Кое-как, пожевав довольно-таки противную пищу, запив её столь же противной водой, Филип стал ходить по небольшой камере взад-вперёд. До него только сейчас стало доходить, что дело принимает серьёзный оборот. За свою жизнь он успел много чего пережить, за многим наблюдать и понимал, что если начнут добивать его, то добьют. После войны, да и сейчас ещё, хоть и в меньших размерах, за малейший ущерб могли посадить на десять лет. Дела эти, как правило, оформляли быстро и уже через неделю летел очередной бедолага поднимать народное хозяйство где-то на северах, или в глухой тайге. Что он мог сделать в этой ситуации? Вряд ли кто будет слушать его басни про то, как Игнат направил трактор на плотину, в результате чего и произошло это событие. Мало того, так до него дошло, что Игнат поведал Жмене, что это Филип не дал ему проехать по плотине, в итоге он и свалился в пруд вместе с трактором.
- Бред! – наконец-то, выдавил Филип и уселся на нары. – Ежели Игнат сказал подобное, то его уже никто не спасёт! Скотина!
После этих слов, он снова стал гонять нехорошие мысли, пока не переключился на Пелагею. Ему до боли было жалко жену, так как отлично понимал, что она тоже не железная. Тяжело вздохнув, он снова улёгся на нары и, подложив руки под голову, стал смотреть в одну чёрную точку на потолке.
- Интересно, чего это меня не тянут на допрос? – вдруг, подумал он и снова сел, спустив ноги на грязный пол.
Филип не знал, что именно в это время развернулась целая война за него на всех фронтах. Петрович с утра собрал правление колхоза, на котором вынесли решение о возмещении ущерба в связи с поломкой шлюза. Потом он созвонился с главой района, долго ему доказывал по телефону, убеждая того в том, что в этой ситуации никто не виновен. В итоге секретарь райкома дал команду притормозить следственные действия в отношении Филипа до особого распоряжения.
После телефонного разговора, который проходил в присутствии участкового, они вместе сели в машину председателя и подались в район, заехав сначала к Пелагее, чтобы её успокоить. С ней была в доме Валентина и Клавдия, местный фельдшер. Посему было видно, что никто из них не сомкнул глаз, они лишь дружно посмотрели на мужчин, ожидая, что те скажут по поводу Филипа.
- Бабы! – начал Петрович и, почесав затылок, улыбнувшись через силу продолжил. – Короче, мы сейчас с Голубем едем в район, с секретарём района я переговорил, так что не переживайте, надеюсь, что эту проблему мы решим в ближайшее время!
- Господи! Петрович! – захлёбываясь слезами, промолвила Пелагея. – Что же это такое деется? Он же помочь хотел колхозу, а из-за какого-то выродка попал в тюрьму! Чтоб его громом убило, паршивца!
- Пелагея, гром не убивает, он лишь пугает, а убивает молния! Успокойся, слезами здесь не поможешь, лучше поспи, тебе ещё силы пригодятся. Ты, Клава, присмотри за ней, будь здесь, чтобы ещё чего не случилось! – сказал Петрович и, вздохнув, подтолкнул участкового к дверям, вышел из дома.
Только в машине Петрович почувствовал облегчение. Голубь вообще ничего не говорил, он молча смотрел на дорогу и о чём-то думал. Председатель тоже не стал его теребить, так как голова была забита своими мыслями.
В одиннадцать часов дня они подъехали к зданию райкома партии. Оттуда Голубь отправился в отдел милиции, а Петрович решительно направился к секретарю, что до конца обсудить эту ситуацию. Войдя в приёмную, секретарь, женщина уже в возрасте, улыбнулась ему.
- Иван Петрович! – тут же произнесла она и, перестав печатать на машинке, сказала. – Вячеслав Сидорович просил вас подождать его, он должен быть скоро!
- Всё нормально, Мария Фёдоровна! – улыбнувшись, отозвался Кошелев и присел на стул, стоящий рядом с дверьми кабинета секретаря райкома.
Ждать долго не пришлось, секретарь приехал буквально через десять минут и, поздоровавшись с Петровичем за руку, пригласил его к себе в кабинет.
- Ну, что, председатель? Знаю, я всё знаю, но и ты должен нас тоже понять! Ты думаешь, что мне легко убеждать прокурора и начальника милиции, что ваше происшествие обычное недоразумение! – начал секретарь, едва устроился за столом, пригласив к столу и Петровича.
- Да всё я понимаю, Вячеслав Сидорович! Вы меня тоже поймите, я сам еле уговорил Филипа Ивановича подключиться к идее пруда, сам его посылал и за мальком! Это самый ответственный человек в колхозе, не среди сельчан ни одного человека, который мог бы сказать плохое в его адрес! – ответил председатель, глядя в упор на секретаря.
- Интересный ты человек, товарищ Кошелев! Вот ты здесь распинаешься, а оказывается есть такой человек, который в открытую обвинил его в том, что тот помешал вашему трактористу проехать по плотине, в итоге, тот и свернул с дороги, чтобы его не задавить! Что ты на это скажешь? – произнёс секретарь и принялся разбирать бумаги на столе.
- Товарищ секретарь, да ерунда это всё! – воскликнул Петрович и от нервности, поднялся. – Игнат вместе с бухгалтером просто болтал, вот этот обормот и ляпнул, а ваш инструктор, вместо того, чтобы меня дождаться, полетел докладывать о ЧП в колхозе! Не правильно всё это! Тракториста этого я снял с трактора и перевёл в скотники! Жена его работает главным зоотехником вот и будет за ним присматривать! Ущерб правление колхоза берёт на себя, так что мы сами решим эту проблему, тем более, что завтра приедут с области и устранят поломку! Мальков мы ещё возьмём, так что всё восстановим! Вы, пожалуйста, сделайте так, чтобы уголовное дело не открывали на Филипа Ивановича, я себе этого никогда не прощу!
Секретарь райкома минут пять смотрел на председателя, а потом передал ему чистый лист бумаги и сказал. – Пиши! Пиши, что колхоз несёт ответственность и заверяет, что подобного больше не произойдёт! И ещё, лично ты будешь нести персональную ответственность перед органами! Филип Иванович твой с неделю пробудет здесь, следователю надо сделать свою работу и передать дело в прокуратуру! С прокурором я договорился, он решил вопрос и с судьёй, чтобы ему дали условный срок, иначе никак нельзя! Начальник районного отдела милиции ещё вчера доложил в область о происшествии, так что вместе будем вылезать из этого дерьма, Иван Петрович!
Председатель сел снова на стул и, опустив голову, теребил свои пальцы, нервно играя желваками.
- Так, ты здесь не показывай свой характер, лучше расскажи, как у вас с посевной в колхозе! – недовольно пробурчал Вячеслав Сидорович, переключив разговор на другую тему.
- Да нормально, скоро заканчиваем! – без всякого энтузиазма отозвался Петрович и, поднявшись, сказал. – Я вас услышал, Вячеслав Сидорович, но меня такой расклад не устраивает! Почему я должен Филипа Ивановича отправлять под суд, да ещё ему и срок горит? Это неправильно! Вы меня извините, но я вынужден буду поехать в обком, попробую там решить эту проблему! Надеюсь, секретарь обкома сможет убедить своего комиссара милиции, чтобы дело за отсутствием состава преступления!
Неожиданно для Кошелева, секретарь улыбнулся и, выйдя из-за стола, подошёл к председателю.
Пожав ему руку, он сказал. – Знаешь, а таким ты мне больше нравишься! Хорошо, езжай, я позвоню своему товарищу, он кадрами ведает, он же организует тебе встречу с секретарём обкома партии! Решение твоё одобряю, завтра в девять часов утра зайдёшь в кадры, скажешь, что от меня, и он всё сделает! Я уверен, что это должно сработать, иначе только через суд! Сергей Николаевич человек правильный, истинный коммунист, так что дерзай, а я с ним тоже поговорю по телефону!
После того, как Петрович вышел из здания райкома партии, он отправился в отдел милиции. Голубя он встретил прямо у окна дежурного по отделу, он беседовал с ним, но о чём Петрович не ведал.
- Ну, что, Алексей Иванович, чего-нибудь нарыл? Спросил он, подойдя к участковому.
- Да что тут нароешь, Иван Петрович? – в сердцах бросил Голубь и махнул рукой с досады. – Начальник не стал даже разговаривать, а этот Егор, как его по батюшке, вообще, стал орать, чтобы я убирался отсюда! Короче, жаль Филипа Ивановича, но видно они все крепко вцепились за это дело!
- Это вы про Котовского говорите? – неожиданно спросил дежурный, слушая разговор участкового с председателем.
- О каком Котовском? – недоумённо спросил Голубь, но сообразив, что тот намекал на лысую голову, добавил. – Ты бы язык свой приберёг, лейтенант!
- Да я-то что! – обиженно отозвался тот и пробурчал. – В былые времена его бы уже расстреляли за подобное разгильдяйство, ну, а так лет семь получит, так что пусть радуется, что времена изменились!
- Дурак ты, лейтенант! – зло бросил участковый и вывел председателя из отдела милиции.
Выйдя из помещения местного отдела милиции, они направились к машине председателя.
- Давай перекусим, Алексей! – произнёс Петрович и, посмотрев на него, тяжело вздохнул.
Ели молча, нехотя пережёвывая хлеб с салом, запивая всё это молоком. Когда они уже заканчивали трапезу, к отделу подъехал милицейский уазик и из него вышел мужчина лет пятидесяти возрастом, на погонах которого красовались две звезды подполковника милиции.
Голубь тут же выскочил из машины и, подбежав к нему и, отдав честь, произнёс. – Товарищ подполковник, капитан Голубь, участковый из Фёдоровки! Вы извините, мы приехали с председателем колхоза побеседовать с вами, да попросить, чтобы нам разрешили встретиться с Филипом Ивановичем, доставленным вчера вечером из Фёдоровки!
- Капитан, ты хоть понимаешь, что от меня требуешь? – недовольно отозвался подполковник, глядя в упор на Голубя.
- Товарищ подполковник, во-первых я не требую, а прошу, а во-вторых нам действительно надо с вами переговорить! – чуть побледнев, сказал Голубь, выдержав взгляд своего начальника.
- Ну, ладно, заходите, но только сразу хочу сказать, что дело вашего сельчанина на контроле областной прокуратуры, а что это такое, тебе капитан, надеюсь, понятно! – сказал начальник отделения и, повернувшись, зашагал к входу в здание.
Голубь махнул рукой Петровичу и, подождав, когда тот подбежал к нему, вместе с ним отправился вслед за начальником.
- Присаживайтесь, товарищи! – довольно спокойно сказал хозяин кабинета и, устроившись за столом на своём месте, подождал, когда гости присядут у стола.
- Можете мне ничего не говорить, уважаемые! Я только что от секретаря райкома, владею ситуацией, но помочь ничем не могу, хотя встречу постараюсь организовать! – продолжил он и, вызвав сержанта, который исполнял обязанности секретаря, приказал ему пригласить к себе следователя.
Следователь появился минут через пять и, посмотрев недовольно на сельчан, спросил. – Вызывали, товарищ подполковник?
- Егор Николаевич, посодействуй, пожалуйста, уважаемым людям, встретиться с обвиняемым из Фёдоровки! Я понимаю, что это не в твоих правилах, но об этом просил секретарь райкома партии! – произнёс подполковник, выйдя из-за стола.
- Хорошо, Иван Константинович, но это будем считать, что ваш приказ! – ответил следователь и, кивнув сельчанам, направился к выходу, а Голубь с председателем направились за ним.
Проводив гостей в комнату для допросов, он дал команду сержанту и, передёрнув с раздражением плечами, вышел из комнаты. Филипа привели минут через десять, как оказалось, он заканчивал доедать свой убожеский обед.
Усадив его на табурет, председатель сказал. – Филип Иванович, мы тебя в обиду не дадим, если понадобится, то Игнат займёт твоё место, это же его вина! Я завтра еду в обком партии, дело в том, что это дело на контроле областной прокуратуры и без областного начальства здесь никто ничего не решит! Я прошу тебя, дорогой ты наш человечище, продержись ещё несколько дней и мы с Алексеем обязательно решим эту проблему!
Филип грустно усмехнулся и, пожав печами, сказал. – Иван Петрович, Алексей, что вы тут передо мной распинаетесь, а то я не знаю, что вы воюете? Я что хочу сказать, не надо Игната наказывать! Он, конечно, выродок, но человек-то нормальный, не хотелось бы отправлять его на зону, может и не выдержать!
- Чудной ты какой-то, Иванович! – усмехнувшись, отозвался Голубь. – Да это он именно тебя и сдал, если можно так выразиться, а ты его жалеешь!
- Лёша, да это же от слабоумия, он же не думал о последствиях, болтая при посторонних, что зря в конторе! Убогих нельзя наказывать, их Господь уже наказал! – сказал в ответ Филип и тут же спросил. – Как там моя Пелагея?
- Не переживай, хотя она, конечно же, переживает, но с ней постоянно Валентина и Клавдия, так что пригляд есть! – сказал председатель и в это время в комнату вошёл следователь.
- Так, господа хорошие, свидание окончено, можете быть свободны, а вот со мной ему придётся пообщаться! – сказал он и, выпроводив гостей, сел на табурет напротив Филипа.
Оказавшись вновь в машине, Голубь сказал. – Ну, что, Петрович, что будем Пелагее говорить?
Председатель завёл машину и, отъехав от отдела милиции с полкилометра, отозвался, бросив недовольный взгляд на участкового. – Знаешь, Алексей, у меня такое ощущение, что те времена никуда от нас и не уходили! Ты видишь, как эти блюстители закона общаются и это с нами, а как они обращаются с подследственными? Насчёт Пелагеи, так что нам выдумывать, что есть, то и скажем! А что, завтра еду в область, буду там кланяться, можешь и ты со мной поехать, да толку-то, кто там тебя слушать будет! Поеду с бухгалтером, пусть по канцелярским делам побегает, пока я буду непонятно чем заниматься! В любом случае я добьюсь, чтобы Филипа Ивановича отпустили, если нет, то уйду с должности, брошу колхоз и уеду на Урал! Там у меня родня живёт, она так там и осталась после эвакуации завода! Понимаешь, не смогу я людям после всего этого в глаза смотреть, да и уважать меня перестанут, ты же понимаешь! Филипа все уважают, любят, безотказный человек, вот и мне не отказал! Всё, баста!
После этого председатель замолчал, ехал, глядя на дорогу и о чём-то думал. Голубь ему не мешал, да и говорить ему тоже не хотелось. Только перед подъездом к деревне Петрович свернул с дороги и остановил машину.
- Нужду нет желания справить? – спросил он, глянув на участкового и, усмехнувшись, добавил. – Надо опорожниться, не бежать же потом у Пелагеи в уборную, когда разговаривать начнём!
Потом он вздохнул и снова, усмехнувшись, сказал. – С такой справедливостью невольно Богу начнёшь верить!
- Успокойся, Петрович, казнить себя нечего! Люди у нас умные, всё понимают, тебя больше всех понимают! – отозвался Алексей и, справив нужду, отправился к машине.
Тронувшись с места, он спросил. – Петрович, а ты когда завтра собираешься в Калугу?
- К девяти часам я должен быть уже в обкоме, вот и считай! Думаю, что в половине шестого и выеду, главное, чтобы вернуться оттуда! – отозвался председатель и снова замолчал.
Когда председатель с участковым вошли в избу к Пелагее, они увидели, что та хлопотала у печи, орудуя ухватом. В доме никого не было кроме Панкрата, который что-то ей рассказывал, но замолчал, увидев сельское начальство.
Бросив ухват на пол, Пелагее со страхом и надеждой впилась в них взглядом, но заметив, что председатель, да и Голубь, не очень-то рады, опустила руки на фартук и практически упала на табурет, стоящий у стола. Она не плакала, хотя плечи её вздрагивали, будто она замёрзла, хотя в доме было достаточно жарко.
- Пелагея! – начал Петрович, присаживаясь рядом с ней за стол, лишь искоса бросив взгляд на Панкрата. – Ты не убивайся, всё, что необходимо, мы с Алексеем делаем! Районное начальство на нашей стороне, но это дело взяли под контроль в областной прокуратуре! С секретарём райкома я переговорил, завтра еду в Калугу и буду биться за Филипа Ивановича!
Пелагея посмотрела на него и, положив руку на его колено, сказала. – Петрович, миленький, забери меня с собой, я у дочери пока побуду, а то не могу здесь находиться! Зять наш тоже в милиции работает, могёт и подмогнёт!
- Ну и правильно, Пелагея, мы тут за твоим хозяйством присмотрим, не переживай! – произнёс неожиданно Панкрат, отчего все посмотрели на него.
02.11.2020 год.
http://proza.ru/2020/11/09/136!