Жаркое
Ночью прошёл первый весенний дождичек, но и этого хватило, чтобы зелёной дымкой затянуло лес, засверкали редкие солнечные зайчики мать - и- мачехи. Смотрю на робкий ручеёк в дорожной колее с одним желанием: на миг вернуться в то босоногое, голодное, безоблачное детство; пройтись по лужам; глаза прищурив, посмотреть на солнце.
Увы! Всё, что сейчас доступно мне, – вдыхать тот горьковатый запах детства черёмухи цветущей и под ноги смотреть, чтоб ненароком не раздавить червя, ползущего откуда-то куда-то.
Да сколько ж вас, переселенцев! И что вам дома не сидится? Ну ладно бы солидные, но мелюзга куда? Сидели бы в своей норе. Силёнок бы поднакопили, а через год иль через два … Так нет. Ползут. Иные, выбившись из сил, с судьбой смирились. Лежат, не дышат, не надеются на помощь.
Глядя на червей, ползущих по дороге, задумался, и вспомнилась тут байка мне, а может, и не байка, быль. Как различить их, рассказанных попутчиком случайным? Чуть выше мне взгрустнулось вдруг о детстве, а тот рассказ, что я услышал, – о юности далёкой, когда весь мир у ваших ног, когда друзей когорта, с кем отмечалось событие любое, и уйма времени на горизонте жизни. Слегка подкорректировав, я поделюсь им с вами. Глядишь, и вспомните вы молодость свою.
Кто был студентом, тот поймёт студенческое братство. Сданы зачёты, и этого достаточно, чтоб стол накрыть в одной из комнат общежития. Традиционный тост – за дам. Второй и третий – за мир и дружбу.… Звенят стаканы. С закуской, правда, туговато… Не впервой! Веселью это не помеха.
На шум к ним заглянул сосед – студент из Африки далёкой. Штрафная – закон студенческого братства. Не важно, из какой страны приехал.
– Друзя! – приняв стакан, промолвил негр на русском. – Одну минута. Я не могу так. Без закуска.
– Ну, так неси, что есть тем и закусим.
– Я счас. Одна минута!
Стакан поставил и в дверь шмыгнул.
– Слабак, – послышалось вдогонку. – Давно в России, а без закуски пить не научился.
И вновь сошлись стаканы, но выпить не успели: дверь распахнулась, и в комнату ворвался аромат жаркого, и белозубая улыбка вслед за ним.
– Друзя! Я не слабак. С закуской лучче. Попробуйте моё жаркое.
Что было дальше? А что могло тут быть? Не буду повторяться про стаканы. Сковорода же мигом опустела, и понеслось со всех сторон:
Нельзя ли повторить?
Так разыгрался аппетит, что автор кулинарного рецепта, совсем не ожидавший здесь успеха, от удовольствия мгновенно покраснел и тут сказал:
– Конешна, можна, но нужна… Как правильна сказать? Чучутачку паждать.
Чучутачку паждали, но время не теряли зря. (Позвякивали в тишине стаканы.)
И понеслось…
– Вот это закусь!
– Вкуснота.
– Почаще бы такое.
– Ты спас нас от тяжёлого похмелья, друг.
Довольный похвалою, негр расплылся в улыбке и поднял налитый стакан:
– С закуска можна.
И тут послышался вопрос:
– А что мы ели?
Всего-то лишь вопрос, но в комнате мгновенно повисла тишина. Все взоры обратились к негру. Тот встал (улыбка белозубая сверкнула в полумраке – забыли свет включить), и пояснил на чистом русском языке:
– Червяк. После дождя их много на дороге. Большие, толстые такие.
Немая сцена… Зажав ладонью рот, девчонки прыснули за дверь. Ребята тоже, было, дёрнулись за ними, но здравый смысл остановил: и вкусно, и выпито не мало. А негру можно и … Хотя за что? Не лучше ли узнать рецепт жаркого, так, на всякий случай?
Кто-то увидит в байке сей мораль, а кто-то, вспомнив годы молодые, с улыбкой скажет: «А всё же весело мы жили».