3
"Мы все — больные и умеем читать только те книги, которые рассказывают нам о наших болезнях".
(Жан Кокто)
После знакомства с Машей прошло больше месяца. Мы встречались раз в неделю и на моих глазах происходило медленное превращение напряженного, туго сжатого комка нервов, в пластичную, понимающую и принимающую свои трудности, милую девушку, возвращение разочаровавшегося и попытавшегося спрятаться за броневым панцирем равнодушия и отрешенности человека. Маша ожила, вернулись эмоции, кокетство.
Но возникла проблема. Девушка все сильней и сильней овладевала моим вниманием. Нельзя сказать, что это появилось на пустом месте. Еще в первую встречу, я начал ловить звоночки: более чем обычная эмоциональная вовлеченность, легкая дрожь при касании. Я позволял нарушать правила, сам стер границы. Причем казалось, все делаю правильно: налаживаю эмоциональный контакт, подстраиваюсь, повышаю так сказать градус доверия; а на самом деле-это дофамин-гормон предвкушения- накапливаясь в гигантских концентрациях потихоньку отключал рациональный разум и плодил искажения, подгоняя факты и события под удобную мне, кайфовую картину мира. Все произошло незаметно, как с той лягушкой, которую медленно нагревали в горячей воде, постепенно, на один градус повышая температуру, до тех пор, пока она, так же не заметно, сначала не лишилась воли и способности к сопротивлению, а потом и вовсе не сварилась. Я все отчетливей чувствовал, что начинаю испытывать к девушке стойкое влечение. Мне нравилось как она сидит, как кивает головой, меня цепляли и приводили в скрытый восторг ее покрытые загадочной поволокой отстраненности глаза, радовала увлеченность и знаки внимания, которые она начала проявлять ко мне в частности. Да, дорогие мои, вот так вот, можете удивляться сколько угодно, но её глаза смотрели на меня с таким интересом и проникали настолько глубоко, что я порой терял нить разговора и смущался.
«А я раньше и не замечала, какие сложные у вас глаза, какая необычно- изумрудная серость хрусталиков». Только это предложение, сказанное звонким, рассыпчатым голосом полностью выбивало почву из-под ног.
В нашей профессии существует железное правило: как только поплыл, как только понял, что эмоции захлестывают, не говоря уже про личный интерес и тягу к пациенту-это уже красная линия. Иными словами-аналитик-он как змей трехголовый. Одна голова- это чувственная эмпатическая связь, которая присоединяется, по-человечески откликается, реагирует на переживания, другая голова-это эмоции, то есть то, что мы сами переживаем в ответ на это присоединение, и третья-главная- наше наблюдательное Эго. Оно наблюдает за первыми двумя и отслеживает изменения: от обычных, привычных состояний, до несвойственных нашей личности. Именно она-последняя-часть позволяет человеку всегда находиться в реальности, не выпадать в аффекты. Ну а если уже «выпал», дело дрянь- это, говоря специальным языком, утеря терапевтической позиции и, как минимум, говорит о глубоких, непроработанных личных конфликтах. Какой ты теперь нафиг специалист? Ты сам себя не знаешь, ты уже сам пациент, самому мозги вправлять нужно. Ведь что такое психотерапевтический процесс? Это игра в которой терапевт играя с пациентом принимает его правила, но эта игра никогда не должна перейти в неотигранные переживания, эмоции и фантазии самого терапевта. И тут-бы мне остановится, оценить так называемые контр- переносные переживания… Но увы, моё нарциссическое ядро (да, да-оно самое- которое я у себя раньше почти не замечал) раздулось до неприличной грандиозности. И вместе с ним, всплыли из глубин подсознания такие неосознаваемые, вытесненные «субличности», что моя организация характера очень быстро покатилась к примитивным, так называемым пограничным формам. Пограничным потому, что это уже даже не невроз-это граница с психозом. Какое уж тут супер-Эго.
Я убежден: абсолютно здоровых людей нет. Каждый носит в себе и демонов, и ангелов. Но пока мы держим их в клетке, пока кормим, как в зоопарке лопаткой дозированно, они друг с другом в мире живут, мурлыкают, помогают даже, в моменты реальной опасности, к примеру. Но стоит нам потерять контроль над эмоциями, или перекормить свои чувства вины, долга, все эти вытесненные сущности вырываются из клетки, рвут друг друга и ищут пищу сами. Тогда берегись-будь ты сто раз психолог, сексолог, алхимик, или даже Черный Маг.
Катастрофа!!!
Я начал чаще думать о Маше. Сначала в рамках профессиональных обязанностей, потом вообще постоянно, и наконец словил себя на мысли, что уже начинаю примерять к ней свои действия: «Как бы она это оценила, как бы к подобному отнеслась, интересно, а ей понравилась-бы такая трактовка?»
Не к жене, а по сути, к совершенно постороннему человеку. Или уже не постороннему?
Что происходит?
Да ничего особенного, просто о Маше я думал уже как о женщине. Её, как не стыдно в этом признаваться, я желал!!!
Хотя, почему стыдно?
Мог ведь Юнг желать свою пациентку, чем я хуже?
Слаб человек, даже если он «Отец» психоанализа.
«Ты её ещё не встретил», - я начал наконец понимать весь смысл, врезавшейся когда-то в память фразы. Вот Олька-цыганка, накаркала.
Однажды, поздно вечером зазвонил мой мобильный. Я снял трубку и услышал Машин взволнованный голос. Консультаций на ближайшие дни у нас не назначалось, и я даже обрадовался. Любое внимание приятно, а внимание человека, к которому влечет, приятно в превосходной степени. Это уже не просто внимание- это жизненно необходимая, «экзистенциальная» потребность.
-Нам нужно встретиться! Сейчас! -в её громком голосе снова чувствовалась тревога, интонации фонили страхом, паникой, как будто и не было месяца кропотливой работы,- мне плохо, страшно, я опять не могу ночью спать.
-Хорошо, я приеду, через полчаса.
На недоуменный взгляд супруги я коротко пробормотал: «это по работе», и начал спешно собираться. Подобные ситуации уже встречались и она отнеслась, хоть и настороженно, но внешне спокойно. Я же был необычайно и неадекватно взбудоражен.
За каких-то десять минут я домчался до Машиного дома, поднялся на нужный этаж и позвонил в звонок. Маша открыла дверь и впустила меня в квартиру. Она была в легком домашнем халате, такая-же изящная, но взволнованная, возбужденная; в растерянном облике, вновь читались многочисленные эмоциональные зажимы, а глаза снова источали тревогу и опустошенность.
-Сегодня в полдень позвонил Виктор, из тюрьмы. Как смог, я не знаю, но он настойчиво просил, чтоб я нашла деньги, много денег. Сначала плакал, умолял, потом со-злостью, пытался угрожать. Я ответила, что подала на развод, что мы уже чужие люди и положила трубку. Но мне не по себе, меня трясет, все вернулось! Извини, я не могу сейчас одна. Мне нужно твое присутствие, поддержка.
Она стояла у окна, быстро говорила, сбиваясь и еле слышно вздрагивая. На подоконнике в пепельнице дымилась сигарета, хотя еще позавчера Маша довольная сообщила, что уже две недели не курит. Я подошел сзади и пытаясь успокоить приобнял за плечи. Она перестала дрожать, прижалась ко мне и положила ладони на мои руки. Я почувствовал ее тепло, ответные импульсы, которые мягкими волнами перекатывались через мое тело по нервным волокнам прямо в голову, в центр, к мозгу. Меня охватило желание. Я решительно развернул её к себе. Наши губы встретились, она сначала подалась, обхватила руками мою шею, жарко ответила… но через несколько секунд отстранилась.
- Прости, я так не могу… Ты психолог, я пациент. Ты не свободен. Это неправильно, так нельзя и я так не хочу… Спасибо, ты мне очень помогаешь, но сейчас не лучшее время…
Она говорила тихо, почти шептала, отстраненно, но продолжая держать меня за шею. Я чувствовал ее горячее дыхание, интуитивно улавливал влечение, которое она испытывала, и не владея с чувствами, взял руками ее ладони, усадил в кресло, опустился рядом на колени и обхватив руками за талию жадно зарылся головой в полы халата, балдея от тепла, мягкости и податливости давно желанного тела…
Оказалось, я тоже могу обнять колени и лежать там целую вечность. И дело не только в тепле и нежности, дело в чем-то другом. Почему-то вспомнился философ-Ошо: «Когда встречаются два центра, есть любовь. Любовь – это алхимия…». Ошо -тот еще «просветленный», но, черт возьми, в этом он прав. Может действительно алхимия, может на самом деле все это не подвластно ни точным, ни естественным наукам? «Божественная искра», одним словом. Влюбленного безумца может понять только такой-же безумец. Для остальных он, в лучшем случае, дефективный инопланетянин…
Когда я пришел домой была уже глубокая ночь, но жена не спала, смотрела какой-то фильм. Я сел рядом и тупо уставился в экран. Я был немногословен, а она все время болтала о каких-то незначащих событиях, и неожиданно, чего давно не было между нами, прижалась к моему плечу и нежно, как когда-то давно, зашептала:
-Я так тебя люблю. Ты самый лучший, самый любимый человек в моей жизни.
Мир перевернулся. Мне, будто уронили на голову стопудовую гирю.
Я не знал что ответить, мозги завертелись, дыхание перехватило…я смог только глухо произнести: «Ты тоже». Находясь в прострации первый раз в жизни нагло ей врал, и где-то в глубине души, где-то далеко мне было очень, очень стыдно. Я вдруг явственно увидел перед собой дядю Петю. Он, как всегда, ехидно дышал перегаром, махал перед моим носом пальцем и проговаривал: «Не жил богато, не хрен было начинать!».
-Скажи, ты сможешь меня бросить? -Она вдруг совершенно серьезно посмотрела на меня своими большими, до миллиметра родными и знакомыми глазами,- Я чувствую, ты мне изменяешь. Все мужчины изменяют. – она говорила тихо, просто и доверительно, как будто посвящала меня в какую-то тайну, -Но я тебя прошу, сделай так, чтоб я не узнала. Я этого не переживу…
Какой черт её дернул именно сегодня об этом говорить? Вот и не верь потом в женскую интуицию. Недаром говорят- все женщины очень хорошо чувствуют изменения в мужском поведении. Но одно дело чувствовать и догадываться, а другое дело- знать. Если в чем-то уверены, по другому разговаривают.
Человек увлекается не замечая, легко; потом лжет, включает защитные, самооправдывающие механизмы; до тех пор, пока самому не становится противно от навороченных гор вранья и изворачивания. Я был только вначале процесса и потому даже не знал, как ответить. Мне было унизительно-неприятно, я растерялся. Мне всегда удавалось держать себя в руках, осознанно, с пониманием, ответственно обозначать границы, а сейчас сразу полное погружение, абсолютное отключение логики, критического подхода. Все мои знания находились под замком за пеленой некоего эйфорического тумана, и ключей к этому замку у меня не было... Я уже не был ни в чем уверен. За какие-то пару недель и нежность, и многолетняя крепкая привязанность что была между нами, если не исчезла, то очень сильно ослабела. Мне казалось, я больше не испытывал к ней никаких чувств. И хотя в браке это обычное дело, в тот момент мне казалось, что их вообще не было никогда…
Легко было с умным видом говорить и советовать другим людям. «Если вы считаете…». А сам вот возьми, посчитай.
Как специалист по отношениям я понимал, что восемь из десяти подобных случаев заканчивается разводом. И сколько я знаю подобных историй.
На консультациях я просил клиентов оживлять старые воспоминания, вспоминать счастливые, милые моменты из прошлого, примерять на настоящее. Но сейчас, пытаясь сделать то же самое, ловил себя на мысли, что чёрта с два!!! Невозможно даже тысячей воспоминаний сбить тот накал страсти, то разъедающее желание сорваться с места и помчаться к той, которая уже владела всем моим существом. Природа равнодушна и рациональна. Если она решила поставить продолжение рода приоритетом над всеми чувствами после голода, то сделала это максимально качественно и без всякой возможности выбора. Это древнейший инструмент эволюции, и разве может сравниться с нравственными догмами строгих религий, с одами о вечной любви и моногамной верности, которые придумывали изнеженные скукой греческие философы и подхватывали романтики средневековья-трубадуры и менестрели?
А ещё я любил говорить некоторым несчастным: «ищите в объекте неразделённой любви недостатки. Чем больше недостатков найдете, тем быстрей избавитесь от наваждения и зависимости». Наивный. Часто именно они- эти самые недостатки- влюбляют в себя по уши, именно они больше всего притягивают.
Идеальных, не существует, но каждый травмирован по-своему.
Вот если представить себе идеально- нормального человека, что это будет за личность?
Это будет равнодушный, бесцветный робот, лишенный яркости эмоций, сочности желаний, сострадания, симпатий. Он не зажмурится от радости при виде радуги, не прервет серьезный разговор, увлеченно сажая с травинки себе на палец Божью Коровку, не вскочит в прелестном ужасе на табуретку с криком: «Фу, противная крыса!!!»… Никаких тебе игр, кокетства и эмоциональных фонтанов- одна сплошная скукотища.
Притягивает, влюбляет, почти всегда изюминка, нестандартность, выход за границы «нормальности».
И вот, я обнимал одну женщину, а думал уже совершенно о другой. Вспоминал ее особенные жесты, дурманящий сладковатый запах, волнующее тепло рук, округлую упругость бедер и окунался в бездонную глубину манящего взгляда. «Содом и Гоморра», скажет блюститель нравственности. Как он может так просто об этом писать? Оказывается- могу. Но, непросто. А «правильным» посоветую: попробуйте- потом критикуйте. Потому как сам, еще недавно, был таким вот правильным и непримиримым.
Это состояние не поддавалось контролю, оно было выше меня, сильнее. Её энергетика, ее первородная обольстительность маниакально влекли к себе. С этим невозможно было совладать. О-о-о, как я был неправ Савелий, когда в душе, хладнокровно обесценивал твои терзания. И тем не менее ему было проще. Он, человек, живущий в четко ориентированной системе координат, в границах правил и норм. Ему с избытком хватает уверенности в том, что правильно, а что нет. Достаточно эти правила откорректировать и ему снова станет комфортно. И мы постепенно, шаг за шагом, просто видоизменили его картину мира. Он вытеснил чувство вины, сомнения, «неправильность» и принял ситуацию такой, как она есть: вот жена, а вот любовница. Бывает так, что мужчина любит и ту, и другую, и в этом нет ничего постыдного. Так получилось- все в рамках его морали и нового «переписанного» сценария. То, что он считал грехом, мы назвали нормой-чувством, вспомнили восточные традиции многоженства, где мужчина-главный и построили на этом его новый мир. И он это, на удивление, легко принял. Фундаментом его «незыблемой» морали оказались не какие-то строгие, нравственные нормы, а исключительно личный эгоизм и навязанные в детстве стереотипы поведения. Случилось вообще неожиданное: когда эмоции остались в стороне, когда мы углубились в его мотивы и желания, для меня оказалось очевидным, что любви там и вовсе нет. Есть страсть, причем к себе родному. Такое стимулирование себялюбия, через чувства другого человека. Все просто: Надежда им восхищалась – ему это нравилось. Нарциссическое зеркало. Недолюбленный оказался. В общем пациент «исцелился» за каких-то пару сеансов. Но только от той проблемы, с которой пришел- от любовного наваждения и дискомфорта.
А как быть мне, существующему вне систем и правил, вне навязанной обществом морали и социальных предрассудков, но не лишенному совести и жившему в рациональной, гибко выстроенной системе личных установок?
Человеку, понимающему и механизмы зарождения страстей, и их химию, могущему предсказать их начало, развитие, окончание, но, как оказалось, не способному ни на что повлиять? Да, в науке психологии есть масса способов дистанцироваться, проработать неприятности, но, как говорили профессора в университете: «теория психологии- это когда все понятно, но ничего не работает, а практика-это когда все работает, но непонятно как». Один из героев Коэльо говорил: «Я не в малейшей степени не стремлюсь быть счастливым. Предпочитаю жить страстями, хоть это и опасно, ибо нам не дано знать, что ждет впереди». В тот момент я был очень похож на этого господина, хотя мне казалось, с подобной романтикой покончено давным-давно.
В общем, мое поведение уже диктовалось не профессиональным кодексом, не специальными знаниями и опытом, с четким пониманием ролей и состояний, а мощным коктейлем дофамина, серотонина, эндорфина и прочих медиаторов страсти, против которых бессильны все техники, все внушения и установки. Недаром страшный сон психотерапевта -это ослепленный страстью пациент. Такие «страдальцы» редко поддаются корректировке, хотя бы потому, что не хотят этого. Ослепляющая влюбленность-это когда на самом деле очень сильно любят, но не человека, а само состояние парения, и не в коей мере не хотят его терять. Организму плохо, больно, он мучается и мозг для купирования этой боли выбрасывает в кровь мощные природные опиаты. А попутное страдание- это своеобразный синдром отмены- плата за кайф и эйфорию. Еще раз вспомню Коэльо: «Если даже любовь несет с собой разлуку, одиночество, печаль - все равно она стоит той цены, которую мы за нее платим».
Ладно философ, хватит теорий. Что в сухом остатке? Величайшие рассуждения-раз, преувеличенные оценки-два, утеря позиции отстраненного наблюдателя-три; все это признаки нездоровой навязчивости… Поздравляю господин «профессионал»- картина Репина «Приплыли», вернее, если придерживаться исторической точности- картина русского художника Иванова: «Монахи заплыли не туда».
По уму, и по всем правилам, нужно отказаться от пациента и побыстрее пойти вправлять мозги к более опытному коллеге. Но, во-первых, я опасался, что мое глупое поведение вылезет наружу со всем букетом отягчающих, я уже даже видел сухую итоговую формулировку: «воспользовался заведомо зависимым состоянием пациента».
А во-вторых-и это главная причина- я был решительно настроен (по крайней мере так себе рисовал) закончить эту историю сам. В общем, если перевести на русский язык, без уловок и оправданий, я влюбился и тупо хотел продолжения, эгоистически игнорируя всех и все…
Как вопрошал Сервантес устами Дон Кихота: «Что предпочесть? Радость безумия, или тупость здравого смысла?»
( Продолжение следует http://proza.ru/2020/12/23/1682)