Бейнарис Анатолий Иванович, так звали моего товарища, можно сказать, - коллегу. Потому, что я тоже долгое время работал токарем-универсалом, кто из нас был лучшим специалистом, выяснять бесполезно. Как токарь он был лучше меня, но образования у него иногда не хватало, для сложных инженерных понятий. Например, он меня спрашивал: «Зачем на чертежах, поля допуска, иногда, обозначают в тысячных долях миллиметра, ведь у меня нет такого точного измерительного инструмента?». Не буду хвастать, но я ему доходчиво объяснил: «Поля допусков, определяются по формуле, и назначаются в тысячных долях, миллиметра. То, что у тебя нет такого точного инструмента, это вполне устраивает наше опытное производство, и не влияет плохо на производительность измерений, округляй до сотых долей».
Сначала он настороженно относился ко мне, до тех пор, пока не увидел, как я растачиваю корпуса редуктора под подшипники, на планшайбе. Не могу сказать, что после этого, он стал относиться ко мне лучше, скорей наоборот, увидел во мне конкурента. Конкурентом ему я быть не хотел, да и не смог бы им быть, прежде всего, я был инженером – конструктором, и токарная работа, перестала меня увлекать, так как его. Только про Анатолия Бейнариса, я мог сказать, что он родился токарем, и он лучше меня, как токарь, в четыре раза.
Я знавал токаря-универсала, в двенадцать раз лучше меня, но у него было такое же образование как у меня, и инженерный подход к любой работе. Лучших токарей, чем Павел Семёнович Иноземцев я не видел, хотя много где поработал, среди очень хороших специалистов, своего дела. Кому то не хватало ума, у кого-то было слишком развито тупое трудолюбие, но все как-то перебивались, а Бейнарис творил, ничуть не хуже, чем я за кульманом, даже лучше.
Кроме всего прочего, Анатолий Иванович, был интересным человеком, толстым, и сильным, иногда очень резким, даже через-чур, характером. Некоторые черты характера, мне даже хотелось у него перенять, но мы были очень разные люди, наверное, это у меня бы не получилось. Его фамилия Бейнарис, говорит, о его не совсем русском происхождении, скорей всего оно литовское. Литовцев в Сибирь могла занести волна репрессий, по отношению к литовским «лесным братьям». Мне приходилось бывать в сибирских деревнях, со смешанным населением: немцев, латышей, литовцев и белорусов.
Мало того, в учениках на родном заводе, наставником у меня был, - «латгалец» Вася Ужан, это, - какое то меньшинство, и без того малого прибалтийского народа. Этот Вася пьяный, обливался слезами, держа в руках тетрадный листок в клеточку, на котором было написано, что его отец посмертно реабилитирован. В оправдание он сквозь слёзы объяснял мне, что его отец был неграмотным, не умел писать и читать, так, что никак не мог быть врагом народа, тем более иностранным шпионом.
Когда мне говорят, что никакого культа не было, а враги были настоящие, я всегда вспоминаю Васю Ужан, слёзы которого падали на суппорт большого токарного станка. Мне было всего 16 лет, но уже тогда я много понимал, потому, что мой отец служил в КГБ, уже после культа личности. Однажды я с ним ездил по одному району области, где он имел беседы, с теми людьми, которые писали ложные доносы. Я же рыбачил в какой-то речке, впадающей в Обь, которая была местом нереста осетровых пород.
Своим происхождением Анатолий Иванович совсем не гордился, даже вступил в ряды КПСС, хотя ни о какой партийной карьере он мечтал. Можно сказать даже пострадал как коммунист, потому, что однажды его вызвали в военкомат, и призвали на переподготовку, которую он прошёл на аварии Чернобыльской АЭС. Конечно, он мог приложить усилия, для того, чтобы не поехать, но его сразу предупредили, что так коммунисты не поступают. Я и мой ведущий конструктор, встретились с Анатолием в самолёте, когда летели из Московской командировки. Весь полёт, он рассказывал нам анекдоты, и пел частушки о Чернобыле, и «чернобыльцах». Жизнерадостность била из него ключом, несмотря на то, что возвращался он домой, из очень страшного места.
Здоровье его начало шататься, даже его полнота стала отвисать, хотя и в то время, на вопрос, почему он такой толстый, он отвечал очень просто: «Это меня после Чернобыля так раздуло!». На самом деле, он всегда был полнее своих сверстников, так нам объяснила его одноклассница Эльвира. Если к его избыточному весу прибавить заядлое курение, вот и получится, - болезнь ног, которая развивается, на фоне, мало подвижной работы токаря. Головой и руками токаря работают, как никто другой, а вот с ногами у них могут быть проблемы, особенно если приходится работать, больше положенного. Анатолий Бейнарис работал всегда много, во-первых он любил свою работу, во-вторых любил обеспечивать свою семью по высшему разряду и это ему удавалось.
Бейнарис, много что рассказывал, иногда так интересно, что даже не верилось, что такие события были реальными, например, случай с газированной водой. Однажды, жарким летом, Анатолий с семьёй гуляли по городскому саду, а выйдя из него, подошли к автомату газированной воды. Оба его сына стали просить отца напоить их газировкой, но впереди их стоял, молодой человек, не приятной наружности. Этот молодой человек, не только не пропустил их без очереди, но и стал издеваться, не в силах выпить трети, налитый им стакан. Тогда Анатолий, на глазах плачущих детей и своей жены, ударив по дну стакана, загнал его в рот, любителю поиздеваться. Правда, потом всей дружной семьёй пришлось убегать с места преступления, но всё равно стакан был разбит, и никто не был против поступка отца. Мне всегда казалось это несколько преувеличенным рассказом.
Также преувеличенным, кажется мне, рассказ о том, как двое грабителей хотели напасть на него с двух сторон, причём спереди и сзади. Анатолий заметил, что один из них, обогнал его по другой стороне улицы, а потом, резко повернувшись, пошёл ему навстречу. Нападавший сзади явно запаздывал, тогда мой товарищ втянул в себя, весь свой большой живот. Когда нападавший спереди сильно приблизился к Анатолию, наш герой, свалил нападавшего, своим прессом выпущенного живота. Подоспевший второй нападавший, извиняясь, помог подняться первому, уговаривая его, не совершать больше ни каких действий против этого толстяка. В этот рассказ, я тоже не верю, можно подумать, что у большого живота очень сильный пресс?
Больше всего мне понравился случай, в котором Анатолий подыграл, мне однажды. Это было когда, я растачивал отверстия в корпусах редуктора, с помощью планшайбы токарного станка. Во-первых, Мой коллега не любил работать на планшайбе, делал вид, что у него и без этого много работы. Кроме того, я сам вызвался показать класс работы на планшайбе, немного соскучился по токарному станку, и точной работе. Толик работал на станке перед окном, а мне дали в распоряжение станок возле стенки, обернувшись назад, мой коллега мог всё видеть и слышать. Все уже знали, что я работаю конструктором, может быть поэтому, ко мне подошёл один из работников НИИ. Вообще-то он бывший школьный учитель физики, с нулевыми знаниями по разным инженерным дисциплинам. Его интересовал один вопрос: «Что такое, винипрос?». Я решил пошутить и сказал: «Это, - спрос на вино!». Мой ответ услышал Толик, поэтому, человек, решил спросить у него, вот тут-то его мой товарищ и разыграл, подыграв мне. Ответ Анатолия Ивановича, полностью совпадал с моим, но был с пояснительным дополнением: « … , а супер винипрос, - повышенный спрос на вино!».
Курил он много, как то на выставке работ любителей фотографии, я заметил его работу, на которой не сразу узнал его портрет. Анатолий, на портрете, был намного моложе, с длинными волосами и изогнутой курительной трубкой во рту. Можно было подумать, что это не потомок литовцев, а яркий представитель народа ханты, или манси. Бороду он, в отличии, от меня, не отпускал, потому, что была бы она очень жиденькой, а вот волосы он отпускал иногда длинными, это и делала его похожим, на коренных жителей Сибири.
Он был женат, и имел двух сыновей, младшего он приехал проведывать в пионерский лагерь, где и нашёл его с поломанной и опухшей ногой. Обругав вес персонал, отвёз сына в город, но без операции не обошлось. Операция была сложная, а хромота осталась у младшего сына на всю жизнь. Старший сын, повзрослев, служил в ГАИ, и занимался парашютным спортом. Скорей всего честно служил, ему подрезали стропы у парашюта, и земля приняла его, как покойника.
Как и меня, Анатолия Ивановича подвели ноги, я склонен предположить, что у нас с ним была одна болезнь, - эндартериит нижних конечностей. В отличие от меня, Анатолий сильно запустил болезнь, думая, что платная операция сможет ему решить все проблемы. В действительности, операция решила одну проблему с его жизнью, он умер, не доработав до пенсии, я даже не знал, когда это произошло? Из-редко звонил ему, мы не были друзьями и не поддерживали тесных отношений, мой, очередной звонок, удивил его вдову. Именно от неё я узнал, что моего товарища уже нет в живых, не первый год и скоро исполнится очередная годовщина его смерти. Я хотел пойти с ней на кладбище, узнать, где могила, но не смог по какой-то причине. У меня этих настоящих причин, больше, чем на кладбище могил знакомых людей, да и с ногами у меня такие же проблемы.