Я падал на самое дно Марианской впадины. Рыба фонарь освещала мне путь и я, раскрыв книгу, в слабом свете её фонаря в последний момент успевая выхватывать растворяющиеся чернила рукописи цитировал окружающей меня бездне стихи Бодлера.
Нарастающее давление плющило мысли в моей голове и вкупе с кислородным голоданием создавало знакомое ощущение приятной пьяности. Я знал, что уже никогда не поднимусь со дна и не увижу солнца, но не пытался что-либо предпринять против этого. Мои новые друзья глубоководные монстры, приветствуя моё решение радостно помахивали мне щупальцами и щёлкая челюстями возле моего лица, торжественно трубили в огромные раковины наутилусов предвосхищая вкус моей отслаивающейся плоти.
Где-то на самом дне был накрыт стол, за которым играя в шахматы сама с собой сидела беспечная смерть. Ради такого случая, она бросила все свои дела на земле, и вот уже целые сутки там никто не умирал. Я поймал её взгляд, когда она ненароком посмотрела вверх, указывая на часы на запястье, намекая, что мне уже давно бы пора, и она там внизу засиделась.
Батискаф, который всё это время погружался рядом со мной, не переставая радостно сверкать единственным иллюминатором, то и дело поправляя меня манипуляторами всячески демонстрировал местным обитателям, что обед подан, и в лице находящихся в нём учёных неподдельно удивлялся тому, что никто не хотел обгладывать мясо с моих костей.
Слепая пляска босоногих медуз, непонятно откуда взявшихся на такой глубине, фосфоресцирующими нитями вычерчивала во тьме слово "ПАДАЛЬ". Делая вид, что не понимаю о ком идёт речь, я оглядывался, и не найдя никого за спиной деланно удивлялся, указывая на себя пальцем приподняв вопросительно брови. Неужели это про меня? Но рыба меч, срезав мне брови раз и навсегда закрыла этот вопрос, лишив меня возможности ёрничать, и теперь ни у кого не оставалось сомнений в том, чей именно гниющий смрад привлёк к данному месту столь пёструю компанию глубоководных трупоедов.
Беззвучный удар о дно, подняв облачко мелкой взвеси, заставил меня забыть обо всех тонкостях погружения, в бездну. Костлявая рука, выглядывающая из-под чёрной порчи, театрально колышущейся сейчас в неспокойных водах подводного эшафота прикрыв мой рот, мягко и почти с нежностью, аккуратно вынув мои глаза отправила их в набедренную суму, возвестив тем самым небесный архив о принятии посылки, а моё, ставшим бесполезное тело уже на половину деловито закапывал в песок старый рак отшельник.
А через миллион лет я стану нефтью.