В деревне у него кличка была - "Срок". При каждом удобном случае он утверждал, что всё надо делать в срок. И на самом деле - вставал рано, поил, кормил животных, птицу, уважительно разговаривая со всеми. Со стороны могло показаться, что он слегка тронут умом. Дома с женой он был молчалив. Она так и считала его недоумком и частенько говорила ему: "лучше бы с женой таким ласковым был как с коровой". А он про себя думал: "у коровы глаза добрые, а с тобой так не получится. Злую собаку не гладят". Но вслух ничего не говорил, и терпел её недовольство. В своё время он женился, как ему казалось, по взаимному тяготению, отслужив положенные три года десантником. Был он широкоплечий, жилистый и неутомим в работе. Успевал всё. Вскоре после женитьбы отстроил дом на два входа, дворы для скота. Жена, родив девочек двойняшек, раздобрела и считала, что для работы по хозяйству муж дан. Его чувства к ней, едва зародившиеся перед свадьбой, быстро угасли. "Никто в этом не виноват. Так устроена жизнь, все так живут", - думал он. Когда девочки подросли, у неё и тогда не появилось привычки делить труд по хозяйству с мужем. А он всё делал сам и в срок, за исключением копки картошки, которую копали все вместе.
Колхоз, где он работал, совсем зачах и работая на двух работах, он не мог обеспечивать возрастающий спрос семьи. Жена некоторое время работала в магазине, но доступность и тяга к спиртному, мешала работе на людях. Вскоре в магазине была выявлена недостача и жена его благополучно уволилась. Больше она не работала. Редкий намёк его на трудоустройство раздражал её, о чём он потом сожалел. Узнав от армейского товарища о неплохом заработке на лесоповале в соседней области, он объявил жене, что поедет работать на вахту:
- Две недели работаю, две недели дома - график хороший, - заявил он.
- Кто будет вести хозяйство? - возмутилась жена.
- Когда всё есть, накормить не трудно, - ответил он.
Кроме цели подзаработать он имел в виду ещё что-то. Толи хотел испытать судьбу, толи дать жене понять цену мужу. Так или иначе он уехал.
Суровый быт, таёжные насекомые, десятичасовой рабочий день утомляли его. Но привыкший к армейским тяготам и к постоянному нелёгкому труду в колхозе и дома, позволяли эти испытания переносить стойко. Беспокоило отсутствие женщины для доступного удовольствия, что для него было важным. И тут он задумался о жене. Она, пристрастившись к спиртному, могла с подругой или со случайными компаньонами загулять. Он это знал.
Она же и сама была рождена своей матерью не будучи уверенной в отцовстве. Её мать, в своё время со своей свадьбы сбежала от жениха к другому, с которым и провела два медовых месяца. А потом, как ни в чём не бывало, вернулась к законному мужу, который и принял её, ничего не сказав: "ну пришла так пришла". Родившаяся дочь, чем больше подрастала, тем больше было видно, что на отца своего она не похожа.
И вот, неизвестно от кого рождённая эта дочь, выросла и досталась Сроку. Мысли у него были нерадостными, но оставить работу на вахте и вернуться домой, он уже не мог. Наконец, первые две недели на вахте прошли и он поехал домой на положенные две недели отдыха.
Казалось дома не был вечность. Раньше не замечал, что озеро сильно заросло камышом, где он изредка сидел с удочкой. "Интересно", - думал он, - "есть ли такая машина, которая могла бы выкорчёвывать под корень весь камыш? Убирают же вековой лес дочиста с корнями".
Идя вечером с автобуса к дому, у него в душе даже что-то тёплое шевельнулось к жене. Но услышав настойчивое мычание своей коровы, он понял: "не доена". Калитка была не по-хозяйски распахнута. Пьёт стерва, догадался он и холодок разочарования прокатился льдинкой по спине. Двенадцатилетние дочки были у его матери в соседней деревне. Они росли также как мать, плывя по обыденности жизни, не ставя целей и не выражая ни каких к ней интересов. Оставаясь сам с собой и со своими мыслями, он чувствовал себя одиноким. Но будучи ответственным и обязательным, он понимал, что надо жить и тянуть лямку дел, необходимых для выживания. Ему полагаться было не на кого.
Хлопнув громко металлической калиткой, он направился в дом. Из окна второй половины дома выглянула соседка и, поздоровавшись, посетовала, что за две недели ей пришлось несколько раз доить их корову, так как уснуть от рёва скотины невозможно. На вопрос "где жена", - соседка ответила, что стёжки дорожки его жены ей не известны и добавила: "уезжаешь, забирай у неё все деньги".
Он кинул корове траву, накошенную им ещё две недели назад, взял подойник и подоил корову. В душе он был спокоен, но грудь раздирало чувство несправедливости и ощущения тупика. Уеду совсем, устроюсь где-нибудь. Не пропаду. Перекусив молоком с хлебом он затопил баню.
Жена пришла когда он уже спал после бани.
- А, заявился - не запылился,- пренебрежительно сказала жена. Она была сильно пьяна и разуваясь держалась за косяк.
В нём начинала подниматься волна ярости.
- Ты где была?
- Другому дала, - и пьяно засмеялась.
- Ах, ты сучка, ну держись, гадина.
- Не смей меня трогать,- закричала она переходя на визг. Он на секунду остановился и резко вышел из дома. Это озадачило её.
- Ты куда? Я щас позвоню в полицию, - она знала, что у него в кладовке спрятано старенькое ружьё и попыталась пойти за ним, но споткнулась за половицу, упала, не дойдя до двери.
Он вошёл, когда у жены в кармане звонил телефон. Она его не брала - была без сознания. Он понял это, но уже остановиться не мог. "Так тебе и надо паскуда, на кладбище тебе дорога",- зло рычал он. С трудом выволок тяжёлую жену на улицу, и тут она застонала. Но он продолжал тащить её так, как когда-то тащил свою старую собаку, сдохшую от старости. Он с остервенением заволок жену в люльку мотоцикла.
- Ты куда меня Гришенька? Не надо,- и попыталась вылезть из люльки.
- Не-ет, тебе место на кладбище, как пропастине,- прорычал он. Взяв приготовленную верёвку, он обмотал ею жену несколько раз и привязал сзади к запаске. Она бессильно плакала, что-то бормотала, но её голос сливался с гулом мотоцикла. До кладбища по дороге было всего километра два. Жена начинала понимать, что муж затеял что-то недоброе и визжала всё громче и громче. Доехав до кладбища, он взял длинный конец собачьего ошейника, обмотал вокруг столба забора, соединив звенья цепи болтом и расклепал резьбу болта. На ошейнике он снял защёлку без которого ошейник не снять. Отвязав жену от мотоцикла, он коротко взял её за длинные, когда-то им обласканные волосы, и выволок из люльки. Притащив её к забору, где висел ошейник, брезгливо пристегнул намертво ошейник ей на шею и не посмотрев на неё, пошёл к мотоциклу. Она упала на колени, протягивая к нему руки, просила прощения, тихо обречённо плакала, бормоча, что ночью замерзнет.
Её обнаружили сельчане на следующее утро пришедшие копать могилу умершему родственнику.
Когда её привезли домой, Гриша всё ещё безмятежно спал.
С тех пор жена не пьёт.
Основано на реальном событии произошедшем в августе 2019года.