Глава из повести "В маске Черного Файзуллы"
Эхо канонады не утихало уже около получаса. Взрывы и пушечные выстрелы были не частыми, раздавались через каждые тридцать пять-сорок пять секунд, бывало, через минуту и чуть больше. Так думал Файзулла, ведя про себя счет каждой секунде. Но иногда увлекался, представляя циферблат с большой черной стрелкой, которая с тиканьем двигалась по своему белому, круглому часовому циферблату. Иногда она, то ускоряла свой ход, то замедляла, потому что в счет Блэка влезали без разрешения другие мысли:
«И что интересно, это только пушечные выстрелы или минометные, дополнявшиеся стрельбой стрелкового оружия, а, значит, это говорит о том, что там идет не бой и не перестрелка, а артобстрел, - глядя на пыльные носки своих ботинок, пытающихся догнать колесо арбы, думал Файзулла. - Да, сорок, сорок один, сорок два. Что-то молчат, сорок пять, шесть, сорок семь, пятьдесят, ой, сорок восемь… - сбился Файзулла. - Ай, да, пятьдесят было, теперь два, пятьдесят три…»
Приказ Роджера ускорить шаг, донесся до уха Блэка из уст Джона, идущего рядом с ним: «Go faster, go, go!». Но как это сделать, если арба, за которой он идет, как двигалась с небольшим ускорением – три-пять километров в час, так и идет, и хоть как понукает ишака хозяин, старый худощавый афганец, - животное никуда не торопится. Арба, сделанная из высохших веток, скрипит. Несколько лежащих в ней ящиков с гранатами и патронами, ствол миномета, треноги, стукаются друг от друга.
Иногда от этого звука, аж , мурашки по телу идут.
«Чего-то еще не хватает, - подумал Файзулла. – Опорной плиты или, как эта плита правильно называется? - начал «ломать» голову Блэк. – Кажется, так и называется. Какой у миномета калибр? На глаз, ствол в диаметре около восьмидесяти миллиметров, а, может, и меньше, а, может, и больше. Значит, этот «дедок» возит оружие своим партизанам, вон, как поглядывает на меня. А как? И злости у него на лице нет, скорее всего, любопытство. Интересно, он знает кто я такой? Фарид говорит, что мое имя им хорошо знакомо, и они меня уважают. Уважают?»
- Go faster, go, go! – сбил Файзуллу с размышлений Джон.
Файзулла поднял голову и посмотрел на трясущиеся спины журналистов, сидевших на идущих впереди ишаках. Все видно торопятся на новую премьеру «спектакля». Какой будет она? Блэк попытался дофантазировать ночной рассказ Фарида: разбитые дувалы и дома в горном кишлаке, на улице лежат убитые люди, животные. Чтобы точнее нарисовать эту картину, что их может ожидать в ближайшем «впереди», не стоит торопиться. Через час-два, когда они доберутся до этого горного кишлака, все своими глазами и увидят. И Файзулла молился, чтобы это был не тот самый кишлак Калахаким, в котором он побывал со своими «наёмниками» месяца полтора назад. Вот там уж этим инструкторам-специалистам, тащившим сейчас за собой Блэка, как бы они не хотели на данный момент сохранить жизнь его для своих целей, им сделать этого не удастся. Торак злой на Файзуллу, так как считает, что тот подчиняется не только Ахмад Шаху, но и помогает его конкуренту и кровному врагу - полевому командиру Саадр ад-Дину.
Файзулла попытался отбросить от себя эту гнетущую мысль. Настроение и без того плохое. Ухудшать его не стоит, так как оно будет ему мешать принимать оперативные решения.
Судя по дороге, они идут не в кишлак Калахаким, а в другое место. И не в сторону города Пагман, который окружает много кишлаков, шоссейная дорога. Сил у наемников недостаточно, чтобы нанести поражение военному подразделению или афганской милиции.
Скорее всего, они идут сейчас в какой-то отдаленный кишлак из нескольких дворов, чтобы разыграть свой спектакль. Ну, пусть будет и так, но, что при этом не менее удивляло Файзуллу, зачем «режиссеру» этого фильма о страданиях афганских людей нужно так много вовлекать наемных «солдат» и бросать их в зубастую пропасть войны. Ладно, если бы у них была задача сбить самолет, как три недели назад пытались это сделать наемные инструктора-зенитчики или уничтожить какого-то партийного деятеля нового Афганистана. Ведь могли бы этот фильм снять и в Пакистане или в той же Саудовской Аравии, или в Иране, как говорится - стационарно, без кровопролития. Ведь журналисты, присланные сюда, свои люди, что им скажешь, так и споют, что прикажешь, то и разыграют. Что говорить, тот, кто заказывает музыку, тот и танцует её.
Вспомнился один из советских журналистов, приехавший к ним из окружной газеты «Фрунзевец». Тогда Фёдор со своими солдатами только вернулся из боевых действий. Техника была потрепана на горной дороге, нужно было заменить некоторые детали на ходовой части, гусеницы. Заказал их и в ожидании, когда привезут, дал солдатам возможность отдохнуть. Поднявшееся солнце только начало нагревать броню. Ребята открыли в своих боевых машинах пехоты все люки и двери, чтобы внутри техники воздух продувался сквозняком, и солдаты могли отдохнуть: у многих прошедший ночной сон из-за многодневных хронических недосыпаний, как всегда, был наполнен короткими сновидениями, переполненными переживаниями, перестрелками, минными полями. Кто-то во сне бежал в атаку, кто-то был «ранен», кто-то «дрался» с душманами.
Утром после первой ночи, прошедшей после боевых действий, дневальные всегда рассказывали о хоре криков, идущих из казармы: «огонь, огонь», «духи, стреляй», «ты убит(?), «мина», «засада». На построении стояли не выспавшиеся солдаты, которым не раз, нарушая воинскую дисциплину, Фёдор давал еще три-четыре предобеденных сна, только уже не в казарме, а в боевой технике. Командир роты об этом знал, но, молчал…
Фёдор, раздевшись до пояса, расположился на броне, постелив под себя ватник и надев очки, спасающие глаза от ярких лучей солнца, загорал.
Прибежавший к Фёдору дневальный роты, доложил, что комбат направил к Кулибину журналиста из окружной газеты, пусть, мол, расскажет ему, как они воевали, похвалит своих бойцов…
Приказ есть приказ. Журналист был лейтенантом, с угольными глазами и смольными волосами, постоянно улыбающимся, умеющим слушать и заглядывать к тебе не просто в глаза, а в твое сознание, которое напоминало в этот момент хищную рыбу и при виде «наживки» кидалось на неё. Вот таким профессиональным психологом был этот журналист, и Фёдор, человек, который не умел толком рассказывать, вдруг стал хорошим рассказчиком. Нет, даже артистом сцены, который на своем лице выжимал из себя разные мимические сцены: испуга, напряжения, усталости, сопровождая это, то дрожащим, то тихим и спокойным голосами. И даже несколько раз не смог удержать своей слезы.
- А когда у вас следующие боевые действия? – поинтересовался лейтенант.
- Трудно сказать, - пожал плечами Кулибин. – Этот вопрос повыше начальству задавайте.
- Я вам оставлю свой телефон. Если узнаете, то сообщите через дежурного по части. Я приехал сюда на несколько недель. А сейчас давайте я вас пофотографирую с солдатами. Только, чтобы все было как в бою, хорошо?
Через полчаса весь взвод Кулибина стоял у бронетехники в полном вооружении, выдвинулись по разрешению командира батальона на горный участок, расположенный в двух километрах от инфекционного госпиталя, на котором они часто, перед выходом на боевые действия, проводили учения.
Пучко фотографировался у камня: в одной руке держал бинокль, в другой - автомат, и всматривался вдаль. Сержант Леонид Скобелев, вместе со своим командиром Кулибиным, рассматривали карту. Катлин Константин надел наушники и, сделав серьезное лицо, смотрел на радиостанцию. Фатис Исмаилов вел огонь по «наступающим» душманам.
Через три дня Кулибин позвонил в Кабул к корреспонденту, чтобы передать ему о возможности побывать на операции. Но, как оказалось, корреспондент уже убыл в Ташкенте. Как признался офицер, принимавший звонок Фёдора, лейтенант перед началом операции вдруг срочно засобирался и отбыл домой.
«Такого понаслушаешься о боевых действиях, что иногда и у самого в коленях мандраж, без чифири (крепкий чай) не обойтись», - признался капитан.
О том же самом тогда подумал и Фёдор, прощая журналиста.
А вот представители «Би-би-си», получается, не боятся ехать в кишлаки, в которых их могут убить. Герои.
- 2 –
…Арба резко остановилась. Файзулла с размаху, не успев остановиться, ударился в нее корпусом, и уже, буквально через другую секунду, осознавая, что по ним открыт огонь, бросился к большому камню, лежащему справа.
Ишак, тащивший арбу, увидев бегающих людей, сильно закричал и пошел за дехканином. «Солдаты» также попрятались, как и Блэк, за каменными глыбами, лежавшими на дне ущелья.
Выстрел, прозвучавший всего несколько секунд назад, был громким, скорее всего, сделанным из стрелкового оружия – винтовки или автомата, а не из миномета или гранатомета. Это Блэк расслышал хорошо. И то, что стреляли именно в них, Файзулла понял на мгновение позже, услышав истерический крик женщины. Кричала та самая журналистка, ехавшая впереди него на ишаке. Животное, похоже, было убито и, падая, придавило своим телом ногу женщины.
Файзулла кинулся к ней. Он не ошибся, у ишака была разворочена голова. Руки журналистки, тянущиеся к нему, были в крови. Блэк, ухватив за заднюю ногу умирающее животное, тело которого еще дергалось в конвульсиях, приподнял его корпус и отодвинул в сторону, освобождая ногу журналистки, и, подхватив её за пояс, потащил ее на себе к камню.
Женщина была не раненной, а сильно испуганной. Она, смотря на Файзуллу своими большими умоляющими черными глазами, трясущимися руками ухватилась за его ворот, желая что-то спросить или сказать. Но испуг у нее был настолько сильным, что она еще до сих пор не могла прийти в себя. Видно, Азоли еще никак не могла понять, что сейчас произошло. А вот Файзулле одного взгляда хватило, чтобы представить произошедшую с ней картину.
Пуля, попавшая в голову ишака, резко остановила его движение. Животное на ходу стало падать вперед, и журналистка, потеряв опору, опрокинулась вперед, хватаясь руками за разбитую пулей голову животного.
Блэк ладонью прикрыл ей рот, а второй рукой, обняв женщину за плечи, усадил ее рядом с собой. Тело Азолии Хранфрахт дрожало. Она, оттолкнув от себя его ладонь, закрывающую ей рот, обняла его, опустив свою голову ему на плечо и, навзрыд, заплакала.
- Успокойся, успокойся, успокойся, - повторял он автоматически одну и ту же фразу, пытаясь понять, что сейчас происходит вокруг него, какие действия необходимо предпринять дальше.
В-первую очередь, хотелось понять, откуда стреляли по колонне. Глядя на «солдат», рассредоточившихся, как и он, за камнями справа ущелья, он спрятался правильно. Больше по ним никто не стрелял, значит, душманы не видят целей. Видно, они проходили рядом с каким-то их опорным пунктом или их засадой. Это не успокаивало, так как в таких действиях могут участвовать от одного до… «До, «до», количество людей трудно определить. Неужели их не предупредил Роджер или его вышестоящее руководство, что он выдвинется со своими людьми сюда? А так, скорее всего, и должно было быть, ведь начавшаяся канонада заставила Роджера поднять всех своих «солдат» и в ускоренном темпе с журналистами выдвинуться сюда. А где же он теперь?
Файзулла его услышал. Он кричал радисту, чтобы тот вышел на «Кулак» и передал, что они находятся в километре от кишлака Дарай… Афганха.
«Фу-у, хорошо не Калахакаим, - вздохнул про себя Блэк, - а в какой-то Дарай Афганха. Где же это он, интересно?»
- Почему не работает? – кричал в остервенении на радиста Роджер.
- Нет связи, - наконец расслышал слова связиста Файзулла.
Роджер перебежал от одного камня к другому, в сторону Файзуллы. Радист был рядом, в метрах шести-семи от Блэка.
- Громче кричи этим шакалам! – орал Роджер. – Громче!
Файзулла осмотрелся по сторонам. Никто из «солдат» Роджера и не порывался предпринять хоть какие-то действия, чтобы выяснить местонахождение противника, стрелявшего по ним. Это говорило о том, что все надеялись на своего командира и не рвались проявить хоть капельку необходимого сейчас им разумного героизма.
«Ну, как хотите!» – выругался про себя Блэк.
- Что ты хочешь сделать? – на чисто английском спросила у Файзуллы Азоли, сдавливая своими руками его затылок, требуя, чтобы он посмотрел на нее.
- Отстань, - с силой разомкнул ее объятия Файзулла и, приподнявшись, стал осматривать горную местность.
Стена скалы, поднимающаяся метров на… Блэк задрал вверх голову, чтобы приблизительно определить высоту скального хребта, ёкнул. Если стрелок находится на самой ее вершине, то они у него все, как на ладони, как в тире, и никакой мертвой зоны за камнями, за которыми они лежат, почти нет.
«Вот так дела!» – прикусил язык Блэк.
- Что там? – Азоли словно пыталась читать мысли спасшего ее человека, не сводя с него глаз.
- Тихо, мадам, тихо, - прошептал Файзулла. – Похоже, все или страшно, или очень страшно.
- Что вы сказали? – не отставала Азоли.
- Русский язык нужно было учить Вам, мадам, - не смотря на нее, сказал Блэк.
- Что, что? Вы говорите по-английски.
- Тихо, - приложив указательный палец к своим губам, прошептал Файзулла.
- Что там? – продолжала спрашивать она.
- Нужно лезть наверх? – продолжал орать Роджер. – Так лезьте, солдат. Я вам приказываю, лезьте!
- Но там стреляют, - также, что есть мочи, орал радист.
- Вот, дурдом! – не сдержался Блэк. – Выходит не только у русских есть дубы, - улыбнувшись, Файзулла посмотрел на женщину, так и не сводившую с него своих глаз.
– Что, малышка, жить хочешь?
- Та, та, - словно поняла вопрос своего спасителя, прошептала журналистка.
- Ну ладно, - и похлопав ее по щеке, Файзулла приподнялся и стал внимательно изучать местность.
Справа - отвесная скала, слева – тоже.
«Нет, он стрелял не отсюда, здесь только хороший скалолаз может найти свое гнездышко, но тут же, когда определят, где он находится, то сразу же уничтожат. Так? Так. Значит, у него здесь есть какой-то или невидимый схрон, как тогда, перед уходом в роль Файзуллы, я видел на перевале Дех-Сабза, или… А что «или»? Что «или»? – Файзулла прищурился, что-то увидел, но не остановился, а пробежал глазами дальше. Что же он увидел? – Трещинка? Так, так, она самая. Нет, это не трещина, а…»
Файзулла обтер глаза рукавом и посмотрел на Роджера. Тот так и остался, как говорится, у разбитого корыта: рация здесь в ущелье не работала.
Снова, приподнявшись, Блэк посмотрел в то место, где видел раскол скалы. Она «ползет» не на самый верх. Нет.
«Эта трещина расширена дождевыми стоками, - сделал предположение Файзулла. - И если стреляли по нам именно из нее, то этот человек, чтобы не попасть под наш ответный огонь, уже ушел. Так? В принципе, да. Если хочет жить, то ушел. Но зачем же он стрелял по животному? Видно, молодой моджахед, или старый, с плохим зрением.
- А-а-а!
Этот крик, прервавший размышления Блэка, был настолько неожиданным и сильным, что
сидевшая рядом с ним Азоли, с испугу, как пружина, вскочила на ноги и со всего маху ударилась затылком в нижнюю челюсть Файзуллы.
– А-а-у-у-м-м, - клацнув зубами, застонал Блэк.
Это кричал раненый дехканин. Его, с окровавленным плечом, Файзулла вычислил сразу. Он лежал невдалеке от Роджера с радистом, пытающимся вызвать недосягаемого абонента.
- Оттуда стреляли, - крикнул «солдат» Роджера, прячущийся справа от Блэка.
Файзулла проследил за его указательным пальцем и вздрогнул. Ему показалось, что что-то блеснуло прямо над ним. Резко перевернувшись влево, он, вскочив на ноги, перебежал в сторону раненого дехканина, но тут же поняв, что делает ошибку, кинулся к уступу скалы, с которой стреляют по ним. Это место, посчитал он, в данный момент самое безопасное, так как стрелку, пожелавшему его убить, придется высунуться на пол тела вперед, чтобы найти его. А этого только и ждут «солдаты» Роджера. Если, конечно, тот человек не фанат и не самоубийца.
Азоли, буквально, через несколько секунд оказалась рядом с ним.
- Ты что, дура? – выругался Файзулла.
- Что ты сказал? - дрожащими губами, не сводя с него глаз, спросила журналистка.
- Да пошла ты, прилипала! - то ли сказал, то ли подумал Файзулла.
В принципе, укрепилась мысль о том, что по колонне стреляли именно из этой трещины. Выходит, Блэк не ошибся. Только теперь тот человек залез по ней на вершину скалы.
«Что ж, теперь ты нас будешь сопровождать? И правильно. – Файзулла посмотрел на журналистку и, моргнув ей, подумал. – И тебя пристрелят, и твоего дружка. Дураков не только дурная пуля убивает, - почему-то пришла к нему ничем не объяснимая мысль. – И «Си-си-би», то есть, «Би-би-си» придется искать себе новых фанатов или героев, как ты со своим партнером».
- Да, Азоли? – спросил он у журналистки.
А та, глядя на Файзуллу, не понимая, что Блэк ей говорит на русском языке, что-то шептала своими дрожащими губами ему или себе.
- Азоли, скажи этому русскому, чтобы он не сидел под стеной. Сейчас те сделают камнепад, который раздавит вас, - крикнул Джон.
Азоли в ответ развела руками и, ухватив Файзуллу за плечо, стала его тормошить и показывать, что им нужно идти в сторону середины ущелья, говоря:
- Нам нужно идти туда. Русский, иди туда!
Но Файзулла, скинув ее руку с себя, прижавшись спиной к скале, двинулся в сторону кишлака, к которому так торопился Блэк с этими журналистами.
- Что ты делаешь? – пыталась остановить Блэка женщина.
Но он только оттолкнул ее от себя и продолжал двигаться дальше.
И снова он был прав. Это, буквально, через минуту – полторы поняли и другие и, бросившись под стену хребта, двинулись за ним.
Перелезая с камня на камень, Файзулла оглянулся и, увидев тех двух пленных солдат, из группы которых был Синегуб, остановился.
- Иди, иди! - толкнул его в плечо Джон.
Но Файзулла только посторонился, пропуская «солдат» Роджера вперед, а сам бросился к русским.
Нет, эти парни, больше похожие на скелеты, были живы.
- Ребята, вы то, ходить можете? - спросил он лежавшего на спине парня.
Его глаза когда-то, наверное, были голубыми. Лицо парня было покрыто толстым слоем грязи, заполнившей не только нос, рот, трещины на губах и раны на коже, а и ресницы, веки, брови.
- Убей, - прошептали губы.
- Воды дать? – не понял слов парня Файзулла.
Тот в ответ замотал головой и прошептал чуть громче:
- Убей меня.
- Да, ты что, дурак, что ли?
- Убей.
- Да, пошел ты, - ухватив парня за гимнастерку, Файзулла попытался его закинуть себе на плечо, но материя его одежды тут же с треском начала рваться.
- Ёклмнэ! – натужно прорычав, Блэк все же взвалил тело парня на себя и понес его к скале.
Второго подхватил Джон и понес его тело за ним.
- Спасибо тебе, - приложив ладонь к груди, прошептал Файзулла Джону.
- Убей меня, - продолжал шептать одну и ту же фразу «скелет».
Второй парень, похоже, был без сознания. Он лежал с полуоткрытыми глазами, его челюсть полностью отвисла.
- Он не живой, - прошептал, глядя на него, Джон.
- Думаешь? – спросил Файзулла.
Джон, словно понял, о чем его спрашивает Файзулла, кивнул головой:
- Да, он умер.
Файзулла приложил ухо к его груди и притих, пытаясь услышать хоть один удар сердца.
- Встать! – закричал подбежавший к ним Чарли.
Джон поднялся и, сделав шаг к колдуну, ухватил его за лацканы куртки и оттолкнул от себя.
- Что-о! – взорвался Магрибинца. – Да, как ты смеешь, солдат? Я же тебя сюда привел! – орал он.
Файзулла, понимая, что эти секунды перебранки «солдата» с колдуном, и дают ему возможность узнать, жив ли второй пленный.
«Жив? Жив. Молодец, паря. Приходи в себя, ну, ну!» – Блэк стал легонечко пошлепывать парня по лицу.
- Убей, - продолжал капать на нервы Файзулле первый «скелет».
- Да, пошел ты! – толкнул его в плечо Файзулла и, ухватив за плечи, потянув на себя парня, лежавшего без сознания, закинул его себе на плечо и пошел в сторону уходящих вперед «солдат» Роджера.
Джон догонял его, таща на себе второго «скелета».
- 3 –
- Вот и все, - Ахнаф присел около Файзуллы и, ухватив большим и указательным пальцами его подбородок, легонько дернул вниз.
- Отойдите от него, - подошел вплотную к спине Ахнафа Роджер.
- Я его заменю.
- Вы? – на лице Роджера появилась кривая ухмылка.
- Что он хочет? – спросил у него Чарли.
- Он хочет заменить Макарыча.
- А кто он такой? – спросил Чарли.
- А ты что, не видишь, таджик или афганец.
- Нет, так мы не договаривались. Нам нужен русский.
- Он тоже русский, как и Макарыч, - ответил Роджер.
- Пристрели его, или дай я это сделаю сам, - колдун полез в карман…
- Это опасно. На его стороне моджахеды, они нас тут же всех расстреляют. Фарид, кто этот человек?
Фарид подошел поближе к Чарли и тихо прошептал:
- Он представитель Ахмад Шаха.
- А Макарыч? – повернулся к Фариду Роджер.
- Он - тоже. Ахнаф, который стоит перед вами, - подчиненный Блэка. У них между собой война за власть.
- Бывает, - посмотрел на Ахнафа Роджер. - Чарли, давай все сделаем по-тихому, скажем этому человеку, что нам нужен Макарыч живой, пусть его моджахеды несут к кишлаку. А потом посмотрим, что с этим человеком делать.
- О чем они говорят? – спросил у Фарида Ахнаф.
- Они говорят, что ставка сделана на Файзуллу, он им нужен живой. А потом они его по своему сценарию уберут, и ты станешь командиром наемников.
- Почему?
- Ахнаф, они хотят вернуться в свою Америку живыми и богатыми. И только, благодаря тебе, это возможно сделать.
- А ты?
- Я не хочу ехать с ними в Америку. А тебе они предлагают в Пакистане готовить моджахедов.
- Правда? – на лице Ахнафа появилась широкая улыбка. – Скажи им, что лучше инструктора по подготовке моджахедов не будет. Блэк злой, а я еще злее.
- Да, да, - похлопал Ахнафа по шее Фарид и повернулся к Чарли и Роджеру. – Он согласился делать все, что вы ему прикажете.
- Это хорошо! – улыбнулся Ахнафу Роджер. – Пусть ведет нас в кишлак. Он знает, что там должно произойти?
Фарид посмотрел на Ахнафа и прошептал:
- Там все приготовлено для нашей встречи?
- В кишлаке? О, да, да. Саадр ад-Дин привел туда трех пленных русских. Их ханум пустят на «красную розу».
- Ханум?
- Да, они злые на русских.
- Ты не ошибаешься, - посмотрел Ахнафу в глаза Фарид.
- Русские вчера убили их детей.
- Русские? – удивился Фарид.
- Мои люди, - прикусил губы Ахнаф. – Вернее, это сделал я.
- ?
- Ну… Это - правда, - Ахнаф посмотрел по сторонам.
- Ты мне перестаешь нравиться, Ахнаф. Ты, видно, не понимаешь, что за люди стоят перед тобой. Это они нам дают деньги на войну, оружие для войны. И если сейчас что-то пойдет не по сценарию, который составили они, они тебя кастрируют и сделают то, что ханум должны сделать с русскими.
- Этим занимался Саадр ад-Дин, а я только сопровождаю сюда из Чарикара пленных по приказу…
- Счастливого? – Фарид, прищурившись, посмотрел на Чарли, делавшего укол в руку Файзуллы. – Ахнаф? Что молчишь?
- Нет, Масуд… - и замолчал.
- Договаривай.
- Масуд приставил меня помощником к Роджеру. Я выполняю указания Роджера.
- Конкретнее, - Фарид, улыбнувшись, приобняв Ахнафа за пояс, отвел его в сторону.
- Ты об этом спроси у Роджера, - пытаясь высвободиться из рук Фарида, громко шепчет Ахнаф.
- Ты же видел, как долго я с ним сейчас разговаривал. Он просил меня уточнить, все ли ты сделал, как тебе было приказано.
- Да, - снова с испугом осмотревшись по сторонам, прошептал в ухо Фарида Ахнаф.
- Почему нет стрельбы нормальной, а только пальба из пушки?
- Из миномета, - поправил Фарида Ахнаф. – Когда Роджер со своей группой подойдет ближе к кишлаку, то моджахеды начнут атаку кишлака, и вот этих, - таджик указал пальцем на трех связанных мужчин, они возьмут в плен, и тех, одного из которых Файзулла нес на руках. Скажи Роджеру, что я сделал все, как он приказал.
- А Саадр ад-Дин там будет?
- Нет, он в Иране или в Саудовской Аравии.
- Хм.
- Но это - секрет, Фарид.
- Партийные дела?
- Масуд об этом знает, - оглянувшись по сторонам, прошептал в ухо Фариду Ахнаф. – Так сказал Саадр.
Фарид оглянулся и задержал свое внимание на вставшем на ноги Файзулле.
- Фарид, что с Блэком в последнее время происходит? Я его не узнаю.
- Он сильно переболел, был на грани смерти.
- Может, мне его лучше заменить? – в голосе Ахнафа появилась мягкость.
- Даже не поднимай перед Роджером этого вопроса. Он ставку делает на Файзуллу. И если узнает, что ты приказал своим его убить?
- Да, ты что?!
- Ахнаф, Чарли - колдун, и если он узнает, что ты открыл охоту на него, то он тебя задушит без рук.
- Да, ты что, я перед ними чист, как перед Аллахом, - в голосе Ахнафа появился испуг. – Я после дел в этом кишлаке, должен отвести их в лагерь, а потом журналистов назад в Кабул. Там их встретит Наджибулла и отвезет в аэропорт, а я вернусь в лагерь за Роджером и отведу его к Масуду. Все сделаю, как приказал мне Масуд, с них и перышко не упадет. Я тебе говорю.
- Перышко? – с удивлением посмотрел на Ахнафа Фарид. – Ты же открыл огонь по нашей группе в ущелье.
- Да, ты что, Фарид, - попятился назад Ахнаф. - Да, я слышал несколько выстрелов идущих с той скалы, - он указал ладонью за спину Фарида. - Я думал, это вы балуетесь.
- Ты стрелял в журналистку, потом в афганца. Ты пытался сделать все, чтобы мы не подумали, что это - твоя работа.
- Да, ты что, уважаемый человек, я разве подниму руку на тебя и этих людей? Да, пусть Аллах меня тут же покарает за это и за то, если я тебе вру.
Фарид посмотрел Ахнафу в глаза, и тот, с испугу тут же попятившись назад, споткнувшись о камень, упал на спину.
- Нет, нет, ты плохо обо мне думаешь, - запричитал Ахнаф. – У нас не было договору по вам стрелять. Я сидел здесь с людьми и ждал вашего сообщения по рации.
- Где она? – спросил Фарид.
- Кто?
- Рация!
- Она разбилась. Ишак, везший ее, свалился в пропасть.
- Когда?
- Фарид, - Ахнаф с дрожью в голосе, увидев, что тот сжимает кулаки, снова сделал несколько шагов назад.
Ноги у него тряслись, стоял полусогнувшись, весь в напряжении, готовый в любое мгновение, если, почувствует опасность, убежать.
- Когда?
- Н-не помню, Фай-з-зулла, н-не помню.
- Я тебя не Файзулла, сволочь, я тебя… – со злостью посмотрел на Ахнафа Фарид и двинулся к нему. У тебя, что, в глазах один Файзулла?
- Эй, эй, - громкий окрик Роджера остановил Фарида. – Ты не забывай, что музыку заказываю здесь я, а не ты. Что там у вас произошло? – спросил он на английском языке.
- 4 –
Кишлак не был разрушенным, как предполагал Файзулла. Только несколько домов под скалой, и то, они были, скорее всего, когда-то сметены камнепадом, а не войной.
Но вот именно у них «солдаты» Роджера и решили разыграть свой сценарий для журналистов.
Позвали старого дехканина, сидевшего у дувала большого дома, стоявшего невдалеке от них. Но дед был или сильно стар, или глуховат, поэтому пришлось идти к нему.
«Дувал (забор) его ханы (дома) был наполовину сделан из горного камня и глины, высоты около двух с половиной метров, - осматривая строение, у которого сидел дед, размышлял Файзулла. – Калитка в дувале деревянная, открывается беззвучно, значит, ее петли хорошо смазаны жиром. О чем это говорит? Что здесь живет не только дед, а и кто-то моложе его: дети, внуки. Семья не бедная».
Журналисты, поздоровавшись, начали расспрашивать старика, за что он ненавидит шурави.
- Шурави? – удивился старик.
- Да, да, - Азолия протянула к нему микрофон.
Морщинистое лицо старика в испуге отдернулось от него.
- Не бойтесь, это микрофон, а не граната или мина, он усиливает звук.
На что обратил внимание Файзулла, переводил слова Азолии ее напарник, с английского на русский, а афганцу - Ахнаф. Фарид остался у разваленных домов, разговаривает о чем-то с Роджером и Чарли. Где ему, Файзулле, сейчас быть: с Фаридом или оставаться здесь?
- Как Вас зовут, уважаемый дехканин? – отвлекла громким вопросом от размышлений Блэка Азоли.
- Абдуллох, - сказал Ахнаф.
- Абдуллох, на Вас русские нападают? – на ломанном русском языке спросил Смит.
Дед внимательно смотрел на журналистку и спросил:
- А зачем?
- Ну, они же напали на вашу страну.
Снова старик пожал плечами и, показав на кишлак, сказал:
- Не знаю, они сюда несколько раз приходили, муку привозили, чай, керосин. Я их угощал кумысом, - улыбаясь, погладив свою седую бородку, сказал дехканин. – Я с ними чай пил. Барана мне подарили.
Азоли приблизила микрофон к своим губам и, посмотрев на своего коллегу, спросила у него:
- Смит, готов? Давай, - она встала, рукой указала на разваленные два дома…
- Нет, я их снимать не буду, - сказал оператор, - видно, что они развалены камнепадом. Давай, я старика большим планом возьму, а ты…
- Ладно, - согласилась журналистка, - на счет три.
Смит кивнул и, приблизившись к старику, навел на него камеру и начал вести съемку, то приближаясь к нему, то удаляясь на два-три метра.
- Начинай, - дал команду Смит.
- Кишлак Дарайи-Афганха находится в горах, в километрах пяти-семи от уездного центра, небольшого города Пагман. До прихода сюда советских войск этот город жил полнокровной жизнью, многие его жители занимались садоводством, сельским хозяйством. Работали школы, мечети.
- Что ты хотел сказать? – Азоли не поняла, что, показывая скрещенные пальцы, хотел ей сказать Смит.
- Опусти микрофон ниже, идут шумы.
- Все понятно, - вздохнула Азоли и, откашлявшись, махнула рукой, - давай, я готова. – Этот старик по имени Абдуллох до того, когда на Афганистан напал Советский Союз, работал в мечети. Но русские уничтожили ее, так как они не признают религию, Бога, они атеисты, их Бог – Ленин, Брежнев и коммунизм.
Старик убежал из Пагмана, уездного центра, сюда, в дальний горный кишлак Дарайи-Афганха, который находится за перевалом Багель. Но советские войска много раз нападали и на этот кишлак, забирая у бедных крестьян скот, муку, выращенные населением овощи, рожь, фрукты...
Файзулла, услышав про рожь, сначала усмехнулся: откуда она может расти здесь, на скалах, как и фруктовые деревья, кроме ореха с миндалем. Но, тут же поняв, что его слух задело совсем другое: это - обман. Слова старика Азоли перековеркивала, как хотела.
Сдавив до боли свои кулаки, Блэк с ненавистью посмотрел на нее и спросил, перебивая Ахнафа:
- У вас совесть есть, госпожа…
- Не мешай им, - потянул к себе Файзуллу, подошедший сзади к нему Фарид. – Пойдем, у нас есть о чем переговорить.
- Погоди. Она же брешет, Фарид!
- Это ее работа, - с силой потянул к себе Блэка товарищ.
- Да, да, - тяжело вздохнув, пошептал про себя Файзулла.
- … Когда мы пришли в кишлак, люди бросились к нам. Они просили, чтобы мы сделали все, чтобы отсюда ушли русские, - голос Азоли Хранфрахт был громким и сухим. В каждом произносимом ею слове звучала скорбь, переживания об афганском народе. – Мы понимаем и жалеем этих людей, но ничем не можем им сейчас помочь, а только дать им хоть какую-то небольшую сумму денег, - она просовывает деду две банкноты по пятьдесят афгани, - на которые он сможет купить какую-нибудь еду своим детям, внукам, и себе, чтобы не умереть с голоду.
Вдруг, неожиданно для всех, из дувала вышел второй мужчина. На вид он был моложе старика, одет в обычную афганскую одежду, как и Файзулла, Ахнаф, и тот же Абдуллох. В его руках большой медный самовар. Он держал его впереди себя на полувытянутых руках, чтобы дым, идущий из горловины невысокой почерневшей трубы, не обжег его лицо.
Файзулла отступил на несколько шагов назад, пропуская дехканина к старику. Удивило то, что ни старик, ни этот человек не испугались пришедших с автоматами и винтовками людей, половина из которых одета в серую и коричневую полевую форму не национального покроя.
Поставив самовар у ног старика, мужчина, легонько поклонился собравшимся вокруг него людям и, показывая на самовар, приложив правую ладонь к сердцу, ушел назад. Отметилось в памяти, что у него на скуле белый шрам в виде неровного круга. И показалось даже, что он немой, вместо произношения слов хоркает, громко дыша через нос.
Буквально через одну-две минуты он появился у дувала снова. Теперь в его руках было несколько железных кружек, в другой руке - целлофановый кулек, похоже, с сахаром. И снова он, сложив это все на скрюченном сухом бревне, на котором сидел старик, скрылся у себя во дворе дома.
В третий раз, когда он появился перед журналистами и Файзуллой, в его руках была матерчатая скатерть и железный, давно нечищеный алюминиевый чайник. Расстелив коврик на земле, он посмотрел на деда, женщину, оператора с небольшой кинокамерой, на объектив, направленный на него, наполнил зеленую обшарпанную кружку желтой заварной жидкостью и добавил в нее кипятка из самовара, протянув ее старику.
- Шурави, - указал он на самовар, - дуст шурави.
«Значит не немой, - подумал про себя Файзулла, - а что-то у него с носовыми перегородками, поэтому так громко дышит».
- Вы видите, как встречают нас, журналистов «Би-би-си», местное население. Они готовы нам отдать все последнее, что у них осталось. Они называют нас друзьями, несут чай, спрятанный от русских, сахар.
Уважаемый Абдуллох, спасибо Вам большое за проявленное к нам гостеприимство. Я Вам очень признательна, - не отрываясь от камеры, говорила журналистка.
Но старик не понимал, о чем ему говорит эта женщина и с удивлением смотрел то на Ахнафа, то на афганца, разливающего чай по кружкам, то на Файзуллу.
- Пойдем, - с силой потянул на себя Файзуллу Фарид. – Времени нет. Здесь сейчас начнется такая карусель.
И, только сделав несколько шагов за Фаридом, Блэк услышал шум у себя за спиной. Это Азоли, споткнувшись о камень и выругавшись, перегнав Файзуллу с Фаридом, побежала к стоявшим невдалеке от них Чарли и Роджеру.
И только приближаясь к ним, Файзулла услышал, о чем она с ними говорит.
- А где люди, живущие в этом кишлаке?
- Они ушли, - с удивлением смотрел на Азолию со Смитом Роджер. – Так нам сказал тот афганец, который нас встречал. – Здесь же начался бой.
- Какой бой? – удивилась Хранфрахт. – Здесь же все происходит не по-настоящему, - теперь она обернулась к подошедшему к ней Ахнафу. - Ваши люди будут наступать оттуда, - она показала рукой в сторону скалы. Так?
Ахнаф не мог понять, о чем она его спрашивает Азоли и посмотрел на Фарида.
- Ваши люди будут наступать оттуда? – перевел слова журналистки Фарид.
- Нет, нет, оттуда, - Ахнаф показал в другую сторону, на более пологий спуск. – Там моджахеды ждут нашей команды.
Фарид перевел его слова женщине.
- А где люди, живущие в этом кишлаке, я Вас спрашиваю.
- Они ушли в горы. Здесь же война.
- Так Вы им объяснили, что она не настоящая? – начала нервничать Азоли.
- Да, но они и слушать меня не стали и ушли.
- Почему?
- Наверное, потому, что когда сюда приходят люди Саадр ад-Дина, они их грабят. Забирают все и убивают некоторых дехкан, которые не хотят с ними идти в горы, - перевел слова Ахнафа Фарид.
- Мы так поступать с вашим полевым командиром не договаривались. Нам нужно сделать киносъемки и все. Скажите людям, чтобы они возвращались.
- Но у моджахедов нет холостых патронов. Вы их привезли?
- Роджер, - Азолия посмотрела в сторону стоявших «солдат», - у Вас есть холостые патроны? Те, которые без пуль.
Никто из них не ответил журналистке на заданный ей вопрос.
- Роджер, где Вы?
- Справляет нужду, - сдавливая смех, сказал кто-то из «солдат» Роджера.
- А где мне взять людей? - в истерическом крике взвизгнула Азоли. – Вы сами тогда будете ими. И попробуйте только сыграть свою роль плохо. Если это будет именно так, то я прикажу Роджеру, чтобы он вставил в свою винтовку настоящие патроны и расстрелял вас по-настоящему.
Услышав слова журналистки, переведенные Фаридом, Ахнаф попытался сглотнуть слюну. Но этого сделать не смог и начал постоянно открывать рот, чтобы пропустить воздух в свою глотку…