В соавторстве с Игорем Караваевым 2. http://proza.ru/2020/10/31/1862
То, что порядки в лагере строгие, Саша понял уже на второй день своего пребывания. Жили они по сигналу горна: подъём, приём пищи, занятия и отбой. Однозначно, что самым приятным был сигнал «Сделать перерыв»! Для Сашки он имел своё, отличное от всех значение, связанное с одним из его любимых фильмом - «Ромео и Джульетта». Почти так же трубила свита, освобождая дорогу герцогу Веронскому. Первый раз они смотрели его с Зоей в городе. На афише стояли возрастные ограничения – «дети до шестнадцати лет не допускаются», ему тогда было пятнадцать, а Зайка уже щеголяла новеньким паспортом и в кино могла пойти вполне на законных основаниях. Он до сих пор помнит, как стыдно ему было, когда контролёр – седая бабулечка в очках, пропустив Зою, с гордостью махнувшей на входе документом, преградила ему дорогу, с требованием предъявить паспорт.
- Я его оставил дома! – соврал он тогда, наливаясь в лице помидорным соком.
- Принесёшь паспорт, тогда и пущу!
- Не раньше, чем через два месяца… Извините, что пытался обмануть, - честно признался он, с мольбой посмотрев на контролёршу.
- Проходи уже, кавалер, догоняй свою красавицу! – покачав букольками, шепнула она ему…
Выходить за территорию лагеря строго воспрещалось. Хватило одного случая: парнишка решил прогуляться по берегу Финского залива, чего уж его туда потянуло, осталось для всех тайной, правда, ходили слухи, что ждал свою девушку, но у руководства лагеря разговор оказался коротким, раскаяние и обещания «дезертира» не подействовали, и он был безжалостно отправлен за ворота. Одного примера хватило сразу и всем.
Из них четверых тяжело приходилось одному Витьку Ипатову – любителю поспать и плотно поесть, получившему за свои шикарные уши прозвище «Чеба». Крисанов с Купцовым заранее знали, что их ожидает в лагере, так как и у одного и у другого отцы служили на подводных лодках, и как оказалось, учились они в одной школе. Сашка привык вставать с «первыми петухами», а в еде, зная свою предрасположенность к полноте, он давно себя ограничил, но даже ему кусок хлеба лишним не был.
Володька Крисанов внешне походил на итальянского киноактёра – любимца всей женской половины человечества: высокий, узкокостный, с карими насмешливыми глазами и утончёнными чертами лица, он был настоящим красавцем! Молоденькие практикантки-поварихи, не скрывая восторга, смотрели на него с восхищением, подмигивая своими густо накрашенными глазами. Улыбался он одинаково каждой из десяти или пятнадцати, Сашка их не считал – работают девчата, учатся своему нехитрому делу и ладно. Главное, что хоть как-то да кормили.
Прозвище давалось сходу и всем без исключения, в основном оно было привязано к фамилии, но вот Крисанова язык не поворачивался назвать «Крысой» или «Крисей»: неравнодушные к его красоте юные поварихи нет-нет и совали ему завёрнутые в газету кусочки чёрного хлеба, немного чёрствого, но вполне съестного. Всё это богатство Володька приносил в палатку, где все дружно поедали после отбоя. Прозвище дали девушки, называя его между собой «Итальяно», и вездесущие уши Витька тут же его уловили.
К дню сдачи первого экзамена Сашка уже перезнакомился со многими ребятами, но держался больше с Витьком. Простодушный, но при этом умный, всё хватающий на лету парень, вызывал у него симпатию.
- Жаль, если мы с тобой не попадём в один класс, - уже заранее сокрушался Ипатов.
- Приземлись, Чеба! – перебил его сидящий рядом на скамье Крисанов. - Поступи вначале! Говорил же тебе, что здесь пять, если не больше, человек на одно место! Да и блатников хватает! – бросил он косой взгляд в сторону недалеко сидящего Купцова.
- Я поступлю! – упрямо выпятив подбородок, ответил Витёк и громче, чем обычно, зашелестел страницами учебника по физике.
Первым экзаменом было сочинение. Темы несложные: две из школьной программы по литературе, третья – свободная. Саша, не раздумывая, выбрал облик Кутузова для народа по «Войне и миру» Льва Толстого. Тема войны его интересовала всегда, к тому же, на уроках литературы Евгения Михайловна подробно разбирала с ними всех героев романа, почти о каждом из них писали небольшие сочинения. Свободную тему, решил он, возьмёт большая половина ребят. Да и чего бы было её не взять? Подвиги комсомольцев в советской литературе – пиши не хочу! Здесь тебе и Павка Корчагин, и молодогвардейцы, зачитанные многими до дыр книги.
- Я о Кутузове писал! – похвалился поджидавший его Витёк. – Там есть, где развернуться!
- И я эту тему выбрал, - ответил Саша, вытирая со лба пот.
Жара стояла беспросветная уже неделю, солнце нещадно било по мозгам, плавя их в самое неподходящее для абитуриентов время.
Как выяснилось позже, о комсомольцах из «сопалатников» писал только Купцов. Крисанов оказался солидарен Сашке и Витьку.
Все с нетерпением ожидали результатов экзамена, но каково же было их удивление, когда никаких оценок они не увидели, впрочем, и себя в списке отчисленных тоже. На следующий день провожали партию выбывших, тех, кто оказался в том самом списке.
- Вот и ломай голову, что у тебя в арсенале, - возмущался Крисанов. – Если трояк, я бы уже вещи собрал, может, в какое училище сунулся, пока не поздно!
- Не дрейфь, Итальяно! Ты и на тройку?! Это скорее мне светит, всегда с русским проблемы были, да и не прозаик я. Не люблю я это дело – писать.
- Ты и с тройками проползёшь, так что особо-то не прибедняйся! –с некоторой даже неприязнью ответил ему Володька.
- Да хорош вам, пацаны! Поспать бы после такой встряски! А ещё лучше пожрать! – потянулся Ипатов. – Вовка, у нас там сухаря не завалялось нигде?
- Да иди ты, обжора! С тобой заваляется, пожалуй! Пошли лучше курнём, снимем стресс, да заодно отметим сдачу первого экзамена папиросками, - Володька вытащил из кармана брюк мятую пачку «Беломора». – Я угощаю!
Продолжение: http://proza.ru/2020/11/05/11