Я не верила в пандемию, не верила вплоть до второй волны, которая накрыла мой город, мою школу, мою улицу. Считая себя не болеющим человеком, не озаботилась лекарствами, а когда под конец недели почувствовала себя не важно, зашла в аптеку, не зная, что спросить. Попросила какие-нибудь антибиотики, отчего-то понимая, что мне самой не победить то, отчего начался озноб, и болела голова. Мне отказали. Я чувствовала, что девушка всей душой хочет мне помочь, но распоряжения и очередь свидетелей свели наш разговор от антибиотиков, не отпускаемых без рецепта к жаропонижающим средствам.
Вооруженная только ими я осталась один на один с болезнью на все выходные. В понедельник впервые в жизни встала в живую очередь, будучи пятьдесят третьей по счету. Успела съездить домой, попить чаю. Кушать, когда вся пища напоминает безвкусную тряпку, я не могла уже третий день. После обеда я попала на приём, сказала, что возможен ковид-19 и попросила сделать тест. Очень переживала за папу, ему семьдесят, поэтому покупала прописанные мне таблетки на двоих. Рецепт уместился в двух строчках: что-то на основе пенициллина и средство от кашля.
Я очень верила, что теперь выздоровею. А папа пить антибиотики отказался. У него тоже была повышенная температура, и он принял парацетамол.
Я горела, особенно кисти рук, натруженные стройкой и огородом. Ночью с закрытыми глазами видела мерзкие картины: нарывы, грязь, дым пожаров. Отравленный вирусом мозг выдавал видения, словно, у меня не было век. В среду врач скорой удивилась, что я не умираю, и обвинила меня в трате её времени. Я извинялась, сожалея до слёз, что помешала этой женщине спасать чьи-то жизни, но бороться за свою в одиночку было страшно.
Нет, я не одинока. Мои братья и сестра, племянники, друзья и коллеги всегда рядом, на связи. А вот муж в командировке и доченька в Москве, учится в ординатуре. Она как раз взяла билеты, чтобы вернуться в город, где отучилась и работала. Срочно нужно было наводить порядок в своём салоне, где персонал уже успел окончательно распоясаться два месяца её отсутствия, когда я сообщила, что домой она заехать не сможет. У меня подтвердился COVID-19. В тот же день я обратилась за помощью к друзьям и, выслав список лекарств от всемирной напасти, получила пакет таблеток и микстур.
Температура росла. В четверг градусник показал тридцать девять и два. Как за соломинку я хотела ухватиться за противовирусные средства, но перебирая купленные лекарства, со слезами на глазах фотографировала их и отправляла дочке с вопросом: «Может это?»
Противовирусных в аптеках уже не было, и друзья их просто не купили. Провизор – подруга дочки привезла амиксин к вечеру, и мы с папой, приняв по таблетке, в надежде на защиту чудо-средства, впервые за последнее время ночью спали спокойно.
Папа переносил грипп легче и собрался в магазин за газетой.
- Пап, мы на самоизоляции, нам нельзя выходить.
- Ну, я же в маске, - бросил он в ответ.
- Не поможет, вирус и на одежде и на обуви. Нельзя людей заражать.
- Хочешь сказать, что и завтра за пенсией не идти?!
- Нет, конечно.
- Ага, прям сейчас! – выдал раздраженно, и крыть мне было нечем. Для него это праздничный день, когда поход на почту завершается приобретением полулитры в любимом магазине. Именно поэтому он отказался переводить пенсию на карту. А тут какой-то грипп!
Пришлось принимать срочные меры. Хрипя и кашляя, набрала вызов:
Здравствуйте, - назвала свой адрес и представилась, - Вам COVID нужен?
В ответ настороженная тишина.
- Если не нужен, звоните моему отцу и говорите, что в связи с обстановкой в стране, пенсии разносят по домам. А то завтра пойдёт.
Почта сработала на опережение, и опечаленный отец, обработав руки, получил деньги через забор.
Следующим утром кашель усилился. Больше ничего особенного, даже температуры не было, просто сильный кашель, ну ещё спина огнём горела. Врач скорой мне ещё в среду сказала, что обостряться все «хандрозы и неврозы» и я была готова терпеть. Только казалось, что дышу по-другому, как вполсилы.
После обеда вызвала скорую, было опять стыдно, я же не умирала. Опытным путём, выяснила, что дышать легче лёжа на животе и ждала. К вечеру стало совсем не по себе, о своём состоянии я могла только догадываться, а скорая ещё не приезжала.
- Доченька, прости, что отвлекаю. Я обещала, что скажу тебе, как только начнётся пневмония.
- Мам, у тебя был врач? – она сама медик и доверяет только «своим».
- Пока нет… но я знаю…
Рыдания в трубке резанули по сердцу, пришлось проявить твердость:
- Ну, чего ревёшь? Я же не поздно тебе звоню. Просто скорая не едет.
Я помнила, что до позднего вечера у дочери мастер классы. Она преподаёт, учит женщин создавать красоту для других. И вот она я, со своими неподтверждёнными болячками!
Телефон опять зазвонил.
- Люсь, мне приехать? – спрашивал муж.
- Ну, Юля! Всех переполошила! – не люблю такого внимания. Это я живу для них, не привычно, когда наоборот. - Нет, Саш, работай. Я Юле позвонила, всё будет хорошо. Всё, давай, у меня параллельный вызов. Доча вызывает. Пока, перезвоню.
- Мам, я еду к тебе…
- Юль, не надо. У тебя всё сорвётся. Сядешь на карантин, а тебе за квартиру платить четыре моих зарплаты сразу.
- Плевать, мам! Мне уже две машины на выбор дали, чтобы я тебя сюда везла. Так, что едим с комфортом на спорткаре. У меня друг, помнишь Мишу, в одной группе учились, он в ковидном госпитале работает. Обещал помочь.
- Юль, у меня же коза и дед...
- Буду козу поить и не давать пить деду.
- Её доить нужно. Я попросила работника, но его жена боится заразы, и он отказал.
- Значит, научусь доить, - услышала я в ответ. Представила девочку с идеальными ногтями, бровями и стрижкой, весом чуть больше козы и как-то засомневалась.
В восемь приехала скорая, врач разговаривала с дочкой по телефону, подтвердила мой диагноз, но заверила, что отёка дыхательных путей нет.
- Вам лучше поехать с дочерью. Вечером в нашем городке КТ не сделать.
Она не рассказывала о том, что палаты больниц уже переполнены, это было не важным. Умирать дома она бы меня не оставила, нашлось бы место в коридоре и шприц с цефтриаксоном. Но насколько спокойней мне было рядом с дочкой, уверенно державшей руль.
У больницы нас встретил Миша, он взял мои вещи и проводил до приёмного покоя.
- Это мама очень хорошего человека, о ней нужно позаботиться - попросил он.
Я объяснила, что у меня COVID, я есть в списках, мне звонили из больницы. Списки в больницах оказались двойными и в том, общем, что отражает количество заболевших по стране, я так и не появилась.
Мне было неудобно, словно это я обманываю людей.
- Не переживайте, мы вас не бросим, - сказал врач, - сейчас сделаем тест, потом решим, как вас проводить, как с COVID или нет.
Потом Миша забрал меня, о том, что он зол и тоже не знает, как поступить говорил не он, его губы, сжатые в тонкую линию. Он меня не упрекал, назначил УЗИ и КТ. О том, что я переполошила всех не зря, поняла раньше, чем Миша озвучил диагноз. Его отношение как-то неуловимо изменилось, я почувствовала заботу в каждом его слове, пока меня оформляли, определяли в палату.
- Рад, что вы приехали вовремя. Более пятидесяти процентов, поражены оба лёгких с задней стороны. Процесс находиться на такой стадии, что возможно ухудшение, - подтвердил он мой собственный диагноз, не понятно как возникший утром. Словно ангел хранитель бился в закрытый разум, забитого комплексами человека весь этот долгий день, настойчиво не позволяя остаться дома.
Маму очень хорошего человека не оставили без аппарата с кислородом, так как на Мишином этаже свободного аппарата не было, меня определили в «Шок».
Реаниматологи знали своё дело, за считанные минуты мне установили катетер, поставили систему, обкололи живот и подключили к кислороду.
- Не переживайте, с вами всё будет хорошо, - самые важные для меня слова прозвучали, и я без страха проводила ночь к заре.
Утром были слёзы. Я не смогла без них рассказывать мужу о том, что видела в реанимации. Нас троих пациентов отделяли только стеклянные стены.
Слева лежал мужчина после аварии. Вчера у него была первая операция. Оперировали грудную клетку, бедро, обе ноги со сложными переломами. Он пришел в себя и к нему подошел врач.
- Вы слышите меня? – пациент смог только моргнуть. - Вы поправляетесь после аварии, операция прошла успешно. Пока вы не можете двигаться, и это нормально. Всё восстановиться, сейчас сделают укол, и боль пройдёт.
Столько человечности в каждом подобранном слове, наполненности убежденностью и какой-то совершенной правдой. Я почему-то подумала, что говорить так смог бы далеко не каждый.
Справа от меня лежал дедушка. Очень старенький, он был в коме, с рассветом ему стало хуже, я слышала, как медбрат сказал, что дедушка умирает.
- Вводить капельно или струйно? – спросил он у врача.
- А у тебя есть время? – ответил врач, строго.
И они успели. Я тихо плакала и молилась, от всей души желая, чтобы дедушка жил, а когда его показатели пришли в норму, я опять плакала.
- В чем дело? – спросил врач. Я плакала тихо, как греха боялась побеспокоить, оторвать их внимание на себя.
- Простите, я впервые вижу работу ангелов в белых халатах. Не могу без слёз. Ваша работа так важна!
- Спасибо, нас впервые называют ангелами, - сдержанно сказал врач, уже переходя к другому пациенту. Спокойный и рассудительный, немного утомлённый после смены – это был простой человек, который борется со смертью каждый день.
За первые сутки я усвоила одно, лучше в маске работать, чем в ней спать. Сумку с вещами в реанимацию не дали, сменить маску я не могла, но мне казалось, сними я её, и я заражу других, даже через стекло. И я терпела одну и ту же маску на лице.
- Как деда? – спрашиваю у доченьки.
- Отказывается пить азитромицин, - жалуется она.
- Пообещай, мама приедет, даст самогона. Пусть хорошо себя ведёт.
Днём получила видео, в котором моя коза Нора Фёдоровна посылает дочку куда подальше.
«Ничего», - писала Юля, - «Сейчас мы обе отдохнём и снова попробуем».
«Юль, а ты сам процесс дойки себе представляешь?»
В ответ грустный смайлик.
«Зажимай двумя пальцами титьку вверху, остальными выдавливай молоко вниз. Поучись на резиновой перчатке»
«Хорошо»
Тест на COVID оказался отрицательным, видимо враг ушел или затаился, не обнаруживаясь в слизистых. Меня перевели в отдельную палату, я понимала, что теперь я создаю врачам дополнительные хлопоты. Пациент с неподтверждённым COVID в ковидном госпитале.
- Дочь, ну что? Подоила? – очередной сеанс связи.
- Чуть-чуть, но не переживай, я справлюсь. Правда, мои подписчики уже ставки на победу козы делают. Это они зря!
Я зашла в Инстаграм. Действительно, судя по видео, коза побеждала со счётом четыре – ноль.
В палату мне принесли «дудку», пластиковый прибор с шариком и регулировкой, чтобы растягивать лёгкие на вздохе. Я трудилась, делая по десять вдохов каждые полчаса даже ночью. По уважению, которое меня окружало, могу сделать вывод, что далеко не все пациенты отличаются самодисциплиной, но для меня по-солдатски резво одеть маску при появлении медиков и вытянутся на койке, оголив катетер было единственным, чем я могла облегчить их труд.
- Так, больная! А вам вообще шевелиться можно? – строго спросила санитарка, когда я резво бросилась помогать ей, застелить постели. Меня очередной раз перевели в другую палату. Я вообще два раза в одном месте не ночевала, меня переводили из отделения в отделение, отыскивая пустые палаты и так изолировали от COVIDа и любой заразы, что возможности их встретить точно не было.
- Даже нужно, - заверила я добрую женщину. Вдвоём мы быстро справились, только успели обсудить, как любят девочки влюбляться. Дочь этой женщины переживала не простое расставание с любимым, я посочувствовала искренне. Так хочется, чтобы наши дочери никогда не страдали. В больнице мне дали звание выше которого не бывает на свете. Я была мамой очень хорошего человека, и это помогло мне запомнить только лучшее из того, что со мной было.
- Ну, надо же! Получилось! - сказала я женщине, показывая фотографию кастрюли полной молока.