Легенда Екатерина. Глава 17.1 Сибирь-1.
Пират-разбойников ссылали в ссылку Сибири.
И вот она Сибирь, места ссылки. Я родилась в Чите. Мама жила в родителями в их доме. Дедушка был старожил, то есть в этих местах жили его предки – это беженцы, которые приехали сюда с Урала. Дедушка рассказывал: «Его дед, что приехал сюда с Урала был легендой своего времени! Славился тем, что построил по своему плану железную дорогу в Чите! Позднее все частные участки железных дорог всей страны царь забрал себе. Возник бунт и было множества различных партий, и белые, и красные и зеленые… Все они не поделили дорогу, взрывали ее. В итоге красные большевики забрали эту железную дорогу у всей страны себе.»
А была ли построена эта дорога? На ней сюда в Сибирь привезли декабристов. Царь с помощью военной силы, взрывал мосты. Напугались конца Света и закопали ее. А на месте карьера вода заполнила яму, и образовалось озеро. Почва песчаная здесь повсюду. Там, где насажены молодые хвойные леса, там сверху есть чернозем от хвои. Березы насадила Екатерина-2 позднее, чтобы отметить Сибирский железнодорожный тракт аллеей из берез. Березы разрослись и распространились по горам. И смешанные леса здесь не в диковину. А мой легендарный пра-прадед не строил, а откапывал тоннели, мосты, и железную дорогу и восстанавливал ее заново.
Бабушка была из Красноярска, но ее предки жили в Чите еще раньше предков дедушки, ее предки из декабристов. Папа сделал к дому пристройку, так дом был разделен на две части, в обеих частях стояла своя печка. Коридор у дома был один, и папа его заштукатурил один сам: прибивал деревяшки, и на них укладывал раствор глины, сверху намазал известью гашеной. Бабушка оштукатурила в доме всего одну стену своими руками в молодости: замазала коровьим навозом и побелила. Остальные стены так и остались бревенчатые, их просто белили известкой. Потом догадались прибить ДВП и покрасить светлой нитро-краской. Каждую весну не белили стены в доме, а мыли водой со стиральным порошком. Модно было внутри дома или квартиры красить все в светло-голубой цвет. Даже мебель красили: деревянные буфеты, лавки, табуреты, комоды. К кому ни зайди, у всех дома одна картина: все побелено и окрашено в светло-голубой цвет. Кипяточек из самовара. Кружка большая богатырская. Чай крепкий с молоком. Слабо заваренный чай, где заварку несколько раз заливали кипятком, никто не уважал, и назвали светлый чай помоями: «Что ты мне помои налила?! Как Плюшкин, пожалела заварки? Завари крепкий чай, чтобы ложка стояла». Плюшки с творогом, со сметаной, с земляничным вареньем. Когда жарили пирожки на сале (во фритюре), если пирожок подгорит, то выносили собакам. После обеда посуду мыли в чашке большой, теплой водой и тряпочкой. Недопитый чай, недоеденный суп не выбрасывали в помойное ведро, а выливали в ведерко для собак. Ополаскивая туда же каждую кружку, каждую чашку кипяточком. Туда же ложили сухари. Недоеденный хлеб, складывали на противень на печке и сушили сухари. Сухари в ведерке заливали кипяточком до полного ведерка. И выносили кормить собак. В доме не пропадало ни крошки.
В этом районе лес красивый, живительной силы, в нем много дичи для охоты. Здесь стали строить себе домики важные персоны города. Другими словами правительственные дачи и дома отдыха. Район назывался «За-Ингода», потому как от города эти места разделяла река Ингода. С тех пор и повелось район Заингодинский. Люди поставили свои деревянные домишки вдоль реки. Река делала практически круг в этом месте. Улица была не асфальтированная, состояла из песка, так она и называлась улица Песчаная, она соединяла реку в единый круг. Домов по ту пору было немного, «раз-два и обчелся». Через мост ходил один автобус под номером №3, он делал остановки у моста, за мостом, у магазина и три остановки на улице Песчаная до конечной остановки. К слову сказать, у магазина рядом была агит-плошадка. Поляна среди хвойных деревьев. Этакий мини деревянный кинотеатр под открытым небом. Помост, покрытый крышей. Напротив него несколько рядов лавочек. Здесь читали листовки, раздавали их народу, призывали голосовать за белых, зеленых или красных, их партию. Можно было растянуть белую простынь и крутить кино. Первый фильм был «Тарзан», навсегда он запомнился народу, «яблоку было негде упасть», чтобы взглянуть на это чудо. Сюда собирались по всем праздникам и событиям. Устраивали концерты, и гуляния по вечерам, пели песни под гитару и гармошку, танцевали. Так и говорили родителям: «Мы пошли на танцы».
Улицу, ее заборы и дома никогда никто не красил. Заборы становились серые от пыли. Но в наши места приехал министр иностранных дел нашей страны СССР и сделал себе дачу глубоко в лесу. Туда даже автобус не ходил, там, где источник ручья «Молоковка». Эта вода - газированная от природы. Минеральный источник бьет из-под земли, и бежит внизу гор к реке Ингоде. В устье ручей не перебрести вброд, он глубокий: «с покрышкой», «с головой», то есть глубина выше головы. Воду в источнике признали целебной и стали продавать ее как напиток «Кука-Молоковка». Каждый год летом эту дачу навещал сам вождь Брежнев. Поэтому к его приезду готовились заранее: улицу заасфальтировали, и асфальтировали каждый год заново; вдоль дороги насадили деревья-тополя; а заборы вдоль всей улицы красили зеленой краской каждый год.
На конечной остановке начинался лес сразу за озером. У него было название «Зеркальное», но в народе его звали попросту «Озерко», потому что даже на карте города оно не было обозначено. В нем плавали лебеди, утки. Сразу как заходишь в лес, густые заросли багула (багульник). Тут же на полянках пробегали рябчики, а в кустах багула возле тропинок были их гнездышки. Тропинка сбегала на озеро и дальше на речку, тоже была песчаная, устланная лиственничной опавшей хвоей. Тропинки были такими узенькими, что только один человек мог пройти по тропинке, и все же кусты хлестали его по щекам, настолько густо и высоко они росли. Приходилось продираться сквозь чащу на полянку. Поэтому было легко заблудиться в лесу и попасть в болото. Даже высоко на горе нельзя было увидеть, где оказался. Если влезть на дерево, то обычно оно обладало дурманящей силой, и можно было упасть в обморок: не дойдя и до половины дерева, и свалиться с дерева, обламывая все сухие колючие ветки. На дереве было множество насекомых. Обычно близко в лесу — это были черные муравьи. Далеко в лесу — черные огромные муравьи. И очень далеко в лесу — красные мелкие муравьи, вот эти как раз особо-кусучие. Если прикасаешься к дереву, множество кусучих красных муравьев в тот же миг с дерева заползали под рубашку. Здесь далеко от домов, где у всех людей есть ружья, подстрелить на обед птицу. Здесь на деревьях сидели глухари. А под деревьями ползали ежики. Возле ручьев были болотца. Они были похожи на небольшую полянку. Только трава была необычной высокой, и попадался камыш. От болота шел дурманящий запах гниющих трав. Рядом в кустах обычно была старая трухлявая коряга, на которую нельзя наступать ногой. Можно было не просто провалится: в коряге были осинники. Осы вылетали и набрасывались на несчастного путника, если он подходил близко к болотцу. Комары были сразу в лесу, дальше комары были злее. А возле воды огромные малярийные комары. Без рубашки с длинным рукавом лучше в лес было и не заходить.
За озерком были сады: боярка, ранет, черемуха, яблоня, вишня и другие плодовые деревья. Имение купца Шумова Павла Алексеевича: вишневые сады протянулись по всему берегу Ингоды от озерка до устья ручья «Молоковка». Для сена на полях садили целебные травы: много-много разноцветья. Цветы необыкновенной красоты. В кустах много ягоды: голубика, брусника, земляника, костяника, дикая малина и красная смородина. На ручьях строили себе домики выдры и бобры. На камнях и листьях вдоль ручьев сидели улиточки, ящерицы. Под камнями у реки сидели раки цветом как камни.
При советской власти, даже когда вишневые сады вырубили большевики и сделали колхозные поля: подсолнухи в рост человека густо, не пройти по полю. Даже в эти наши дни 2000 года разноцветье стало диким и сохранилось местами. И черемуха, и ранет, и боярышник, и брусника, и голубика, и костяника, и земляника…
Был обычай: девушке нужно было прыгать через костер. Если не сможет, значит, слабая и в жены не годится. За Ингодой было озерко. В нем плавали лебеди, утки. В лесу бегали рябчики, в кустах багула (багульник) возле тропинок были их гнездышки. Тропинки были такими узенькими, что только один человек мог пройти по тропинке, все же кусты хлестали его по щекам. Приходилось продираться сквозь чащу на полянку. Поэтому было легко заблудиться в лесу и попасть в болото. Даже высоко на горе нельзя было увидеть, где оказался. Если влезть на дерево, то обычно оно обладало дурманящей силой, и можно было упасть в обморок, не дойдя и до половины дерева. На дереве было множество насекомых. Обычно близко в лесу — это были черные муравьи. Далеко в лесу — черные огромные муравьи. И очень далеко в лесу — красные мелкие муравьи. Если прикасаешься к дереву, множество кусучих красных муравьев в тот же миг заползали под рубашку. Здесь далеко от домов, где у всех людей есть ружья, подстрелить на обед птицу. Здесь на деревьях сидели глухари. А под деревьями ползали ежики. Возле ручьев были болотца. Они были похожи на небольшую полянку. Только трава была необычной высокой, и попадался камыш. От болота шел дурманящий запах гниющих трав. Рядом в кустах обычно была старая трухлявая коряга, на которую нельзя наступать ногой. Можно было не просто провалится: в коряге были осинники. Осы вылетали и набрасывались на несчастного путника, если он подходил близко к болотцу. Комары были сразу в лесу, дальше комары были злее. А возле воды огромные малярийные комары. Без рубашки с длинным рукавом лучше в лес было и не заходить. За озерком были сады: боярка, ранет, черемуха, яблоня, вишня. Имение Шумовых: вишневые сады протянулись по всему берегу Ингоды от озерка до ручья «Молоковка». Для сена на полях росли целебные травы: много-много разноцветья. Цветы необыкновенной красоты. В кустах много ягоды: голубика, брусника, земляника, костяника, дикая малина и смородина. На ручьях строили себе домики выдры и бобры. На камнях и листьях вдоль ручьев сидели улиточки, ящерицы. Под камнями у реки сидели раки цветом как камни. Даже когда вишневые сады вырубили и сделали колхозные поля: подсолнухи в рост человека густо, не пройти по полю. Даже в эти наши дни 2000 года разноцветье стало диким и сохранилось местами. И черемуха, и ранет, и боярышник, и брусника, и голубика, и костяника, и земляника…
Ранее знали секреты разнотравья Шумовых. Например, «Марьино коренье»: сибирская роза, с большими цветами. Белые круглые большие лепестки вокруг желтой серединки. Все растение полезно, даже семена. В старину из них делали перламутровые черные бусы. Подснежники, ядовитая трава, ранее называлась дурман-трава и не зря, перебарщивать в пищу нельзя. Их использовали в целебных целях. Когда цветки подснежника еще не распустились, то называются не бутончики, а ургульки. Надо весной сорвать нераспустившийся цветок, его лепестки, съесть одну ургульку, по вкусу острая как чеснок, то не будет ангины целый год. «Казак»-трава, которая растет далеко в лесу у заветного большого казачьего камня за двумя ключами, «Каменушка-Первая» и «Каменушка-Вторая». Если приложить траву на место раны, пореза как подорожник, то рана очень быстро за неделю зарастет. Но подорожник неэффективен и оставляет широкий шрам. А «Казак»-трава оставляет маленькую узенькую незаметную глазу полоску. Аптечное название «Солдат»-трава. Это растение исчезает из природы, просто необходимо занести растение в красную книгу.
Название ручья «Каменушка» от того, что земля в городе и в лесу и везде вокруг песчаная. А ручей бежит по камням, камни маленькие, большие и даже валуны. От того и назвали ручей «Каменушка». «Первая Каменушка» от конечной остановки через 3 км. Следующий ручей бежит через 1 км «Вторая Каменушка». Следующий «Молоковка» через 1 км. Это по короткой дороге по прямой просеке с горы на гору раза два перейти и там. Так все три ручья бегут по камням.
Это воспоминания моего детства, когда я жила в деревянном доме у бабушки-дедушки. Вот так время меняется. Сейчас у меня пол бетонный и покрыт в один слой линолеумом. Отсюда запах бетонной пыли всегда, я чихаю и сморкаюсь, даже бывают обострения зоба, если не промету эту бетонную пыль. Тогда приходится лечить горло глиной, мазать на зоб, обматывать полотенцем, капать на кусочек сахара йод. Так приходится приспосабливаться в новым «продвинутым» условиям жизни. С грустью вспоминаю детство, когда я бегала через лес на речку босичком. Сейчас, даже дома босиком невозможно по бетонному полу пройтись, сразу простуда. Но я создаю себе сказку, хотя бы мысленно: печки нет, делаю имитацию печки; сундука нет, делаю имитацию сундука, чтобы приблизиться к своему детству...
Не так давно минули времена, когда люди в деревянных избушках жили. Крапиву да коноплю выращивали, ткали из нее одежду. Иван-чай и березовый гриб-чагу варили как целебный напиток. Пшеницу сеяли, жали серпами, молотили, да тесто своими руками месили. В русской печке выпекали хлеб, булки да пирожки. В бочонках огурцы, капусту и грибы-грузди солили. Скотину держали, в лесу охотились, и дары леса собирали. Из печи из древесной золы варили мыло. В реке купались, мылись и стирали, там же в котелке суп да чай варили, печеную в костре картошечку ели. Босиком ходили по улицам и в лесу. Из цветов венки плели, себе на голову как украшение одевали.
В давние времена наука была на низком уровне, болезни было лечить трудно. Больных людей просто ссылали, чтобы не заразиться. Называли: на теле возник знак Дьявола: лишний волос на лице, родинка, бородавка, прыщ. За знак Дьявола ссылали в ссылку. В ссылке копились люди, так называемые отбросы общества, черные пираты, чернь. С каждым годом ссылка пополнялась новой чернью до тех пор, пока не выросла целая черная армия, которая может захватить власть.
Никто не хотел быть черным, поэтому здоровье нужно было беречь смолоду. Именно потому пища была простой натуральной и здоровой из целебных кореньев и трав и называлась Божественным молоком матери-природы. Мать-природу нужно было беречь, хорошо к ней относиться, помогать зверюшкам - братьям меньшим. А одежда ценилась как вторая кожа, добротная из натуральных трав, шерсти, природных красителей из ягод и цветов, кожи, шкур. И при бережном отношении служила годами. Была удобной, красивой. Расшитой вышивкой и бисером. Хранилась в больших сундуках и передавалась по наследству.
В этот деревянный сундук можно что-то сложить. А главное, это удобное место для сиденья. На него стелили милый самотканый коврик из лоскутков. В прежние времена такими ковриками в избе застеливали деревянный пол полностью, так было и теплее, и краска хорошо сохранялась под этими ковриками. Этой же краской красили заодно и сам сундук. По ту пору это была масляная краска, она жутко воняла растворителем, и очень долго просыхала. Если наступить на свежевыкрашенный пол, «считай, пропало», «весь труд насмарку», краска сморщится, а то и прилипнет к ноге. Эта краска со временем протиралась, прошаркивалась и ногами, и тряпкой при мытье пола; и через нее виднелся предыдущий слой краски, а то и сама древесина. Перекрашивать весь пол довольно было сложно: нужно было красить по одной половице. Пока одна половица сохла, по другой половице проходили. Отсюда и поговорки: «будете у меня ходить по одной половице!», «смотрите у меня!», «смотрите под ноги!», «куда претесь!», «а ну, геть отсюда!», «гуси лапчатые, пошли вон отсюда!».
В комнате стояли две кровати, с занавесями. Наверху была икона Бога, Божьей Матери и ребенка. Кровати застилали покрывалами. Подушки были разного размера: большая внизу, а сверху подушки все меньше. И накрыты кружевной накидкой для подушек. Муж и жена спали на разных кроватях. В знак воспитанности и воздержания от секса. Если человек спал один на своей кровати, он мог хорошо выспаться, долго сохранял здоровье и молодость.
И кто придумал такую глупость, чтобы два незнакомых молодых человека: новоиспеченные муж и жена, ни с того, ни с сего, вдруг, легли рядом. Это все равно как два хищных зверя, которые никогда друг друга в глаза не видели. У них разная матка-боска, пили они разное молоко и вдруг их поместили в одну клетку. По любому пустяку возникает спор и непонимание, они нападают друг на друга и это кончается плачевно, либо смерть, либо драка, либо ворчание внутри себя, вечно недовольные.
Молодоженов знакомили друг с другом с детства, они росли рядом, и привыкли делить радость и горе пополам. Все-то у них ладится, нет споров и драк. Всегда готовы постоять друг за друга, и уже тем более за деток.
Был обычай: девушке нужно было прыгать через костер. Если не сможет, значит, слабая и в жены не годится.
На площади зимой стоили одну большую горку. Катались на больших санях только взрослые юноши и девушки. Зимой очень было много праздников. Поэтому с лета заранее заготавливали на зиму продукты. Даже были моченые арбузики и яблоки. Всю осень лепили пельмени мешками. Всю зиму праздновали, много-много ели. Так много, что к весне в живот не влазило. Поэтому ложились на бревна и катались по бревнам, чтобы укатать еду и еще поесть на празднике. Когда есть уже не хотелось, начинался пост. По обычаю, больному, худому человеку поститься было нельзя, он должен был кушать хорошо. После масленицы красили яйца: куриные яйца раскрашивали яркими красками и узорами. И шли по улице в каждый дом, «бились» яйцами: каждый держит в руках свое яйцо, два яйца стукнулись вместе, чье яйцо не разбилось, забирает разбитое яйцо как трофей. И так дальше. И потому «шли на хитрость», деревянное яйцо выдавали за куриное. Делали деревянные яйца, как настоящие куриные, один к одному. Раскрашивали их красным (красивым) узором. Победитель домой приносил много битых яиц. В день влюбленных Ивана Купалы дарили не валентинки, а делали венки из полевых цветов и пускали их по речке… В наши дни ценят мужчин-ремонтников. Раньше было много работы по хозяйству, сеять, сено косить… Ценились богатыри. Их считали самыми красивыми. Девушки выбирали себе в мужья сильных, высоких юношей.
-А ентот (этот) вот огромного роста, детина, а песенки на площади распевает… (о Шаляпине).