ЗЛОВЕЩЕЕ ОЗЕРО
(Готическая фантастика)
Перевод: П.Вегов
(«Loch Sinister»
Marilin Ross)
Она никак не могла выбраться из ловушки
запутавшего все её мысли сновидения…
Существовало ли у Флоры
убежище от объятий смерти,
пусть даже единственное убежище???
Мрачная тишина висела над огромным старым особняком...
Флора увидела, как доктор Холмс склонился над гробом, держа в левой руке горящую свечу. Зрелище вызвало у Флоры озноб, и холодные мурашки неприятно пробежали по её спине. Она обернулась назад, в сторону коридора, ведуще-го к холлу. Флора тотчас заметила там медленные движения отдалённых теней. С ужасом смотрела она на возникший в темноте силуэт призрака. Это был тот самый призрак-фантом, которого она видела возле озера Лох Скей. Мокрый, окутанный в вуаль силуэт женщины, её тёти, уже давно умершей Хизер Макдональд…
Затем, пока Флора, замерев от страха, в неподвижности стояла на одном месте, призрак женщины медленно поплыл в её направлении…
Глава первая
К тому времени, когда племянница, Флора Макдональд, добралась до огромного замка из серого камня, расположенного на берегу озера Лох Скей, у постели умирающего Эммануэля Макдональда уже угасали предсмертные часы его жизни. Флора приехала в дом дяди усталой и голодной, совершив долгую и трудную поездку из небольшого городка Скей на повозке, которую тащил за собой неуклюжий и медленно передвигающийся вол. Много лет назад, в её детские годы, она совершала такие же путешествия сюда вместе со своим отцом, и поездки не вызывали у неё никаких затруднений. Но в эту тёмную дождливую ночь четырнадцатого октября 1863 года поездка оказалась для неё тяжелейшим испытанием.
Отчасти в этом были повинны мрачные погодные условия, являющиеся полным контрастом с погодой тех спокойных летних дней, когда она приезжала с отцом на Гебридские острова. Это было в традициях её рано овдовевшего отца - приезжать с дочерью на этот удалённый от густо заселённых местностей остров в северо-западной части Шотландии, где его брат содержал свой баронский замок. У дяди были трое приёмных детей – девочка и два мальчика, и Флора проводила летнее время в условиях дикой природы острова вместе с кузиной и двумя кузенами.
Но это было уже так давно, целая вечность прошла! Либо это просто так казалось теперь впечатлительной двадцатичетырёхлетней Флоре. Её кузина и кузены повзрослели, и она была когда-то помолвлена с одним из них. Это был Чарльз, светловолосый, самоуверенный и обаятельный юноша, младший из приёмных детей в семье дяди. Он и завоевал сердце Флоры. Поначалу всё казалось увлекательным и порядочным. До тех пор, пока она не поняла, что этот высокий красавчик, приёмный сын дяди, стал распутником и повесой, азартным картёжником и аферистом, да ещё и лгуном.
Поэтому она решила разорвать помолвку, и четыре года назад покинула этот огромный старый дом на берегу озера Лох Скей. Её дядя Эммануэль никогда не признавал вину своего приёмного сына в разрыве помолвки, и во всём считал виноватой только Флору. Его чувство досады и расстройства стало ещё острее, когда через год после разрыва Флорой помолвки сбившийся с пути Чарльз погиб в упавшем с обрыва дилижансе. Дядя Эммануэль и в этом случае придерживался мнения, что в какой-то степени Флора была ответственна и за захватившее Чарльза пьянство, и за его трагическую смерть.
Эта размолвка с дядей привела к тому, что ни Флора, ни её отец в течение последних трёх лет не получали от дяди никаких известий. Потом они получили письмо, в котором сообщалось, что Эммануэль Макдональд перенёс тяжёлый инсульт и находится при смерти. Письмо было написано его приёмной дочерью Элизабет. Это была девушка с льняными волосами, которая всё ещё жила в доме приёмного отца и оставалась незамужней. В письме она предупреждала Флору и её отца о необходимости срочно приехать на их пустынный Гебридский остров, чтобы успеть застать её отца живым.
«Доктор говорит, что часы жизни моего отца сочтены, - писала Элизабет Макдональд, - и мой отец хотел бы увидеть вас обоих, и помириться с вами. Надеюсь, вы найдёте возможность приехать сюда».
Письмо было лишено каких-либо эмоций, которые можно было бы в таком письме ожидать. Элизабет исполни-лось двадцать шесть лет, она была непривлекательной девушкой, её фигура и лицо были слишком худыми. Характер девушки отличался замкнутостью и чрезмерным высокомерием. С учётом её непривлекательности становилось ясно, что она останется старой девой, и будет заботиться об отце в его преклонные годы. В настоящее время казалось, что это не имело значения, поскольку Эммануэль Макдональд уже лежал на смертном одре.
Флора с отцом сидели в гостиной их скромного дома в Эдинбурге, и она читала ему письмо, сидя возле стоявшей на столе свечи. Отец сидел напротив, в большом кресле с высокой спинкой, возле горящего камина. Гордон Макдональд уже более года испытывал серьёзные проблемы со здоровьем. Его преследовала болезнь лёгких, которая ослабила состояние его здоровья до такой степени, что он вынужден был прекратить заниматься юридической практикой.
Когда Флора закончила читать письмо, отца захватил кашель, который продолжался около минуты. Откашлявшись, он ещё плотнее обернул себя тёмно-синим покрывалом, на-брошенным на спину и плечи. Слабым голосом отец произнёс:
- Боюсь, что поездка мне не по силам, Флора.
Она резко, сердито вскинула вверх черноволосую голову:
- Почему ты вообще должен даже пытаться её совершить? – требовательно воскликнула Флора. – Дядя Эммануэль уже несколько лет назад отвернулся от нас. Когда я написала ему о твоей болезни, отец, он даже не снизошёл до ответа на моё письмо.
На больном, исхудалом лице отца отобразилась грустная улыбка, и он спокойным голосом возразил дочери:
- Ты ещё очень юна, Флора, и молодость - это не время для терпимости к происходящему в жизни. Я смогу найти достаточное понимание в моём сердце, чтобы простить моего брата, и пожалеть его.
- Это только потому, что ты чересчур великодушен! – заявила Флора.
Отец с чувством внутреннего возражения поднял вверх исхудалую руку.
- Нет, ты неправа – возразил он. – Я просто пытаюсь быть справедливым. После самоубийства жены Эммануэль стал странным, эксцентричным человеком.
- А что с ней случилось? Никто и никогда не говорил мне об этом.
Гордон Макдональд нахмурился.
- Эммануэль никогда не хотел обсуждать это, - сказал он. – Родом она была не из района Гебридских островов, и ей всегда казалась ужасающей пустынность и дикость острова, на котором они с Эммануэлем жили. Насколько я знаю, она стала до безумия меланхоличной и нервной. И однажды осе-нью в тёмную и холодную ночь бросилась с отвесной скалы в озеро Лох Скей. Говорят, что это бездонное озеро. По край-ней мере, её тело никогда не было найдено. На частном кладбище семьи находится её надгробный камень, но она под ним не покоится. В могиле нет ни гроба, ни её останков.
- Я помню, - согласилась Флора. – Меня поражал вид старого семейного кладбища со всеми именами на надгробьях. Я иногда стояла у камня Хизер Макдональд и думала о ней. Камердинер Белл говорил мне тогда, что она там не похоронена. Это вызывало у меня странные чувства недоумения.
- Да, я понимаю, - согласился Гордон Макдональд. – У меня тоже возникали такие же мысли. Я могу только сказать, что мой брат очень любил свою молодую жену, и с отчаянной болью перенёс её смерть.
Флора задумчиво смотрела на мерцающее пламя камина.
- Так много таинственного связывалось с её смертью. Я пыталась расспросить дядю об этом, но он довольно резко попросил меня замолчать и не задавать такие вопросы.
- Я могу его понять, дочь, - произнёс больной отец Флоры, прислонившись к спинке кресла. - У Эммануэля был суровый характер, и семейная трагедия не улучшила его. Ему не следовало увозить молодую жену в эту мрачную цитадель на одиноком острове.
- Так зачем же он это сделал?
- Гордость, - ответил отец. – Он нажил солидный капитал, и решил вернуться на родину наших предков в роли богатого землевладельца.
- А, понятно.
- Он очень упрямый, и очень гордый. Именно поэтому после смерти Хизер Эммануэль, чтобы не быть одиноким, взял в семью на воспитание троих детей, и заставил экономку прислуживать им, как за его собственными детьми.
- Джулиан, Элизабет и Чарльз, - промолвила Флора. – В детстве я и играла с ними каждое лето. Они казались мне самыми близкими друзьями.
Больной и усталый отец окинул дочь утомлённым взглядом, полным раскаяния.
- Если бы ты влюбилась тогда в Джулиана, а не в Чарльза, всё могло бы быть совершенно по-другому.
Щёки Флоры покраснели от смущения и стыда:
- Никто не может приказать своему сердцу, отец. Так или иначе, но Джулиан уехал в Австралию задолго до того, как мы были помолвлены с Чарльзом.
И это было правдой. Джулиан был старшим из троих приёмных детей дяди Эммануэля, крепкий, энергичный юноша, с мягкими манерами и хорошим воспитанием. Он решил попытаться найти удачу в Австралии, невзирая на возражения приемного отца. Поэтому Эммануэль Макдональд после его отъезда даже не упоминал имени Джулиана, и ходили слухи, что приёмный отец писал ему письма против своей воли и желания.
- Джулиан был прекрасным молодым человеком, - сказал отец. – Интересно, как он сейчас поживает.
- Ты думаешь, они сообщили ему о состоянии его приёмного отца?
- Да я сомневаюсь, что они знают, где сейчас Джулиан, - сказал отец. – Если только он скрытно не поддерживает связь с кузиной, с Элизабет.
- Да и так много времени ему потребовалось бы, чтобы вернуться сюда! – воскликнула Флора.
- Не один месяц, даже если он быстро получит сообщение, - согласился Гордон Макдональд. – Нет, я не думаю, что Джулиан успеет проститься с приёмным отцом. Думаю, он никогда уже не вернётся на землю Шотландии.
- Да, может и не вернётся, - согласилась Флора.
- Что ж, рядом с моим бедным братом в последние часы его жизни будут только Элизабет и госпожа Тилден, его экономка.
- Они, наверное, и есть сейчас самые близкие ему люди, - вздохнула Флора.
Отец в согласии кивнул головой.
- Да. Мэри Тилден была прекрасной девушкой, воспитанной в хорошей сельской семье. У меня было впечатление, что после смерти Хизер мой брат и Мэри смогли бы пожениться.
- Но они не поженились.
- Нет. А надо бы им было это сделать. Они оба стали замкнутыми и ещё более одинокими за эти годы. Наверное, они были вынуждены скрывать свои отношения. И мне кажется, я знаю, почему.
Флора с небольшим удивлением взглянула на отца:
- Ты знаешь?
- Да.
- И почему?
- Болтливые сельские языки, - угрюмо произнёс отец. – Даже в таких глухих местностях, как Скей, активно разносятся сплетни. Мэри Тилден была экономкой у Эммануэля ещё до того, как его жена совершила самоубийство. И, как я знаю, ходили сплетни, что Мэри была его любовницей, и якобы из-за этого Хизер покончила с собой. Я уверен, что это были ложные сплетни, но они тенью ложились на жизнь брата.
- Как ужасно! – воскликнула Флора.
- Это холодная, дикая провинция, и характер проживающих там людей ей соответствует, - постарался пояснить ей отец. – Поэтому мой брат и Мэри и не женились, чтобы уйти от подозрений и сплетен. Сейчас-то, я полагаю, никто уже ничего и не помнит, никому это сейчас не интересно. Эммануэль надеялся скрасить своё одиночество, приняв на воспитание троих детей из бедных семей. Он вырастил их, как своих собственных, и они оказались у него хорошими детьми, за исключением Чарльза.
- Внутри Чарльза всегда сидел какой-то злой дьявол, - сказала Флора, и её лицо помрачнело. – Я помню, что признаки этого я видела в нём, когда он был ещё совсем мальчишкой. Зря я думала тогда, что он изменится в лучшую сторону, когда повзрослеет.
- Чарльз обладал заметным обаянием, - сказал отец.
- Да. Ему льстило то, что он подчиняет своему влиянию других людей, - с горечью произнесла Флора. – И ни от чего он не испытывал такого удовольствия, как от их унижения, и от причинения им боли.
Отец твёрдым взглядом посмотрел на неё, прищурив глаза в слабом свете комнатной свечи.
- Ты должна была бы понимать это лучше, чем кто-либо другой.
- Я полюбила его, - сказала она тихим голосом, - или же думала, что полюбила. А затем медленно, совсем по крупинкам, его черты характера стали мне открываться. Он до-водил меня своими дурными и коварными поступками до отчаяния и разочарований в наших отношениях. И он наслаждался тем, что своими медленными пытками заставляет меня страдать и переживать.
- Эммануэль был неправ, обвиняя тебя в разрыве помолвки, но Чарльз показывал перед приёмным отцом совершенно другие стороны своего характера. Поэтому тот и верил, что Чарльз ничего плохого не совершает.
- Именно это и сделало невозможным для меня продолжать нормальные отношения с их семьёй, - вздохнула Флора.
- Но сейчас вы должны сплотиться возле умирающего дяди, - сказал Флоре отец. – Я не смогу в такую осеннюю погоду поехать, поэтому ты уж поезжай туда вместо меня. Вне зависимости от того, какие бы чувства ни охватывали тебя, уважение к нашему роду должно оставаться на первом месте.
Флора с явным беспокойством смотрела на растерянное лицо отца.
- Я не хочу туда ехать, отец.
- Флора, я прошу тебя сделать это.
Лёгким жестом правой руки она показала бесполезность своих возражений.
- В таком случае у меня нет других вариантов. А как же ты? Я буду очень беспокоиться о тебе, о твоём здоровье.
- Со мной всё будет в порядке. Миссис МакКартни будет ежедневно приходить сюда, прибираться и готовить мне еду, - заверил её отец. – И спокойствие в моём сердце поможет мне поддерживать здоровье в порядке. Я ведь буду знать, что ты заменяешь меня у постели умирающего Эммануэля.
- Он ведь может умереть раньше, чем я доберусь до их замка. Тогда моя поездка туда окажется совсем бесполезной.
- Из содержания письма, что прислала нам Элизабет, я могу судить, что он продержится, по крайней мере, несколько недель, - сказал отец. – Я всё же считаю правильным поехать к дяде. Бедный Эммануэль, он столько лет прожил на своём диком острове! Я даже сомневаюсь, что возле него в последние часы жизни находится священник.
- Он что, неверующий?
- Да нет, церковь всегда была важна для него, - сказал отец. – И до совсем недавнего времени он приглашал из Глазго пастора Парсона Хейра, который проводил службы в каменной часовне, что стоит рядом с его домом. Но когда пастор умер, моему брату не удалось найти другого священника, который осуществлял бы службы в его доме. Большинство населения острова придерживаются Римского вероисповедания.
- Теперь понятно, - сказала Флора. – Я вспоминаю его разговоры о пасторе в то время, когда мы с Чарльзом планировали пожениться. Он тогда говорил, что свадьбу нужно будет провести в Эдинбурге.
- Да, он и мне говорил об этом, - кивнул головой отец. – Что ж, теперь вместо свадьбы тебе придётся присутствовать там на похоронах. Очень хочется верить, что Мэри Тилден или Элизабет послали сообщение на материк с приглашением священника, который был бы рядом с моим братом в последние дни его жизни, да похоронил бы его в соответствии с принятыми обычаями.
- Думаю, что в этом отношении они что-то предприняли. Если уж мне ехать, так надо как можно быстрее собраться да выехать туда.
Отец согласно кивнул головой.
- Утром нам следует узнать, какие поезда следуют в северном направлении. Если ты быстро соберёшь свои вещи в дорогу, то можешь на одном из поездов в послеобеденное время и поехать.
С грустной улыбкой Флора встала со стула.
- В этом случае мне следует быстренько лечь спать. Завтра у меня будет довольно трудный день.
Она поцеловала в щёку отца, пожелала ему спокойной ночи, и со свечой в руке направилась в свою спальню. Флоре было шесть лет, когда от воспаления лёгких умерла её мать, и с тех пор они жили с отцом одни. Существовала преемственность прислуги, работающей в их доме, но отец с дочерью жили одни, и Флора была очень привязана к отцу, в готовности пойти в его интересах на любую жертву.
Поездка к дяде на далёкий Гебридский остров была с её стороны именно такой жертвой, и для отца она готова была её принести. Память о её неприветливом и строгом дяде Эммануэле не вызывала в ней никаких тёплых чувств. Во время летних каникул, которые она в детстве проводила в Лох Скей, и позже, когда она приезжала туда уже в качестве невесты Чарльза, дядя был к ней достаточно внимателен и учтив. Но всегда при контактах с ним чувствовался какой-то внутренний холод. А зачастую его внешняя доброжелательность могла очень быстро смениться на ярость.
Именно так и было, когда после долгих проблем с Чарльзом она сообщила дяде, что разрывает с его сыном помолвку. Она сжималась в комочек перед негодующим дядей и слёзно говорила ему:
- Нет, дядя, я не могу выйти за Чарльза замуж!
Он стоял перед ней, выше её на голову, пронизывая её своим взглядом. Его глаза были полны злости, когда он требовал от неё ответа:
- Как смеешь ты нарушить принятые договорённости!
- Я ничего не могу поделать! – со слезами отвечала Флора. – Не заставляйте меня выходить за него замуж!
Она убежала из комнаты дяди и не выходила из своей спальни до следующего утра, когда села на ранний пароход и уплыла на нём на материк.
Это была её последняя встреча с суровым старшим братом любимого ею отца. Поэтому она ценила и уважала характер своего отца, сравнивая его с высокомерием и заносчивостью Эммануэля Макдональда.
В минуты приготовления ко сну она невольно вспоминала те угнетающие её чувства в отношении помолвки. Как часто, и как много раз Чарльз неожиданно пропадал куда-то на несколько дней, и возвращался домой в подавленном и утомлённом состоянии. Как росло его постепенное безразличие к ней по сравнению с прежними днями его пылкого ухаживания.
Однажды вечером, когда они гуляли вместе по лесной тропинке, которая вела от старого каменного замка к озеру Лох Скей, она повернулась к нему и спросила, почему так изменилось его поведение.
Флора сказала ему тогда:
- Послушай, ты больше не тот Чарльз, которому я дала согласие выйти замуж. Что с тобой происходит?
На его вычурно красивом лице появилась насмешливая улыбка, и он с лёгким выдохом произнёс:
- Должен тебе признаться, мной неожиданно овладел какой-то демон.
Она долго смотрела на него в тени сводчатой лесной дорожки.
- У меня складывается впечатление, что у тебя внутри не неожиданно, а давно находится какой-то дьявол, - сказала Флора.
- Как ты проницательна! – усмехнулся над ней Чарльз.
- Нет, я серьёзно тебе говорю, - настаивала она. – Я помню, как в детстве, когда мы бегали вместе, ты загонял меня в узкую горную лощину, откуда я не знала дороги к дому, и угрожал оставить меня там одну, чтобы меня там поймали ведьмы.
Чарльз улыбнулся:
- Я действительно так говорил?
- Так, да ещё хуже, - вспоминала она. – Ты страшно пугал меня яркими описаниями ведьм, их жестокостью, до тех пор, пока я не начинала рыдать от страха. И не раз оставлял меня в ущелье одну.
- Да брось ты!
- Ты оставлял меня там! - настойчиво говорила Флора, и её голова наполнялась теми воспоминаниями её детского страха. – Несколько раз Джулиан случайно находил меня и приводил домой. А один раз Элизабет выручила меня и по-могла мне вернуться к дому.
- И всё же ты согласилась выйти за меня замуж, - с не-скрываемым удовольствием произнёс Чарльз.
- Только потому, что на какое-то время мне показа-лось, что ты изменился, - сказала она ему. – Но теперь я начинаю в этом сомневаться.
Молодой красавец хихикнул:
- Ну, по крайней мере, сейчас я не терзаю тебя ведьмами.
- Да, нет! Ты никогда не должен был этого делать!
Чарльз широко развёл руки:
- Может, мне пугать тебя чем-то более страшным?
- Да ты и сейчас очень пугаешь меня, - сказала ему Флора. – Ты стал равнодушен ко мне. Ты надолго пропадаешь неизвестно куда. И это сейчас, когда мы помолвлены. Ты порождаешь во мне ещё больший страх.
- А ты считаешь, я постоянно должен быть рядом?
- Разве не так должно быть для жениха или для мужа?
Чарльз окинул её уже привычным для него насмешливым взглядом:
- Ты должна быть готовой совсем к другому отношению к себе. Ты должна научиться разделять мою любовь с другими девушками и женщинами.
У Флоры перехватило дыхание:
- Как ты смеешь говорить мне такое!
- Я не намерен скрывать правду.
- Это пришло к тебе слишком поздно. Ты уже давно не говоришь правду, – сердито сказала Флора.
Чарльз продолжал улыбаться:
- Я такой, как есть, и причина в том, что у меня в одном селе на материке есть привлекательная подружка.
- Не смей говорить такие мерзости!
- Я хочу, чтобы ты всё знала, - с сарказмом, произнёс Чарльз. – Она, кстати, уже мать моего четырёхлетнего сына. Так что наши с ней отношения очень давние, и я не могу, да и не хочу, их прекратить.
Флора на мгновение оцепенела.
- Я расскажу всё твоему отцу! – в отчаянии закричала она.
- В этом случае я буду вынужден всё отрицать, - вкрадчиво произнёс Чарльз. – То, что ты слышала, было сказано только для тебя. Отец не захочет разбираться.
- Он откажется от тебя!
- Нет. Он тебе не поверит, даже если ты ему всё рас-скажешь в подробностях, - ответил ей Чарльз. – Он даже не захочет поверить в это. После проблем отца с Джулианом, уехавшим в Австралию, ему пришлось всё внимание уделять мне, чтобы доказать себе, что он хороший отец. Во мне он видит примерного сына, результат своего воспитания. Ничто не заставит его воспринимать меня по-другому.
Тогда Флора не поверила в коварство Чарльза ещё и по отношению к приёмному отцу, который обеспечивает ему беззаботную жизнь. Однако последующие события показали, что Чарльз был уверен в том, что он говорит. Ей не удалось ни в чём убедить дядю Эммануэля, безмерно любящего своего приёмного сына. Дядя не мог поверить, что Чарльз может быть в чём-то плох. Вместо понимания и справедливого к Флоре сочувствия дядя Эммануэль объявил её единственной виновной в разрыве помолвки. Это оказалось для Флоры потрясающим ударом.
Но сейчас Чарльза уже несколько лет нет в живых. Она возвращалась к больному дяде в его мрачный старый замок на удалённом, охваченном ветрами острове на севере страны. Не окажется ли там злой дух Чарльза, чтобы продолжать преследовать Флору?
Когда она одиноко стояла в крохотной, освещаемой свечой комнате, во фланелевом ночном платьице, этот вопрос холодным страхом пронизывал её тело. Только сейчас она подумала о том, что это будет её первая поездка в то мрачное место со времени смерти Чарльза. Не было никаких сомнений в том, что тот старый дом оживит в ней много неприятных воспоминаний.
Флора очень плохо спала в эту ночь. Её сновидения наполнялись происшествиями, которые происходили в замке дяди. В ряде сновидений возникали картины её детских каникул, которые она проводила на острове, у дяди. Во сне возникали эпизоды издевательств над ней Чарльза, который был ещё совсем мальчиком. И уже тогда в нём проявлялись большие запасы зла!
Ей также снились сны о более поздних днях, когда они оба уже выросли. В полночь она проснулась с настолько ярким видением его злорадного, красивого лица, что ей на мгновение показалось, что оно в действительности уставилось на неё из тени её крохотной спальни. Но это же только кошмарный сон!
После этого она долго не могла заснуть, и постоянно думала об этом пришедшем ей во сне образе бывшего красавца-жениха, и о том, как он нашёл свою смерть. Это же было почти предсказуемо! Насколько она слышала об этом со стороны, Чарльз присутствовал на материке на какой-то попойке. При поездке на дилижансе с кучером к пароходу, пересекающему пролив Норт Минш в сторону острова, Чарльз стал неистовствовать и вырвал вожжи из рук кучера, чтобы самому управлять дилижансом.
Он начал грубо хлестать кнутом лошадей, и карета с большой скоростью, сильно раскачиваясь из стороны в сторону, катилась за лошадьми в темноте по узкой дороге, которая шла вдоль крутого обрыва.
С пьяными ликующими криками Чарльз хлестал и хлестал лошадей кнутом. На крутом повороте дороги лошади оторвались от оглобли дилижанса и ускакали вперёд, а карета перевернулась на краю обрыва. Затем она полетела с обрыва вниз, ударилась о камни и загорелась от закреплённого на ней фонаря. Чарльз и его двое попутчиков вместе с каретой упали вниз обрыва, а кучер успел выпрыгнуть с переворачивающейся кареты. Он упал на камни в верхней части обрыва, сломал ногу и руку, но смог добрести до ближайшего дома, чтобы поднять тревогу. Ко времени, пока подоспела помощь, место крушения было объято пламенем.
Спасатели спустились по откосу обрыва вниз и обнаружили там обгоревшие тела, которые невозможно было и опознать. Но на следующее утро там были найдены часы и серебряная ручка трости Чарльза, свидетельствующие о том, что он оказался жертвой произошедшей катастрофы.
Флора с тяжёлыми чувствами услышала эти новости, но она знала и была убеждена, что безрассудный Чарльз рано или поздно найдёт трагический конец своей дороги. То, что он всё-таки погубил себя, не оказалось для неё большой неожиданностью. Но она узнала от Элизабет, что приёмный отец был вне себя от горя. Услышала и то, что дядя Эммануэль необоснованно продолжает обвинять её в разрыве помолвки с Чарльзом.
На какое-то время ей удалось удалить свои мысли от случившейся с Чарльзом трагедии. Но она была травмирована своим неудачным любовным романом. Случившееся держало её в таком напряжённом внутреннем состоянии, что Флора сознательно избегала внимания других женихов. Много молодых людей в Глазго обращали на неё внимание, но Флора отвергала их ухаживания. Её отец был обеспокоен этим, но она не могла ничего с собой поделать. Флора пока ещё не достигла такого внутреннего спокойствия, которое дало бы ей возможность почувствовать себя готовой снова поверить мужчине.
Эти мысли медленно наполняли её беспокойный ум, и она лежала в темноте своей спальни, стараясь заснуть. Наконец она закрыла сонные глаза, и спала уже до самого утра. Проснувшись, она через окно увидела, что наступает ещё один серый день, не обещающий ничего хорошего. У Флоры тотчас возникли беспокойные мысли, не имеет ли это символическое значение перед её поездкой.
В суете подготовки к поездке совсем незаметно летело время. Она успевала на вечерний шестичасовой поезд, следующий из Эдинбурга в северном направлении. Флоре пред-стояло провести долгую ночь в этом поезде, но это позволяло ей сэкономить драгоценные часы времени, и она чувствовала, что сможет отдохнуть в поезде и выспаться. Отец Флоры настоял на том, что проводит её на железнодорожную станцию к поезду, и стоял рядом с дочерью недалеко от пыхтящего паровоза, готовящегося начать движение на север страны.
Отец выглядел ещё более худым в своём длинном тёмном пальто. Вокруг его шеи был намотан шарф, концы которого свешивались почти до колен. Отец говорил Флоре, стараясь перекричать шум паровоза:
- Передай мой самый тёплый привет Эммануэлю, если застанешь его живым, и если он сможет с тобой говорить. И всем другим передавай привет.
- Передам, передам, - обещала Флора. – А ты береги себя, отец, пока я вернусь.
С грустной улыбкой на лице отец произнёс:
- Не беспокойся обо мне, дочь, тоже береги себя. И скорее возвращайся домой.
- Я постараюсь, - сказала Флора.
Они нежно поцеловались на прощанье, и вскоре он увидел Флору через окно вагона первого класса, где она укладывала на место свой саквояж.
Через окно были видны её соседи по купе: два пожилых мужчины, уже дремлющих на сиденьях, и женщина средних лет в тёмном платье и в капоте. Флора заняла место возле окна и помахала отцу рукой, когда поезд начал медленно удаляться от станции. Через пару минут фигура отца уже не была видна, и поезд продолжал свой неторопливый путь, выезжая из города через трущобные кварталы ветхих зданий.
Чопорная дама старше средних лет вопросительно взглянула на Флору:
- Вы далеко едете?
- До самой последней станции, – ответила Флора. – Я еду на Гебридские острова.
Брови женщины поползли вверх:
- Вам придётся ещё пересаживаться на пароход, чтобы добраться туда!
Флора улыбнулась:
- Когда я приеду на пароходе на остров, мне придётся ещё продолжать путь на повозке. Именно таким образом я путешествовала, когда в последний раз была в Лох Скей.
- Лох Скей! – воскликнула женщина. – В нынешние времена эти места считаются очень дикими. Местное населения говорит на гаэльском языке. Вы говорите на этом языке?
- Нет, - призналась Флора. – Я не знаю гаэльский. У моего дяди там прекрасный дом, и я еду к дяде. Он заболел, и находится при смерти.
- Сочувствую вам, - с откровенным участием произнесла попутчица.
- Мои давние предки родом из Гебридов, - продолжала Флора, - но уже несколько поколений наши семьи живут в Эдинбурге. Однако, когда мой дядя завершил свою карьеру, он вернулся в места проживания предков и купил там не-большой замок.
Дама отрицательно покачала головой.
- Нет, я в таком месте не смогла бы жить. Мой дом на материке, северо-западнее от Грейт Глен, в округе Росс и Кромарти. Этот округ имеет своё особое великолепие - высокие горы и озёра, вокруг которых густо растёт вереск и папоротник. Но Гебридские острова тоже имеют своё очарование. Они удалены от материка и пустынны. Много раз наблюдала я, как они в утренней дымке появляются в морской дали, и затем исчезают в ночном тумане. Мои земляки называют их островами-привидениями.
- Для них это очень подходящее название, - согласилась Флора, - в них есть своя грубая и дикая красота, но я еду на Лох Скей не для удовольствия, а по причине семейного долга.
- Совершить такую поездку – очень благородный поступок с вашей стороны, - сказала Флоре попутчица. Меняя тему разговора, она спросила:
- А вы читали о браке принца Уэльского?
- Да. Но это довольно старые новости, - сказала Флора,
припоминая, что свадьба принца была в марте.
- И всё же я только недавно прочитала об этом заметки в газетах, - сказала дама. – Принцесса Александра - несомненная красавица, и все говорят, что у принца прекрасный глаз на женское очарование.
- Я уверена, они будут очень счастливой парой, - убедительно сказала Флора.
- У них была очень пышная свадьба. Вокруг праздничная атмосфера, красочное освещение улиц, - сказала пожилая леди. - Но потом я подумала – а могут ли такие люди когда-либо быть по-настоящему собой, и быть действительно счастливыми? По-моему, модное лондонское общество невыносимо глупо!
Флора улыбнулась.
- Боюсь, что я почти ничего об этом не знаю, кроме того, что я прочитала в газетах.
- Да разве кто-либо из нас знает? – с оттенком раздражения сказала попутчица.
Подошёл проводник поезда и загасил в их купе газовый фонарь. Один из пожилых мужчин в купе проснулся, сел, и вытащил из своего кармана флягу. Он вытянул руку с флягой в сторону женщин:
- Уважаемые леди? – вежливо предложил он.
- Нет, спасибо, - с возмущением в голосе ответила на предложение соседа собеседница Флоры. – Я категорически против любых спиртных напитков.
- Прошу прощения, мадам, - извинился толстый старик. - А вы, мисс?
- Спасибо, нет, - ответила Флора. Она повернула голову к окну и смотрела в темноту, замечая редко мелькавшие растущие вдоль железнодорожных путей кусты.
Пожилой попутчик сделал из фляги огромный глоток спиртного, и присоединился ко сну своего соседа. Так начиналась эта долгая ночь поездки. Попутчица Флоры откинулась назад, опустила на грудь подбородок, и уснула. Флора оказалась последней из пассажиров купе, кто никак не мог уснуть, поскольку она продолжала печально думать о предстоящем пути её долгой поездки, и о том, с чем она может столкнуться в её завершении. Наконец под постоянное покачивание вагона и монотонный стук колёс по металлическим рельсам усталость одолела Флору, и она заснула. Она крепко проспала до рассвета, и вскоре поезд уже останавливался на конечной станции. Путешествие Флоры по железной дороге завершилось.
Флора и её попутчица вместе покинули вагон поезда, и вместе позавтракали на террасе небольшой станционной гостиницы. Они съели немного овсяной каши, какой-то жёсткой ветчины, варёные яйца, и выпили по чашке чая. Погода была хорошей, и Флора после завтрака осталась на террасе, а её попутчица вышла на улицу разыскать карету мужа. Он обещал приехать за ней к этой гостинице.
Флора узнала, что дилижанс для перевозки пассажиров от поезда к пароходам будет в полдень, и дождалась его прибытия. Кучер-перевозчик взял её вещи и заверил, что дилижанс довезёт её до причала парохода, который пойдёт на Скей. Когда Флора садилась в дилижанс, она увидела, что пассажирами являются сельские жители, и большинство из них разговаривают на гаэльском языке. Поскольку она совершенно не понимала их речь, она вошла в переполненную людьми карету с грустным чувством растерянности.
Лошади трусцой катили пассажирскую карету по хорошей, но достаточно узкой проезжей дороге. Она не могла присоединиться к ведущимся в карете беседам, всё своё внимание направила на осмотр окружающих дорогу окрестностей. Они проехали мимо живописной заводи, и дорога по-вернула к холмистой местности, где редко можно было увидеть даже проезжающую повозку или карету. С неба неожиданно брызнули капли дождя, но он быстро прекратился, так и не начавшись. Ярко засветило солнце, придавшее туманным вершинам гор магические оттенки. На половине пути к причалам кучер поменял лошадей, и вскоре дорога начала спускаться к морскому побережью.
К началу вечера они достигли побережья, где Флора не могла не удивиться окружающими её пейзажами природы. Огромные, широкие кроны деревьев, зелёные пастбища, ста-да крупного рогатого скота, и даже случайно выскочивший из-за холма олень - ничто не укрывалось от восхищённого взгляда Флоры. Она очень обрадовалась, когда увидела, что ко времени прибытия к доку кареты с пассажирами пароход уже стоял у причала. Вскоре она была уже на борту крепкого судна, которое медленно сокращало расстояние от Норт Минча к острову.
Пересечение широкого пролива на борту парохода было недолгим, но не показалось Флоре слишком лёгким. Она почувствовала небольшую тошноту ко времени, когда судно причаливало к острову. Уже стемнело. Для Флоры оказалось совсем непросто найти транспорт, которым она могла бы воспользоваться для переезда к замку дяди. В доме дяди не знали возможное время её прибытия на остров, и её никто не встречал. Флоре удалось договориться с возчиком, который осуществлял перевозки по острову на бычьей повозке. В этом медленно двигающемся доисторическом средстве передвижения начался последний этап её путешествия к брату отца.
Вновь начался дождь. Для укрытия от дождя у Флоры были только плащ да капот. Она сидела на телеге в полном унынии, ожидая, что с очередным поворотом дороги представится взору замок дяди Эммануэля. Наконец она увидела жёлтый цвет его окон и возвышающееся в темноте дождливой ночи огромное серое здание.
Во Флоре перемешивались чувства радости от окончания дорожных испытаний с чувствами растущего в ней страха. Теперь, когда она была уже почти на пороге старого дома, она не могла представить себе, что может ожидать её там, в этих стенах. Дядя ещё жив? Каково будет его приветствие, если он жив? Не будет ли витать в темноте старого замка злой дух Чарльза, чтобы преследовать её и издеваться над ней?
Эти мысли вертелись в голове Флоры. По мере приближения бычьей повозки к главной двери замка её беспокойство достигло предела. Возчик помог ей сойти с телеги и выгрузил багаж. Флора подошла к двери замка и во всю силу постучала. Свет, сразу появившийся в некоторых окнах дома, дал понять, что многие находившиеся внутри обитатели ещё не спали, хотя было уже достаточно поздно.
Может быть, её дядя уже скончался и похоронен? Не стучится ли она в дом дяди, когда там уже поминают ушедшего в иной мир? Эти мысли не переставали тревожить Флору.
Наконец дверь со скрипом отворилась, и в её проёме показалась знакомая фигура экономки, Мэри Тилден. Возраст уже взял своё у этой милой женщины, но у неё до сих пор сохранились привлекательное лицо и стройная фигура. Её природная красота несколько размывалась обветренной кожей лица и множеством морщин вокруг её карих глаз, возле уголков губ. Лёгкая горечь, отражающаяся на её похудевшем лице, была, наверное, результатом накопленных годами разочарований. Тихим, ровным голосом она произнесла:
- Мисс Флора, вы приехали!
- Да, - ответила Флора, - Дядя Эммануэль жив?
- Пока жив, - сказала Мэри, - Сейчас все наверху, рядом с ним, в ожидании смерти уходящего в иной мир твоего дяди.
- Он настолько плох?
- Да, они так считают, - сказала Мэри Тилден со странным выражением на её похудевшем и некогда красивом лице. - Но я так не думаю. Я не верю, что Эммануэль готов проститься с жизнью.
Флора перешагнула через порог внутрь дома.
- Надеюсь, что вы правы, Мэри. Мне бы так хотелось поговорить с ним, пока он жив.
- Да, - согласилась экономка, - Думаю, он тоже был бы рад поговорить с вами. Я велю внести в дом ваш саквояж и поставить его в вашу комнату. Выпьете чашечку чая, чтобы немного взбодриться после такого долгого путешествия, прежде чем подниметесь наверх?
- Да, спасибо, - с благодарностью кивнула Флора. – Это мне очень кстати сейчас.
- Пойдёмте, - позвала Мэри Тилден и проводила Флору в небольшую соседнюю комнату. Она попросила гостью немного подождать, ушла приготовить чай и дать указание о вещах Флоры.
Теперь, когда Флора сидела в этой знакомой комнате старого замка, её опять охватили воспоминания. Она вспоминала, как приезжала сюда ещё ребёнком, и как она была тогда убеждена, что в этом доме водятся привидения. Однажды она даже со страхом и с криками прибежала в комнату отца, чтобы сказать ему об этом. В своей ласковой манере отец посмеялся над ней и попросил выбросить эти выдумки из головы.
Но она в детские годы пребывания в этом доме случайно слышала о призраках. Она знала, что слуги в них верят. Однажды, играя в гостиной, она услышала разговор слуг, собравшихся вокруг кухонного стола в соседней комнате. Из детского любопытства Флора притаилась в гостиной, и, будучи незамеченной, слушала голоса, доносившиеся до неё из кухни.
- Они называют его Зловещим озером – сжимая губы, говорил Бэл, камердинер дяди. Это был невысокий, толстый мужчина, с лысой головой, и разговаривающий с выраженным шотландским акцентом.
- Да, - согласился кто-то из слуг, - Говорят, что озеро вообще не имеет дна!
- Оно проходит прямо в ад! – кивая лысой головой, подтверждал Бэл.
- И в лунные ночи призраки поднимаются из глубины озера и ходят по земле, - таинственным тоном продолжила его слова горничная.
- Кто ходит? – спросила пожилая служанка, которая сидела отдельно за кухонным столом.
- Да те, кто утонул в этом чистом, холодном озере, - объяснил всем Бэл.
Молодая горничная спросила:
- Вы действительно в это верите, мистер Бэл? Что существуют призраки, которые выходят из воды озера?
Коротышка Бэл гордо поднял вверх подбородок и сказал ей:
- Ты думаешь, я такой человек, который может врать?
- Нет, - поспешно ответила она, - Я просто хотела спросить, видели ли вы их сами?
- А то! – с хитрой улыбкой воскликнул Бэл. Лысый камердинер наслаждался минутами привлечения к себе внимания всего коллектива слуг.
- Расскажи нам, Бэл, расскажи! – с придыханием, шёпотом, спросила молодая служанка.
- Раз уж так просите, скажу, - с важностью заявил лысый. – Да, я видел таких призраков своими собственными глазами, и не один раз.
- Ну, продолжай, Бэл! Как они выглядели? – с убеди-тельной просьбой к важному собеседнику звучали голоса, которые Флора не могла распознать.
Она находилась в большем напряжении, чем сидящие на кухне слуги, потому что её охватывали и детский ужас, и любопытство. К тому же, она боялась, что её отец или кто-то из взрослых могут увидеть её здесь и прогнать из гостиной, да ещё и отругать за подслушивание.
- Я видел там мою покойную хозяйку, - важным голо-сом продолжал рассказывать собравшимся вокруг стола слугам Бэл. – Никого другого, только покойную хозяйку Хизер! Она пришла и гуляла в саду, вся мокрая, с широко раскрыты-ми глазами! Утонувший призрак из озера, и совсем не такая милая, как она была!
- Да? - прозвучал изумлённый женский голос, - Что, она часто посещает это место по ночам?
- А что, она не имеет на это права, что ли? – с возмущением спросил Бэл. – Это же её дом!
- Верно, - мрачно согласился с ним мужской голос. По нему Флора узнала старшего садовника.
- И она ведь не одна, - сообщил присутствующим Бэл,- Есть и другие, мужчины и женщины, погибшие в озере, которые выходят из озера ночью, в полнолуние, чтобы грустным взглядом посмотреть на украденный у них мир. Как-нибудь ночью вы увидите их, если будете здесь оставаться длительное время.
- Нет, я не буду, - пронзительно вскрикнула одна из горничных. – Завтра же я переезжаю на материк!
Другие слуги посмеялись над ней, и все уже были готовы расходиться по своим комнатам. Флора поспешно проскочила через приоткрытую дверь гостиной и побежала по коридору в центральную часть старого замка. Остановиться смогла только тогда, когда почувствовала себя в безопасности. Но с того самого времени она поверила в реальность историй о выходящих призраках из этого одинокого озера, что простиралось за старым замком.
Прошли многие годы, она была уже взрослой, но легенды, которые она слышала в детстве, оставались в её памяти живыми. Она была уверена, что теперь это будет в ней навсегда. Конечно же, всё это оживало в ней сейчас, когда она сидела в прихожей одна, ожидая, когда Мэри принесёт ей чай.
В гостиной заскрипели половые доски, и тотчас с подносом в руках появилась Мэри Тилден. Она двигалась с ним очень плавно, как грациозный призрак, и поставила поднос на стол в слабо освещённой комнате. Затем Мэри стала осторожно наливать чай в одну из изящных фарфоровых чашек, которые Флора хорошо помнила. Флора спросила:
- А где Элизабет?
- Она наверху, в комнате с больным хозяином, - ответила Мэри, протягивая ей горячую чашку чая с маленьким над ней облачком пара.
Флора взяла чашку и спросила:
- Полагаю, старенький доктор Макинтош возле дяди?
- Да, - ответила худенькая служанка, - он остаётся верным помощником до самого конца. Сейчас он там, наверху.
Флора маленькими глотками наслаждалась чаем.
- Смог мой дядя пригласить пастора?
Мэри отрицательно покачала головой.
- Нет, даже не пытался сделать этого. После того, как умер его старый священник Реверенд Хейер, и как погиб Чарльз, ваш дядя не приглашал пасторов.
Нервы Флоры вновь напряглись:
- Неужели так!?
С мрачным выражением лица служанка продолжала:
- В последнее время казалось, что хозяин готов был верить только в дьявола, и ни в кого, да и ни во что другое. У него уже вошло в привычку утверждать, что зло захватывает весь мир.
- Вот как, - сказала Флора. - Значит, горе дяди Эммануэля убило в нём веру в добро.
Мэри Тилден продолжала:
- Да я думаю, что это только пустые разговоры с его стороны. Он остаётся верующим, но злится на Всевышнего за то, что мир не был создан таким, который бы был ему только в угоду.
С робостью во взгляде и голосе Флора спросила:
- Захочет ли дядя видеть меня? Не продолжает ли он ненавидеть меня за то, что случилось с Чарльзом?
- Думаю, что нет. Он спрашивал о вас. Но ваш дядя может вас и не узнать. Его сознание постоянно угасает. Трудно сказать, какой он будет.
- Тогда, может быть, мне не стоит долго ожидать внизу, - с волнением в голосе произнесла Флора. – Я пойду наверх, прямо в его комнату.
- Да, так будет лучше, - согласилась экономка. – Умри он раньше, чем вы окажетесь возле него, вы будете сами себя упрекать, что не успели с ним проститься.
- Да, - тихо согласилась Флора, в любом случае испытывая за собой вину, хотя и знала об отсутствии на то причины. Старый человек, часы жизни которого истекали на этаже выше, был несправедлив к ней.
Мэри проводила её в гостиную и указала рукой на слабо освещённую лестницу.
– Вы знаете, куда идти.
- Да, - подтвердила тихим голосом Флора.
Она оставила Мэри в гостиной и стала медленно, с неохотой, подниматься вверх по лестнице. Флора пыталась представить себе ситуацию, которая возникнет при её появлении в комнате больного дяди. Она ощущала себя словно во сне, пока не подошла к двери в его спальную комнату.
Когда Флора остановилась перед дверью, её охватила новая волна паники. И что теперь делать? Она подняла дрожащую от волнения руку и осторожно постучала в дверь, надеясь, что не побеспокоит предсмертные минуты дяди.
Очень скоро дверь открылась, и Флора едва не потеряла сознание. Дверь ей открыл не кто иной, как Джулиан! Джулиан, старший из приёмных троих детей дяди, вернулся домой после столь долгого пребывания в Австралии!
(продолжение следует...)