Бинария.
Глава 1. Начало.
1. Женька: конец или начало?
По улице Мира я не шёл, а уже бежал, оставив позади товарищей. О-о, сейчас, сейчас! Ага, подъезд. Увильнул от желания заскочить в подвал и там… Нет. Осталось всего ничего, подняться на третий этаж. Одна рука прижала низ живота, другая открыла дверь своей квартиры. Там родительская вечеринка в самом разгаре. «На побывку едет молодой…», - наяривал баян, и пьяные голоса старались перекричать его. Мне бы успеть в туалет. Я дёрнул, и хлипкий засовчик слетел под натиском.
- Какого…, - обернулся дядя Вася, один из зачастивших к ним гостей. Он стоял со спущенными штанами. За ним у ванной заметил женские телеса.
- Тихо! – успел он предупредить едва возникший тонкий визг незнакомки. Подтянув брюки, шагнул ко мне.
- Стой здесь. – Быстрым шагом прошёл в зал к гостям и вернулся.
- На вот, - сунул в руки начатую чекушку а к носу кулак, - иди погуляй.
Ошарашенный его напором, я по инерции с бутылкой в руке развернулся. Осталось надеяться, что соседи не откажут, затарабанил к ним. Послышался голос спорящего Николая Петровича:
- Не скоро наши советские привычки отомрут!
Он открыл. Я понял, что здесь тоже праздновали День солидарности всех трудящихся, но более пристойно. Пугачева радовалась, что всё могут короли, но вместо подпевания слышалась разноголосица споров.
- Ой, - переминаясь промямлил я, - пустите в туалет.
Но он перебил:
- Где Саша?
- Разве он не вернулся? - Увидев моё застывшее от надвигающегося ужаса лицо, он подскочил, схватил за грудки, тряханул, повторив:
- Где он?
- Там, - кивнул я в сторону леса.
- А ты почему здесь?
Мужик он мощный, только таким и быть начальником в горячем цеху. А когда приподнял меня, чтобы вытрясти признание о случившемся, я не усомнился в том, что сейчас донесёт моё лёгкое тело, словно висящую рядом куртку, через длинный коридор, мимо галдящей компании прямиком на балкон и сбросит вниз.
Спасла тетя Аля. Она, разнаряженная и весёлая, выскочила к нам.
- Коля, Коля! Не надо! Он же ещё ребёнок.
- Сейчас за ним сгоняю, - попытался я высвободиться из объятий.
Не знаю, разобрал ли он мой лепет, но отпустил. Глядя в страшное лицо надо мной, я нагнулся, поставил бутылку и кинулся вниз. Стало наплевать, что от меня несет и в штанах мокро. На лестничной площадке схватил велик и выскочил из подъезда.
Саня - самый преданный друг. Немного младше меня. Вот родители и отпускали его со двора только со мной, под мою ответственность. Оно и понятно. Что мои, что его предки не раз заводили одну и ту же песню: «То Горбач был, то Ельцин теперь. Один другого не слаще! Но такого бандитизма раньше не было. Всё развалилось. Сейчас же выйти страшно». Отпускали, и до сегодняшнего я оправдывал их надежды.
Предчувствие, что бесшабашность, с которой наша компания возвращалась недавно домой, доведёт до беды – усиливалось с каждым промелькнувшим мимо перекрёстком. Но на одном пришлось затормозить. По улице мерно ползла длинная вереница военных крытых грузовиков. Они выплывали и выплывали из-за поворота. Стоящие рядом со мной угрюмо провожали каждое звено бесконечной змеи. «Так было года два назад, перед путчем», - услышал я. Но ждать некогда. Я пристроился ехать сначала рядом с машиной. Набрав скорость, вклинился между едущими. Солдатик за рулем и не глянул. Офицер рядом с ним погрозил кулаком. Но я уже очутился по другую сторону колонны и помчался дальше. Но только когда углубился в лес - стало по-настоящему страшно. И из-за неясной цели военной операции, и из-за Саши. Как же так получилось с ним?
…Ещё утром мы договорились опять полезть в горы. Раньше не замечали эту пещеру, а тут на тебе! Тайком от других неделю исследовали её нутро. Затем туда дворовая шушера, которой пришлось по нраву укромное логово, повадилась. Пацаны постарше притащили фуфайки, сигареты, бутылки «рояля», устроив свой склад. «Пойдём в консерваторию, ударим по клавишам!» - собирались они, и всем было ясно, о чём идёт речь. Крутили магнитофон, балдели. Сегодня же, забравшись в неприметный лаз и повернув за поворот, мы замерли. Свечение! Шло не сверху, а снизу из расщелины. Цвет неземной, гипнотизирующий.
- Инопланетяне! – крик прозвучал как хлопок стартового пистолета.
Мы и дали дёру. Кто-то схватил меня за рукав. Я оттолкнул и ринулся к просвету выхода. Затем, спускаясь по склону и догоняя друг друга, собрались и двинулись домой. Каждый рассказывал, как комично драпал его товарищ, умалчивая о себе. И я тогда совсем забыл о Сане, вместе со всеми смеялся над нашей напуганной толпой. Бараны, да и только. Один кинулся, а остальные за ним. Но почему никто из нас не вспомнил о самом младшем? Оттого, что посчитали его убежавшим домой в одиночку? Или оттого, что он не присоединился к трусливой братии и остался там?
Пока я возвращался к пещере - тревога нарастала. Темнело. Даже сам не знаю, что меня заставило оглядеться перед тем, как нырнуть в лаз. Кругом высокие сосны. Я – как на дне колодца. Поднял голову. Небо ясное, и в нём разглядел глаз. Он не был человеческим. Там, где должен быть белок – радужная переливающаяся полоса, в центре чёрный бездонный зрачок. Глаз моргнул и опять уставился на меня. С ощущением, что сейчас произойдёт страшное, я согнулся и забрался в пещеру. Померещилось? Крадучись, высунул голову наружу, задрал кверху. Глаз так же смотрел на меня, проверяя, решусь ли полезть дальше. Нащупав в тайнике спички и огарок свечи, зажёг трепетный огонёк. Пригибаясь и окликая Саню, двинулся во внутрь, одной рукой придерживаясь за неровную стену. Она была чуть склизкой. Из далёкого чрева пещеры, куда мы так и не добрались, несло тухлятиной. Никого. С замиранием дошёл до злополучного поворота. Дальше пришлось двигаться на четвереньках. Свеча зачадила, задыхаясь вместе со мной, потухла. Свечение не приснилось нам, оно так же переливалось мрачными цветами. Проползти осталось чуть-чуть, дальше можно привстать. Возле расщелины, откуда пробивался фантастический свет, виднелся ком. То ли это фуфайка, то ли скрюченная человеческая фигура. Тянуло развернуться и пойти за помощью.
- Саня, ты? – прошептал я.
Но тут запнулся о непонятное и мягкое, отскочил, не удержался и «А-а-а!». Полетел вниз.
… Провал. Это в памяти провал. Знакомое чувство. Так уже было. Когда мы, третьеклассники, играли в школьном дворе. Две шеренги напротив друг друга. Я бегу навстречу цепочке, взявшейся за руки. Надо разбить цепь вон там, где звеном Люба. Чтобы потом взять и привести её на свою сторону. Вот оно: взять девочку за руку - и никто не задразнит за это. Чёртовы хитрецы! Они приподняли сжатые запястья, и я налетел не грудью, а шеей. От удара дыхание сжалось. Очнулся, головой туда-сюда, больно. Лежу на земле среди толпы, надо мной лицо Любы. Ах, как сладостно это мгновение! Возвратиться из небытия и видеть её испуганные глаза! Они заслонили остальных одноклассников.
То было давно. И вот сейчас – такое же ощущение. Только чувствуется напряжение. Оглядываюсь. Декорации из ужастиков. Кругом не люди, а уроды. Чего им надо? Ждут. Вот-вот кинутся разрывать и потом чавкать, давясь моими костями. Но они молчали, вскоре повеяло волной дружелюбия. Я пришёл в себя и ответно улыбнулся в надежде на спасение. Фигуры возле меня задвигались, исчезли. И опять всё поплыло перед глазами. Лес, гора, пещера, Саня, провал, потом лечу, и так легко стало. Я лечу!
2. Женька-Анно.
Просыпался и опять впадал в оцепенение. Очнулся – рядом молчащие фигуры, пытаются что-то внушить. Наконец, дошло: «Следуй за мной». Я - за ними. Ползу с трудом, будто по-пластунски. Ну, это знакомо. Частенько с друзьями наведывались на полигон танковой части, городок у нас военный. Забравшись в запретную зону, ползали по ходам, под колючей проволокой, искали гильзы от патронов и снарядов, хвастались находками.
Сейчас не полигон. Провожатые дотянули меня словно на буксире до устройства с торчащим наконечником. Пригляделся, что делают другие. «Подкрепись». Повторяя их действия, насытился. Бр-р-р, бурда, а не еда. Словно кисель с комочками, который я прежде отталкивал от себя. Зато стало легче и веселей. Страхолюдина, что привела сюда, не отстаёт, так и пытается до меня достучаться, не раскрывая рта. Они что, немые? В голове гул: у-у-у-у.
Так время от времени стали таскать меня на кормёжку. По тому, как машут руками при этом, видно: поговорить хотят. Изредка в голове возникали фразы, пробовал отвечать. Постепенно стал понимать тех, кто со мной возился. Но ощущение, что это не настоящее - не пропадало.
Понял, что рядом со мной не игрушки, когда впервые получил сдачи. Сам виноват. Возвращался к своему месту после еды и процедур и ощутил полную свободу движения, двигайся, куда хочешь. Хоть влево, хоть вправо, хоть взад, хоть вперед. Разогнался и налетел на одного из страшил, тот выглядел помельче других. Он в ответ больно ткнул кулаком. Понарошку так не бывает. Я попытался закричать и приготовил свои кулаки. Что он хочет? И, о, чудо! Постепенно понял:
- Живой? Как зовут?
- Женька. Евгений, фамилия Децин. А тебя?
- Меня – Бима. А вот тебя? Х-м, что ты бубнил, я так и не понял. Ты – Анно какой-то.
В школе у нас у всех тоже были всевозможные клички, некоторые и вовсе обидные. Но в этой ничего плохого не увидел. Ну, Анно, так Анно. Правда, я не девчонка. Переживём.
- Тогда ты - Бим. - Сократил имя до пришедшей в голову собачьей клички в отместку. – Слушай, где я?
- В приюте.
Я не смог припомнить ни одного приюта в нашем городе. Задумался. А как мы с ним общаемся, если не открываем ртов? Мыслями? Тогда на каком языке? Хотя и без слов общаться можно. Память подсунула случай. Мы с Саней подошли к озеру. У него ласты, маска, трубка для подводного плавания. Родители купили за примерное поведение. У берега встретились незнакомые пацаны. Ещё ничего не было сказано, но стало понятно – хорошим дело не кончится. Так и вышло. Слова не понадобились. Мы остались безо всего. Обида проглатывалась сквозь слёзы, слов не хватало. Эта трусость и бессилие мучают меня до сих пор.
Я вернулся к реальности. Осмотрел Бима, глянул на шныряющих мимо. Кто они? Пришельцы? Кругом всё непривычное. Еле дополз до своего места. Притих, обдумывая происходящее. Опять вспомнил Саню. Как мы с ним забирались на высоченные берёзы над обрывом. Раскачивались и осматривали окрестности. Внизу виднелись нитки тропинок, голубоватое озеро, далекие домики города. Сколько всего можно увидеть с высоты! Высоты? Я осознал, что здесь не поднимался никуда, даже на койку. Не опускался, даже просто на пол. Не вставал, не садился, не ложился. Здесь вообще нет ни верха, ни низа. У существ рядом со мной нет никакого роста. Я вижу только их переднюю линию, обращённую ко мне. Бок или спина видны при обходе их. Сплюснули их что ли? Да и я такой же сплюснутый. Там, где сейчас нахожусь, нет ни потолка, ни пола. Будто всё это на плоскости. Двумерный мир или сплю?
Тем временем рядом примостился Бим, уставился на меня. Глаза его моргали, но не так, как у нас, вверх-вниз, а то сужались до точки, то расширялись вдоль линии его лица. Я стал обходить вокруг него, пытаясь рассмотреть, есть ли уши. Он удивился:
- Что с тобой?
- Никак не могу понять, где я?
- Вот чудак. Говорю же, в приюте. Сюда собирают тех, кому нужна реа-били-тация. Меня захапали из-за бродяжничества. Давно без родителей потому что. А ты?
- О-о, если б знал, - я опять задумался.
- Ну, даёшь. Вот уж Анно так Анно.
- Что это означает?
- Непонятный, неизвестный. Словно откуда-то появился, издалека. Тебя трудно понять.
Я замер, сражённый догадкой. Значит, я не в космическом корабле у пришельцев. Как дышу? И дышу ли? Мысли показались плоскими. В испуге попытался ухватиться за сердце. Где оно? Нигде не бьётся. Затем рука потянулась к левой брови. Там у меня заметный шрам от острого ножа. Нечаянно пырнул себя когда-то. Но сейчас ничего не нащупал. Уставился на свою руку с двумя пальцами. Оглядел все фигуры. Меня не просто сплюснули, я такой же как они. Ужас, я – один из этих страшил! Раз меня можно принять за своего. То-то я смотрю, кругом всё странно выглядит. Будто смотрю на мир через смотровую щель в танке, через узкую горизонтальную полоску. Тем временем появился воспитатель, который обучал меня, и приказал:
- Мальчики, пора на покой.
С мыслью «если мы мальчики, значит, есть девочки» провалился в небытие.
Снова снится бег к пещере. Растерянно брожу в ней. Нет ни входа, ни выхода. Гляжу будто сверху и вижу вместо себя тень. Моя плоская фигура, изгибаясь на неровностях земли, запуталась в лабиринте. Подходит к провалу, наклоняется к кому-то спящему неподалёку. Вижу, что это я сам. Это я дотрагиваюсь до лица напротив и просыпаюсь от того, что кто-то ко мне прикоснулся. Вокруг знакомые, но скорбные лица: мама, папа, Люба, пацанва моя. Натыкаюсь взглядом на Саньку. Он начинает теребить меня за руку: «Анно, очнись! Быстрей же, Анно!» Я недоумеваю. Как он узнал моё новое имя? Тут, наконец, очухался, с трудом осознавая, где я. Оказывается, это Бим дёргает за руку.
- Анно, тебе срочно надо скрыться.
- С чего бы это? – его слова доходили с трудом.
- Так у нас, представь… ПСИ только что была, - видя моё недоумение, добавил:
- Ну, полиция скрытых исследований. Так вот, они забрали мальчишку. Похож был на тебя, но поменьше и такой же непонятливый. Он попал сюда немного раньше тебя.
Я дёрнулся.
- Так это и есть Саня! Не мог раньше сказать? Где он?
- Я и говорю, что забрали. Следующим ты можешь быть.
Ясно. Надо бежать. Дать дёру прямо сейчас. Затем вызволять друга.
- Как выбраться отсюда?
- Запоров здесь нигде нет. Дело не в этом. А в документах. У тебя их … - он развёл руками. – Сейчас покажу, как выйти. В городе сначала надо будет зарегистрироваться в агентстве, потом возьмёшь билет. Доберёшься до Некси, вот здесь записано. Адрес моих друзей. Там остановишься, будешь ждать меня. Документы тебе дам свои, сам скажу, что потерял.
Он сунул полоску мне и продолжил:
- На этой полоске есть небольшая сумма, расплачиваться на первое время.
В этот момент зашёл воспитатель:
- Все по местам. ПСИ опять с проверкой.
Видя, что я недоумённо разглядываю написанное, Бим с раздражением спросил:
- Ты что? И читать не умеешь?
- Не-е.
- Ну-у, тупой! - Он хотел ещё что-то добавить, но в коридоре показалась вереница фигур в мрачно-тёмной форме.
- Не успели, - Бим ухватил меня за руку и потащил к свою комнату в противоположном конце.
- Другой выход есть отсюда? – спросил я с надеждой.
- Нет.
Тем временем гости проверяли всех воспитанников подряд. Вспомнив шпионские фильмы, я на всякий случай спросил:
- Бим, ты сможешь достать мне сейчас накидку воспитателя?
- Как достать? – Не понял он. – Взять для тебя?
- Ну, да.
- То есть украсть? – Это казалось ему немыслимым.
- На время. Как только выйду, я сниму, оставлю снаружи, и ты вернёшь.
Тем временем процессия приближалась. Я замер: решится или нет? Наконец, Бим прошёл в ближайшую служебную комнату, повозился и принёс светлый балахон. Я накинул по-быстрому и шагнул навстречу проверяющим.
- Куда? – остановил Бим. – Ты же не знаешь! Веди меня как воспитатель к выходу, там помогу.
На меня не обратили внимания, Бима осмотрели. Потом мы дошли до конца коридора. Верно, сам бы я не разглядел, где дверь. Он раскрыл её, вытолкнул меня и показал направление. Передо мной расстилалась дорога, по краям очертания домов. Я оглянулся на приют, единственное место, мне знакомое. К приюту приближалась ещё одна группа одинаковых мрачно-тёмных фигур.
3. Илькер, мамина надежда.
- Иля! Вставай, сыночек! – дотронулась мама до вихрастой головы и вышла на улицу.
Откинув лохматое от многочисленных заплат одеяло, черноволосый мальчишка медленно потянулся. Свежее утро легко проникало сквозь щели старой хижины с двумя комнатками. Рядом одевалась сестра, и он, прикрыв глаза, наблюдал за нею. Скинув ночнушку, выбирала одно из двух платьев.
- Эй, бессовестный, думаешь, не вижу? Отвернись! – нарочито стыдливым голосом прикрикнула девушка.
Илькер усмехнулся. Вот дурочка. Думает, не заметно, как ей самой нравится возможность похвастаться своей небольшой упругой грудью мужчине, пусть и не постороннему. В её возрасте уже нельзя обнажать даже руки и ноги. После платья сестра принялась за потёртые на сгибах платки. Затем погладила бёдра, поправляя чёрную ткань, и поспешила прочь. Замуж пора, хоть будет перед кем оголяться. Только за кого? Старики да пацаны-малолетки остались.
Илькер тоже выскочил за дверь, справил своё нехитрое дело, поглядывая на удаляющуюся закутанную фигуру. Два цвета главенствовали в окружающем. Серо-рыжие камни молчаливых гор и бодрая зелень пришедшей весны. Кусок теплой, только что испечённой лепёшки, и кружка такого же тёплого молока согрели, озноб исчез.
Выпустить из загона нетерпеливых коз и погнать их на пастбище высоко в горах было делом привычным. Там, поглядывая сверху на хижины односельчан, можно мечтать. О непонятных городах, где высокими являются не горы, а дома, поставленные один на другой. Да так, что самый верхний не разглядишь. О повозках, что сами ездят. Это было страшно. Ещё страшнее были дядины рассказы о прошедшей где-то далеко войне, когда людей убивали миллионами с помощью самолётов и танков. Представить миллион человек, самолёт и танк Илькер не мог. В их селении сотня жителей. И как можно сразу убить эту сотню он не понимал. А тут миллион! Это какой силой надо обладать! Богатырской! А тот, у кого такая сила, представлялся ему огромным великаном. Вот бы и ему быть таким силачом! Изредка приезжающий к ним в гости дядя всегда привозил кучу новых впечатлений и манил рассказами о далёких странах.
- Хватит Илькеру пропадать в глуши. Не век же козам титьки крутить. Скоро женихом будет. А там девок у нас уйма! – нередко заводил разговор дядя. Мать соглашалась, но говорила:
- Пусть подрастёт ещё! Всё-таки чужая страна.
- Э-э, нет. Чем раньше там, в Европе, начнёт учиться, тем выше сможет прыгнуть потом в жизни. Сейчас из Турции большой поток пошёл. Страны после войны отстраиваются, рабочие требуются во как!
Дядя довольно хохотал и чиркал себе по шее. Мать смотрела на него, поглаживала голову сына и вздыхала. «Это верно, - делилась она потом с отцом, - вот бы выучился там и смог стать большим человеком. Сколько можно в нищете этой!»
4. Мигени и Каренцо. Анно.
- Уух! - протрубил вышедший Мигени, стараясь привлечь внимание друга. - Ты не поверишь! Такого ещё я не видел. Плоский мир! К тому же там появились ещё двое новеньких.
Его товарищ повернулся с удивлением и отозвался:
- Турбух! Повезло. А у меня про мальчика-турка, который заглядывается на свою взрослую сестру. – Геноме вздохнул. – Надо ж так. Рекламе поверил. А наобещали-то! У них почти как у нас, только там, в трёхмерном мире, у людей ног в два раза меньше, чем у нас. Представляю, как им туго, когда всего две ноги. Топ-топ, топ-топ. Неудобно. Впрочем, рук столько же. Как умудряются обходиться? Видать, потому и не успевают многого.
Каренцо приблизился и заискивающе произнёс:
- Дашь посмотреть на твою двумерию? Ну, хоть капельку.
- Наверное, не положено. – Но увидев нескрываемую мольбу, согласился. - Ладно, пошли.
Они устроились поудобнее.
- Смотри. Это Анно, – начал пояснять Мигени. - Мальчишка попал в двумерность не по своей воле. Мы видим его и других жителей в этом мире… Как тебе объяснить? Пятна, да, они - живые пятна, которые ползают по поверхности. Задними конечностями отталкиваются, зато передние более универсальны. Правда, как они друг друга видят – не совсем ещё разобрался. Сейчас сам увидишь, только усилю нейродатчик. Главное - их мысли. Улавливаешь? А-а, то-то. Что будет непонятно, спрашивай.
Смотреть на происходящее поначалу было непривычно. Но если вообразить, что перед тобой представление не людей, а их теней на листе, где расчерчены контуры зданий, и ты разглядываешь это сверху, то картина становилась понятной.
* * *
… Светлое пятно выскочило из многоугольника, разбитого линиями на клетки. Скинуло балахон, изменив цвет и перетекло через пустое пространство. Удлинённая передняя часть его повернулась. Отростки-руки помахали на прощание. Анно, а это был именно он, заспешил прочь. Впрочем, заспешил, это по мнению самого пятна. По мнению наблюдающих за ним сверху друзей он полз по улице, поглядывая по сторонам, где располагались жилища в виде различных геометрических фигур.
Вот она, свобода! В голове наметился план действий. Всё просто как дважды два. Сначала в агентство. Затем ехать в Некси. Там дождаться Бима. Друзья помогут найти и освободить Саню. И уже с ним искать потом путь домой. Нечего и думать о возвращении без друга, который раньше во всём ему доверялся. Без него что родителям сказать?
Неприятности начались с той проклятой конторы. Мало того, что намучался пока нашел. Протягивал гибкую полоску прохожим и просил указать, куда идти. Когда добрался до длинного здания, то долго не мог понять, где дверь и как открыть. Тыкался как котёнок в стенки, пытаясь нащупать выступы. Бесполезно. Стал ждать попутчика и радостно проскочил вслед за ним. Потом оказалось: не всё в порядке с той полоской, что Бима передал. Пришлось отвечать на кучу вопросов. Будто испорченный телефон. Он с трудом понимает, что спрашивают, его так же плохо понимают. Похоже, что ответы еще больше запутали дело. Служащий уставился на Анно. Тот инстинктивно тоже осмотрел его. Опять испугался. Вдруг в голову заглядывает и все мысли читает? Нет, просто попросил прийти после сна. Ну надо же! Первый пункт плана и сразу сбой. Надо поесть, потом думать, где поспать, а потом всё остальное.
Он повернулся и не смог вспомнить, где выход, пока не помогли. Вышел и остановился, кругом сновали люди. Люди? Раз мыслящие существа - придётся называть их людьми. Вспомнил мучения с беседой, и родившееся подозрение разрасталось. А если сотрудник сейчас сообщит в полицию о странном посетителе? Крадучись завернул за угол и стал ждать людей в форме. Ждал долго, затем рассмеялся над своими страхами. Побрёл по городу. Дома, мимо которых он продвигался, казались одинаковыми, да и люди на одно лицо. Его так и тянуло на окружающее посмотреть сверху. Полное привычное представление складывалось о каждом увиденном тогда, когда была возможность обойти дом или существо вокруг.
В поисках места, где можно перекусить, он стал разглядывать вывески. Заметил, что разных символов всего два, похожих на точки и тире, берутся их сочетания в различных комбинациях. То же касалось и чисел в Биминой полоске. Это ж ясно! Используют двоичную систему. Узнать бы ещё, что означает каждое сочетание.
Поесть, поесть! Передвигаться становилось труднее с каждым движением. Наконец, на улице попалось устройство, похожее на раздаточное. Куда-то надо вставить полоску. Догадаться никак не мог. От смущения, что на него смотрят неодобрительно, голова отказывалась соображать. Один из рядом стоящих подошёл и помог.
Подкрепился ихней бурдой и полегчало. На сколько, правда, хватит этой полоски для оплаты? И самое главное – как найти место, где можно переночевать? Попытался объяснить свой вопрос прохожим. Те шарахались от услышанного, будто у них пытались выведать государственную тайну. Между тем на улицах серело и холодало. Прохожие с заметным беспокойством устремлялись по домам, которые он стал различать по форме и длине. Анно остановился в растерянности. Неужели придётся спать прямо на улице? Тогда уж точно в полицию заберут. Неподалёку остановился прохожий, пристально вгляделся.
- Что с вами? Плохо?
- У вас гостиницы есть здесь?
- Так вы нездешний? Давайте помогу.
И повлёк сначала к одному зданию, потом к другому, ещё дальше. Всюду повторялось одно и то же. Просматривали документы с полоской, потом был отказ. «Может ПСИ сообщила им, что я преступник?» - пронеслось в голове. Арне, новый знакомый, успокоил:
- Наверно, на счету недостаточно денег. Надо искать, где подешевле.
Но и в общежитие тоже не пустили. Анно то и дело замирал, и Арне просто тащил его за собой. Увидев подходящую ко входу толпу, он сунул его тело как мешок внутрь этой компании и попросил ребят незаметно провести с собой. Оказавшись в комнате, Анно тут же заснул.
5. Мигени. Анно и Арне.
Сегодня Каренцо опять просился на сеанс. Но Мигени не сказал ни «да», ни «нет». Лишь «Ух-ух». Комната просмотра, как оказалось, была рассчитана не на двоих. Прошлый раз после того, как товарищ вольготно раскинул руки-ноги, ему пришлось сгруппироваться. А после долго разминал затёкшие конечности. Кроме того, ему не хотелось снова отвлекаться на пустые разговоры. Поэтому он просто повернулся и ушёл, сделав вид, что очень спешит и не расслышал друга. Ему и в самом деле не терпелось увидеть, как мальчишка начнёт день в новой реальности.
* * *
Разбудил Арне, который примчался спозаранку. Что притянуло его тогда к растерянному мальчишке? Наверное, беззащитность. А в то утро Анно представилась картинка. Почему-то, он - цыпленок на громадном конвейере, движущемся непонятно куда. Рядом другие цыплята, но он-то такой – один. Сверху равнодушные лица, скользят, не вглядываясь. Какая им разница, что будет с каким-то птенцом-заморышем. Их вон сколько. Лента конвейера утягивает дальше, к пропасти. Там все сваливаются в коробку. Коробки закрываются, ставятся одна на другую. Темнота заглушает звуки. Отогнав видение, уставился на Арне. Где это он?
- Ты в городе Феост, - удалось разобрать ответ. Чёрт, совсем забыл, что здесь общаются мыслями. Собеседника было понятно тогда, когда смотрели друг на друга. Но вчера видел, что люди могут общаться, просто находясь на близком расстоянии.
Решили опять начать с агентства. Арне взялся помочь и отправился с ним. Изумила первая фраза, которой товарищ поприветствовал сотрудника: «Слава Правителю!» Тот вытянулся в ответ: «Новейшему слава!» Стало смешно, чего они кривляются друг перед другом? Или вчера ходил как во сне и потому не замечал этого? Пока размышлял, о ком идёт речь, разговор закончился. Арне потянул к выходу.
- Не решился ещё твой вопрос. Теперь завтра.
Это уже казалось слишком подозрительным. Что тянут? А вдруг они отправили запрос в полицию для проверки? Арне растолковал, что штамп при регистрации даёт возможность получать многие услуги бесплатно. Но раз с регистрацией такие проблемы – можно плюнуть на это и просто платить за всё самому.
- А что за правителя ты упоминал? - не утерпел Анно.
- Ш-ш-ш, - заглушил тот вопрос, отвёл подальше и, как маленькому, начал выговаривать:
- Тебя разве не учили, как приветствовать других? Там, откуда ты приехал, так разве не делают?
- Нет. Потому и спрашиваю.
- Подозрительно. Как тебя до сих пор ещё не схватили? Это нововведение, легко можно проблем нажить. Особенно в учреждениях. Могут и упечь куда подальше. Ну, а на улицах, это уж как повезёт. Тоже могут донести.
- Так кому слава? Правителю вашей страны или богу?
- Почему вашей? – тут Арне и вовсе оторопел. – Какая ещё может быть страна?
Поняв свою ошибку, Анно начал оправдываться тем, что сильно болел, не оправился, и потому его другие понимают с трудом.
Вопрос о правителе он опасался поднимать снова. Правда, каждый раз эта фраза ему давалась с трудом. Тут же представлялся невидимый Правитель, который смотрит сверху и ждёт, будут ли его славить.
Прошло несколько дней. Вместе с новыми знакомыми Анно искал работу. Компанией жить было легче. С жадностью окунулся в повседневный круговорот событий. Прошлая беззаботная жизнь стала забываться. Хотелось, прежде всего, поесть, а потом поспать. Затем - поиски работы, чтобы была возможность снова поесть и поспать. Иногда помогал финансами Арне, который привязался, как он говорил, к любопытному мальчишке. Но не вечно же просить помощи у него. Многому пришлось учиться заново. Сама жизнь на это толкала.
Он в тот раз направлялся в пункт питания. Навстречу ему группа в знакомой тёмной форме. Испугался, свернул от них подальше. Те проследовали к собравшейся недалеко толпе, в центре которой находился мальчишка. Поняв, что ищут не его, Анно подошёл поближе. Там вовсю шёл спор.
- Отпустите его, пусть идёт восвояси, - уговаривали одни.
- Читай, вон сказано, - кивали другие на небольшую стенную афишу, - ищут неграмотного мальчишку.
- Да что ж это, преступление разве? У нас свобода, хочешь учись, хочешь нет.
- Кончай балаган! – Подошедшие служащие взяли за руки задержанного. – Кто вызывал?
- Я, - вылезла вперёд женщина крупных форм, - смотрю, он вместо того, чтобы прочитать вывески – у меня спрашивает. А тут вон как раз ваше предупреждение, – она указала на виднеющуюся надпись на стене. - Попросила соседку вас позвать, а сама стала занимать его беседами. Он и признался, что бродяжничает давно. А я человек законопослушный. Вы уж разберитесь с ним.
Когда увели, спор разгорелся заново. Большая часть хвалила за бдительность.
- Пропал мальчишка теперь, - пожалел мужчина, который непрерывно кивал головой в знак осуждения. – Вас бы самих в ПСИ отправить. Сами знаете, оттуда не возвращаются.
- Разберутся! Простых людей не забирают. А вот тем, кто скрывается – туда и дорога, - не сдавались воинствующие.
«А ведь это меня искали», - испугался Анно. Есть сразу расхотелось.
Вскоре с помощью Арне он освоил чтение, счет. И то, и другое было основано на двоичной системе. Главное – память иметь. Как записывали? Бралась узкая, как ниточка, гибкая полоска, на лицевой стороне делались черточки и точки, вот вам единицы и нолики.
Как жить? В минуты отдыха от забот Анно всё чаще размышлял об этом. Надеяться ли на возвращение к себе домой или всю жизнь оставаться здесь, где никому не нужен? Потом спохватывался: Саня! Мы всегда были раньше вместе. Я нужен ему. Он нужен мне. Разве смогу я жить, забыв его?
И ещё часто вспоминалась Люба. Последний раз совсем в немыслимой ситуации. И всё из-за проклятого незримого Правителя. От зашёл тогда в учреждение спросить работу. Его поприветствовали. В ответ у него нечаянно выскочило: «Что я, попугай, повторять славословие неизвестно кому?» Служащий ещё раз повторил «Слава Правителю!» Но Анно пошёл на принцип и опять проигнорировал. И тут неожиданно этот самый приставала кинул клич окружающим:
- Нарушитель порядка! Нарушитель порядка!
Те, как попки, загалдели и начали сгущаться вокруг него. Почуяв опасность, Анно бросился вон. Но поднятая волна летела вперёд его. Удивительное дело, люди не знали в чём его нарушение, но стадное чувство охватило всех. И сзади, и по бокам, и впереди они стали образовывать цепи, хватаясь за руки. Он понёсся туда, где увидел слабость в цепочке. Понёсся, это конечно сильно преувеличено, он полз, стараясь развить скорость. Почуяв, в каком месте он собрался разбить цепь, ловцы усилили объятия. Вот тут-то ему и привиделась Люба. «Не надо сюда», - кричала она. Резко изменив направление, он нырнул между соседями, которые расслабились. С реакцией у этих слабаков было не очень. Потом он мчался между домами, а преследователи, даже не зная, из-за чего сыр-бор – за ним. Но по ориентированию в знакомом районе ему не было равных. Один раз обойдя вокруг зданий, у него возникала картинка плана, будто он это видел сверху. И теперь ловко лавировал в сплетениях улиц. Всем остальным, как успел заметить, дойдя до перекрёстка, обычно надо было постоять и оценить, куда двигаться дальше.
То, что он здесь один, ощущалось даже с новыми друзьями. Дело не в их облике. Внешний вид приелся со временем. Раздражала простота их мышления и то, что никто ничего не скрывал от посторонних. Вот и выходило: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке: плели всякую чушь, кому что взбредёт. Хорошо, хоть стал узнавать своих знакомых. И не только тогда, когда они были неподвижными. Эти ходячие кляксы при движении вытягивались, менялись. При остановке каждый принимал свою форму. Начал изучать их повадки, манеры. Знакомые, которые приняли его к себе, были студенты. Стадии, как они себя называли. Вечерами собирались в комнате и спорили, но не всегда понималось, о чем. Постепенно подобралась группа таких же, как он, в полном отчаянии от безденежья. Решили ехать на время каникул в деревню. Здесь работу точно не найти. Кто-то предложил Стоун. Согласился. Во-первых, заработать можно, во-вторых, переждать. Здесь в столице, увидев людей в форме, старался сделаться незаметным и из укромного места следил, кто их интересует. Надоело жить с опаской. Итак, решено, надо ехать.
Утром вчетвером отправились на станцию. Там ждал Арне, он и помог купить билеты. Короткое прощание. «Не забывай!» Забрались в повозку. Что-то похожее на снаряд. Так же ничего не видать изнутри. Принцип движения оставался непонятным. Да и не до этого было. От вечного мелькания перед глазами тысяч непонятных существ за последние дни в голове гудело, пережитое слилось в бесконечную ленту. Анно заснул. Приснились летние путешествия с друзьями.
- Айда кататься, – клич принимался во дворе на ура. Подождав электричку, гурьбой заваливались в вагон. О билетах не думали. Выставляли посты у тамбуров, а сами прилипали к окнам, где мелькали знакомые места. Поселки, дороги, ползущие по ним машины, маленькие фигурки людей вдалеке. Вот состав нырнул в густой лес, и чувствуется его прохлада. Вот озера с притягательными волнами от прошедшей моторки. Когда предупреждали о подходящих контролёрах - убегали в следующий вагон. Если высаживали - не расстраивались. Привычным был и такой способ езды. Хватались снаружи вагона за поручни. Главное – прилипнуть посильней к нагретой стенке. Встречный ветер пытался сорвать тела. Ничего! Переживших хоть раз это упоение опасностью тянуло на дальнейшие приключения.
Толчки вернули к действительности.
- Что? – По привычке хотелось вскочить, мчаться в тамбур, может, даже прыгать на ходу. Его схватили цепкие руки.
6. В Стоуне.
- Спокойно! – Придержали товарищи. – Приехали!
Да, здесь совсем всё по-другому. Нет тех серых жилищ. Много причудливых растений. Ещё и кусты в виде пучка ломаных линий. Но то, что растёт – непривычного цвета. Или просто глаза по-другому устроены. Много простора. Такого в Феосте не видел. Там кроме строений вообще ничего не было. Домики небольшие, но красивые. Нет бесконечной вереницы домов и улиц, где ходишь как в лабиринте. Все плавно, сглажено. И как-то спокойнее на душе. В городе, среди скоплений домов, людей, чувствовал себя маленьким муравьем в громадной куче. Все спешат куда-то, и ты вместе с ними суетишься. Здесь мыслям просторно, да и сам – какой-то свободный. Однако и тут надо было найти кров и работу. Первый день – безрезультатно. Одно хорошо: встретилась местная журналистка.
- О, ребятки! Откуда, что у нас потеряли?
Хороши ребятки! Она сама-то чуть старше их. Однако незаметно выложили свои проблемы ей, жадно впитывающей новое.
- Ладно. Сегодня давайте ко мне. Думаю, муж не будет против. А завтра что-нибудь придумаем.
Согласились. А потом – пожалели. Муж набычился, носился по комнатам, крушил, что попадало под руку. Елле, так звали журналистку, заглянула к нам, извинилась за него, но не выгнала, хотя мы уже были готовы к этому. В подавленном состоянии провели всю ночь.
Наутро всё рассказанное о поисках работы и бедственном положении появилось в местной газете. И чудо! Нашлись внявшие мольбам. Пастор пустил гостей в пустовавшее помещение при церкви для приезжих прихожан. Манеры и обращение его к гостям удивили. Анно захотелось узнать: какая у них вера? Дождался, когда они остались одни и задал мучавший вопрос:
- Кому вы поклоняетесь? Ну, в смысле: Правитель – он и есть Бог?
Ответное многословие, насыщенное витиеватыми оборотами, убаюкало. Сквозь дрёму нарисовалась следующая картина. Бог создал Страну. Она необъятна. За её край невозможно попасть. Есть стена, чтобы никто не мог исчезнуть, приблизившись к краю. А чтобы управлять Страной – Бог послал Правителя. Его никто не видел, но всё живое – в его власти. На вопрос об этом самом Правителе ответил кратко:
- Не надо знать всё. Просто верить, что он есть и заботится о нас, и тебе будет легче жить. Ступай, сын мой!
Предоставленное жилище из многих комнат казалось дворцом. Каждому по несколько комнат. Много вещей, так облегчающих быт. Нашлась и работа. Оказалось важным то, что билеты они, как того требовал Арне, сохранили и показывали всем, с кем заводили речь о жилье и работе. Это было как бы пропуском из прошлого в настоящее, доказательством того, что ты не взялся ниоткуда. Прибыл легальным путем.
Анно устроился в мастерскую. Там ремонтировали повозки, так заинтересовавшие перед этим. Принцип движения транспорта оставался тёмным. Поразило обилие различных приспособлений, инструментов. Ведь как привык дома: топором, бывало, пилишь, ножом дырку делаешь, напильником растачиваешь её побольше. Здесь – другое. Для каждой операции – свой инструмент, свои способы работы. Не дай бог, не то возьмешь, не так применишь или не туда положишь.
Общаясь со своими товарищами, он каждый раз удивлялся их невежеству в науках. Физики, как науки, у них совсем не было. Впрочем, какие физические законы могли действовать в этой плоской стране? Анно назвал её для себя Бинарией. Стадии никак не называли, просто страна. Где она располагается, как выглядит – это никого не интересовало. Особенно поразило, что и истории никто не знает. Что было раньше, в древние времена? «Зачем это?» - вот их ответ. В математике изучали только то, что могло пригодиться на практике, в обыденной жизни. Поэтому школьные познания Анно вызывали у них изумление. «Тебе надо обязательно учиться в юни», - таков был вердикт одного из стадиев. Он тоже склонялся к этому. Вопрос о том, как они попали сюда с Саней, не давал покоя. Даже если удастся найти друга, как вернуться? Надежда на то, что помогут товарищи таяла. Выполнение разработанного плана растягивалось на долгий срок. Нет, без денег никак не обойтись. Анно решил искать дополнительную подработку.
В Стоуне искать бесполезно. Соседние деревни? Как туда добираться? Вспомнился свой детский велосипед и из деталей, валявшихся в мастерской, он собрал устройство. Когда проехался на нём – в деревне поднялся переполох. Как? Какой-то мальчишка сконструировал механизм для передвижения! Это было для них непостижимым. На нём-то он и стал после работы объезжать окрестные селения. Возвращаясь после одной из поездок, Анно был остановлен догнавшей машиной сотрудника полиции. «Всё! Приехали. Нашли, проклятущие!»
7. Каренцо и Илькер.
- Уух! Слушай, Мигени, ты как думаешь? Это реальная жизнь у них? Не постановка?
- Турбух! – Отозвался он. - Уверен. Ты вот смотришь про своего турка. Это как? Реальность? Вот то-то. А ведь там про людей в трёхмерном пространстве. Нам, как четырёхмерным, техника дала способ подсмотреть их жизнь. И это тебе не кажется удивительным. Так? Так. Ну а у меня прибор позволяет выделить из ихнего трехмерного мира одну плоскость, где тоже своя жизнь. Единственно я не разобрался, как мальчишки туда попали. Ладно, топай к себе, а то пропустишь что-нибудь интересное.
- Дьяволина! Забыл совсем, - и Каренцо устремился к своему аппарату. Что там?
- Дружище, подбери сегодня что-нибудь поинтереснее, - обратился он к вошедшему ассистенту.
- Так у вас, уважаемый Каренцо, абонемент на заказанного персонажа. Могу порекомендовать другой период времени. Когда подросток уже поступил в профессиональную школу в Мюнхене.
- Ну, давай, включай свою шарманку.
* * *
Илькер открыл дверь квартиры. Занятия в школе закончились, отдохнуть бы часок. Войдя, плюхнулся на диван. Полежать, потом собираться на работу. За дверью в дядиной спальне шебуршание. Прислушался. Дядино рычание и женские мольбы и стоны. Удивило, что на немецком. Он подскочил. Как мог забыть, что сегодня его просили не спешить домой и погулять часа два! Конечно, он уже не маленький мальчик и понимает, чем дядя занимается с женой в своей спальне. Подумает ещё, что подглядываю. Выскочил в ванную, уставился на своё горящее лицо с начинающими чернеть усиками. Усики ему нравились. Вообще, это необходимое украшение для мужчины. Вот как у дяди. Он повернулся к двери. Надо потихоньку слинять.
Тут дверь ванной распахнулась. С криком «О, майн готт!» перед ним предстала высокая тощая женщина. Одна рука её в испуге легла на грудь, другая спустилась вниз, стараясь прикрыть наготу.
- Карл, Карл! - завизжала она и бросилась вон.
Какой ещё Карл? Послышался топот тяжёлых ног и ввалился дядя. Когда он стал Карлом?
- Ты чего здесь? Тебе же сказали, когда приходить. – Усы у него начали топорщиться. Признак грозы.
Не дожидаясь дальнейших угроз и трёпки, Илькер вылетел вон.
Пошатавшись часок по хмурым улицам Мюнхена, вернулся. Пора переодеваться и на работу.
- Дядя, прости. Забыл совсем. Обещаю, больше не повторится.
Дядя хоть и был грозен в гневе, но душа у него добрая. Он даже устроил его к себе помощником на кухню ресторанчика, где сам работал официантом. Вот и сейчас добродушно развалился в кресле, едва вмещающим крупное тело.
- Ладно, Иля. Забудь. И о сегодняшнем никому ни слова. Не только тёте Джамиле, вообще никому. Ясно? – И дождавшись ответного кивка, продолжил. – Джамиля, моя Джамиля. Что поделаешь, не люблю я рыхлую женскую плоть. А вот когда всю могу обнять одной рукой, о-о! – Тут он покрутил указательным пальцем, изображая вихрь своих мечтаний. - Потому к немкам тянет. Для моего возраста вдовушек из-за прошедшей войны здесь хватает. И каждой хочется внимания. Вот и тружусь.
Он замолк и уставился на стоящего рядом. Сердце юноши билось так громко, что прикрыл его рукой в надежде заглушить.
- А-а. Ты-то сам как? Подружку завёл?
Илькер опустил глаза. Рассказывать, как безуспешно пытался подружиться с белокурой Эльзой – стыдно.
- Вижу, вижу, есть. – Дяде, видать, нравилось издеваться над чувствами племянника.
- Да не стесняйся. Ты вот что. Пригласи-ка её в наш ресторанчик. Я вас сам обслужу. За мой счёт.
- Спасибо, дядя.
Это было здорово! В настоящий ресторан! А не в киношку, куда таскает большинство его одноклассников своих избранниц.
Эльза в этот раз не отказалась. Светленькая, невысокого росточка, но очень плотненькая собой, она сводила с ума не только Илькера. Он с обожанием глядел на девушку в короткой кожаной юбчонке. Столь открытые пухлые ножки привлекали больше всего. Присев на придвинутый стул, она впервые посмотрела прямо в глаза кавалеру.
- У тебя хватит на всё денег? – спросила она, раскрыв поданное официантом меню, и сложила губки ярким сердечком. Уловив момент, когда девушка наклонилась, дядя ободряюще подмигнул: «Не дрейфь!»
- А здесь ничего! – Эльза обвела взглядом полупустой из-за дневного времени зал.
– Только невесело и совсем тихо, как в морге. Слушай, давай в следующий раз в пивнушку. Вот где жизнь кипит!
Илькер знал, что в пивную её частенько водил Бруно, сын хозяина того заведения.
- Я знаю одно местечко, - продолжила девушка, - там Гитлер выступал. Представляешь?
Кто такой Гитлер, он тоже знал. Этот тот, кто мог запросто убивать миллионы людей, а немцы четверть века назад восхищались им. И Эльза туда же.
- Вот человек был! – Не могла остановиться она. – Всю Европу под себя подмял. А сейчас? Нет уже таких. Вилли Брандт, что ли? Умора! Да кто его слушать будет? Нет, люди – это просто толпа, стадо баранов. Им всегда нужен сильный пастух.
С этим Илькер был согласен. Он даже хотел поделиться своим опытом, но опомнился. Признаваться девушке, что был у себя дома пастухом? Это же позорище!
Свернуть с разговора о политике никак не удавалось. А юноше хотелось совсем другого. И провожая девушку, думал о том, как высказать свои чувства. Вот уже и её дом. Или сейчас или никогда!
- Ты такая красивая! – осмелился он, наконец, обнять податливое тело и приблизил лицо так близко, что Эльза приоткрыла ответно губы. Илькеру кинулся в глаза прыщик возле носа. Вблизи он показался неимоверных размеров, вдобавок с зеленоватой макушкой. Вот почему она поворачивалась к нему другой стороной! Нет, касаться его никак не хотелось, даже случайно. Не дождавшись поцелуя, девушка взглянула на него. Уловив направление взора, прикрыла нос ладонью и резко отшатнулась.
- Но-но! – опомнилась она. – Не забывайся! Куда лезешь, турок несчастный! Не дорос ещё! Грязь свою отбели сначала, морда черномазая!
8. Мигени и Анно, живущий без часов.
Мигени спешил. Судьба мальчишки в плоском мире затягивала. Он подумывал, хотел бы он там оказаться? Конечно, отвечал сам себе. Если они как-то смогли, то и ему можно найти способ вторгнуться в неведомое. Уж он-то не растерялся бы, помог и Женьке, и Сане. Он представил себе, как плюхается сначала в одно из трёхмерных пространств, потом ищет нужную плоскость и оставляет свой отпечаток там. Знать бы ещё, как можно оттуда вернуться. Есть ли у нас такой прибор, чтобы человеку туда-сюда прыгать в пространстве? За размышлениями он чуть не позабыл, что аппарат работает, и связь с наблюдаемой плоскостью установлена.
* * *
Сотрудник полиции подошёл вплотную и протянул руку. Анно попрощался со своей свободой. Но оказалось куда проще. Просто он ехал по дороге, предназначенной только для машин. Правда, куда относится самодельный «велосипед», полицейский и сам не знал. Стал расспрашивать, кто такой, откуда. Вспомнил, что читал о них в Еллиной статье и смягчился. А когда рассказал, почему здесь катается – расхохотался. Так и сказал:
- Ну и чудик! Ищешь работу без рекомендации?
Видать, настойчивость парня в поисках ему понравилась.
- А мой оболтус ни о чём не думает! Всё гулянки на уме.
Тут же написал рекомендацию в пункт питания, типа «забегаловки». Мало того, сопроводил до дома, чтобы никто не приставал с вопросами.
Вскоре Анно устроился в это «кафе». Оно находилось в соседней деревне. Пришлось придерживаться жёсткого распорядка. Не удавалось сначала и всё тут! Даже попал из-за этого в неприятный переплёт. И когда оставался один – давал волю чувствам: «Чёртовы тараканы! Пятна ползающие! Почему не можете нормальные часы сделать!» Дело в том, что в Бинарии не применялись часы вообще, именно как приборы измерения времени. Как он понял из расспросов своих стадиев, обитателям была незнакома мелкая разбивка времени на периоды. Когда начинало светлеть – это утро. Постепенно мощность света и температура повышалась, достигала максимума, этот момент назывался полднем. Затем световой поток уменьшался. На ночь в серой мгле жизнь замирала. Один и тот же цикл повторялся каждый новый день с одними тем же изменением температуры. А значит, не существовало привычных понятий: год, месяц, неделя и пр. Бедняги не знали времён года. На улицах стояли громоздкие указатели температуры, по ним и ориентировались, когда идти на работу, когда заканчивать.
Так вот, завозился у себя в гараже и потом, как ни спешил, прибыл в кафе с опозданием. Только зашел – уже ожидал сюрприз. По всему коридору выстроились в ряд сотрудники и приветствовали с ехидным почтением, когда проходил мимо них. Впервые было так стыдно, обидно. Подобного больше уже не случалось. Рекомендацию полицейского хотелось оправдывать.
Большим плюсом новой работы было то, что обычно посетители не спешили уходить. Подкрепившись, они продолжали сидеть, обмениваясь впечатлениями о последних событиях у себя в стране. Для Анно это был мощный источник информации. Особенно интересно было наблюдать за сверстниками, за тем, как проходило знакомство юношей и девушек, как развивались их отношения. Клубов, в привычном понимании, здесь не было. Вот и сейчас. Знакомая уже парочка снова на своих местах. Если в первый их приход чувствовалось совместное смущение, то сейчас они с упоением обменивались пережитым. Иногда, как бы невзначай, дотрагивались пальцами. Если же удавалось прижаться головами, возникал вихрь непонятных посторонним образов, в котором они буквально растворялись, не замечая ничего вокруг.
- Э-эй, не засматривайся. Мал еще, - прервал наблюдения пробегающий мимо шеф.
- Дело, видимо, к свадьбе идет, - подводили итог служащие. Раз уж не брезгуют одним на двоих наконечником для раздатчика. Ведь обычно каждый для перекуса приносил этот индивидуальный столовый прибор или заказывал одноразовый.
- Ну, дай бог.
Действительно, вскоре в деревне заговорили о предстоящем торжестве. Но еще до этого вскоре грянули новые для всех события.
9. Анно. Выборы и последствия.
Как-то в гости зашла Елле.
- Мальчи-и-ки-и, - как бы пропела она. Это Анно сам переводил всё на знакомые слова. Каждый раз она вызывала приятные ощущения. Есть же люди, сразу располагающие к себе!
- У нас скоро выборы местные. Вы, конечно, не наши жители. Но никто не запрещает вам участвовать в качестве комиссии. Наоборот, к вам будет доверие, как к независимым организаторам.
Предложение было принято. Ведь именно Елле так здорово помогла в свое время. Работы оказалось не слишком много. Это из-за того, что выбирался местный совет. Подготовили полоски, где рассказывалось о самом кандидате. Ограничений не было. Подать заявки мог практически каждый. Потом подошла пора самих выборов. Не ставились определенные сроки. Просто по мере возможности, после работы, каждый житель мог зайти на пункт принятия решения. Здесь ему вручали что-то типа шила. С его помощью протыкалась полоска того кандидата, против которого были возражения. Когда свое мнения высказал каждый из зарегистрированных жителей - подсчитали, кто, сколько получил уколов. Необходимое количество членов Совета правления набиралось из наименее протыканных. Тут же выявлялся и лидер. Все казалось таким простым. Но вопросов у Анно возникло немало.
Дело в том, что за последнее время они незаметно сблизились с Елле. Вот уж кто мог дать ответы. С ней было легко. Из-за того, что ассоциации вызывала всегда светлые, радостные, тянуло общаться. Обсуждать все, что было еще не понятно. Сейчас вот эти выборы. Ну, ладно не было ограничений в количестве кандидатов. Все-таки надо было решиться нести ответственность за свою деревню. Быть готовым, к тому, что тебя могут всего истыкать. Представлялось, как нелегко жить потом с таким клеймом дальше. Поэтому кандидатов не было слишком много. Но как быть с честностью?
- Неужто каждый ставил только одну дырку, - удивлялся юноша. - И разве не мог член комиссии поставить ее за кого-то?
- Ах ты, мальчик мой, - ласково изумлялась она. – Разве ты хотел это сделать?
- Я-то нет. Но мог же кто-то другой.
- Вот видишь, ты не хотел. Так же и другие. Разве ты не чувствуешь, когда вошедший сюда собирается нарушить порядок голосования?
«Нет, – пронеслось в голове. - Ах, если б она знала, кто я на самом деле?» И тут
же запаниковал: «Вот идиот! Она же читает меня!» Смутился, отвернулся. Но жажда вопросов заставила вернуться к разговору. Так как здесь не существовало таких понятий как год, то как узнают, когда пришла пора выборов?
- Объявляют об этом. Тому, который свыше, становится ясно, что пора нам переизбрать.
Как у них просто. Кто-то сверху решает. Ха-ха!
- А правителя вы тоже выбираете? – не удержался Анно.
- Если главные вопросы решает Правитель, то и этот вопрос тоже он решает. Насколько я помню – такого не было.
Вопросы не кончались. Чем больше он узнавал ранее совсем неведомый мир, тем больше хотелось узнать. Рядом с Елле можно было проводить все время. Но наступили сумерки.
На следующий день Елле пришла вовсе не радостная.
- Тебе лучше уехать. Мне жаль, но так надо.
Расспросы прервала:
- Муж. Сам понимаешь, мысли трудно скрыть друг от друга. Узнал о твоём отношении ко мне. Грозится донести в полицию. И знаешь, утверждает, что ты и вовсе не наш. А уж когда стали известны твои мысли о Правителе! Что не всегда кричишь «Слава Правителю!». Ну, правда. Почему? Разве трудно?
«Достали вы меня с вашим правителем!» - дал волю своим словам Анно, предварительно отвернувшись и чуть отодвинувшись. Пора валить отсюда. Но не в Феост. Надо подальше от всевидящего ока. Лучше в Некси. Может, Бим уже там?
Перед отправлением повозки появилась Елле. Она приблизилась и неожиданно коснулась головой его лба. Глаза в глаза, так близко юноша ещё ни с кем не был. Казалось, мысли полностью соединились, и волна ответной нежности затопила всего. Слов не нужно было сейчас. Всё, что хотели сказать – стало понятным.
Всю дорогу мысли о днях в Стоуне не оставляли Анно. А этот первый поцелуй… Почему поцелуй? Скорее всего «почелуй». Ведь это касание лбами, челом. Челом к челу. Не важно, как назвать. Такого потрясения в душе еще не было. С горестью прощания и надеждами на лучшее он покинул ставшим близким Стоун.
(продолжение следует)