, наши судьбы вообще сложились бы по-другому.

Янис кивнул, будто экзаменатор, принимая ответ и продолжая пристально смотреть на Горислава снизу вверх.

– Тогда позволь последний вопрос. Я не был внутри «Ястребка», когда мы взяли его в плен. Но я вижу, что ты уже переоборудовал его… и продолжаешь. Он перестал быть просто боевой единицей, машиной для уничтожения. Что ещё ты хочешь с ним сделать? Что мы с тобой сейчас делали в рубке, Петрович – в техотсеке, а остальные, я так понимаю, по всему периметру?

– Мы ставим новую нейроматрицу. Модифицированную, – кратко и как-то неопределённо произнёс Горислав. – Чтобы обеспечить всем нам и кораблю максимальную защиту и безопасность. Я потом тебе всё разом объясню, когда видна будет полная картина. А пока давай вернёмся к Петровичу, старикан там и правда уже запарился один, бедолага, куковать. Ну а вечером – к Ваське в кабак закатимся. Если не хочешь, не ходи. Ты же к выпивке не особо.

– Ну, ты и сказанул, Романов, не ходи, – Янис поднялся и чуть поморщился, уже не пытаясь скрыть свою хромоту. – Я же устанавливаю дружеские взаимоотношения со своей новой командой. А перепить, учти, могу любого.

– Так-таки и любого? – Горислав по-разбойничьи прищурился. – Что ж, посмотрим.

* * *
Васька, Василиса Прекрасная, она же Василиса Прохорова, была здоровенной бабищей весом пудов этак в шесть. В драке она легко могла уложить пару совсем не хилых мужиков, что проделывала неоднократно. И держала в ежовых рукавицах свою харчевню «Чёртова дюжина» с пансионом наверху, а также форменный гарем из десятка хахалей. Хахалей было столько, потому что мало кто мог сполна и в одиночку удовлетворить Васькины аппетиты.

Всё это наперебой излагали побагровевшему штурману парни с «Ястребка», весело вышагивая по направлению к «Чёртовой дюжине». Добил Яниса Мотя Хват, невинно предложивший:

– А ты рискни, попробуй к ней подкатить. Вдруг угодишь. Кэп – тот почему-то не рискнул, – он лукаво ткнул Горислава локтем в бок. – Сдрейфил.

– Сам рискуй, рисковый, – проворчал тот, покосившись на него. – Негоже корабль без командования оставлять. Всё, хорош зубы мыть, пришли. Васька за такие разговорчики мигом ноги вырвет и спички вставит, если услышит.

Васька оказалась красавицей гренадёрского роста, с голубыми глазами-озёрами, с румянцем во всю щёку, с перекинутой на пышную грудь золотистой косой. Янис завороженно смотрел на неё, оттиснутый в самый угол буйной Гориславолвой ватагой. Пил он, не отнекиваясь, вровень со всеми, чем и заслужил одобрительные похлопывания по плечам.

– Молодец! Мужик! – басом провозгласил Калинка, когда Янис лихо опрокинул очередную стопку.

Стаканчик для водки, догадался вдруг тот, потому и называется стопкой, что может застопорить любого. Он уже хотел поделиться с Гориславом ценным лингвистическим открытием, но капитан «Ястребка» уже сорвался с места, выйдя плясать на самую середину зала сразу с двумя развесёлыми девицами, беленькой и рыженькой, повисшими у него на плечах. Девицы эти атаковали его ещё на входе, прижимались, тёрлись щеками, как кошечки, надувая пухлые губки. Горислав лишь посмеивался, сунув каждой за корсаж по паре золотых монет. Но наверх с ними не поднялся.

Такие же красотки мгновенно прилипли к другим ребятам с «Ястребка». Только к новому штурману не подходили, хоть и окидывали его пытливыми взорами ярко накрашенных глаз, и перешёптывались, озорно прыская в ладошки. Осторожничали. А потом полезли на коленки к более понятным и знакомым парням.

Теперь на нового штурмана никто не обращал внимания, и он с облегчением перевёл дух.

Горислав же был тут как рыба в воде. Он то трепал по макушке какую-нибудь красотку, как трепал бы ребёнка, то осушал очередную стопку, то брался за гитару, и тогда остальные вмиг умолкали.

– Ваше благородие, госпожа Разлука,
Мы с тобой родня давно, вот какая штука…

Серые глаза его сверкали, но не от хмеля, а от радости. Он был своим в этой буйной круговерти, а Янис сидел в стороне.

Чья-то лёгкая рука почти невесомо опустилась на его плечо. Тонкие длинные пальцы, унизанные кольцами, узкая ладонь.

Он вскинул глаза и машинально поднялся с места.

– Присядьте, барон Озолиньш, – тихонько рассмеялась женщина, неслышно подошедшая к нему. Впрочем, он ничьих шагов не расслышал бы в царящем вокруг гвалте, но она казалась почти бесплотной: хрупкая, с огромными тёмными глазами и волосами, уложенными в затейливую высокую причёску, изысканно одетая в светлое платье, напоминавшее сари женщин с Марракеша-2.

– Мы знакомы? – спросил Янис, глядя в эти глаза-омуты. – Нас представляли друг другу? Вряд ли. Я бы на всю жизнь это запомнил.

Он сразу понял, что перед ним – аристократка.

Женщина снова рассмеялась – будто колокольчик прозвенел, и присела рядом на освободившийся стул.

– Вы льстите мне, господин барон. Я вас удивлю. Нас действительно представляли друг другу, но мы тогда были слишком малы, чтобы осознать это. Когда-то я была виконтессой Руадис, и моя матушка близко приятельствовала с вашей.

В её пленительной улыбке сквозила неизъяснимая печаль.

– Подождите, – пробормотал Янис, ошеломлённо заморгав. – Были виконтессой Руадис? Но почему – были?

– Потому что теперь я просто – Элиа Дис, эскортесса, – буднично разъяснила она. – Моя семья от меня отреклась, поняв, какой образ жизни я веду, – она легко пожала плечами. – Вы-то, я надеюсь, не убежите от меня в ужасе, господин барон? Я подошла к вам не потому, что ищу знакомства, как эти… дамы, – она кивнула в сторону весёлых девиц. – Просто я узнала вас. Вы – копия своей матушки, а я храню фотографию, где она стоит рядом с моей матерью в нашем яблоневом саду – там, на Старой Земле. Возможно, и вы его вспомните, наш сад в пору цветения. Ну и, разумеется, я знала, что вы – барон Озолиньш и новый штурман «Ястребка». Слухи здесь разносятся быстро.

– Боже, я рад вас видеть, очень рад, – неловко вымолвил Янис, осторожно коснувшись её хрупких пальцев, лежащих на заляпанной красным вином скатерти.

Он не знал, что ещё сказать. Но знал, кто такие эскортессы – дорогие, очень дорогие шлюхи, стоявшие на несколько ступенек выше тех, что сейчас обвивались вокруг пиратов с «Ястребка». Не каждый мог позволить себе купить такую женщину, и обычно они находили клиентов через Всегалактическую Сеть.

– Как же это получилось? – запнувшись, спросил он, и тут же прикусил язык. Вопрос был вопиюще бестактным, но виконтесса Руадис – Элиа Дис – снова лишь тихо засмеялась:

– Я была влюблена, смертельно, как оказалось… потому что и вправду умерла, вновь родившись той, кем сейчас являюсь, – загадочно произнесла она. – Надеюсь, вы не станете предлагать мне помощь, чтобы я покинула стезю порока?

Её обаятельная улыбка вдруг превратилась в жёсткую усмешку.

– Нет, – подумав, качнул головой Янис. – Вы, несомненно, умны, и, если бы захотели покинуть стезю порока, как вы её назвали, то просто покинули бы – без посторонней помощи.

– Верно, – Элиа облокотилась на стол, не брезгуя грязной скатертью. – Я не бросаю это занятие, потому что оно не только приносит немалые деньги, но и нравится мне. Мужчин так много… и они такие разные. Всегда разные. Это меня… развлекает, иначе я бы давно умерла от скуки. А так… – она кивнула в сторону ребят с «Ястребка» и их азартно отплясывавшего капитана. – Тут не заскучаешь.

– От тоски, – негромко поправил Янис, и Элиа внимательно посмотрела на него. – Не от скуки. От тоски по несбыточному.

– Да вы поэт, – после паузы мягко заметила она, и глубокие глаза её вдруг вспыхнули.

Неожиданная мысль пришла Янису в голову.

– Вы были влюблены в Романова? – выпалил он, уверенный, что прав. – В Горислава? Это он разбил вам сердце?

– О Боже, – Элиа с усмешкой возвела взор к прокопчённому потолку харчевни. – Вы всё-таки поэт. Как это прекрасно, – она погладила Яниса по руке. – Не тушуйтесь и не воображайте лишнего. Нет, я не в Горислава была влюблена, а в одного… высокопоставленного подонка. Не хочу даже вспоминать его имя.

Взяв со стола чей-то бокал с вином, она отпила глоток и облизнула губы.

– Но я предлагала Горьке себя, вы почти угадали. Мне очень его хотелось. Я знаю его пять лет, с тех самых пор, как он привёл «Ястребок» сюда, на Тортугу. Я сама здесь всегда останавливаюсь, мне нравится атмосфера этого места, – она мечтательно опустила длинные ресницы, допивая вино.

Но Янису было не до обсуждения красот пиратской планеты.
– Предложили ему себя… и что же? – нетерпеливо осведомился он. Господи, да она же была красива, как видение, эта женщина! Как самый сладкий сон озабоченного юнца!

– Он мне так прелестно отказал. Горислав. Он сказал… – она возвела взгляд к потолку, как бы припоминая: – Эль, ты мой друг, ас друзьями не спят.

Она от души рассмеялась.

– Вот как? – выдохнул Янис, обретя дар речи.

О да, это было похоже на Горислава Романова, ещё как!

С тёплой и грустной улыбкой Элиа встала со своего места, повинуясь тихому писку браслета-коммуникатора на запястье:

 – Мне пора. За мной прибыл корабль из… неважно, – она тряхнула головой, прямо посмотрев в лицо поднявшемуся Янису. – Мы, надеюсь, ещё поговорим… позже.

Янис так и стоял, провожая взглядом торопящуюся к выходу Элию. Перед нею все почтительно расступались, как перед королевой.

Она и была некоронованной королевой этого места, подумал он. Королевой Тортуги-5. И ему было смертельно жаль её.

* * *
Через трое тортугских суток после достопамятного вечера в «Чёртовой дюжине», когда все они вернулись на корабль лишь к утру, – так затянулось «обмывание пяточек» нового штурмана, – Горислав с Янисом заканчивали проверку и запуск нейронной сети, раскинувшейся по всему «Ястребку», до каждой переборки и мусорного отсека.

Янис вкалывал, как киборг. Он стал каким-то странным – пришёл к выводу Горислав, исподволь наблюдая за ним. Тот снова будто замкнулся в себе, напряжённо о чём-то размышляя. Нет, он не перестал улыбаться в ответ на дружеские подначки, не надел привычную ледяную броню, но больше молчал, совсем не ехидничал, и вид у него был такой, словно он превозмогает какую-то несильную, но постоянную боль.

«Жалеет, что связался с нами, подонками? Непохоже», – ломал голову Горислав. Новый штурман с видимым удовольствием обустроился в своей каюте, расставил на полках разные мелочи, пару бумажных книг: «Алису в стране чудес» и томик Лермонтова. А лохматая Швабра прочно обосновалась на коврике у его койки.

И ещё он выпросил в харчевне у Василисы крохотный цветок в горшке, который та называла «огоньком». Цветок был явно земного происхождения, не тортугского.

– А неплохого штурмана ты себе нашёл, Горька, – снисходительно одобрила Василиса. – Вишь, заявился, выспрашивал у меня, как земные цветочки сподручней тут разводить. Перед моими девками не заробел, но и не охальничал, поклонился, как королевишнам каким. Молодец.

Горислав и сам это знал. Но что же такое творилось с Янисом?

Он раскрыл было рот, собираясь прямо спросить об этом, но штурман его опередил.

– Спросить тебя хочу… – сбивчиво начал он, поворачиваясь к Гориславу. Тот ободряюще кивнул, выжидая, но Янис вдруг отвёл глаза.

– Э-э? – Горислав даже растерялся. Нет, с Янкой точно творилось неладное. – Ну, давай же, говори, чего ты, – поторопил он.

– Ты обещал, что всё подробно объяснишь, когда мы закончим, – скороговоркой выпалил тот, указывая на только что поставленный ими кибермодуль, один из последних. – Каким образом то, что мы сейчас делаем, обеспечит твою… вашу… нашу безопасность?

Это перечисление было весьма показательным, отметил про себя Горислав, глянув на бывшего комэска имперской Космогвардии остро и испытующе.

–  Если ты всё ещё не доверяешь мне, то не отвечай, – сдержанно проронил тот, по-своему истолковав его взгляд.

– Ты же знаешь, что доверяю. Так что… не выёживайся, – Горислав чуть усмехнулся, усмехнулся и Янис. – В общем, изначально я намеревался предотвратить ситуацию, подобную той, что ты так удачно спланировал. Предательство моих космомехаников. Мы его попросту прос…пали. И они привели «Ястребок» прямёхонько к твоей чёртовой базе. Я поклялся, что такое дерьмо больше не повториться.

Янис скептически поднял брови:

– Извини, но тогда ситуация выглядела следующим образом: все твои люди действительно спали, включая тебя. Вахтенного эти двое тоже нейтрализовали, и корабль оказался целиком и полностью в их власти. Кто бы смог такое предотвратить, если опасность исходила не извне, а изнутри?

– Да сам «Ястребок», кто-кто, – торжествующе выпалил Горислав, не в силах удержаться от улыбки при взгляде на ошеломлённое лицо Яниса. Видеть, как округляются от изумления синие глаза умника и скептика Озолиньша, было истинным удовольствием. – А теперь… теперь всё зашло ещё дальше. Ну или глубже, назови, как хочешь.

– Что именно зашло? – непонимающе переспросил Янис, и Горислав задумчиво почесал в затылке, прикидывая, как лучше объяснить.

– Вообще-то я, ну, просто захотел, чтобы «Ястребок», как в старых сказках, стал мыслящим. Живым. Разумным, понимаешь? Не просто кибермозгом с сотней ограниченных функций. Чтобы он разорался до потолка, как любой из нас, увидев, что эти крысы вырубают нашего вахтенного и меняют курс. Чтобы он сам надрал им жопы. Смекаешь?

Он умолк, глядя на Яниса разгоревшимися глазами.

– Ты захотел? Ты… просто… захотел? – с ударением на каждом слове вымолвил тот. – Как в сказках? Боже правый! Ты что городишь? Такие проекты непрерывно разрабатываются на специальных полигонах… но не на твоём уровне. Не на уровне «Ястребка»! Это утопия. Возможности простого эсминца для такого не подходят… ну что ты ржёшь, Романов? А, чёрт… – он безжалостно вцепился пятернёй в свою аккуратно заплетённую косичку, растрепав её и не заметив. – Ма-ать твою, Господи… ты хочешь сказать, что эти кибермодули, которых мы тут натыкали чуть ли не через каждый дюйм, не просто нейронная сеть?

– Не просто сраные датчики движения и слежения, ну, – торжественно заявил Горислав. – Весь «Ястребок» стал… станет единым кибермозгом. И мы будем находиться внутри него. Под его охраной и защитой.

– Кто разработал схемы для этих кибермодулей?! – простонал Янис, снова хватаясь за голову. – Где вы их наклепали, чёрт вас дери? В садовом сарае у Василисы?! Романов, учти, если ты не перестанешь ржать и не объяснишь всё толком, я тебе по зубам врежу! Зараза!

Его глаза яростно засверкали, кулаки сжались.

Ого!

Содрогаясь от хохота, Горислав на всякий случай отскочил от него подальше и кое-как вымолвил:

– Ну ладно, ладно. Это не я додумался, конечно. У меня мозгов бы точно не хватило. Я только идею подал. Это дети.

– Как-кие ещё дети?! –  взвыл Янис, грозно подступая к нему. – Что… Стоп! Твои… твои мутанты, что ли?

– Они самые, – степенно подтвердил Горислав. – У них… м-м-м… способности. Особенно два пацана отличились, одному двенадцать, другому одиннадцать. Борк и Матти. И девчонка, Арлен. Ей тринадцать, и она не совсем девчонка. Гермафродит. Такая умница. Она сказала, что корабль тоже должен быть членом экипажа. И всегда на прямой связи с капитаном. А пацаны тогда взялись, как ты говоришь, клепать.

– Всё, Романов, заткнись, умоляю, – Янис вскинул руку. – У меня сейчас голова треснет. Ты в неё за две минуты чего только не впихал. От разумных кораблей до гениальных мутантов. Пощади!

Горислав с удовольствием подчинился, умолк и вернулся в своё кресло, лыбясь до ушей и покручивая его туда-сюда.

– А представь, Янка, что твой «Громовержец» с тобой разговаривал бы, советовался и всякое такое, м?

– Был бы счастлив, – отрешённо пробормотал Янис. – Но знаешь что? Если бы все корабли стали разумными, наверняка прекратились бы войны. Техника не нуждается в естественном уровне агрессивности, она не склонна к самоуничтожению, у неё нет гормональных сбоев и прочего. Эти корабли стали бы куда гуманнее людей. Понимаешь?

– В общем, философ, – Горислав остановил вращение кресла, – нам осталось ещё сколько-то времени на полную доводку и обкатку идеи. Ты как, оклемался?

– Не уверен, – Янис прикрыл глаза. – Это же переворот в… во всём! Господи милостивый! Дети! Эти твои дети совершат революцию!

Голос его срывался от волнения. Мало кто из знавших его раньше узнал бы сейчас полного ледяной сдержанности барона Озолиньша. Горислав давно так не радовался, право слово.

– Слушай, – Янис открыл глаза. – Я хочу видеть этих детей. Да, чёрт побери, хочу с ними познакомиться. Немедленно!

Он вдруг сорвался с места и встал перед Гориславом.

– Эк тебя закусило, – довольно хмыкнул тот, сам поднялся с кресла и тут же проворно прикрылся локтем – кулак Яниса едва не угодил ему в солнечное сплетение. – Да и правда закусило! Естественный уровень агрессивности у тебя зашкаливает, штурман. Остынь. Хочешь их видеть? Ладно. Ладно. Пойдём. Только придётся взять катер, это далековато отсюда, на побережье.

Он успокаивающе похлопал Яниса по плечу.

* * *
Белостенный особняк с красной черепичной крышей был возведён не на самом морском берегу, а подальше. Чтобы даже во время сильных штормов волны до него не доставали.

Называли его тут просто Дом. Дом на мысу.

К морю вела широкая пологая лестница с деревянными просоленными ступенями, по которым так славно было бы топать босыми пятками, подумал Горислав.

Выходя из катера на посадочной площадке за особняком, он предполагал, что мелкий народец как раз и носится друг за другом по полосе прибоя, но они с Янисом попали сюда в сонный час или как тут это называлось. Стояла тишина, нарушаемая лишь скрипом гравия под их ногами да жужжанием местных пчёл – каждая с мизинец величиной – в розовых кустах, подступавших к дорожкам.

– Хорошо тут, – тихо и как-то удивлённо констатировал Янис, идущий немного позади Горислава. Похоже было, что он стесняется своей недавней вспышки эмоций, совершенно ему несвойственной. – И так красиво.

– Ну а как иначе, – пожал плечами Горислав. – Это же для детей.

– Мы все тоже были детьми, когда попали в Академию, – возразил Янис, догнав его и искоса на него посмотрев. – Но там было… ты же помнишь, как. Казённо. Холодно. Исключительно функционально.

– Из нас же готовили солдат Империи, – не раздумывая, отозвался Горислав. – Нам вытребенек всяких не полагалось, ну.

– В общем, я им завидую, твоим детям, – твёрдо заявил Янис… и спустя десяток минут повторил это, когда на террасу, где их усадила воспитательница старших – Марья Киевна, неловко вышли вызванные ею Матти, Борк и Арлен. Девчонка, прикрыв мохнатыми ресницами фантастические лиловые глаза, горделиво шествовала впереди пацанов, а те подталкивали друг друга и нервно пересмеивались. Горислава они не стеснялись, но новый чувак, пусть даже и с «Ястребка»…

Горислав прекрасно их понимал.

Он встал и церемонно протянул руку каждому по очереди, а вслед за ним то же самое сделал Янис. Пожал единственную крохотную лапку Матти, макушкой едва достававшего ему до пояса – большой у него была только голова, совершенно лысая, с костяными наростами, как у ящера. Потом – Борку, который с вызовом сощурил янтарные глаза с вертикальными щелевидными зрачками – всё его коренастое тело было покрыто жёсткой бурой шерстью. И, наконец, Арлен, как две капли воды походившей на сказочную принцессу… только вот принцесса эта на самом деле была и принцем.

Янис внимательно оглядел всех, без смущения или отвращения, и спокойно проговорил:

– Меня зовут Янис Озолиньш, я новый штурман нашего «Ястребка», который с вашей помощью вот-вот чудесно преобразится… и я пришёл сказать вам, до чего же я вами горжусь.

Ребята снова переглянулись, расправив плечи и заулыбавшись, а Янис продолжал:

– Вы сотворили чудо… вы и сами – чудо. И я вам завидую.

– Завидуете? Нам? – медленно протянула Арлен. Её улыбка сразу погасла.

– Мы уроды, – напрямик отрубил Борк, ещё сильнее прищурившись. – Мы же не люди. Мы на кого угодно похожи, только не на настоящих людей. Если мы сейчас сбежим отсюда и попадём в город, в нас будут стрелять. Мы живём тут только потому что дядя Горислав нас спас.

– Не стоило ему этого делать, – прозвенел тоненький голосок Матти.

И все умолкли, ожидая реакции взрослых.

– Вы на самом деле так думаете? – тихо спросил наконец Горислав, проглотив комок в горле.

Сказать, что он был обескуражен – значило ничего не сказать. Этакого он от них раньше не слышал.

Вытащив всех их с беспомощно парившего в космосе беспилотника и поселив в тортугском раю, за эти годы он привык заботиться о них. Привык к их необычной внешности. К их нечеловеческим способностям. И наивно полагал, что они здесь счастливы. Вот идиот!

Он едва не застонал.

Борк посмотрел на него своими кошачьими глазами и произнёс очень мягко, как бы извиняясь:

– Мы в том числе думаем и это. Но нечасто. Просто он, – последовал кивок в сторону Яниса, – говорит, что мы – чудо. А я уточнил.

Его тёмные губы вдруг сложились в улыбку.

– Дядь Горислав, ты не расстраивайся, – тихонько вымолвила Арлен, бочком подойдя к капитану и погладив его по локтю. – Мы – люди, потому что мы способны думать. Придумывать.

– Вот вы и придумали, – рассудительно заключил Янис, а Горислав попробовал кое-как улыбнуться. Получилось. Но в лиловых глазах Арлен он всё равно читал тревогу и раскаяние.

– Мы не хотели тебя расстраивать, – полушёпотом повторила она и метнула сердитый взгляд на Борка. – Просто кое-кто тут вечно лезет со своей правдой.

– Правда не моя, она просто правда, – мгновенно отпарировал тот, и короткая шерсть на его загривке вздыбилась.

– Порычи ещё, – любезно предложила Арлен и тоже воинственно сощурилась.

– Так, – решительно произнёс Горислав. – Без пены, братцы.

– Жить тут вообще-то хорошо, – снова подал свой тонкий голосок Матти. – Мы не знаем, сколько мы ещё проживём, мы ведь мутанты, но так здорово придумывать и делать что-то полезное.

– И интересное, – добавил Борк.

– И весёлое, – заключила Арлен. Её улыбка была совершенно пленительной, но по-мальчишески лихой.

– Я ещё приду, – пообещал Янис, подымаясь с места. – И вы мне тогда покажете, как вы всё это делаете. Можно?

Ребята вразнобой, но с энтузиазмом закивали, и Горислав длинно выдохнул. Всё это оказалось куда тяжелее, чем он предполагал.

Опять последовал церемонный обмен рукопожатиями, и вскоре капитан и штурман «Ястребка» уже направлялись к катеру. Оба молчали.

Задраив за собой входной люк, Горислав, однако, не поднял катер с посадочной площадки, а, рухнув в пилотское кресло, упёрся локтями в колени и низко опустил голову.

– Проклятье, – со стоном вырвалось у него. – Ну за что им такое?! Они же малые все! Они же не виноваты! А мы всё долдоним: «Господь милосердный!» Где это хвалёное милосердие, ну?! – он скрипнул зубами.

Янис сел рядом с ним прямо на пол.

– Полагаю, ты держишь тут целый штат врачей, – бесцветным голосом вымолвил он.

Горислав поглядел на него и машинально вытер глаза, не стесняясь.

– Держу. И в этом есть толк. Большинство мелюзги ещё живы. Хотя у многих вместо внутренних органов просто какая-то каша. Тут и сиамцы есть. Сиамские тройняшки. Разделить не смогли – такой клубок. Некоторые из докторов – спецы межгалактического уровня, втихомолку всех изучают: собирают данные, анализируют. Я не против – пригодится. Если не нашим, так кому-то ещё.

Янис кивнул, а  потом сбивчиво проговорил:

– Горька… Ты такое большое дело сделал и делаешь… ты даже не представляешь.

– Ты и мне скажи ещё, что я чудо, – неловко ухмыльнулся Горислав. – И что ты мной гордишься.

– Горжусь, – серьёзно подтвердил Янис, глядя на него снизу вверх своими синими глазами, – сейчас совсем тёмными, – и Горислав, окончательно смешавшись, буркнул:

– Встань. То есть сядь. Сядь в кресло и пристегнись.

– Мы на «Ястребок» возвращаемся? – осведомился Янис, послушно выполняя это распоряжение.

– Не сразу, – ответил Горислав, немного помолчав. – Хочу ещё кое-где вместе с тобой пошариться. А то что-то сил моих нету, Янк, – он глубоко вздохнул и потёр лицо обеими ладонями. – Пристегнулся? Старт!

* * *
Катер полетел навстречу опускавшемуся за горизонт красно-золотому солнцу, и закат они как раз успели захватить, когда Горислав, посадив судёнышко прямо посреди степи, скомандовал Янису:

– Давай, выходи.

– Ого, – только и промолвил тот, шагнув с трапа в колыхавшуюся под ветром высокую, горько пахнущую, золотисто-зелёную траву.

Это было похоже на море. На прилив, на буруны, накатывавшие равномерно друг за другом на берег. Только здесь берега не было. Повсюду, насколько хватало глаз, катились волны травы.

Янис вдохнул всей грудью пряный и острый запах.

– Полынь? Здесь? – неверяще пробормотал он.

– Очень похоже, – подтвердил Горислав. – Но это не полынь, та жёсткая. Это как наш ковыль.

В руке у него невесть откуда оказалась гитара, и, увидев её, Янис слабо улыбнулся. Он уже понял, чего хотел Горька.

Горислав тем временем подошёл к торчащему из травы, как из моря, взгорку. Там было оборудовано что-то вроде кострища.

– Да, я тут бываю иногда. Это моё место, – ответил Горислав на невысказанный вопрос Яниса и кивком указал ему на лежавшее возле кострища бревно: – Давай, садись. А я костёр разожгу.

Они смотрели на красно-золотой закат, на такие же красно-золотые языки пламени, на синие огоньки, вспыхивавшие в ворохе веток. Горислав задумчиво обронил:

– В Новом Российске мы с пацанами часто так сидели. Убегали в степь, жгли костры.

– Там была степь? – быстро спросил Янис.

Вообще-то он знал, что там было раньше, на сожжённой, выгоревшей до расплава Руси. Всегалактическая Сеть любезно предоставляла всем желающим кадры постапокалипсиса и реконструкцию «до».

Янис видел даже квартал, где находился дом Горислава – до и после. Действительно, степь начиналась сразу за домами – разноцветная, полная стрёкота цикад, живая степь, по которой ветер гнал волны травы.

А потом там распростёрлась заражённая радиацией чёрная пустошь.

Горислав задумчиво посмотрел на Яниса и вдруг выпалил:

– Наш путь – степной, наш путь – в тоске безбрежной, в твоей тоске, о Русь… Да, там была степь – от края до края. И я хотел бы, чтобы ты сидел там рядом со мной, у нашего костра, – его скуластое лицо с нахмуренными бровями сейчас казалось и мальчишеским, и суровым. – Потом, когда всё… кончилось, мы ушли оттуда и жгли костры уже в руинах. Было холодно. Очень. К этим кострам подходили и мутанты. Искали тепла и крови. Мутанты – звери-трупоеды, не такие, как…

– Я понял, – сглотнув, пробормотал Янис.

– Я за всё время там видел только двоих мутантов-людей, – Горислав поворошил прутиком костёр, и сноп золотых искр взвился вверх. – И то я сейчас думаю, что они просто сошли с ума от всего… этого.

– Ты-то как выжил? – не утерпев, выпалил Янис. Ему так хотелось взять Горислава за руку, обнять за плечо, но он не посмел.

– Мне надо было выжить, ну, – просто объяснил тот. – Там же и совсем мелкие собрались, и девчонки. Взрослые почти все погибли сразу. Биооружие Разрушителей…

– Убивало прежде всего тех, кто старше пятнадцати, – глухо проронил Янис. – Я знаю.

– Гуманные, с-суки, чтоб им трижды анафема, – процедил сквозь зубы Горислав. – Ладно. Короче, мне помирать никак нельзя было. И знаешь что? Я бы хотел, чтоб ты и тогда рядом со мной был. Хотя такого, конечно, никому не пожелаешь.

– Да, – кашлянув, растерянно выдавил Янис. – Да, я бы тоже хотел… там, с тобой, – он запнулся.

– Я после отыскал своих ребят кого где… и взял их на «Ястребок», – продолжал Горислав, видя, что тот умолк. – Сашок и Мотя – оттуда. Ромка Лещ, Жига, Леший, Спиридон, Илюха Самострел, Иваныч – тоже. Некоторых я на каторге нашёл, на Вандее и Наррангассе. Выкупил оттуда.

– Ты никогда никого не бросаешь, верно? – негромко спросил Янис и тоже поворошил прутиком угли.

Горислав внимательно посмотрел на него:

– Не задумывался об этом. Но, наверное, да. Не бросаю, если человек – не полный говнюк, – он едва заметно усмехнулся.

– То есть неполным говнюком для тебя быть можно? – Янис тоже улыбнулся – через силу. – Я учту.

– Ну никто ж не ангел, – Горислав пожал плечами. – Все косячат, бывает. Я тоже, сам знаешь.

– А ты… м-м… – Янис опять запнулся, облизнул губы, сердце у него гулко застучало. – С Василисой, с Элиа ты ведь тоже дружишь… или?

– Я видел, что Эль к тебе подсела, – легко проговорил Горислав. На его губах опять появилась задумчивая улыбка. – Хорошая она, но несчастливая. Попался сволочуга и сломал её. Она и правда мой друг. Просто друг, я не сплю с ней, если ты об этом. Того, с кем спишь, ты или покупаешь, или любишь, я так считаю. А Васька – моя крестовая сестра.

– То есть? – переспросил Янис. На душе у него стало разом и смутно, и легко.

-– Ну, мы крестиками обменялись… давно уже, – Горислав вытянул из-за ворота рубахи простой серебряный крест на такой же серебряной цепочке. – Это чтобы соблазну не было, – он широко и озорно ухмыльнулся. – Но мы с ней помалкиваем про то. Оно, знаешь, не для того, чтобы народ зубы мыл. Пусть треплются, что я просто боюсь с Васькой спать, да и всё.

Янис беспомощно покачал головой. Он наконец поверил в то, что Элиа, как и Василиса, Гориславу никогда не принадлежала, но… но… «Того, с кем спишь, или покупаешь, или любишь» – слыхали? Афоризмы стервеца Романова поистине разили наповал… и он был прав.

Ах, Элиа, Элиа, баронесса Руадис… Теперь он её вспомнил, маленькую девочку, хрупкую, как бабочка, с огромными яркими глазами. Он словно наяву услышал мелодичный звонкий голос матери: «Ян, присмотри за Эли!» А в белоснежном кипении яблоневых ветвей, склонившихся к ним, деловито жужжали пчёлы. И тонкие пальцы девочки доверчиво взяли его за руку.

Сколько им тогда было лет? Не больше пяти, если он умудрился забыть это. Мама умерла, и в его жизни воцарилась чёрная пустота и хаос. А девочка-бабочка ушла из неё, чтобы вернуться через столько лет в обличье дорогой куртизанки.

Янис тряхнул головой. Не было смысла об этом думать! Элиа Дис стала для него недосягаема. Им сейчас стоило думать совсем о другом.

– Понимаешь ли ты, – медленно проговорил он, снова взглянув Гориславу в лицо, – что тебе нет смысла больше пиратствовать? Если технология создания такого мыслящего корабля, как «Ястребок», будет проверена и обкатана, это произведёт не только настоящий  переворот, но и принесёт неисчислимые барыши, Горька. Да ты всю Тортугу сможешь купить. Думал ли ты об этом?

– Не кажи «гоп», пока не перепрыгнешь, – засмеялся Горислав. – Честно, рано про это думать, чувак, – он легонько потрепал Яниса по плечу. – Но я понял всё, что ты хочешь до меня донести.

Понял он, как же!

– Ты сможешь никогда больше не рисковать, – настойчиво продолжал Янис, сдвинув брови. – Правда, оформлять и продавать патент придётся через подставных лиц, но на Тортуге с этим проблем нет, я полагаю.

– А если я люблю рисковать, как адреналинозависимый? – невинно поинтересовался Горислав и с хохотом уклонился от свирепого тычка Яниса. – Ладно, замнём, говорю же, я тебя понял. Короче. Бери гитару. Надо расширить твой жизненный опыт.

Янис принуждённо усмехнулся, но послушно взял в руки лежавшую рядом гитару, обхватил пальцами гриф.

Горислав легко коснулся этих пальцев, сосредоточенно переставляя их в нужную позицию.

– Если ты на скрипке играл, на моей балалайке уж точно научишься, – ободрил он. – Скрипка-то посложнее будет, ну.

С грехом пополам Янис осилил несколько аккордов, а потом Горислав взял у него из рук гитару и просто сказал:

– Вот послушай-ка.

Это была простая, как его слова, мелодия. В ней слышался стрёкот цикад, плеск волн и чей-то счастливый смех.

Счастливый смех девочки.

Смех Элии Дис.

Боже! Янис прикрыл глаза, и, когда Горислав оборвал мелодию, глухо промолвил:

– Здесь нужна вторая гитара, Горька.

– Верно, – с удивлением в голосе признал Горислав. – Мне как раз и приснилось, что мы с тобой сидим и это вот вдвоём наяриваем. И что мы ещё малые. Два пацана. В точности как мне мстилось – у костра, на развалинах. Играем себе. И нам похрен, что мутанты вокруг, что они, может быть, уже подкрадываются. У нас же бластеры.

– И гитары, – вздохнул Янис, подымаясь с земли.

Ему с острой и режущей ясностью показалось, что он всё упустил в своей жизни. Всё. Дружбу с Горькой. Любовь к Элиа. И от осознания этого ему вдруг захотелось заплакать.

* * *
Янис не заснул до рассвета. До яркого солнечного тортугского утра, полного птичьего гомона и галдежа пришедших навестить «Ястребок» Гориславовых чертенят.

Понятное дело, вся работа сразу накрылась. Янис натянул на лицо улыбку, которая, впрочем, была совершенно искренней, и отправился в рубку.

А свежий, как огурчик, Горислав громогласно заорал рассыпавшимся по кораблю детям, едва завидев штурмана, неспешно шагающего к главной рубке в сопровождении неизменной собачонки:

– А вот и дядя Янис и его Швабра!

И захохотал, зараза, когда дети взапуски кинулись гладить и трепать ошарашенную таким вниманием псину, а потом осведомился у Яниса, не хочет ли тот мухой метнуться в кают-компанию, пока там белковая каша от третьего разогрева последние пользительные свойства к чертям не растеряла. И пошёл восвояси, беззаботно насвистывая.

Янис действительно направился прочь – но не на завтрак. Он искал Арлен и её – его? – верных рыцарей. Нашёл же только Арлен – в техотсеке рядом с Петровичем. Девчонка (всё-таки Янису было комфортнее идентифицировать её пол именно так) даже в замусоленном, не по росту, комбинезоне кибермехов выглядела сказочной принцессой. Тёмные её кудри были небрежно сколоты на затылке, лиловые глаза при виде штурмана просияли. Янис серьёзно пожал сперва её узкую ладошку, потом – широченную мозолистую длань Петровича.

– Давайте поработаем вместе, – предложил он так же серьёзно.

Лишь к концу дня, когда грозная Марья Киевна самолично прибыла за своими воспитанниками на катере, не доверяя коммуникатору (видимо, справедливо полагала, что приёмным детишкам Горислава Романова угробить планетарную связь – раз плюнуть), Янис решился спросить у Арлен:

– А с чьей личности вы делали слепок для нейроматрицы «Ястребка»?

Все остальные технические детали он уже выяснил, Арлен их и не скрывала. Если эксперимент с очеловечиванием «Ястребка» удастся, это будет поистине революционный прорыв… прорыв и прорва денег, вырученных за патент.

По поводу же сконструированной ребятами киберличности Янис резонно предполагал, что прототипом для неё стал Горислав. Кто же ещё? Это ведь был его корабль.

– Копию делали с меня, – спокойно ответила Арлен, скрестив тонкие руки на груди в неосознанном жесте самозащиты.

Янис оторопел по-настоящему, хотя считал, что здесь уже ничто не может его удивить.

Ко времени их с Арлен разговора Петрович куда-то убрёл, и они остались в техотсеке вдвоём.

Янис неловко обвёл рукой пространство вокруг себя:

– Так это ты? Почему ты?

– Дядя Горислав сказал, – всё так же буднично пояснила Арлен, не отводя потемневших глаз от его потрясённого (и, должно быть, очень глупо-растерянного) лица, – сказал, что я соединю черты обоих полов человеческой расы и это типа более совершенная модель.

Она чуть усмехнулась краешком сомкнувшихся губ.

Насчёт совершенства Янис не мог не согласиться, глядя на это существо, но ведь…

– Но ведь ты ещё ребёнок! – невольно вырвалось у него. – То есть… я имею в виду… – он кашлянул в замешательстве, гадая, не обидел ли он Арлен предположением о её личностной незрелости.

Все эксперименты в этой области, о которых он разузнал, строили киберличность на основе матриц личностей известных учёных или политиков

– Он же будет расти и развиваться, будет совершенствоваться и узнавать новое ещё долгие годы, – мягко произнесла Арлен, глянув на него как-то непонятно. – Вместо меня.

– То есть? – пробормотал Янис, ещё ничего не понимая, но чувствуя, как похолодело и болезненно сжалось сердце. – Как это вместо тебя?

Арлен на миг коснулась его руки тонкими прохладными пальцами, и он наконец сообразил, что было в её взгляде – сострадание.

Он отчётливо вспомнил слова Горислава: «…У многих из них вместо внутренних органов просто какая-то каша…»

Боже!

– Это несправедливо, – глухо вымолвил он и отвернулся, потрясённый, чтобы не смотреть в эти тёплые всепонимающие глаза. – Послушай, но ведь… Господи всемилостивый, после того, как наш эксперимент удастся, а я верю, что он удастся, приют получит столько денег, что в них можно будет просто захлебнуться! Неужели…

– Дядя Янис, – мягко перебила его Арлен, – из моего тела выкроить здоровое невозможно ни за какие деньги. Ещё чудо, что я столько прожила, понимаете? И… я ведь останусь тут, – она похлопала ладошкой по переборке «Ястребка». – Это же буду я. Я, понимаете? Не расстраивайтесь так, – шёпотом закончила она.

Янис понимал. Он закрыл глаза, крепко обхватив Арлен за плечи. И снова вспомнил слова Горислава:

«А мы всё долдоним: «Господь милосердный!» Где это хвалёное милосердие?»

Но, может быть, в «Ястребке» Арлен обретёт бессмертие, подумал он вдруг.

– Арли! – наперебой завопили сверху, из рубки, Борк и Матти, прилетевшие, видимо, вместе с Марьей Киевной. – Ты где?

Янис разжал объятия, отпуская Арлен, и та вприпрыжку побежала к трапу, мимолётно улыбнувшись штурману.

– Проклятие, – только и пробормотал беспомощно тот.

* * *
В последующие дни Янис ходил как в воду опущенный, не стараясь изображать бодрую улыбку ради того, чтобы никого не обеспокоить. Он знал, что нет смысла притворяться перед этими людьми. Перед Гориславом. И эта мысль почему-то приносила облегчение.

Он и так три четверти жизни скрывал свои эмоции.

– Ты был в техотсеке с Арли, – без обиняков заявил Горислав, постучавшись в его каюту вечером накануне запуска киберматрицы «Ястребка». – Разговаривал с ней? Ты потому такой смурной?

Янис утвердительно кивнул.

– Арлен сказала, что и так зажилась на этом свете, – бесцветным голосом вымолвил он. – Ты пробовал обращаться…

– Да, ещё как пробовал, – тяжело проронил Горислав. – Всё верно она сказала. Проклятие, я, – он выставил перед собой ладони, – я куплю для неё целый госпиталь с медиками, если мы получим патент, про который ты толкуешь. Да даже если не получим, мать его! Я вот этими руками буду землю рыть, но сделаю всё, чтобы продлить ей жизнь.

Янис опять кивнул, глядя на Горислава со внезапно вспыхнувшей надеждой. Чёрт, ведь тот и правда был любимчиком госпожи Удачи! А вдруг?!

– Но я не Господь Бог, ты же понимаешь, – тяжело проронил Горислав после паузы, будто прочитав его мысли.

Янис в очередной раз кивнул. Как заводной, честное слово!  Именно так он себя и чувствовал – механическим болванчиком. Как и при беседе с Арлен, он не знал, что говорить и делать. Ему хотелось, чтобы Горислав ушёл – и чтобы остался.

– Слушай… – оба заговорили одновременно, и капитан наконец улыбнулся – почти беззаботно, покачиваясь с носка на пятку:

– Может, выпьем?

«Что за новости?!» – Янис мгновенно насупился.

– Я ни горе, ни радость, ни что-либо ещё водкой заливать не привык, – сухо отрезал он и едва не поморщился – так высокомерно это прозвучало. В стиле прежнего барона Озолиньша.

Горислав лениво изогнул бровь.

– Водка испокон веку, – невозмутимо изрёк он, – лучший транквилизатор для русского человека, ну. Чтобы тебя попустило. Но я тебе не водку предлагаю, штурман, – он сощурил свои серые разбойничьи глаза.

– А что же ты мне предлагаешь, капитан? – прищурился и Янис. На душе у него вдруг потеплело. Господи Боже! Ещё несколько минут назад он хотел, чтобы Романов ушёл. Теперь же он готов был бежать за ним по пятам, как Швабра, и пить всё, что тот нальёт.

Он невольно посмотрел на свернувшуюся калачиком у койки собачонку, и та, даже не поднимая головы, сонно застучала хвостом по полу.

Горислав засмеялся и загадочно бросил:

– Увидишь. Но здесь мы пить не будем, само собой. Нехорошо подавать невинной животине дурной пример. Свалим на наше место.

Янис глубоко вздохнул и строго прицыкнул на невинную животину, вознамерившуюся, конечно же, последовать за ними:

– Сторожи!

Они взяли в шлюзе бортовую шлюпку, и капитан направил её по заданным координатам. К тому же кострищу на взгорке среди ковылей, которые на самом деле пахли полынью, катя до горизонта сизые волны. И снова в эти ковыльные волны садилось ало-золотое солнце.

Горислав спустился по трапу, держа в руке гитару. Отдал её Янису и вернулся в шлюпку, откуда вынес вторую гитару и целый мешок припасов. Янис только глаза возвёл к закатному небу, понимая, что лыбится блаженно-идиотской улыбкой, но не хотел сгонять её с лица. Пускай Романов видит, в кого превращает своего штурмана!

Тот пресерьёзно его оглядел и деловито сообщил:

– Сегодня ты костёр разводишь, – и двинулся к пригорку, посвистывая.

– Но я не умею! – запротестовал Янис, растерянно глядя в его широкую спину.

– Научишься, ну, – жизнерадостно отозвался этот… тип! Вот как его было ещё назвать?

Костёр бывший барон Озолиньш, чертыхаясь, шипя и пачкая руки, всё-таки развёл. Горислав наблюдал за его мучениями, нахально ухмыляясь, и когда наконец по сухостою заплясали первые жаркие огоньки, одобрительно-степенно кивнул, извлекая из недр своего вещмешка бутылку. Гранёную поллитровку зелёного стекла.

– Петрович гонит, – лаконично пояснил он в ответ на недоумённый взгляд штурмана. – А я изъял. Чистая, как слеза, не сомневайся.

– Всё, мне конец, – обречённо простонал Янис, хватаясь за голову. В способностях бывшего своего учителя, а ныне главного кибермеха «Ястребка», он нисколечко и не сомневался. Тот, да, мог нагнать самогону из чего угодно – чистого, как слеза… и прожигающего пищевод насквозь.

– Завтра же запуск! – в ужасе продолжал он.

– Не ной, штурман. И не прибедняйся, – отмахнулся Горислав, ловко разливая смертоубийственную жидкость по стопкам. – Пить ты умеешь, я сам видал тогда в «Дюжине». Ну, а то, что мы на ребят будем перегаром дышать, так это очень даже правильно. Надо же командованию обмыть завтрашнюю удачу. Ну, за Арлен! Она храбрый пацан.

– За Арлен! – повторил Янис, опрокидывая самогонку в рот по его примеру. И не дыша, отправил вслед за нею выложенный Гориславом в миску какой-то солёный местный овощ. – Бр-р!

Капитан захрустел той же зеленухой и поднял с травы гитару.

– А вот теперь давай, повтори то, что я тебе тогда играл. Ты же скрипач, у тебя слух абсолютный, ну.

– Раскомандовался, командование, – сварливо пробурчал в ответ Янис, тоже взяв гитару и ласково огладив гриф. – Мы не на корабле, тут ты мне не указ.

– Ага, мечтай, – ехидно отрезал тот, вскинув смеющийся взгляд. – Мечтай… играй, пей и закусывай, Озолиньш.

Господи, да! Они пели, пили, не хмелея, и закусывали… пока не свалились, сражённые беспробудным целительным сном, прямо в траву. Чтобы проснуться от заливистых птичьих трелей над головами и утренней сырой свежести, пробиравшей до самых костей.

– Бо-оже, – просипел Янис, медленно усаживаясь на земле и придерживая руками голову – так бережно, словно она была стеклянной и могла разбиться в любой момент.

Горислав зашевелился рядом, со столь же явным усилием разлепив припухшие веки, и хрипло спросил:

– Мы к запуску-то не опоздали? А, штурман? – и, ухмыльнувшись как ни в чём не бывало, тоже сел и легонько пихнул Яниса в плечо. – Нормально погудели, ну. Вставай, подымайся, рабочий народ. Пора вылетать. А то точно без нас начнут.

* * *
Без них, понятное дело, не начали. И вообще они прибыли на «Ястребок» практически незамеченными. Горислав сразу же загнал шлюпку на место и нырнул в свою каюту, со смехом пробормотав, что его, дескать, будто всю ночь черти драли. А Янис побрёл к себе, с трудом переставляя одеревеневшие ноги. Но на сердце у него было совсем легко. Чертяка Романов оказался прав – его попустило. Сейчас оставалось только создать нейроматрицу. Превратить корабль в мыслящий… не механизм, но  организм.

Верная Швабра, встретила его в каюте, энергично мотая клочкастым хвостом, когда он, скинув измятую одежду, полез под душ.

– Госпожа Удача, – пробормотал Янис неожиданно для себя, уткнувшись лбом в холодный твёрдый пластик душевой. – Не оставь нас. Не покинь.

Слава Богу, никто его, кроме Швабры, не услышал.

Когда он наконец вывалился из каюты, скрутив непросохшие волосы в хвост на затылке, обнаружилось, что стервец Романов подпирает переборку в коридоре, свежий и благоухающий, как цветок. Он даже побриться, и то успел. И надеть вместо привычного рабочего комбеза какой-то почти что пиратский чёрный камзол! А русые вихры свои пригладил, пижон.

Так Янис и выдохнул, пялясь на него во все глаза.

– Пижон, – безапелляционно заявил Романов, шествуя рядом с ним в техотсек, куда уже потихоньку подтягивалась вся команда, – это человек, у которого число жён приближается к числу «пи». А у меня, между тем… сам знаешь. Я же практически монах.

Он театрально развёл руками и даже не уклонился, когда Янис со смешком пихнул его кулаком в бок, еле удерживаясь от того, чтобы не заржать.

Романов превращал его если не в блаженного, то в мальчишку-десятилетку точно.

А через пару часов они радостно обнимались друг с другом и со всеми остальными: с Петровичем, с Сашком, с Мотей… С Арлен и её рыцарями, которых ради такого случая отпустили из приюта без присмотра воспитательницы на служебном катере. Одних. Как совсем взрослых.

И у них всё получилось. Но выяснилось это не сразу. Сперва «Ястребок» отмалчивался, как партизан на допросе, хотя биоволны его нового мозга чётко отслеживались всеми мыслимыми и немыслимыми датчиками-уловителями.

– Он стесняется, – тихо промолвила наконец Арлен, и Матти, расстроенно застывший рядом с нею, разинул рот:

– Ты серьёзно?

– С меня его надо было делать, – исчерпывающе высказался нахмурившийся Борк, и это разрядило напряжённую атмосферу: все захмыкали, закрутили головами, а Сашок ободряюще похлопал паренька по плечу:

– В другой раз, браток. Меня вон тоже обошли.

– Мы хотели личность, – негромко сказал Янис, и смешки сразу стихли, – мы её получили. Теперь наш «Ястребок» способен стесняться, сочувствовать и, наверное, даже чего-то пугаться.

– Чёрт, а в бою? – озадаченно прогудел Сашок и полез «в потылицю». – Кэп?

Все взгляды обратились к Гориславу.

– Ястребок, друг, – спокойно сказал тот, – в бою, когда у нас кровяка от адреналина вскипает, мы не дрейфим. Но мы – люди, у нас гормоны. А ты-то? Не зассышь?

Он чуть усмехнулся, глядя, как Борк проворно зажимает ладонью рот возмущённо подскочившей Арлен. В наступившей полнейшей тишине из корабельных динамиков зазвенел такой же возмущённый голос, абсолютно похожий на голос Арлен, только чуть ниже тембром:

– Прошу прощения, капитан, но это просто невозможно. У меня нет крови, это верно, нет адреналина, но и зассать мне нечем! Я буду с вами до конца.

Голос умолк, и после нескольких мгновений потрясённой тишины техотсек едва не разлетелся на осколки от грянувшего там громогласного «ура!» и облегчённого хохота. Хохотал и Борк, и покрасневшая до ушей Арлен. Тогда-то все и кинулись трясти друг друга и обнимать. А потом Горислав велел откупорить бутылки с лучшим арганским вином, которое когда-то провозил контрабандой и с десяток заначил для особого случая.

Вот такой случай и наступил.

После массового возлияния часть ребят, конечно же, направилась догоняться в кабак к Василисе. А Горислав, Янис, Петрович и Арлен с друзьями остались в техотсеке, чтобы снова и снова вступать в контакт с застенчивым кибермозгом и искать возможные прогалы в нейроматрице. Борк и Матти, впрочем,  через несколько часов с превеликой неохотой отправились под суровое крыло отыскавшей их Марьи Киевны, а Арлен удалось отпроситься, чтобы к вечеру забыться безмятежным сном уставшего ребёнка прямо на каком-то пустом баке, укрывшись камзолом Горислава.

Петрович неразборчиво матюкался в глубине отсека, а Горислав с Янисом напряжённо всматривались в столбики символов, мельтешащие перед ними на огромном мониторе.

Наконец Горислав устало повернулся к Янису, потёр кулаком покрасневшие глаза и улыбнулся:

– Мы же молодцы, а, штурман? Ястребок, и ты молодец!

А у Яниса вдруг защемило сердце.

Господи, сколько лет возможной дружбы было потеряно ими впустую из-за глупой мальчишеской вражды, уязвлённого самолюбия, внешних, совсем неважных теперь обстоятельств. И объединил их снова этот корабль.

«Ястребок».

«Дай ему Бог здоровья», – нелепо и неловко подумал Янис, а вслух хрипло спросил:

– Ты как ещё держишься-то?

Капитан снова потёр лицо ладонями, зевнул, не стесняясь, и поднялся с кресла.

– Петрович! – негромко, чтобы не разбудить Арлен, окликнул он старика. – На сегодня всё. Давай баиньки.

Петрович воздвигся перед ними всё в том же облике неопрятного Гефеста, заросшего седой щетиной и, и поведал:

– Дитё забери, капитан, а я ещё чуток поковыряюсь и тоже лягу. У меня здесь и снотворное имеется, – он заговорщически подмигнул Янису.

Штурман едва не содрогнулся, вспомнив зелье кибермеха, коим потчевал его ночью Горислав. Капитан же тем временем легко подхватил на руки так и не проснувшуюся Арлен и кивнул Янису на дверь – открывай, мол.

В молчании они поднялись в жилой отсек. Горислав с Арлен на руках постоял, что-то прикидывая, и наконец направился прямиком к каюте Яниса, чему тот даже не успел удивиться. Потому что Горислав шёпотом пояснил:

– На любую свободную койку малышку не положишь – явятся эти бухие обормоты, разорутся и напугают со сна. В техотсеке Петрович до утра не просохнет. А у тебя небось чистота, порядок, постелька свежим бельишком застелена. Ты таковский, ну.

– Э-э, а я где буду спать? – растерянно осведомился Янис.

– У меня на полу, где, – буркнул Горислав, ловко внося Арлен в его каюту, а там уложил на свежезастеленную постель, разул и включил ночное освещение с плывущими по потолку созвездиями. Потом повернулся и почти вытолкал Яниса за дверь с сердитым:

– Шевелись чуковней. Спать хочу, помираю просто.

У себя в каюте Горислав сгрёб с узкой койки постельное бельё прямо на пол и, не раздеваясь, рухнул туда же. Сонно проворчал, не подымая головы:

– А ты, штурман, чего встал, как надолба? Ложись уже.

Янис потоптался, потоптался и растерянно присел на койку, укоряя себя за то, что не догадался уйти в кают-компанию и расположиться там, не докучая капитану. Но тот уже беспробудно спал, натянув простыню на свою шальную башку. Смысла уходить не было. И Янис решился сперва просто прилечь… а потом сам не заметил, как отключился.

Поднял их «Ястребок».

– Кэп, – полушёпотом прошелестел в динамиках каюты ломкий мальчишечий голос. – Тут кто-то подъехал к трапу, а вахтенного-то нет.

– Твою ж мать, – простонал Горислав, вскинув взлохмаченную голову, и тут же спохватился: – Прости, Ястребок, не твою. А этих охламонов, что умелись к Ваське бухать.

– Но они же не братья, так что у них не может быть общей матери, – после паузы рассудительно возразил корабль под фырканье слетевшего с койки Яниса. – Так я велю прибывшим подождать у люка, капитан?

– Вели, – махнул рукой Горислав.

* * *
– Там мои две сеструхи, на транспортнике этом, – рассказывал, угрюмо и моляще зыркая на Горислава из-под шапки всклокоченных светлых волос, парень, о  котором Янис знал только, что он кашеварит в «Чёртовой дюжине на подхвате у Василисы. Дело происходило в кают-компании «Ястребка», где Горислав собрал двух прибывших на космодром гостей и всех, кто успел к тому времени вернуться из харчевне и даже протрезветь под его свирепым взглядом.

– Я бы их давно сюда забрал, мамка не пускала, – взахлёб, торопясь всё больше, продолжал парень. Янис вспомнил, как его тут кликали – Сёмка Булыжник. Кулаки у него и правда были булыжными, а прибыл он На Тортугу со Сьерра-Новы, планеты, где правила какая-то хунта, но обитало и много русских переселенцев. – А сейчас их просто продали, как скотину, и всё!

Голос его беспомощно дрогнул.

Да уж, это было в обычаях империи, что Янис прекрасно знал: насильно вербовать на отсталых планетах молодёжь, обычно женщин, и отправлять на другие, колонизуемые планеты с преобладанием мужчин. Чаще всего такими вербуемыми были совсем юные, полуграмотные крестьянки или каторжанки, согласия которых и вовсе никто не спрашивал.

Янис убито посмотрел на  Горислава. Он абсолютно точно знал, что тот ответит, и не ошибся.

– Мы вычислим маршрут и возьмём этот транспортник, – спокойно проговорил капитан. – Не журись, Сёмка, где наша не пропадала. Пойдёшь с нами, чтоб сестрёнки твои моей братвы не забоялись?

Он подмигнул просиявшему парню, который неистово и благодарно закивал. Его друг, стоявший рядом, тоже облегчённо перевёл дыхание. Кажется, его звали Оратай.

– Мы с его младшей сестрицей, с Даной, пожениться сговорились, – зачем-то объявил он, хотя его никто не спрашивал. – Я тоже с вами пойду!

– Лады, – подытожил Горислав и легко поднялся с места, хлопнув Яниса по плечу. –Пошли, штурман, планировать операцию, как нас в Академии учили.

В главной рубке, когда они наконец остались одни, Янис схватил Горислава за плечо и яростно, безнадёжно выпалил:

– Ты, чёртов спаситель мира! Ты ведь так и будешь всегда лезть на рожон ради кого угодно, ради справедливости, ты никогда… – он задохнулся.

– Ну а если не я, то кто ж?  – почти весело перебил Горислав, неловко похлопав его по плечу. – Брось, Янка, ты же знаешь, что мне госпожа Удача ворожит, чтоб её. И ты же здесь, ну. Небось ничего не проворонишь.

Янис только и мог, что отчаянно смотреть ему в глаза.

– Покой нам только снится? – безнадёжно вздохнув, пробормотал он. – Летит, летит степная кобылица и мнёт ковыль?

– А как же, летит и мнёт, мнёт и летит! – степенно подтвердил Горислав, чуть улыбнувшись. – Не журись, штурман! Давай помаракуем, как нам всё лучше обтяпать.

И они сели мараковать.

* * *
Утром Янис сделал то, что давно собирался сделать – отправился в «Чёртову дюжину», предварительно заглянув к себе в каюту.

У него было неотложное дело в Василисиной харчевне. Дело к Элиа, бывшей баронессе, элитной эскортессе, куртизанке, загадочной и печальной красавице.

Он спрятал во внутренний карман куртки маленькую шкатулку, обтянутую чёрным бархатом, велел Швабре сидеть смирно и направился к трапу, напряжённо размышляя об эмоциях, гормональном фоне и нейросетях.

О любви. Любви и памяти.

Но в «Чёртовой дюжине» Элии не оказалось. То ли она ещё не вернулась из своего давешнего вояжа (эскортессу могли купить на любой срок, хоть на год, но о таком Янис предпочитал не думать), то ли уже отправилась в следующий. Служанка, спустившаяся к нему из верхних комнат, ничего по этому поводу сказать не могла. Или не хотела.

Разумом Янис понимал резоны Элии, решившей именно так зарабатывать себе на жизнь. Но разум – это одно, а сердце и тело – совсем другое. Акт плотской любви, который должен был стать вершиной чувства к другому человеку, становился простым механическим актом, пусть даже и удовольствия – нет, Яниса передёргивало при одной мысли об этом.

Ах, Элиа, Элиа, баронесса Руадис… Ну почему?!

Будто очнувшись, он тряхнул головой, развернулся и направился по коридору – прямо на кухню к Василисе.

Хозяйка харчевни занималась любимым делом – сноровисто и красиво защипывала края у величественно возвышавшегося посреди стола огромного пирога.

– Курник, – скупо проронила она, заметив уважительный взгляд Яниса. – Здравы будьте, господин штурман. Чего ещё выдумали? – она со смехом попыталась отдёрнуть вымазанные в тесте пальцы, когда Янис перехватил её могучую длань и почтительно поцеловал. – Ах вы, бабий угодник, – укорила она, впрочем, не без удовольствия. Голубые её глаза весело блеснули.

– Женщины прекрасны, обязанность мужчин – угождать им, – так же степенно пояснил Янис, извлекая из кармана бархатную шкатулку. – Могу ли я попросить вас передать мой подарок госпоже Элии Дис, когда она вернётся? Вместе с запиской.

Василиса обтёрла руки о фартук и бережно приняла у него шкатулку.

– Вот ключ, – – закончил Янис, отдавая ей тускло блеснувший серебряный ключик на тонкой цепочке.

– В сейф положу, сейчас отлучусь и положу, – решила Василиса, повернувшись к двери. – А ты подожди курника-то, господин штурман. Или со своей ватагой поешь, они там, в зале, уже проспались и бузят.

Если ей и хотелось осведомиться, за что это барон Озолиньш дарит подарки дорогой куртизанке, она своё любопытство никак не выказала.

– Благодарю, но я на «Ястребок» вернусь. У нас… кое-какие технические новшества намечаются. А наши уже праздновать завеялись, пусть их.

Янис вздохнул. Курника ему хотелось попробовать, но ещё больше хотелось прямо сейчас оказаться на «Ястребке». Тот действительно очень быстро учился. А памятуя о предстоящей опасной операции, учиться ему следовало ещё быстрее.

Поколебавшись, хозяйка всё-таки спросила:

– А почто сам не передашь Эли свой подарунчик?

– То её не бывает, то меня, – сдержанно объяснил Янис. – Мало ли.

«Этот браслет принадлежал моей матери, возможно, вы помните. Подарок ни к чему вас не обязывает, это знак памяти и благодарности за то, что вы осветили моё детство», – вот что он после долгих раздумий написал на листке, вложенном в шкатулку.

Василиса царственно кивнула, и Янис, ответно поклонившись ей, толкнул дверь чёрного хода.

* * *
Через пару часов Горислав собрал всех в кают-компании. Мирно храпели в своих койках только Сашок и Петрович, и Янис люто им завидовал. Сам он едва удерживался, чтобы не нарезать круги от переборки до переборки, как это делал Сёмка Булыжник, пока на него не прикрикнул Горислав:

– Сядь, не мельтеши, друг. От того, что ты тут болтаешься, как… цветок в проруби, ни нам, ни сеструхам твоим легче не станет, – он коротко глянул на Яниса: – Штурман, озвучь-ка диспозицию сызнова. Нам и Ястребку. А вы, братцы, ищите слабые места в нашем плане, ну, – он вдруг подмигнул Янису и залихватски взъерошил свои вихры.

Тот откашлялся, согнал с лица неуместную ухмылку и принялся излагать диспозицию.

– У этого транспортника не будет охраны – рабыни с дальних планет не настолько востребованный товар, чтобы снаряжать эскадрилью для его сопровождения.

– А почему? – негромко, но с нажимом осведомился «Ястребок». – Почему такого рода груз не считается ценным?

– Очевидно, потому, – подумав, объяснил Янис, внезапно испытавший сильное желание запустить пятерню в собственную аккуратно уложенную причёску, – что это не специально предназначенные для гаремов или борделей женщины, особо отобранные, а крестьянки, воспринимаемые скорее как тягловый скот… либо каторжанки, то есть заведомо опасный маргинальный элемент. Но вообще-то, – поспешно добавил он, – всё действительно  обстоит именно таким образом – боевой корабль охраны не будет сопровождать транспортник, я сумел выяснить это по своим каналам.

– Понял вас, – после паузы объявил корабль, и Янис сообразил, что этот ответ «Ястребок» перенял от Романова. Он покосился на капитана – тот откинулся в кресле, полуприкрыв глаза и так явно наслаждался происходящим, что даже захотелось его из кресла вытряхнуть – нашёл повод обкатывать умственные способности своего питомца и блаженствует! Но Янису и самому было любопытно узнать, как далеко зайдёт «Ястребок». Как он справится.

– Итак, транспортник садится на Пороге, чтобы забрать оттуда последнюю партию женщин, – продолжал штурман, не позволяя себе отвлекаться.

Порог был самой освоенной планетой фронтира, за ним уже простирались едва-едва завоёванные человечеством миры с преобладанием мужчин, которым требовались женщины. На планетах фронтира смертность достигала высокого уровня, следовало поднимать рождаемость.

Политика Империи всегда являлась практичной и циничной, и барон Озолиньш даже одобрял её… но не тогда, когда глядел на бледные напряжённые лица Сёмки и названого жениха его сестры.

– Попытка атаковать транспортник в космосе сопряжена с большим риском, – говоря это, Янис уже ждал следующего вопроса из динамиков «Ястребка», и тот не заставил себя ждать:

– Насколько этот риск выше, чем тот, которому мы подвергнемся на Пороге?

– По моим прикидкам, – очень грубым, – уточнил Янис, – учитывая все факторы, процентов на двадцать пять выше.

– Понял вас, – последовал чёткий ответ, и возникший из-за переборки Сашок одобрительно вскинул большой палец:

– Во-о!

Янис строго глянул на него и заговорил снова:

– Риск захвата транспортника именно на Пороге существенно снижается за счёт того, что у кэпа там подвязки.

– Проще сказать – весь Порог нас знает, как облупленных, – весело прокомментировал Горислав.

– Если что-то пойдёт не так, скрыться с… хм… грузом будет проще, – подхватил Янис. Ему почему-то ужасно захотелось, чтобы «Ястребок» одобрил их план. Мальчишество, конечно.

– Значит, мы садимся на космодроме Порога рядом с этим корытом, – Сашок выцепил из стоявшей на столе корзины круглый краснобокий фрукт – доррианский аналог яблока, и смачно им захрустел. – Берём его на абордаж. А что охрана космодрома? Спит?

– Притворится спящей, – Горислав щёлкнул пальцами: – Старпом, яблочко кинь, – и, ловко поймав на лету брошенное Сашком псевдояблоко, закончил: – Переговоры с начальником охраны я возьму на себя, Джуниус мужик толковый и кое-чем мне обязан. Притом учтите, что большинство членов экипажа, кроме непосредственных надсмотрщиков за девчонками, сойдёт на берег, чтобы передохнуть и развлечься. Порог под такие развлечения специально подточен… Ястребок, блин!

Он даже поперхнулся яблоком, когда корабль вдруг вывел на мониторы кают-компании визуализацию развлечений Порога, а «Ястребок», так же мгновенно и под общий хохот погасив экраны, невозмутимо заявил:

– Мне не нравятся люди Порога, капитан. По моему мнению, им нельзя доверять. Их моральные качества оставляют желать лучшего. Вы уверены, что мы не найдём на Тортуге тех, кто поможет нам, – среди наших коллег? Поможет атаковать транспортник не на космодроме, а в космосе, взяв его в клещи? Два корабля справятся с этим. Кроме того, что немаловажно, на космодроме лично я не смогу прикрыть вас в бою.

– Говорит как пишет… – восхищённо пробормотал Сашок, нарушив воцарившееся в кают-компании изумлённое молчание, и все загалдели наперебой, пока Горислав не вскинул руку:

– Ти-ха, черти! Ястребок!

– Да, капитан, – прозвенело в динамиках чуть настороженно, и Горислав ехидно сощурился:

– А чем это моральные качества людей с Порога хуже моральных качеств людей с Тортуги, а? Увеселения те же. Пей, гуляй, девкам юбки заголяй! Мы не то же самое делаем разве? И наши колле-еги? – последнее слово он насмешливо растянул.

– Андрей Вознесенский, один из так называемых поэтов-шестидесятников двадцатого века, произведение «Тьмать», – тотчас сообщил корабль, но Горислав перебил его, рявкнув:

– Отвечай!

Над столом вновь повисла гробовая тишина. Сёмка Булыжник робко поёжился, уставившись на капитана. Другие тоже смотрели на него во все глаза. Янис вдруг понял, чем он сам, как командир, отличался от Горислава – та жёсткость, ради которой Янису приходилось надевать на себя нажитую годами маску, была для капитана «Ястребка» столь же естественна, сколь и стремление помочь любому нуждающемуся в помощи или развесёлая удаль с его любимой присказкой: «А, гори огнём!»

– Люди на Тортуге-5 сами рискуют жизнью, а не только наживаются на путешественниках. И среди капитанов здешних кораблей много бывших каторжников, которые могут помочь, – негромко, но твёрдо отчеканил наконец корабль.

«Не стушевался», – радостно подумал Янис, и Горислав тоже усмехнулся одобрительно, но, тем не менее, возразил:

– Это этика. А вот логика: любой из пиратских капитанов потребует свою долю добычи от предстоящей операции. Что ты на это скажешь, ну?

– Скажу, что среди капитанов наверняка есть и бывшие каторжники, и бывшие поселенцы с дальних планет, – без промедления отозвался «Ястребок». – И капитаны-женщины тоже есть.

– Молодец, – не удержался Янис. Будь «Ястребок» настоящим пацаном из плоти и крови, он бы схватил его в охапку и восторженно потряс. Тот действительно учился! И в основе его характера вправду лежала личность Арлен. Янис узнавал её – серьёзную, рассудительную и решительную. Но – уже взрослую.

Сердце у него защемило.

– Штурман, похоже, что этот мелкий нас с тобой таки уделал, – ероша свои вихры, весело заявил Горислав под облегчённые смешки остальных. – Ладно, принимается. Дорабатываем план. Ищем капитанов. Разговариваем.

– Время, – тоскливо пробормотал Сёмка Булыжник. Едва слышно, но Горислав тут же повернулся к нему:

– Транспортник будет в зоне нашей досягаемости через двое стандартных земных суток. На Пороге – через трое. Не ссы, парень, мы успеем подготовиться, так или иначе.

– Я дам вам список капитанов, чья биография отвечает заданным параметрам, – спокойно закончил «Ястребок». – Прямо сейчас.

* * *
В списке «Ястребка» оказалось пять имён, и об одном из них тот осторожно, будто  извиняясь, сказал:

– Но она уже не капитан.

– У неё остались её люди и корабль, – задумчиво проронил Горислав, быстро глянув на Яниса: – Ты что скажешь, штурман? Ты же у нас тут лучше всех разбираешься в дамской психологии.

Ехидина.

– Она может отказаться не потому, что побоится рискнуть, а потому, что у неё теперь семья и дети, – рассудил после недолгого раздумья Янис, и Горислав кивнул:

– Пожалуй. Но начну я с неё.

Однако Ясмина аль-Халиль, услышав его просьбу, тотчас согласилась. Огромные карие глаза её в бархате ресниц вспыхнули торжествующе и ярко, она тряхнула пышной гривой своих смоляных кудрей и со смехом объявила:

– Наконец-то стоящее дело!

Зачарованно глядя в её глаза, – не глаза, а очи, – Янис потрясённо подумал о том, что вот эту женщину, невыразимо прекрасную, похожую на редкий цветок, когда-то приковывали цепями к стене в рудничном отвале, чтобы ею мог воспользоваться любой возжелавший её тела надсмотрщик. Но она сумела выжить, бежать с каторги, угнав имперский корабль вместе с ватагой других каторжников – настоящих головорезов, которые, однако, были преданы ей, как псы.

Всё это им с Гориславом изложил «Ястребок». История жизни Ясмины аль-Халиль вполне годилась для того, чтобы лечь в основу популярных космосериалов. Но как и когда бывшая королева пиратов успела обзавестись семьёй: мужем и двумя сыновьями, бросив своё опасное ремесло – вот этого не знал даже «Ястребок», методично перетряхнувший не только всегалактическую сеть, но и вскрывший архивы правоохранных служб (что для него было делом плёвым).

На Тортугу-5 Ясмина ненадолго вернулась, чтобы разобраться с оставшимися здесь делами и распрощаться с прошлым навсегда. Муж её и дети остались на затерянной в глубинах космоса планете с непроизносимым названием, которую в большинстве обитаемых миров именовали просто Змеиной. Она собиралась отныне вести жизнь простой матери семейства. Но, Господь всемогущий, как же азартно запылали глаза Ясмины, когда она поняла, чего от неё хочет Горислав!

Пантера осталась пантерой. Нет, Янис не завидовал её мужу! Как тот ухитрился приручить её?!

Горислав наверняка подумал о том же, потому что, улыбнувшись, мягко сказал:

– Это рискованно, госпожа аль-Халиль.

Та улыбнулась в ответ – вовсе не мягко, а почти презрительно оскалив белые зубы:

– Чепуха! Мой корабль при мне. Удача при мне… как и при тебе, капитан Романов, а команда у меня появится, стоит мне только свистнуть. Когда, говоришь, это корыто с девчонками окажется в зоне досягаемости?

Её точёная нога нетерпеливо притопнула по половицам «Чёртовой дюжины», где они собрались за накрытым Василисой столом.

– Одну минутку, госпожа аль-Халиль, – вмешался Янис. Азарт приближающейся схватки, словно надвигавшаяся гроза, горячил кровь и ему, но это не должно было мешать делу. – Первое. Я понимаю, что вы поможете нам бескорыстно, но те люди, которых вы навербуете в экипаж своего «Шаллаха» –- какую плату получат они? Обычно это сорок процентов добычи, но в данном случае…

– В данном случае все, кто придёт, будут просто рады оказать мне услугу, – ровным голосом отозвалась Ясмина. Глаза её озорно блеснули сквозь завесу ресниц. – Напоследок. Поверьте, штурман, вам не стоит об этом беспокоиться.

– Хорошо, – кивнул Янис, помедлив. – Второе. Вас не волнует, что вы снова встаёте на путь конфронтации с Империей?

– Если вас обоих это не волнует, – Ясмина облокотилась на стол, в упор глядя на своих собеседников, – то меня – тем более. Я верю, что операция удастся… а после неё я немедля вернусь домой.

– Тогда по рукам, – спокойно подытожил Горислав, протягивая над расшитой алыми и чёрными узорами скатертью свою загорелую пятерню, в которую тут же легла изящная смуглая рука бывшей пиратской королевы, а поверх – узкая и крепкая ладонь Яниса. – По коням!

Но, выходя из «Чёртовой дюжины», Янис мог думать только о том, что Элии Дис всё ещё здесь не было.

Его «подарунчика», как выразилась Василиса, она так и не получила.

* * *
Им пришлось рассчитывать время захвата транспортника с точностью почти до минуты, учитывая, что корабль должен был стартовать с Порога, забрав новую партию каторжанок и через восемнадцать минут совершить подпространственный прыжок, вновь исчезнув из зоны досягаемости.

Сёмка и Оратай совсем извелись. Была бы их воля, они бы, наверное, пили горькую, не просыхая. Но Горислав рявкнул на них, турнув в техотсек к Петровичу, а старик тут же приставил обоих к простейшему делу, заставив перебирать и прочищать какие-то детали.

Янис тоже раз за разом нервно перепроверял свои расчёты, смертельно боясь ошибиться. Лишь «Ястребок» был невозмутимо спокоен, как и Ясмина, чьё прекрасное лицо сиялона мониторах главной рубки, похожее на старинный портрет в старинном же музее.

То, чего никак не ожидал никто из них, случилось уже после молниеносного и ювелирно осуществлённого захвата транспортника, когда «Шаллах» и «Ястребок», вынырнув из подпространства, взяли древнюю посудину в неумолимые клещи. Экипаж и охрана сломались практически мгновенно, как только два пиратских корабля возникли на их мониторах, и стало ясно, что они вполне способны развалить дряхлый транспортник пополам.

Пока «Шаллах» исправно маневрировал, прикрывая поле операции, «Ястребок» с филигранной точностью пришвартовался к шлюзу, и пираты Горислава ринулись вперёд, словно стая волков, на ходу разоружая несопротивлявшихся охранников и сгоняя их в кучу пинками и тычками. А из нижних ярусов, куда бегом побежали Сёмка с другом, вскоре начали появляться бредущие гуськом, словно их конвоировали, спотыкающиеся и перепуганные женщины, большинство из них – совсем юные.

Сёмка, сияя, как начищенный самовар, тащил на руках судорожно прижимавшуюся к нему светловолосую всхлипывающую девчушку, а другую, похожую на неё как две капли воды, так же бережно и неумело нёс его друг. «Вот ради кого всё это затевалось», – облегчённо подумал Янис, стоя рядом с Гориславом и зорко оглядывая пространство вокруг.

Наконец стало ясно, что из трюма больше некому подниматься, и Горислав шагнул вперёд, опустив бластер дулом вниз.

– Все здесь? – весело и громко осведомился он на космолингве. – Ну и ладушки. Не бойтесь. Меня зовут Горислав Романов, я капитан судна «Ястребок». Вы, девчонки, опять свободны и вольны сами решать свою судьбу. Мы вас не обидим. Сейчас мы заберём всех на мой корабль и доставим на Тортугу-5. Слыхали про такую планету? Никто больше не будет покупать вас, продавать, держать взаперти. Сами выберете, чем вам заниматься.

И тут из задних рядов столпившихся женщин прозвучал ровный высокий голос, на удивление спокойный:

– Так ведь и вы сейчас силой собираетесь решить мою – нашу – судьбу, господин благородный пират, а я её уже выбрала и менять не хочу.

Янис едва не присвистнул и затаил дыхание. Пройдя между боязливо расступившимися товарками, прямо перед ошеломлённым Гориславом встала высокая худая женщина, одетая в выцветшее домотканое платье до пят, с косынкой на голове, прикрывавшей её туго стянутые на затылке медные кудри.  Она походила не то на монахиню, не то на учительницу.

Под её требовательным вопрошающим взглядом Горислав явно смешался, но с любопытством спросил:

– Вы сами, добровольно, выбрали долю поселенки, госпожа?

Женщина коротко кивнула в знак согласия и, снова разжав чётко очерченные губы, проронила:

– Меня зовут Мирра Коэльо, капитан. Да, я сама решила так. И не я одна. Здесь много женщин, которые собрались стать супругами поселенцев-колонистов на Глории и других приграничных планетах. Мы не боимся тяжёлой работы и хотим принести своим мужьям приданое, выделенное для этой цели Империей.

Она оглянулась на зашептавшихся за её спиной женщин и снова выжидательно уставилась на Горислава.

– Но ведь вы даже не знаете этих своих гипотетических мужей, госпожа Коэльо, – не вытерпел Янис, и взгляд её зелёных глаз тотчас обратился на него.

– Господь укажет нам на избранников, – сухо заявила она. – Или судьба, если угодно.

Горислав лишь на миг в раздумье закусил губу, а потом решительно тряхнул головой:

– Понял вас, госпожа Коэльо. Вообще-то мы пришли сюда только ради этих девушек, – он кивком указал в сторону продолжавших всхлипывать Сёмкиных сестёр, – и насильно благодетельствовать никого не будем. Мы не имперцы. Если кто-то из вас хочет продолжить свой путь на Глорию или любую другую приграничную планету, я думаю, что капитан этого судна, – он иронично поклонился угрюмо скривившемуся седому сухопарому офицеру в форменном кителе с нашивками, – не откажет вам в любезности и доставит туда. Так что выбирайте, дамы, пойдёте ли вы с нами или останетесь здесь.

Сказав так, он отступил к переборке.

– Тортуга? – выпалила одна из женщин, державшихся в стороне обособленной группой. На них топорщилась мешковатая одежда каторжанок – канареечного цвета комбинезоны со светящимися вертикальными полосами. – То, что надо. Пускай эти овцы отправляются к своим баранам. Мы с тобой, капитан.

Её твёрдые губы презрительно скривились, когда она посмотрела на сбившихся в кучу поселенок. Её чёрные волосы были коротко острижены, загорелое скуластое лицо перечёркивал шрам от правой брови до подбородка. И когда она шагнула вперёд, Янис с упавшим сердцем увидел, что левую ногу ей заменяет старинный механический протез, зловеще поблескивавший рядом с грубым ботинком.

– Как вас зовут, госпожа? – вежливо поинтересовался Горислав и тут же получил резкий, как удар под дых, ответ:

– Я тебе не госпожа, капитан. А звать меня Наташа.

Её тёмные, как антрацит, узкие глаза вызывающе вспыхнули.

Было очевидно, что именно она верховодит каторжанками – «канарейками», как их глумливо называли на дальних планетах.

Один из охранников, зло косившихся на неё, сплюнул себе под ноги и что-то пробормотал. Тогда она, одним молниеносным броском очутившись рядом, опрокинула его на пол ударом кулака и поддала прямёхонько в пах своим металлическим протезом.

Яниса даже передёрнуло. Парень хрипло взвыл, скорчившись на пластике пола в позе зародыша, а Наташа, торжествующе усмехнувшись, снова повернулась Гориславу:

– Мы можем вытрясти у всех этих гондонов их сраное бабло, кэп. И у этих недотраханных  курочек тоже, – она хищно развернулась к попятившимся в испуге поселенкам. Только Мирра осталась стоять на месте, сложив руки на груди.

Взгляды двух женщин, таких разных, скрестились, будто два клинка, и Мирра холодно обронила:

– Вряд ли он тебе это позволит, госпожа волчица, – она остро глянула на Горислава, а тот невозмутимо кивнул, соглашаясь:

– И правда, вряд ли. Оставь это, мать, – слова его адресовались Наташе, и та изумлённо разинула рот. – Веди за мной своих красавиц.

Из полусотни поселенок на борт «Ястребка» поднялись пять. Остальные всё-таки решили поискать счастья среди мужчин Глории. Восемнадцать каторжанок все до единой ушли с транспортника следом за Наташей.

По пути от шлюза до кают-компании та беззастенчиво обшаривала глазами корабль и наконец заявила Гориславу:

– Годное у тебя судёнышко, кэп. Маневренное и оснащено как надо. Любому имперскому эсминцу может фору дать.

– Это и есть бывший эсминец, – спокойно отозвался Горислав, остро глянув на неё. – Спасибо на добром слове, мать.

Та снова вздрогнула и с досадой воскликнула:

– Да что ты меня так зовёшь! Спятил?!

– Тебе подходит. Ты же опекаешь своих, – с прежней сдержанностью пояснил Горислав, и Наташа, вспыхнув от гнева, вся подобралась, будто для прыжка, но совершенно растерялась, когда из корабельных динамиков (а все уже стояли в кают-компании) донёсся рассудительный мальчишеский голос:

– Наталия Манучарова, тридцати шести лет, отбывала наказание в виде каторжных работ трижды, в данный момент приговор в исполнение не приведён. Родила сына тринадцать лет назад от одного из надсмотрщиков на Вандее-9, сын находится в исправительном учреждении для малолет…

– Заткнись, Ястребок! – придя в себя, резко скомандовал Горислав, а Янис подхватил Наташу под локоть, увидев, как разливается по её смуглому лицу свинцовая бледность.

Корабль послушно умолк, каторжанки возбуждённо зашептались, тараща на Наташу глаза, а та, придя в себя, оттолкнула Яниса и яростно выдохнула:

– Это ещё кто трындит?

– Наш корабль, – спокойно объяснил Горислав. – Я расскажу про него, но позже. Оставайтесь пока здесь, в целях безопасности. Ястребок, готовься к старту. Пойдём-ка, штурман, в рубку, свяжемся с «Шаллахом».

* * *
– Эта Наташа Ма-ну-ча-ро-ва может попытаться угнать «Ястребок», – безапелляционно заявила Ясмина, едва оба корабля закончили маневр. – Я бы точно попыталась на её месте. Если у неё сплочённая команда.

Улыбка её была почти мечтательной, явно ностальгической.

Горислав устало пожал плечами:

– Что ж, дело не выгорит. «Ястребок» теперь может сам за себя постоять.

– Но Наташа-то этого не знает, – резонно заметил Янис, а Горислав, вставая с пилотского кресла, лишь бесшабашно усмехнулся:

– Значит, сейчас узнает.

– А ты что это собрался делать? – спохватился Янис. Ему очень не нравилась ситуация, которую они сами создали, и он не хотел, чтобы она усугубилась. – Обсуждать что-то с этой… госпожой волчицей прямо там, среди её… хм… банды?

– Пусть её приведут сюда, – властно распорядилась Ясмина – так, словно командовала «Ястребком», а не «Шаллахом». – Я тоже хочу её видеть и слышать.

– Я могу пригласить госпожу Манучарову, – робко прозвенел из динамиков главной рубки мальчишеский голос.

– Ох ты ж, божечки, – Горислав покачал головой и ёрнически развёл руками, – вот же спелись. Как вы все печётесь, чтобы я, не дай Бог, не лажанулся. Лады, Ястребок, пригласи сюда госпожу Манучарову, расскажем ей, почему не стоит планировать твой захват.

Он снова уселся в своё кресло и привычно поерошил волосы пятернёй, но поднялся с места, как и Янис, когда Наташа вошла в рубку, демонстративно постукивая протезом по полу и настороженно озираясь. Истая волчица!

Она угрюмо покосилась на обоих мужчин и скривила жёсткие губы. Янис так и ожидал, что она сейчас презрительно сплюнет прямо на пол, но Наташа ткнула пальцем в сторону светившегося на мониторах тонкого лицы Ясмины и отрывисто вопросила:

– Это что за баба?

– Капитан корабля-охотника «Шаллах» Ясмина аль-Халиль, – невозмутимо отчеканила в ответ та, проведя пальцами по своей густой блестящей гриве. – И ты бы хотела быть на моём месте, Наташа Манучарова, ведь я была на твоём.

Наташа мгновенно  ухватила суть сказанного, вытянула жилистую шею, будто принюхиваясь:

– Ты была на каторге, ты, птица райская?! Хех. Ни в жисть не поверю.

– Разве? – врастяжку, почти лениво  поинтересовалась Ясмина. – Ты уже веришь. Я отбывала срок на Нарангассе. Оттуда и угнала свой корабль, свой «Шаллах». Он потом погиб, я купила другой и назвала его так же. Не этого ли хочешь и ты?

– Купить корабль? Угнать корабль? – оскалилась каторжница, неотрывно глядя в глубокие глаза бывшей королевы пиратов.

Мужчины молча стояли, не вмешиваясь в этот диалог. Между двумя женщинами словно натянулась и завибрировала невидимая нить, рассыпая искры. Горячие, кровавые.

– Эта посудина, – Наташа притопнула протезом по полу, – неплоха. Хоть и болтллива не в меру. Зачем вы заложили в неё расширенную программу? Хватило бы и стандартного «умного корабля», чтобы он напоминал, что надо экономить воду, и проверял, все ли спаскатера на борту.

Теперь её речь больше не была речью неграмотной уголовницы. Она ПО-НАСТОЯЩЕМУ опасна, понял Янис, и неприятная дрожь пробежала у него по позвоночнику. Он невольно глянул на Горислава.

– Это не «умный корабль»-робот, – твёрдо и тяжело сказал тот. На его скуластом лице уже не осталось и следа прежней беспечной улыбки. – Это разумный корабль, один из членов нашего экипажа, такой же, как штурман или я сам.

– Быть не может, – выдохнула Наташа. Тёмные глаза её разгорелись ещё пуще.

– Да, это золотое дно, – спокойно подтвердил Горислав. – Но он не пойдёт с тобой, мать, а иначе его никак взять не удастся. Присядь-ка.

И он кивком указал женщине на собственное кресло.

Помедлив, та проскользнула к нему и повозилась, устраиваясь, нимало не смущённая тем, что остальные испытующе и не очень-то приязненно смотрят на неё.

– Где вы потеряли ногу? – невольно вырвалось у Яниса, но он тут же с досадой чертыхнулся. – Прошу прощения, это не моё дело, просто… я сам был тяжело ранен в бою и едва не обзавёлся таким же… украшением.

Наташа опять покривилась и неохотно буркнула:

– А ты своего разумника спроси.

«Ястребок» же дождался задумчивого кивка Горислава и с готовностью отрапортовал:

– Два стандартных земных года тому назад госпожа Манучарова получила тяжёлую травму в рудничном забое Вандеи-9. Повреждения оказались необратимы. В благотворительном госпитале была произведена ампутация правой ноги госпожи Манучаровой без сохранения коленного сустава.

Янис невольно вздрогнул, и Наташа тотчас это заметила.

– Ну мне не ржавой пилой ногу отпиливали, красавчик, – насмешливо процедила она. – Что могли, то сохранили и вот какую ещё бандуру дали, так даже круче, – она залихватски хлопнула себя по бедру. – Так что, выходит, не личит мне с вашей посудиной сговориться, а? Жалька-печалька.

В её раскосых тёмных глазах светились удаль, тоска и вызов.

– Откуда ты родом? – тихо спросил Горислав и тут же упреждающе вскинул руку: – Ястребок, не тебя спрашиваю.

Чуть поворачивая кресло туда-сюда, как это любил делать сам капитан, Наташа снова притопнула об пол своим протезом:

– А пацан у тебя нравный, кэп. Что ж, родом я оттуда же, откуда и ты. Русь. Да, я слыхала про тебя, Романов, и про твою госпожу Удачу, которая всегда спит с тобой, как покорная баба.

– Но мы не встречались там, на Руси, – медленно проговорил Горислав. – Я был мальцом, когда меня вывезли из Нового Российска – прямиком в имперскую Космоакадемию.

– Я с Нового Ямала… и я была сопливой дурой, подругой мародёра, рыскавшего в руинах, и гордилась этим, – безразлично проронила Наташа, потирая уродливый шрам на скуле. – И вывезли меня оттуда прямиком на Вандею-9. Но я не все эти годы там провела.

– Что ты собираешься делать сейчас? – подала голос Ясмина, смотревшая на каторжницу с нескрываемым любопытством. – Если бы я не решила бросить пиратство, я предложила бы тебе место в своём экипаже, Наташа Манучарова.

– Сроду я бабе не подчинюсь добровольно, – отрезала та, воинственно раздув ноздри. – Не-ет, я бы осталась здесь, при нём, – она повела острым подбородком в сторону явно опешившего от такого заявления Горислава. – На его расчудесном кораблике. Глядишь, и попробовала бы таки договориться с «Ястребком» вашим, – её зубы весело блеснули на тёмном лице.

– Приставив к моей башке бластер, – закончил вместо неё Горислав так легко, будто речь шла о чём-то совершенно невинном, вроде ночных посиделок у костра в степи. – Знаем, плавали, – он коротко глянул на Яниса, и усмехнулся. Усмешка эта вышла тёплой и виноватой.

– Только знаешь, мать, так у тебя тоже ничего не выйдет, – рассудительно продолжал капитан. – Потому что пацан наш, как ты его назвала, всё одно найдёт способ тебя нейтрализовать, и получше любого человека из плоти и крови, уж поверь. Мы же у него внутри.

– Задрал ты так меня называть! – вдруг надрывно вскрикнула Наташа, враз потеряв всё своё самообладание, вскочила с кресла и встала перед Гориславом, стиснув кулаки. Теперь она напоминала не волчицу, а рысь, подобравшуюся для прыжка. – Какая я тебе, нахрен, мать?! Я этого ублюдка и не видела даже, мне его надсмотрщик заделал, чтобы я выжила. Брюхатым послабление было. Только он родился, и у меня его отобрали! – она умолкла, задохнувшись. Лишь глаза горели на свинцово-бледном лице.

В рубке повисло тяжёлое молчание.

– Прости, – хрипло вымолвил наконец Горислав. – Ты распоряжаешься всем, как хозяйка в немалой семье. Больше не повторю. Повторю другое – у тебя не получится забрать «Ястребок». Но стать его частью, возможно, получится. Мне нужен в команде опытный боец вроде тебя, опытный и злой, а то моя братва расслабилась и заблагодушничала, ну. И ещё – тут и вправду нужна хозяйка.

– Да ты спятил?! – ахнул Янис, потрясённо и разъярённо уставившись на него. – Это… это же ни в какие ворота не лезет!

Ясмина тихо рассмеялась, но ничего не сказала, продолжая взирать на разыгравшуюся в рубке сцену, словно находилась на галерке старинного театра.

– Что, спиной ко мне поворачиваться забоишься, красавчик? – Наташа в упор глянула на Яниса, а потом снова перевела пылающий, полный смятения  взгляд на капитана. – А ты, выходит, нет, Романов?

– Выходит, что нет, – преспокойно подтвердил Горислав, которого Янис был готов сейчас просто придушить собственными руками.

– Да ты с какого рожна хочешь здесь оставить эту… бомбу замедленного действия?! – свирепо прорычал он, не выдержав.

– Ух ты, бомбой меня ещё никто не называл, – пробормотала Наташа с явным удовольствием и огладила себя по тощим бокам поверх клоунски раскрашенного жёлтого комбинезона. – Только знаешь что, кэп? – голос её упал до хриплого шёпота, и она подошла вплотную к Гориславу, сверля его всё тем же горячечным, яростным взглядом. – Я тебе на крови присягну, понял, если ты… если ты… – она запнулась.

– Мы и без всяких клятв на крови поможем тебе его найти. Твоего сына, – таким же шёпотом и почти мгновенно отозвался Горислав, а Янис так и обмер. Последним, что он мог предположить было то, что эта волчица захочет разыскать своего ребёнка, которого сама же недавно назвала ублюдком. – Подключим все возможности «Ястребка», и если надо, с бою возьмём их чёртов исправительный приют. И в этом я тебе клянусь. У меня тут половина ребят из таких богаделен.

Наташа неловко отпрянула от него. Отвернулась и крепко зажмурилась, часто дыша.

– Сволочь ты, Романов, – наконец сорванно пробормотала она и неуклюже вытерла ладонью глаза. – Сроду я так при людях не размокала.

– А я реву просто как корова всякий раз, когда припрёт, – безмятежно сообщил Горислав, и она вскинула на него ошеломлённый взгляд, а потом хохотнула:

– Врёшь как сивый мерин.

– Он чёртов балабол, – неожиданно для себя с силой вымолвил Янис и, шагнув к Гориславу, обнял его так, что тот крякнул, хоть и разулыбался изумлённо и смущённо. – И ещё он святой идиот. Прямо по Достоевскому. Чтоб его черт подрал. Чтоб ему провалиться. Ты учитывай это, если решишь к нам наниматься.

Будто в подтверждение своих слов он встряхнул Горислава так, что у него лязгнули зубы. Тот сперва ошеломлённо помотал головой, таращась на Яниса во все глаза, а потом запрокинул эту самую дурную башку и рассмеялся. И, продолжая хохотать, по-медвежьи облапил Яниса в ответ.

Засмеялась и Наташа, и в этом смехе наконец-то прозвенело какое-то бесшабашное ликование. Освобождение.

Она одним мгновенным, почти незаметным движением выхватила узкий, криво изогнутый нож откуда-то изнутри своего протеза. Никто не успел даже ахнуть, а она уже резанула себя поперёк левой ладони, и капли её крови оросили багрянцем технопласт рубки «Ястребка».

– Вот и породнились, – удовлетворённо произнесла она.

Беспомощно чертыхнувшийся Янис, отпрянув от Горислава, взглядом поискал вокруг салфетку или хотя бы тряпицу а Ясмина на мониторе без стеснения утёрла глаза и проговорила:

– Шайтан! Завидую твоей команде, Романов. И тебе, госпожа волчица, – она в упор посмотрела на Наташу. – Вы меня позовите, вы, джинны, если надумаете с бою брать приют. Я прилечу.

– Не сомневайся, королева, – торжественно подтвердил Горислав. – Позовём.

* * *
Тортуга-5 встретила их солнечным светом, шумом и разноязыким гомоном. Каторжанки спустились по трапу вслед за своей предводительницей, испуганно озираясь, а Наташа вдруг повернулась к Гориславу и удивлённо вымолвила:

– Ты знаешь, это совсем не похоже на… ну, на Русь. Но это она.

– Так она везде, где мы, – спокойно ответил Горислав и через плечо обернувшегося Яниса посмотрел в степь, раскинувшуюся сразу за космодромом.

Беспредельную древнюю степь, по которой ветер гнал золотые и зелёные, пропахшие горечью и удалью ковыльные волны.


Окончание: http://proza.ru/2021/10/20/952