— Алло! Привет, Димон! Как жизнь?
— Никак. Хочу повеситься!
— Не чуди, красавец-мужчина, в расцвете лет...
— Больше не выйду на улицу! Всех ненавижу: немцев, арабов, москалей, жидов, поляков, негров! Всех! А баб здешних – особенно! С меня хватит!
— О! Да ты прям, мизантроп, человеконенавистник.
— Ага! Одел бы сапог кирзовый и всем – по мордам, по мордам, по мордам!
— Не дури! У тебя диплом ещё неподтверждённый, не родил сына, не построил дом, не посадил дерево...
— И не уговаривай! Сказал, повешусь, значит повешусь! Здесь я не приживусь. У меня нет выхода. Белый свет большой, а деться некуда. Домой на Украину тикать, вообще, абсурд.
— Рассказывай, что стряслось?
— Сегодня три прокола. Выползаю из дома по делам. Вроде, в настроении после "95-го квартала" по телеку. Там бабуся класно повеселила: "Внученька, я твоего деда с войны из Германии дождалась, а твой козёл с клубники оттуда не вернулся".
— Ха-ха-ха! Жаль, Зелик в президенты подался; он, как артист "95-го", – непревзойдённый!
— Это да! Слухай дальше, еду в электричке. Напротив – две обезьяны.
— Живые?
— Та, бабы-немки не первой молодости. Думаю, закадрю в коечку на вечерок. Я ж на голодном пайке с тех пор, как моя Ларочка-евреечка, на которой сюда прибыл, слиняла к местному хряку. Естественно, не бедненькому. Короче, одна сидит смартфон скубёт, другая скинула туфли-шлёпанцы с меховой отделкой и ногы – на моё сиденье. Я ей пяточку пощекотал…
— Ты шо, сдурел? Эмансипированной немке в такой модной обуви? Пятки? В электричке? Ха-ха-ха!
— А шо тут смешного? Подумаешь, недотрога! Да она такого мужика, как я и рядом не нюхала!
— Значит, ей такого не надо. Это раньше они были для нас безотказными, а сейчас знаешь, какой успех имеют у сливооких, белозубых с любыми шоколадными оттенками кожи.
— У шахтёров, по-нашему. И шо им надо, уродинам... Разве они нашим дивчатам ровня?
— Не критикуй. Их мужики считают, что их женщины тоже красивые. Как отреагировала на твои ласки?
— Бурно: врезала со всей силы модной туфлёй по морде. Да ладно, я всё равно к зубному собирался... Ах, ты ж созданье страхолюдное!
— Считай, легко отделался. Могла позвонить в полицию, заяву накатать и даже остановить электричку.
— Слухай, дальше. Короче, злой, как собака, зашёл в супермаркет "Кауфхоф" документы отксерить арбайтсамту, мол, ищу работёнку. Решил сэкономить пару центов. У меня в кармане мелочёвка наших денег завалялась. Сунул монету в две копейки, бачу – получилось, вылезла бумажка. И пошёл клепать, радуюсь: идёт, как по маслу. Вдруг, хап меня за плечо! Полицай! Я аж, вздрогнул! За шо, не понял? А рядом с ним – свидетель, очкарик пузатый! Тот, который сзади меня стоял и заложил. Ну копия того, шо теперь у моей Ларочки, жены любимой. Еле сдержался, шоб морду не раскрасить. Стою в напряге. Представляешь, сволочь? Вот ты бы так смог? Такую подлянку человеку сделать ни с того, ни с сего? Шоб у него глотка язвами пошла! Шоб у него язык отсох и очи повылазили!
— Да, погоди, не кипятись! Давай, разберёмся... Я двадцать лет в Германии. Я это понимаю. Немцы – блюстители порядка, стоят на страже законов. Поднимаются на рассвете и секут за всеми неправильностями от соседей: кто на работу спешит по-чёрному, кто мусор не сортирует по урнам, кто с химикатами машину свою моет, кто припарковался не там. Обо всём доносят полиции в письменном виде. Считают делом чести.
— Та, ты шо? Серьёзно? Не брешешь? Во-о-о, гады! Як же ж тут жить в стране стукачей? Вот ты, бывший наш человек, ты бы такое смог?!!
— Нет, не смог. А, может, так и надо? Чтобы порядок был. А если бы этот автомат-ксерокс поломался? Ты от этого застрахован? Нет? Вали дальше. Что ещё случилось?
— Дальше пошёл я в "Шпаркассу" забрать социальную получку. Занял очередь за белобрысой немкой прокуренной, духами залитой. Смотреть не на что: глиста обморочная, две кости и стакан крови. В голодный год бы не польстился в придачу с пирожком с капустой. Всё время оглядается, зэньками сверкает. Не понял. За ворюгу меня принимает, чи шо? Опять стою в напряге. Подошла к кассе, к окошку, я – за ней. Она, как заорёт: "Раус!" Отогнала меня на два метра. Стою, как дурак, помоями облитый. Готов под землю провалиться.
— Опять ты был неправ. Не видел там красную линию? Перешагивать её можно только после того, как клиент пересчитает свои деньги, спрячет кошелёк и сделает шаг в сторону. А если бы ты её номер счёта подсмотрел? В очередях тоже дистанцию надо соблюдать. Мне это нравится. Не то, что у нас бывало на вокзалах в кассах дышат тебе в шею и всем телом налягают. Запоминай подобные вещи.
— Ну и на хрена мне такая жизнь в вечной напряге и без надежды найти бабу? Я боюсь выходить из дома. Че-е-естно! А как изучать йихний менталитет и язык – не знаю. Не лезет мне всё это в башку, хоть вешайся!
На фото: акварель автора.