Глава седьмая и последняя .
Полет в деревню, где исполняются мечты.
Они вылетели в пятницу вечером с какого-то маленького подмосковного аэродрома на симпатичном двухмоторном самолетике Seneca. В салоне их было четверо; Букин с Марусей и Павел Андреевич с сыном, мальчиком лет тринадцати, недовольным и хмурым. Видимо ему очень не хотелось лететь в какую-то карельскую деревню лишь для того, чтобы посмотреть, как растет клюква, пусть даже необыкновенная.
Хозяин самолёта отнесся к незнакомой девушке с симпатией и интересом, и во время полета беседовал преимущественно с ней.
- Вы не боитесь летать? – первым делом спросил он её.
- Нет, не боюсь, - ответила Маруся.- Особенно, после того, как мы однажды три раза заходили на посадку в аэропорту Адлер, и всё время над бушующим морем.
- Я тоже не люблю этот аэропорт. И, в частности, из-за того, что при взлёте с него разбился ТУ-154 с доктором Лизой. Я был лично с ней знаком, она лечила моего Костика, когда ему было всего три года. А вы зачем летали в Сочи?
- О, об этом долго рассказывать. И мне кажется, что это будет вам не интересно, так как связано с музейными делами.
- А я очень люблю музеи. На прошлой неделе я был, например, в Лувре и вышел оттуда без ног, потому что все залы там – это сокровища искусства.
- Ну, где Лувр, а где мы…
- Не говорите так! Стоило мне взглянуть на ваше лицо сегодня, как я решил обязательно побывать на вашей экскурсии, таким одухотворенным и красивым оно мне показалось. И я думаю, что этого из-за того, что вы ежедневно соприкасаетесь с искусством, которое ничем не хуже Луврского. Так что, рассказывайте…
Маруся посмотрела в глаза Павла Андреевича, и увидев там тот самый огонёк, который всегда радовал её в глазах экскурсантов, начала свой рассказ:
- Три месяца тому назад нам позвонили из Сочи и попросили срочно приехать, чтобы произвести экспертизу картины, найденной при очень странных обстоятельствах. В горах близ этого города когда –то существовал небольшой домик, в котором жила семья абхазов. Потом случилось так, что последний из их рода, оставшись совсем один, продал участок с домом жителю Сочи, а тот надумал снести его и построить там новый, побольше и покрепче этой глинобитной сакли.
И, когда он начал рушить его, то в одной из стен, под отвалившейся штукатуркой увидел прекрасную картину, где была изображена пара молодых людей, вероятно, только что обвенчавшихся, потому что на девушке была надета фата, а юноша был в красной черкеске с газырями. Новый хозяин был сведущ в живописи и сообщил в местный музей, что картина, найденная им, очень похожа на полотна Пиросмани. В сочинском музее не было специалиста по этому разделу живописи, и его директор позвонила нам и попросила прислать нашего эксперта. Выбор пал на меня, и я вылетела в Сочи в тот же день. Когда мы приехали на место, то я догадалась, почему нас просили приехать срочно. При обрушении потолка, одна из его балок разрушила стену, но оперлась как раз на картину, дубовая рама которой выдержала удар и теперь удерживала часть потолка в висячем положении. Шел дождь, и хозяин, как мог, укрыл полотно полиэтиленовой пленкой. Даже в таком виде картина была очень красивой, но мне было достаточно одного взгляда, чтобы убедиться в том, что это не Пиросмани. Когда я сказала об этом, все почему-то обрадовались, а представитель сочинского музея даже воскликнула: «Ну, и слава Богу. Можете разбивать раму и продолжать работы по сносу».
И тут мне стало страшно от лёгкости , с которой она это сказала. И я обратилась к хозяину с предложением: «Попытайтесь с шофером нашей машины осторожно приподнять балку, а я и эта девушка, музейный работник, вытащим картину». Мы так и сделали, но я видела, что в глазах моей коллеги все еще живёт недоумение: «Для чего?»
И тогда я сказала: «Кто знает, может быть, мы с вами открыли сейчас для мира художника, чей талант не уступает таланту великого Пиросмани. И тогда наши дети и внуки будут гордиться тем, что это сделали именно мы». И лица всех присутствовавших при этом вдруг стали гордыми и просветленными».
- И где же эта картина сейчас? – спросил Павел Андреевич.
- Я точно не знаю. Я слышала, что старый хозяин этого дома якобы затеял тяжбу из-за неё, выиграл её и отдал картину в Сухумский музей, Но это лишь слухи. Как только у меня будет больше свободного времени, я обязательно займусь её поисками.
- И вы поступите очень мудро. Точно так, когда не отдали картину на растерзание.
Букин внимательно слушал этот разговор, с каждой его минутой понимая, насколько он ошибся, назвав однажды Марусю Музейной Крысой…
Вскоре их самолет приземлился в аэропорту города Петрозаводска, где их ждал роскошный лимузин, домчавший их за два часа до деревни, где родился Ваня Букин. Как только вдали мелькнули её неяркие огни, он прильнул в окну и дрожащим голосом произнес:
- «Вот моя деревня, вот мой дом родной…»
Павел Андреевич рассмеялся:
- Похоже, что завтра ты и на саночках прокатишься. Видишь, снежинки у нас лобовом стекле ложатся…
Встреча родителей с сыном получилась не слишком тёплой из-за обилия гостей, причем, гостей непростых и непривычных для деревенских жителей.
Пока шофёр перетаскивал вещи из машины, Ваня позвал родителей в сени и сказал им:
- Чтобы вы не задавали вопросов нашим гостям за столом, я вкратце расскажу вам о них. Павел Андреевич – мой шеф и соратник по работе, мальчик Костя - его сын от первого брака, девушка Маруся -его секретарша.
- Она что, его любовница? – шепотом спросила Надежда Егоровна, его мама.
- Ну, что ты такое говоришь, мама?! – вполне оправданно возмутился Ваня. – У него молодая жена, которую он очень любит, но она не смогла полететь с нами, потому что ждёт ребёнка. А секретарша обязана быть всегда при нем, потому что, где бы он ни был, ему постоянно звонят по сто раз на день , и она должна отвечать на звонки и докладывать ему о их содержании
Эту версию он придумал еще в самолете, поняв, что если он скажет, что Маруся его знакомая, то родители обязательно растолкуют это слово, как «невеста» , что принесёт им двоим, и ему, и Марусе множество осложнений в общении со стариками.
- Никаких вопросов, вы меня поняли? Людям надо отдохнуть после дороги, - жёстко заключил он свой разговор, и пошел в гостиную, где гости осваивались в новой обстановке. Павел Андреевич с Костиком осматривали коллекцию ружей старшего Букина, который был страстным охотником, а Маруся изучала фотографии на стене, с радостью узнавая на них маленького Ваню.
Вскоре женщины накрыли стол богатым деревенским угощением. а после долгих разговоров о житье- бытье, все легли спать.
Утром отправились по клюкву, надев сапоги и одежду, подходящую для хождения по болотам и взяв с собой специальные совки для сбора ягод . Но по дороге к лесу Ваня решил зайти проведать своего старого учителя. Они вошли в его дом вдвоем с Марусей.
Пётр Семенович был болен и лежал в постели, похудевший и бледный. Но, увидев Ваню, он приподнялся на кровати, и глаза его заблестели.
- Ванюша, ты откуда? – спросил он, задыхаясь.
- Издалека, - ответил Букин и обнял учителя.
- Как хорошо, что я тебя успел увидеть, - грустно сказал Пётр Семёнович.
- А что с вами? Что говорят врачи?
- Да ничего особенного. И врачи не могут сказать, что у меня за болячка. Старость, говорят.
- А мы по клюкву приехали
- С невестой?
- Да, - смущенно ответил Букин, чтобы не огорчать старого учителя.
- Хорошая у тебя невеста, - слабо улыбнулся Пётр Семенович. – И по клюкву вы вовремя приехали. У нас уже два дня по ночам морозец слабый был, она теперь еще слаще стала. Ладно, вы идите, а то до вечера и ведерка не соберёте.
- Я завтра еще зайду к вам, Петр Семенович.
- Обязательно зайди. Поговорим, не торопясь. А то я про тебя ничего не знаю, кроме того, что ты в Оксфорде учился.
Они вышли на улицу, где их ожидали Павел Андреевич с Костиком и Иван Иванович, старший Букин, вызвавшийся быть их проводником.
- Слышал я, что плох старик стал, - сказал он. – Хотели в город его везти, так сказали, что не выдюжит. Дорога-то не близкая, за двести километров будет, а машины «Скорой помощи» у нас в районе все старые да больно тряские.
И тут Маруся совершила поступок, который удивил и даже напугал Букина.
Он подошла к шефу и взяла его под руку, обратившись к нему ласково и, в то же время, настойчиво:
- Павел Андреевич, а давайте возьмем старого учителя в Москву. Сокурсник моей мамы работает главврачом в одной из столичных клиник, в которой лечатся именно люди такого возраста. Я сегодня же созвонюсь с ним и уговорю, чтобы он принял Петра Семёновича в свою клинику. Теперь всё зависит от вас. Сначала нужна ваша машина, чтобы отвезти учителя в аэропорт, а потом надо взять его на борт вашего самолета.
Ответа Павла Андреевича Букин ждал со страхом. Он знал, что его шеф не терпит не только приказов, но и настойчивых просьб.
Однажды Ваня был свидетелем его разговора с секретаршей, которая попросила шефа разрешить ей отлучиться на полчаса, чтобы сбегать в магазин за очень нужной вещью.
- Если вы еще раз обратитесь ко мне с такой просьбой, - твёрдо ответил Павел Андреевич, - я тут же попрошу вас написать заявление об уходе с работы. Я уволил с занимаемой и, заметьте, очень высоко оплачиваемой должности даже собственную жену за то, что она дважды попросила меня отпустить её с работы.
И каково было Ванино удивление, когда Павел Андреевич широко развел руки и преклонил перед Марусей голову, кротко сказав:
- Для вас, мадмуазель, всё, что угодно. Только будьте добры найти в этой деревне носилки.
- Найдем, найдем! – закричал Букин – старший. – У нас в медпункте есть, совсем новенькие!
Из тайги они возвращались уже вечером, и каждый из них нёс в руках по два ведёрка клюквы. Ваня с Марусей поотстали, так как она бродила по болотам впервые, да еще в таких тяжёлых сапогах.
Поднявшись на горку, девушка остановилась, поставила вёдра на землю, и устало посмотрела в Ванины глаза. А он подошел к ней, обнял за плечи и поцеловал. После чего она взглянула на него благодарно и счастливо, сказав:
- Если ты поцелуешь меня еще раз, я дойду.. А иначе тебе придется нести меня на руках.
Ваня предпочел поцеловать…
И не раз….
На второй день после возвращения в Москву они отнесли заявления в ЗАГС, а через месяц стали мужем и женой. На свадебном торжестве самое почетное место занимал Петр Семенович, старый учитель математики из глухой карельской деревни. Когда ему предоставили слово, он сказал:
- Ванюша, обучив тебя своей науке и отправив в Оксфорд, для того чтобы ты стал ученым, я подумал, что сделал тебя счастливым. Как же я, старый дурак, заблуждался! Счастливым тебя сделала эта девушка, самая прекрасная девушка, спасающая для народа картины и память о наших великих предках. И, совсем кстати, а может, и некстати, спасшая меня от смерти.
Молодые жили в однокомнатной Ваниной квартире, а их соседи часто приходили к ним в гости. Обычно, эти посещения начинались с разговора двух жён ученых, встретившихся на лестнице:
- Давай сегодня к Вундеркинду в гости нагрянем.
- Давай! Говорят, Маруся за пять минут может испечь такой пирог с лимоном, что пальчики оближешь.
Вы заметили одну особенность этого разговора? Ваню по-прежнему продолжали называть Вундеркиндом, что ему очень не нравилось, но никто ни разу не осмелился назвать Марусю Музейной Крысой.
Весной они переехали на дачу, так как им очень надоела эта шумная жизнь с бесконечными застольями.
И однажды, сидя в шезлонге под берёзой, Ваня спросил Марусю:
- Кстати, а как насчет интервью, которое ты собиралась взять у сына знаменитого советского писателя, названного тобой своей «фишкой»? Ты была у него на даче?
- Да, была. Он принял меня очень учтиво, угостил кофе с коньяком и пообещал обязательно посетить выставку. Но, как только я произнесла свой вопрос: «Кем вы считаете своего отца?», он очень разгневался и вскричал: «Прошу вас немедленно убраться из моего дома!»
- Он просто хам! – воскликнул Ваня. – Хочешь, я вызову его на дуэль?
- Не хочу, - рассмеялась Маруся. – Ты нужен мне живой.
На этом я заканчиваю свою повесть о Вундеркинде и Музейной Крысе, надеясь, что вы нашли её интересной или, хотя бы, занимательной.
Но в конце её я хочу еще раз обратиться к великому О’Генри, ибо взыскательный читатель может спросить меня: «А в чём идея этого рассказа? В клюкве?»
Именно в ней, мой дорогой друг!
В одном из своих рассказов О’Генри сказал:
«Природа движется по кругу. Искусство – по прямой линии. Всё натуральное округленно, всё искусственное угловато »
Прочитав это, я сразу понял, почему я люблю «Девочку с персиками» Серова и ненавижу картины абстракционистов.
И когда Иван Иванович Букин – младший, с которым меня познакомил Тойво Ярвинен, рассказывал мне, как он женился, я показал ему эту цитату из рассказа «Квадратура круга» О’Генри и спросил его:
- Теперь ты понимаешь, почему ты так счастливо женился?
- Почему? – растерянно ответил он вопросом на вопрос.
- А потому, что клюква круглая. Если бы ты сразу начал угощать Марусю шипучим шампанским и салатом «Интим», состоящим из палочек сельдерея, шпината, имбиря и прочей угловатой гадости, у тебя бы не было такой замечательной жены, как Маруся.