Фото из архива Н. Н. Назина
Сохранилось в памяти моей, как мы с отцом идем по деревне в пастухи наниматься.
На должность претендовал мой папка, работавший раньше на заводе по переработке леса в соседней деревушке Ряньзя.
Завод в 1959 году закрыли, другой промышленности в окрестных деревнях не было, и отец решил перебиться в этот год, нанявшись в пастухи сельского стада.
Деревня еще была жива, до полной агонии ей оставалось еще более двух десятков лет…
А пока только коровье стадо насчитывало порядка сорока буренок.
Надо сказать, что хотя работа пастуха и не числилась в разряде почетных, но без пастуха тоже было не обойтись.
Но главное было даже не в почете. А в том, что с пастухом рассчитывались деньгами, такса за услуги строго определялась на собрании общества.
То есть материальное обеспечение пастуха и его семьи в летние месяцы было очень даже неплохое.
Вот на это собрание мы и спешили с отцом.
В стандартной деревенской хатенке на три окна, казавшейся просторной внутри из-за отсутствия какой-либо мебели, кроме лавок вдоль стен, собрался ранней весной деревенский люд, где договаривались о найме.
Возможно это была хата нашей деревенской почтальонихи Насти Швецовой…
Но домишки в то время все были на один лад.
Набивши хату под завязку, народ шумно обговаривал все условия договорных отношений сельского сообщества с наймитом.
В данном случае моим отцом.
А они были таковы. Выпас коровы стоил 5 рублей с каждого хозяина в месяц и непременный сидорок, то есть собранный хозяевами скота поочередно обед на каждый день.
Отец мой сидорок (узелок с обедом) не брал из-за своей ментальности. Им обычно пользовались одинокие пастухи, бессемейные, у которых собранный очередной хозяйкой обед был основой полноценного, хотя и одноразового, питания. Разносолов в сумке, собранной пастуху не было, но в тоже время каждая хозяйка не хотела ударить в грязь лицом перед миром. Насчитывал сидорок в своём составе непременные бутылку молока с краюхой хлеба, а далее по хлебосольности и достатку хозяйки.
Могли здесь быть и пара вареных яиц, и кусок сала, и пара огурцов соленых…
Размер оплаты мелкого скота не помню, да и пасли их поначалу порознь: коров в мордовском лесу, овец и коз по деревне и неудобьям.
После долгих и галдливых споров в цене сходились, и заканчивался сговор застольем, которое при всей скудности тогдашней жизни не убавляло энергии и веселья.
Выставлял угощенье миру вновь нанятый пастух.
Пили, скорее всего, самогон, поскольку водка в сельском магазине стоила денег.
Закусывали, чем бог послал. Но народ не голодал, хотя и не был закормлен.
После первой рюмки галдеж усиливался. Начинались разговоры за жизнь.
Но самогонка заканчивалась, и народ расходился.
Вернулись и мы с отцом. Отец был доволен результатом найма.
Впереди были месяцы не совсем легкого труда и ответственности за стадо.
По дороге я спросил у отца, а отчего это тетя Лена так громко кричала, что любит его… На что папка ответил, что не расслышал…
А в хате действительно было очень шумно, да и не нам судить родителей своих…
Вечная им память…
P.S. На фото сцена найма пастуха в деревне Ряньзя, многократно освещенная мною.
Хорошо виден деревенский пейзаж, соломенные крыши, весенняя распутица.
Фотограф Н. Н. Назин ради этого кадра забрался на чью-то крышу и видимо попросил народ попозировать…