Ко мне недавно Колян прибежал, возбуждённый такой, глаза горят, запыхался, издалека уже кричит:
«Ванёк, постой, погоди! Давай кино снимать!»
У меня аж сигарета изо рта выпала.
«Какое такое кино?», – спрашиваю.
«Как какое?»,-говорит,- «детектив, конечно! Сейчас знаешь какой спрос на детективы! Да и Толика подключим, успех гарантирован! У него фактура шикарная и камера есть! Чур, я режиссёр!»
У Толика, действительно, фактура шикарная, импозантная, под 140 кг, как раз для кино. А камеру ему на день рождения подарили. И то он, поначалу, отказывался сниматься. Чувствовал в этом подвох какой-то. А я, дурак, сразу согласился. Славы захотелось, видите ли и народного признания.
На первой же репетиции Толик всё по местам расставил.
«Я,- заявил, - и в жизни, и в кино, предпочитаю самый, что ни на есть, соц-реализм. То есть, если пиво, то пиво, если водка то водка, если мороз, то мороз. Никаких студий и подкрашенной воды. Натуральный продукт -- натуральная игра. И заметьте,- намекает, - режиссёр за всё в ответе!»
Колян всё понял. Без разговоров. Собрал с нас по сто рублей на реквизит, сбегал в пивнушку.
Репетировали-репетировали, чувствуем, пора! А то реквизита может не хватить! Надели телогрейки, взяли детские лопатки, вышли на улицу. Вечер, холодно, однако! Зима!
Сцена первая, дубль первый - «Побег заключенных через подземный ход». Метель завывает, машина фарами светит, я снимаю, Колян с Толиком ход роют. Под забором, что стройку огораживает.
Снег во все стороны летит, в свете фар сверкает, зеваки собираться стали, любопытно им, не каждый день такое увидишь.
Вот подкоп готов. Я кричу,—«Мотор», камеру навёл, спуск давлю, смотрю , чтоб в кадре все были.
Колян у нас худой – раз, и проскочил сквозь дыру, а Толик в талии пошире, не рассчитал, что Николай подкоп под себя выкопал, застрял посередке. Зеваки кричат: «Давай! Давай! Ползи!» Толик пыхтит паровозом, ножками сучит, Колян его с той стороны тащит. Фуфайка слезла, пузо торчит, батарейки в камере от мороза садятся, метель свищет. Ну думаю, вот оно, настоящее кино, прямо как у Михалкова на Мосфильме.
С третьего дубля сняли.
Вокруг аплодисменты, все интересуются, что за фильм, как студия называется, «Россия 1» или «Россия 2», мне приятно, а Толян красный стоит, злой.
«Я,-говорит,-режиссёру морду бы набил за такую организацию, да и вообще, под такой слабый реквизит сниматься больше не буду!»
Слава богу, мы с Коляном еле его уговорили.
На следующей неделе, в субботу, Колик говорит
- «Ночью фигово выходит, света не хватает, теперь остальное будем днём снимать».
«Я, - говорит, - светильничков уже приобрёл, дорогостоящих, но хороших. Света будет море, а с вас по 500 рубчиков. Плюс реквизит, покрепче, уже по 200 рэ, согласно прошлой просьбе артистов.»
Я, как услышал, так и сел.
«Поимей совесть,-говорю, - режиссёр, последнюю заначку на светильники тратить!»
«Ничего,- смеётся, гад этакий, -- искусство жертв требует!». «Вон, у Михалкова бюджет 20 миллионов, а ты сто рублей жалеешь!»
«Ага,- отвечаю, - во-первых не сто, а семьсот, во-вторых, ты не Михалков и даже не Рязанов, а в третьих мы не Мосфильме!»
Куда там, у режиссёров совести нет, забрал денюжки, только я их и видел! А Толик ещё и поддакивает, реквизит, мол, должен быть крепким и объёмным, чтоб надолго хватало. Такое кино.
Поднялись домой к Коляну. Свет стоит. Реквизит розлит. Порепетировали маленько. Пора начинать.
Смотрю наш режиссёр замялся. Как будто хочет что то сказать , но не знает как. И всё время на Толяна поглядывает, искоса.
«Толик,-говорит,-ты же настоящий, гениальный артист, как Шон Конери, к примеру, или Вячеслав Тихонов, ---всё сыграть можешь!»
Ну, думаю, издалека повёл, не к добру это. А Толик, реквизитом разогретый, расфуфырился, позу важную принял, -- «Да, я, --восклицает, -- всё сыграть могу! И короля, и бандита, и даже нашего президента!» Тут Колик накапал ему ещё стопочку,
«Для вхождения в образ,» - между делом замечает,
Подождал, пока тот выпил и протягивает Толяну какие-то тряпки. «Надевай, - говорит,- а я помогу».
Товарищи! Я думал Толян его убьёт! До рукоприкладства он, конечно, сильно не опускался, воспитание не позволило, да и душа добрая, но несколько легких телесных повреждений всё таки нанёсти успел. А сколько слов нехороших напроизносил, особенно таких…., ну, Вы сами, их знаете, просто ужас какое количество.
В конце концов, все успокоились, а Колик сказал: « Не ожидал я от Вас товарищ артист, такого непрофессионального поведения, не ожидал! И всего то надо, женщину сыграть, любовницу главного бандюгана. Роль просто мечта! Вон, Калягин, в «Я Ваша тётя» не побрезговал, сыграл, и результат ---- всемирная известность, почёт и уважение!»
Ну, Колян , ещё долго так говорил, проникновенно, с примерами, для пущего убеждения реквизит использовал. Несколько раз. Толик постепенно осознал и согласился. Натягивает всякие женские причандалы. А Колик неожиданно ко мне развернулся, к стенке прижал и шепчет: « Что стоишь, раздевайся , ты у нас любовника играть будешь!»
Товарищи! Я думал его убью! Толик не дал. Убедил меня своими 140 килограммами.
«Ладно, - говорю,- играем, только самые одиозные сцены вырежем, иначе жены не поймут».
«Не сомневайтесь,-говорит Колян,- мы, режиссёры, завсегда внутреннюю цензуру включаем, когда монтируем, не порнографию же показывать, вдруг дети, какие, смотреть будут!»
Сколько потом не просили мы с Толяном отснятое показать, у Колика то не готово, то в монтаже ещё, то компьютер поломался. Дотянул, подлец, до премьеры. А там, боже ты мой! Самое одиозное и осталось! Да ещё и свет повсюду, на наши же кровные денежки купленный!
Всё как на ладони, все замечательные особенности наших организмов. Недобритый, весёлый Толик и я, играем в любовные догонялки. Хорошо, его узнать трудно, он в парике, что у жены утащил, и очках тёмных, а я до сих пор домой со страхом прихожу - семья то в курсе, на премьере была в полном составе.