Сразу хочу предупредить тебя, читатель: не обольщайся этим названием. В рассказе не будет милых приключений в песочнице и забавного лепета малышей. Всё будет по-взрослому. Пристегните ремни, тётки и дядьки. Они затормозят ваше падение из кресел и помогут не разбиться в кровищу.
Начну с самого страшного. Однажды я потеряла лучшую работу в своей жизни. Не буду перечислять причин и обстоятельств, ибо результата это не изменит: работа профукана, бывшая руководящая работница, а ныне успешная домохозяйка, бесится с жиру и горит желанием строить новую карьеру любой ценой.
Я получала тогда второе своё высшее образование, психологическое, и мне так фантазировалось, что поелику я имею более чем десятилетний опыт работы в педсистеме и нахожусь на четвёртом курсе психфака, на вакансиях педагога-психолога меня ждут и плачут. Да. Как же. Конечно, плачут. Рыдают от смеха над дурой, которая приходит устраиваться на блатную работу с улицы, пребывая в полной уверенности, что только её там и не хватало.
Как-то раз меня занесло по объявлению в один из самых крутых детсадов города. Забегая вперёд скажу, что я бежала оттуда через два месяца, завязав глаза первой попавшейся под руку тряпкой. Думаю, это оттого, что я с детства не люблю детсад и не верю в его идею как таковую. Другой причины не было. Хотя, нет. Ещё одну забыла: у меня жутко дурной характер, и я вечно всем недовольна. Однако и это ещё не всё.
Знакомые предупреждали меня, что заведующая тем детсадом - дама специфическая и непредсказуемая. Если бы меня сразу оповестили, в чём эта специфичность заключается... Впрочем, нет. Я бы всё равно попёрлась, ибо желание строить карьеру перевешивало всё, даже элементарный здравый смысл.
Заведующая оказалась с виду самой обычной. А какой ещё по-вашему она могла быть? С рогами и чешуёй, что ли? Нет, конечно. Августина Павловна была с кудряшками и лишним весом, как и большинство пятидесятитрехлетних женщин середины первого десятилетия нулевых. Без декоративной косметики. В длинной юбке. На этом её сходство с нормальным человеком заканчивалось и начиналось самое интересное.
Для начала она категорически отказалась принять меня на должность психолога ввиду моего неоконченного второго высшего образования. Ещё эта вакансия была уже закрыта одной её знакомой, у которой случайно завалялся диплом детского психолога со студенческих лет. Мы с этой знакомой оказались ровесницами, и наши студенческие годы завершились примерно двенадцать лет назад, но, видимо, знания Ирины Владимировны оказались настолько крепки, что нисколько не пострадали за двенадцать лет отсидки на низших педагогических должностях. Выражаясь простым языком, Ирочка почти всё это время работала няней. Могу сказать, что, попав в психологи, она сильно изменилась, хоть я и не знала её до этого. При малейшем упоминании о работе обычного воспитателя, не говоря уже об уборке и раздаче обедов, страшненькое личико Ириши так кривилось, будто вместо пепси-колы она глотнула уксусной эссенции, причём по вине собеседника.
Как-то раз я заглянула в младшую группу и сказал в шутку, что пришла к своей подружке. Вообще-то, я имела в виду одну потешную девочку, но Ирочка, тоже оказавшаяся в этот момент за каким-то лешим в младшей группе, почему-то решила, что это её я назвала своей подругой, и её скособочило от брезгливости так, как не кособочило при мне больше ни разу. Я испугалась за её здоровье и, конечно же, сразу призналась, к кому и зачем припёрлась на самом деле. Надо сказать, я не замечала, чтобы от меня кособочило так кого-то ещё, ни до, ни после. У меня по жизни много друзей обоего пола, а подчинённые меня обычно любят и побаиваются, но при этом хотят быть на меня похожими.
Замечу без ложной скромности, что при всех несущественных изъянах внешности я очень стройна, и ровесницы, не говоря уже о дамах постарше, мне немного завидуют и тянутся за мной, как цветы за Солнцем. Так произошло и в этот раз: весь персонал детсада дружно сел на диету и приобрёл себе вещи с розочками, кои я на тот момент просто обожала. Однако Ириша была слишком хороша для этого мира, чтобы относиться ко мне, да и к другим сотрудницам, хотя бы просто с симпатией.
Может быть, дело было в том, что меня приняли сразу на начальственную должность? Ну, нет. Кто станет подобной ерунде завидовать? Глупо. Глупее не придумаешь.
- Мне нравится ваша грамотная речь и ваш строгий стиль в одежде. Не хотели бы вы попробовать себя в роли методиста? - Спросила заведующая во время нашей первой встречи, сразу же отказав мне в должности психолога.
Методист, если что, в данном контексте не западно-верующий. Раньше методистами назывались замы заведующих, которые ведали педагогической и прочей документацией и литературой, а также надзирали за работой воспитателей и нянь. Теперь эта должность стала называться с какого-то перепуга "Старший воспитатель". Хм. Страшный воспитатель. Да. Иначе и не скажешь. Кому-то красивый, кому-то страшный, а психологу "фу-бэээээ".
Я хорошо была знакома с делопроизводством, теоретической частью педагогического процесса, образовательным администрированием. Я могла бы очень хорошо справляться с новой работой, если бы не та самая приснопамятная специфичность и непредсказуемость Августины Павловны.
- Ты совершенно не умеешь распоряжаться своим временем! - Высказывала она мне примерно через неделю. Августина Павловна в силу возраста и социального положения была со мной на "ты" в одностороннем порядке. - Ничего не успеваешь. Сейчас я тебя научу. Держи. Вот, тебе чистый ежедневник. Записывай туда все свои дела. Сейчас, при мне садись и записывай. Я буду контролировать. Давай, пункт номер один.
Я молча раскрыла перед Августиной свой собственный ежедневник. Он был плотно уписан делами с самого первого дня моей работы здесь.
- Я всё записываю, Августина Павловна, - смиренно вымолвила я, - но очень мало дел помечаю выполненными.
Так я пыталась намекнуть, что это именно она, заведующая, не даёт мне заниматься своей работой. К счастью, Августина Павловна приходила в детсад всегда очень поздно, когда к одиннадцати часам утра, когда вообще часам к четырём пополудни. Именно поэтому примерно треть, а иногда и половину намеченных дел я всё же успевала выполнить. Едва "наша мадам", как называли её промеж собой воспитатели и прочие сотрудники, переступала порог, как начиналось:
- Марина Алексеевна! Нужно срочно пойти в районо, отнести документы в такой-то кабинет. Что вы делаете? Составляете срочный отчёт? Немедленно бросайте и бегите!
Я покорно бросала отчёт и скакала резвой ланью в районо.
- Ты где? - Спрашивала меня телефонная трубка голосом заведующей, едва я успевала пройти пару-тройку кварталов. - Как на улице Горького?! Ты на самолёте, что ли, летишь? Не могла ты так далеко уйти! Возвращайся немедленно. Нужно срочно решить, каким цветом красить бойлерную. Завхоз не может ничего без тебя решить. А после надо будет нам с тобой обсудить план предстоящего педсовета. Какие ещё документы? Я позвонила начальству и договорилась отнести их послезавтра. Отчёт? А ты его разве ещё не составила? Очень плохо! Ничего не успеваешь!
И так каждый раз, каким делом я бы ни занялась. Это выматывало. Это уносило остатки моих душевных сил. Благо, коллектив был замечательным. Мы ещё долго поддерживали отношения с девочками после моего увольнения.
- Марина Алексеевна! - Просили они меня, когда заведующая ещё мирно посапывала с утра в своей кроватке, рассказывая нам потом, что она работала дома в Интернете. Лего морочить головы людям, имеющим весьма поверхностное знание компьютера! - А расскажите нам, как вам бабушка в детстве голову мыла.
- Я же раз пять вам уже это рассказывала! Как дети, честное слово!
- Ну, и что? Мы ещё раз хотим послушать. К тому же, Света с Олей ещё не слышали.
И я начинала выступление. Всё-таки зря родители сказали мне в шестом классе, что актриса из меня не получится. У меня всю жизнь нет-нет, да и прорывается потребность в публике и овациях.
- Раньше голову мыли не так, как сейчас, - начинала я издалека. - Сначала её мылили мылом. Обычно хозяйственным. Понятно, что пахнет оно не очень, поэтому второй раз старались помыть шампунем, если успели его ухватить где-то по случаю, разумеется. Моя мама обычно успевала. Шампунь оставлял приятный запах и делал волосы мягкими, пушистыми.
- Класс! А дальше? - Девочки буквально ёрзали от нетерпения.
- Бабушка считала, что чем горячее вода, тем лучше человек отмывается, и тем меньше вероятность простудиться. Однако моя детская кожа активно протестовала. Мне было больно, я кричала, вырывалась, но бабушка крепко держала меня... - Многозначительная пауза. - За шею!
- Что-о?! За шею? Как так-то? - Возмущению слушателей, даже бывалых, не было предела.
- Ну, вот, так. Как гуся. А что? Очень удобно. Будешь выдираться - себе же хуже сделаешь, душиться в её руке начнёшь. Проще перетерпеть, пока тебя шпарят. Нашпарят, как следует, а после огроменным кусищем мыла по башке - бах! Бах! И опять кипятком. Мыло в глаза лезет, их щиплет нечеловечески. Я ору, мыльная вода в рот заливается...
- Как же вы не захлебнулись?
- Да, захлебнулась пару раз. Ничего откашлялась. Самое ужасное, что всё это происходило в общественной бане. Вся баня стыдила меня за крики. У меня до сих пор стоят в глазах осуждающие лица голых женщин.
- Только лица? - Хохотали слушатели.
- Ну, почему же? Не только они. Ещё тазы. И тазики!
Мы громко и дружно хохотали, и Августина Павловна ни разу нас не накрыла. Я с теплотой вспоминаю те счастливые моменты, но были и другие.
Однажды мы с медсестрой Лидочкой сидели в её кабинете за письменным столом у окна. Я пришла к ней сверить кое-какие данные для очередного срочного отчёта. Посреди нашего делового разговора раздался какой-то странный то ли шум, то ли плеск. Он был негромким, но очень подозрительным. Вдобавок к этому шумоплеску какая-то тень наползла на безукоризненно белые листы отчёта Лидочки. Мы переглянулись, подняли головы и увидели двух обтрёпанных, небритых субъектов, самозабвенно мочившихся на клумбу перед окном детсадовского медкабинета. Если что, окно медкабинета было вторым от центрального входа и глядело распахнутым взором прямо на главную улицу города.
Надо сказать, на дворе стояли уже не те времена, когда кто попало мог шастать по территории детсада или школы. Эта самая территория уже была обнесена забором с камерами и сигналкой и запиралась на замок с видео-домофоном.
- Это шофера, - изрекла Лидочка, придя в себя первой.
- Какие ещё, на хрен, шофера? - Я нередко перехожу на язык городских окраин, когда нервничаю. - Продукты уже привозили сегодня. И, вообще, мы их что, поссать в туалет не пустили бы?
- Это не продуктовые шофера. Это шофера маршруток.
До меня неожиданно дошло, о каких шоферах толкует Лидочка. Дело в том, что у заведующей помимо её невшибенно высокой должности было ещё своё дело, доставшееся по наследству от покойного супруга - частный извоз. Несколько принадлежащих ей маршрутных такси курсировало по одному из транспортных маршрутов города. Надо сказать, в детсаду была страшная текучесть кадров, о чём я узнала уже после устройства на работу. Не зря, ведь, заведующая нанимала на работу кого попало: приезжих, людей с непрофильным образованием, засидевшихся в нянях недопсихологов. То же творилось и на её маршрутках: нормальные водители, зная склочность и самодурство Августины Павловны, уже не шли к ней работать, поэтому приходилось нанимать таких, вот, деклассированных элементов. Собеседования для них устраивались прямо в детсаду, без отрыва от педпроцесса, так сказать.
Ещё в детсад нередко приходили уголовники. Какие? Да, самые обычные. Они были клиентами дочери Августы. Та работала адвокаткой. Вообще-то, она с детства мечтала быть воспитательницей. Выучилась на воспитательницу. Добросовестно протрудилась с полгода. Однако под влиянием лихих девяностых Августа заставила свою Леночку переучиться на адвоката. Та плакала и упиралась, но железная воля матери одержала верх: Елена Леонидовна работает-таки адвокатом. Она берётся за самые простые дела, потому что специалист она аховый, вдобавок боится своих подопечных хуже смерти лютой. Иногда им бывает нечем платить Леночке, и тогда они трудятся у них с мамкой на даче либо шныряют по городу с разными поручениями.
Боюсь ли я уголовников? Боюсь ли я! Конечно, боюсь. Я даже странных маршруточных шоферов побаиваюсь. Однако уволилась я из детсада вовсе не из-за них. Из-за чего? Расскажу в другой раз. Сейчас притомилась. Мойте руки с мылом, и до новых встреч в чудесном детсаду матушки Августы.