Как ни крути, а нужда, большая и малая,- отнюдь не малая часть нашей жизни.
Командование части стремилось отремонтировать казарменный фонд к приезду курсантов, но, как водится, не успело. А ремонт туалетной комнаты затянулся на всё лето…
С целью полноценной замены был построен туалет на улице, недалеко от казармы. Самый обычный сортир: из досок с выгребной ямой. Посещение заведения в зимние месяцы было довольно экстремальным занятием.
Здание было построено по всем правилам: имело два отделения, определённое количество посадочных мест, оснащено уличной перегородкой с раздельным входом для мужского и женского населения. Туалет был построен в специально вырезанном для него проёме в металлическом заборе. Вход был на территории гарнизона, а сам, собственно туалет, за его пределами.
В мае батальон по другую сторону забора строил свинарник. Стройматериала бойцам, принимавшим участие в возведении подсобного хозяйства, не хватило. Они проявили солдатскую смекалку и уличную перегородку туалета разобрали. Теперь большинство посадочных мест, как женской, так и мужской половин хорошо просматривалось со всех уголков нашего гарнизона. Стало значительно информативней: не надо было бежать в туалет для того, чтобы посмотреть, есть ли свободные места! Никаких неудобств при этом мы не испытывали! Как-то Женя заодно изучал прессу. Забор к боковой стене туалета прилегал неплотно, и ушлые сотрудники протоптали короткий путь: от ТЭЧи до КПП.
- Мальчик!
- Чего? – опуская газету, откликнулся Лысый.
- А можно мы пройдём? – Женская голова, просунувшись в пространство между забором и туалетом, поинтересовалась у Евгения возможностью срезать дорогу домой.
- По одной тока!
Июль. Тёмная, очень тёплая летняя ночь. Чёрное небо с яркими звёздами. Полный штиль. Оглушающий стрёкот цикад. Проснулся же я не от этого звука, а от желания, которое не сразу осознал. Секунда и стало понятно, что медлить с решением никак нельзя. Надел сапоги на босу ногу и, не мешкая, направился в уборную. Дверь в спальное помещение предательски заскрипела. Придерживать её не было времени, и она с грохотом закрылась. Дневальный, сидя на тумбочке и тыча в меня пальцем, заливался от смеха. Мне некогда было вникать в причины его веселья, и я ускорил шаг. Выйдя на оперативный простор, до туалета метров двадцать, я поднял голову… Перед туалетом стояла длинная очередь, свободных посадочных мест внутри его не было. Зато полно свободных мест вдоль забора...
Вернувшись в постель, с довольной улыбкой вытянулся и натянул на себя простынь. Скрип открывающейся двери, и грохот закрывающейся не дал провалиться в сон. Один, второй, третий… Ну вот и моя очередь…
- Мужики! Нас чем-то траванули на ужине.
- Да конечно. Один вон Гринь спал, как младенец.
Со своей койки слышен злорадный смех Игоря Гринь, Грини.
- Сегодня суббота! Есть предложение!
- Валяй!
- Предложить Комэске не трогать нас сегодня, предварительную перенести, дать нам отлежаться и отдохнуть!
- Правильно! И на завтрак не ходить!
На завтрак пошёл один Гриня.
Отказ от приёма пищи в Советской Армии – ЧП! Тут же в расположение подразделения набежало начальство. Давай выяснять, что да как! Качало головами, мол, не порядок! Кивало, мол, мы, конечно, правы. Но на «предварительную» всё же идти надо! Поносный бунт был подавлен в его зародыше.
Непримиримыми борцунами за правду-матку, за справедливость, непреклонными перед угрозами начальства оказались двое: я и Лысый.
- Мы болеем! У нас животы! А вот как не успеем?!
- В санчасть! – подвёл итог дискуссии начальник штаба майор Новосёлов.
- Вот же, Блин! Лысый! Чё делать будем? Сдаваться медикам тоже неохота!
- Пошли с Глинским поговорим! Пусть нас сегодня подержит!
Старший лейтенант Глинский – полковой врач.
- Товаарищ старший лейтенант! У нас эта, понос, а нас на предварительную!
- Живот крутит?
- Крутит! Ещё как крутит! Вот слышите!
- Ну что же?! В изолятор!
За железной дверью с решёткой – четыре двухъярусных кровати. На двух - бойцы с дизентерией. Нас продержали три дня! Это был настоящий рай! Двойная порция жрачки – бойцы реально не ели… Навещать нас нельзя! Никаких работ в воскресенье. Никаких предварительных в субботу. Никаких полётов в понедельник!
После обеда в понедельник, после сытного обеда, мы продолжили отсыпаться. Неожиданно нагрянул Новосёлов.
- Пацаны! Программу выполнять надо! Может, хватит придуряться!
- Неа! У нас дрищ!
Утро вторника. Звучит команда медсестры:
- Изолятор! На анализы!
Бойцы привычно сползли со своих коек и с кислым выражением лиц потянулись в процедурную. Мы последовали за ними. Первым пошёл опытный постоялец лазарета. Дверь в процедурную открыта. Комнату разделяет простынь, натянутая на струну. Окно напротив двери. Мы стали невольными зрителями театра теней. Болезный военнослужащий зашёл за занавесочку и оточенным движением снял штаны. Ноги на ширине плеч, согнувшись в поясе, придерживает руками ягодичные мышцы. Медсестра, с карикатурными формами, в руках держит предмет, напоминающий шомпол. Уверенным хирургическим движением вводит орудие в канализационное отверстие хворого бойца Советской Армии. Сдержанный всхлип, сказал, что больной не просто мужчина, а настоящий воин, защитник земли русской, угроза натовским недоноскам! Уверенные возвратно-поступательные движения сестрички заставили нас экстренно принять единственно-верное решение:
- Лысый, бежим!
С каким удовольствием мы летали в среду!