Окончание книги "ГОСПОЖА ЧУЖБИНА." Главы 23 и 24
---Начало книги здесь: http://proza.ru/2020/10/29/89---
Глава 23
-Пусть это будет сюрпризом, когда вы с Ричардом приедете к нам в Германию! Или ты хочешь сделать по-другому?—миловидная женщина средних лет, улыбаясь, смотрела на недавно обретённую сестру.
-Что ты, Элизабет, я согласна! Это будет здорово. --Рита смотрела на сестру и не могла насмотреться. Неужели это правда? С детства она видела сны, как находит свою семью, и просыпаясь, плакала от безысходности. Потом потихоньку успокаивалась и жила дальше. Таких как она в её поколении было много.
В их приюте была только запись, что после бомбёжки её нашла медсестра из русского медсанбата и отвезла на ближайшую базу Красного Креста, оказавшуюся американской. Ту медсестру звали Ритой, и американцы, не долго думая, тоже записали девочку Ритой. Потом Риту удочерил один врач, который как раз получил письмо от убитой горем жены, что их единственная дочка не пережила пневмонии, и увёз с собой в США.
Так Рита стала американкой. Ей повезло с приёмными родителями, у неё было прекрасное детство. Но американцы, как это принято в Штатах, не скрывали от неё, что она им неродная, и временами Риту это мучало.
А что, если где-нибудь в Польше жива её настоящая мать? Или бабушка? Или брат, сестра, кузина? У её приёмных родителей не было родственников, они сами были из приюта и Риту вполне понимали.
Когда Рита стала взрослой, она почти примирилась с тем, что найти родственников невозможно. Ведь всё, что она знала—это город, в котором русская медсестра привезла её в Красный Крест, и имя той медсестры—Рита. Жива ли она? И как была её фамилия? Сколько ей было лет? Как она выглядела? В каком звании была? Как её искать?
Рита писала десятки запросов в Советский Союз, но ответ получила только один раз. Ей ответили, что не смогли найти ни одной медсестры по имени Рита, которая в апреле сорок пятого служила бы в русском медсанбате на территории того городка.
В задумчивости она тогда пошла в церковь, поставила свечи за упокой своих родителей и решила покончить с поисками. Её жених, биохимик Ричард Коннонен, давно просил её об этом. Их свадьба должна была состояться на День Благодарения.
Потом, два года спустя, у них родилась дочка, Марта. Они были так счастливы! Рита сдержала своё слово и перестала искать родственников.
Единственное, что она продолжала делать—это читать польские и немецкие газеты и журналы. Она сказала себе, что хотя бы так будет чтить память своей погибшей семьи.
Однажды она просматривала немецкий политический еженедельник, и её внимание привлекла статья о выборах мэра в небольшом городке на Рейне. Потом Рита рассеянно взглянула на фотографию кандидата, снявшегося вместе с женой, известной своей активной благотворительной деятельностью. Это была миловидная блондинка средних лет, кого-то напоминавшая ей. Она показала журнал Синди, своей приёмной матери.
-Так она же похожа на тебя! —воскликнула старушка и добавила:
-Напиши ей. А вдруг она твоя кузина? Или другая родственница? Только ничего не говори Ричарду. Потому что если мы ошибаемся, он расстроится, что ты опять гонишься за призраками и не спишь. Ведь хорошенькие блондинки средних лет часто бывают похожи друг на друга.—И Синди успокаивающе погладила Риту по плечу, как в детстве.
Рита в тот же вечер написала письмо в редакцию с просьбой передать его той женщине, и приложила всё, что могла, о себе: копии всех фотографий, рассказ о русской медсестре Рите, бумагу из Красного Креста, и отправила письмо в Германию курьерской почтой, не пожалев ста долларов на оплату.
Немецкие журналисты оказались быстрыми, и через неделю Рита получила ответ от Эльзы, жены кандидата в мэры. Как оказалось, Эльза тоже была из детдома, только подобрали её на германской территории, в нескольких километрах от того места, гда русская медсестра нашла Риту.
Узнав о таком совпадении, обе женщины стали писать запросы в польские архивы. И та, и другая решили пока ничего не говорить своим мужьям...
...Доктор Штолле вошёл в свой кабинет, швырнув по пути своё пальто в кресло, и бросил секретарше:
-Ни с кем меня не соединять.
Сев за свой письменный стол, он начал просматривать почту, накопившуюся за время его поездки в Россию. Немолодая секретарша робко заглянула в дверь:
-Доктор Штолле, Вам один журналист звонит уже второй день. Говорит, важно...
-Я же сказал, ни с кем меня не соединять!—раздражённо прорычал Штолле, но вспомнив пророчества премудрого русского адвоката, рявкнул:
-Что за журналист?
-Райнхард Май из «Демократического Рейна».
-Что ему надо?
-Просит принять его, говорит, на десять минут.
Штолле побарабанил пальцами по столу, чего никогда не делал, так как это признак расстроенной нервной системы, помолчал немного и ответил:
-Ладно, завтра, на девять утра.
-Хорошо, доктор Штолле,--секретарша осторожно прикрыла дверь и на цыпочках вернулась к своему рабочему месту.
На следующий день за одну минуту до девяти высокий худой человек лет тридцати пяти вошёл в кабинет доктора Штолле и представился:
-Райнхард Май, газета «Демократический Рейн». Но я к вам ...ммм...практически как частное лицо.
-Что вы имеете в виду?—неприязненно спросил его Штолле, хмуро ответив на приветствие. Смотри, как спелись нищие социалисты! Даже и с русскими заодно!
-Доктор Штолле, у меня для вас информация.
-Какая? Имейте в виду, у меня дела.
-Это не займёт много времени. Через отдел писем нашей газеты и политического еженедельника «Вся Германия» ваша жена нашла свою сестру.
-Что вы сказали?—Штолле подумал, что ослышался.—Что вы сказали?
--Да, доктор Штолле. Сестра вашей жены живёт в США, замужем за известным американским биохимиком. Он тоже сирота, из Европы, попал в Штаты через Красный Крест, когда ему было лет семь.
Штолле был потрясён. Оказывается, Эльза искала свою семью и ничего не сказала об этом ему. Почему? Они всегда и всё говорили друг другу.
-Этого не может быть, -- проговорил он, почувствовав, что у него мгновенно пересохло в горле. Секретарша с подносом медленно приоткрыла дверь, и в кабинет вползло облачко уютного кофейного аромата, который Штолле обожал с юности. Но сейчас этот запах вызвал у него тошноту.
--Закройте дверь!—нервно выкрикнул он.—Вы что, не видите, что я занят?—Секретарша испуганно ретировалась.
-С какой целью вы пытаетесь испортить мои отношения с женой? Я вам не верю,--сказал Штолле, понимая, что несёт чушь, сам не зная, зачем.
-Взгляните, доктор Штолле. Вот свадебная фотография Риты, сестры вашей жены, в журнале «Новости биохимии», вот заметка о них, читайте.
В заметке говорилось:
«Коллектив лаборатории прикладной биохимии поздравляет доктора Ричарда Коннонена с вступлением в законный брак».
-Вот ещё фото и комментарий к нему, два года спустя. У них родилась дочка Марта, и сотрудники поздравляют счастливых родителей. Здесь есть фото матери крупным планом. Посмотрите, доктор Штолле. В принципе, никакие доказательства не нужны. Рита Коннонен так похожа на свою сестру, вашу жену, что последующий анализ на ДНК был формальностью.
-Ну и что? Зачем вы мне всё это говорите? Рано или поздно я узнал бы об этом от жены. Думаю, в ближайшее время. –Штолле говорил это журналисту и спрашивал себя, почему ему стало как-то тревожно, когда журналист назвал имена новых родственников. Он привык, что Эльза существовала только для него и что ему никогда в жизни не приходилось бороться с кем бы то ни было за её внимание, или, Боже упаси, любовь.
С того самого момента, когда он увидел её в церкви, в простом розовом платье, всю в белокурых локонах, среди подружек невесты, когда венчался его университетский приятель, он и не помышлял о других женщинах и был счастлив с ней каждый день своей жизни.
-Это ещё не всё, доктор Штолле. Ваша жена и её сестра через нашу газету делали запросы в польские архивы, так как их обеих нашли недалеко от польской границы. Им удалось отыскать русскую медсестру по имени Римма, которая нашла Риту. Отсюда потянулась ниточка. В результате им помогли и русская, и польская стороны.
При этих словах Штолле подумал, что, скорее всего, без русского адвоката и его прыткости эти поиски продлились бы ещё очень долго, и почувствовал приступ бессильной досады.
Он стукнул кулаком по столу и упрямо сказал:
-Ну и что? Ну и что из этого?! Нашла сестру—и хорошо! Что дальше?
-Ваша жена и её сестра оказались детьми польских подпольщиков. Обоих, мужа и жену, Гражину и Альфреда Поплавских сначала держали в гестапо, а потом отправили в Освенцим, где они погибли. У девочек был ещё старший брат по имени Людвиг. Тогда, в сорок пятом, ему было девять лет. Когда родителей арестовывали, он гулял с сёстрами в сквере за углом. Это и спасло всех троих. Потом, во время артобстрела, он потерял сестёр из вида,--журналист сделал паузу.
Штолле молчал, тяжело дыша. Ещё один удар. Эльза полька! Уму непостижимо...Он старался не думать, к чему клонил журналист.
-После войны кто-то из соседей усыновил Людвига, но приёмные родители были пожилые люди и вскоре умерли. Мальчик вырос в приюте. Он был очень талантлив, прекрасно рисовал и делал подписи к рисункам. Воспитательница в детском доме была привязана к мальчику и сохранила те рисунки и детские волосы Людвига. К сожалению, несколько лет назад польский художник Людвиг Поплавский погиб в автомобильной катастрофе.
В его архиве были найдены карандашные наброски молодых мужчины и женщины. Портрет женщины очень напоминает вашу жену, доктор Штолле. Скорее всего, Людвиг по памяти рисовал свою мать.
-Это всё очень печально. Но, повторяю, я бы узнал об этом и без вас!
-Не сомневаюсь, доктор Штолле. Я уполномочен сообщить вам, что ни ваша жена, ни её сестра пока ещё не получили копию ответа из Главного Архива Войска Польского. То, что мы собираемся вам предложить, напрямую связано с этим фактом.
-Кто это «мы»? – тяжёлым голосом спросил Штолле, уже зная ответ.
-Мы — это представители демократической общественности нашего города. Мы не хотим, доктор Штолле, чтобы вы стали мэром и продолжали быть председателем совета директоров одной из самых крупных компаний региона.
-Кто дал вам право считать, что ваше желание должно исполниться?—тихо и угрожающе сказал Штолле.—Я создал эту компанию, а на пост мэра меня предложили сотни, тысячи избирателей! Всё происходит на законных основаниях!
-Прежде всего, доктор Штолле, давайте условимся, что я не буду повторять всего, что вы слышали в России от адвоката... Гар-ку-ши-на,--журналист произнёс трудную русскую фамилию по слогам, заглянув в блокнот,--всё это мне известно, включая историю Алисии Гонзалес, и вещественные доказательства, переданные ею Интерполу, а также ваши отношения с покойным Альваро Гонзалесом.
Более того, мне известно больше, чем русскому адвокату,— журналист помолчал, глядя на Штолле и ожидая его ответа. Но Штолле только смотрел в матовую поверхность своего стола из вишнёвого дерева, куда-то вправо, как будто не расслышал последних слов собеседника. Гонзалес, представительство в России, политическая карьера...А теперь и Эльза. Последний оплот. Как будто кто-то всё подстроил. Почему всё рассыпалось, как карточный домик?
-Доктор Штолле, в наши намерения не входит разрушать душевное спокойствие вашей жены и дочерей, которые много лет плодотворно участвуют в благотворительных акциях. Тем более после того, как они нашли родственников и вскоре узнают правду о трагической гибели родителей вашей жены. Мы только считаем, что в нашей стране вы не должны быть мэром или руководить крупными компаниями, вот и всё.
-Чего вы хотите? Я не имею отношения к происхождению того золота! В конце концов, я и родился-то в самом конце войны!
-Да, вы не имеете отношения к тому, откуда взялось это золото. Но вы догадывались, каков его источник, что всё-таки не помешало вам активно им воспользоваться! К сожалению, безнравственность такого рода не подпадает ни под одну уголовную статью. Но морального права быть мэром и руководить крупной компанией вы не имеете.
-Я получил наследство от дяди, и на эти деньги расширил компанию!
-Это ваше заявление даже усугубляет дело. Наши адвокаты проверили все документы нотариальной конторы вашего дяди, и кроме трёх тысяч марок, полученных Вами в наследство от служанки Карла Штолле Марты Коннонен, других легитимных объяснений, откуда у вашего дяди такие деньги, не нашлось. Вот оригинал завещания. Взгляните!— журналист достал из папки пожелтевший тетрадный листок с полувыцветшими каракулями.
-Вот, доктор Штолле, здесь, в завещании, названо всего три тысячи марок. В те времена на эти деньги можно было купить фольксваген... А ваш дядя, как выяснилось, с вашим участием, за копейки скупал у владельцев недвижимости в ГДР их права, в основном у старых, больных, сирот, одиноких матерей, оформлял всё на себя и затем перепродавал, имея от пятисот до тысячи процентов прибыли. Всё законно... или почти законно, но не слишком красиво, не так ли? И вы в то время работали в его нотариальной конторе.
- Всё это чушь! Недоказуемо! Никто и никогда не жаловался на дядю Карла!
- Мы провели независимую экспертизу отдельных бумаг из нотариального архива вашего дяди, --невозмутимо продолжал журналист.--Похоже, он выдавал людям, находящимся в тяжёлом материальном положении некоторую сумму, и они подписывали бумаги, в которых сумма была не проставлена. Людям было не до этого, они не просматривали документы.
Наши эксперты с помощью спектрального анализа установили, что вероятность того, что цифры были проставлены позднее, чем сделаны личные подписи, выше восьмидесяти пяти процентов.
А раз скрупулёзный немецкий нотариус не проставил цифры заранее, значит, цифры были другие. Если бы он поставил те смехотворные суммы, то у людей была бы возможность в дальнейшем оспорить сделку в судебном порядке, чего как раз и сумел избежать ваш дядя.
Кроме того, у нас имеются двое свидетелей, которые живы, в здравом уме и твёрдой памяти, а также их нотариально заверенные письменные показания,—Журналист остановился на минуту, потом продолжил:
-Но даже посчитав всю недвижимость, которую Карл Штолле выкупил и перепродал, мы не выходим на ту сумму, которая оказалась на счетах вашего дядюшки после его смерти.
То есть, создаётся впечатление, что нотариус Карл Штолле всё же нашёл часть «золота партии», спрятанную вашим отцом, и сумел превратить его в деньги.
- Вам бы романы писать да кино снимать, господин Май! Ни один суд не примет такой аргументации. И потом, кто оплачивал все эти дорогостоящие экспертизы и спектральные анализы? Я вам не верю!
- Мы не собираемся идти в суд, доктор Штолле. Тем более с вами, известным юристом. А экспертизы проведены бесплатно, немецкими, польскими и русскими аспирантами в лабораториях германских университетов, где кафедрами руководят немецкие профессора, принимающие активное участие в работе международных организаций по правам человека, занимающихся, в частности, расследованием военных преступлений.
Ход экспертиз записан на видео, с комментариями для специалистов и крупным планом европейских центральных газет, доказывающих даты экспертиз. –
Штолле угрюмо молчал.
-Итак, подведём черту. Мы предлагаем вам сделку, --продолжал Райнхард,-- Вы отказываетесь от кресла мэра и уходите из совета директоров, оставив свою долю совладельцам, за исключением годовой зарплаты за текущий и следующий годы. Мы, со своей стороны, задержим отправку всей информации, включая письмо из Архива Войска Польского, вашей жене, её сестре и вашим дочерям до того момента, когда о вашей отставке напишут все газеты, то есть до ближайшей субботы.
Кроме того, мы отменим публикацию серии очерков обо всей этой истории, начиная с трупа вашего несчастного названного брата, найденного в российском офисе вашей фирмы. Да, кстати, у меня есть для вас копия этих очерков, подготовленных мною для немецких газет, -- Райнхард достал из кейса довольно толстую папку и положил её на стол.
-А в этой папочке — их перевод на польский язык, правильность которого заверена Норманном Бравински и Марией Рильке, гражданами ФРГ. Они оба - дипломированные переводчики со славянских языков, включая польский,- деловито продолжал он, выложив вторую папку, немного потоньше, не обращая внимания на то, что Штолле перестал проявлять какую бы то ни было реакцию. - Как видите, личные штампы и подписи обоих переводчиков есть на каждой странице. Вот нотариально заверенные копии их дипломов. Вот их сертификации из ассоциации переводчиков земли Северный Рейн-Вестфалия.
Мы не собираемся публиковать всё это и в Польше. Но определённые заинтересованные круги смогут получить переводы наших очерков.—
Райнхард выпрямился, закрыл свой портфель, поправил очки и взглянул на Штолле.
—На этом моя миссия окончена, доктор Штолле. У вас есть вся текущая неделя для завершения формальностей. Вот моя карточка и телефоны для связи. Прощайте,доктор Штолле.
И журналист вышел, не дожидаясь ответа.
Глава 24
-Ну, друзья, давайте поднимем бокалы за то, что истина найдена!
-Погоди, Саша, как же так? –запротестовал Луков. –Ты же обещал нам рассказать, как были сделаны все те выводы, которые...хм...которые были сделаны. Уже почти месяц прошёл!
-Да, мне тоже интересно!--присоединилась к нему Лора и переглянулась с Мальцевым. Все четверо сидели в отдельном кабинете ресторана «Русь», и впервые за много недель никто из них никуда не спешил.
Гаркушин ответил:
-Обязательно, Владимир Михайлович, отвечу на все Ваши вопросы! Но после еды! Договорились? Эту осетрину мы с Ларисой ради сегодняшнего обеда заказывали в Нижнем Новгороде. Нам её утром доставили знакомые пилоты, я специально посылал своего водителя в аэропорт.
-Обидно ему, наверное. Может, позовём его, а, Саш?—предложила Лора.
-Всё схвачено,- вмешался Мальцев.— Водитель Александра Михайловича с женой пойдёт в ресторан на осетринку сегодня вечером, после работы. А то он уже, бедолага, наверное, и не помнит, когда в последний раз пробку нюхал!—Все рассмеялись и принялись за еду.
Рыба была приготовлена изумительно и стремительно исчезала с тарелок. К тому же, каждому не терпелось услышать о деталях.
Когда официант забрал последнюю тарелку и спустя минут пять принёс кофе и блюдо с сырами и фруктами, Гаркушин постучал ложечкой о чашку и негромко произнёс:
-Итак, дамы и господа, прошу внимания. Первым, я думаю, нас просветит о своей части расследования Володя Мальцев. Он был у истоков.
Мальцев улыбнулся, повёл широким плечом, упакованным в серый пиджак от Хьюго Босса, вальяжно откинулся на спинку стула и начал:
-Честно говоря, я и не знал, откуда плясать. В принципе, арест Харламова имел значение для следствия, так как дал нам первичную информацию о том, кто был на месте происшествия практически одновременно с ним. Правда, в самом начале запись в дневнике Харламова, что ему очень нужны были деньги, увела следователя Борзова в другую сторону. –
Лора в этот момент грустно отвела глаза. Присутствующие знали, что Дмитрий Харламов после истории с арестом спешно эмигрировал с семьёй в Израиль. Друзья тактично сделали вид, что не заметили изменения в настроении Лоры.
-Потом Харламов вспомнил, что, когда подходил к офису, навстречу ему выбежала высокая девушка в чёрном пальто, алых сапожках, и что от неё пахло «Фаренгейтом». Именно это обстоятельство и заставило его вспомнить девушку. Очень дорогое пальто, очень дорогие сапожки—и вдруг «Фаренгейт»? Хорошие, но мужские духи.
-А кто связал эти данные...с той дамой?—спросил Луков.
-Потом, когда я говорил об этом по телефону, когда был в милиции у Борзова, мой разговор услышала Алла Калинкина. Она в то время была задержана за попытку воровства на поминках. Алла услышала описание и сказала мне, кто это был. Алла же из нашей школы, она хорошо знакома со Светланой, как и Лора, и я, и в тот день Алла видела Светлану около здания министерства. Кстати, Алла уже начала лечение в клинике в Женеве. Штолле всё оплатил.
-И вы сразу решили проверить Светлану Громову? Несмотря на то, кто она?—недоверчиво спросил Луков.
-Нет, не сразу. Алла спросила, что произошло. Я кратко сказал ей о трупе и пропавших деньгах. Алла сразу высказала предположение, что это Светлана, и добавила, что если это она, она повезла бы деньги на старую дачу.
-Я одного не пойму. Как вам удалось получить санкции...или как там это всё называется?...на обыск дачи таких персон,--спросил Луков.
-Мы никаких обысков не делали. Всё это сделал тот, кому это положено по службе.
Луков и Лора вопросительно смотрели на обоих адвокатов. Саша взял слово.
-Как известно, у людей такого ранга есть служба безопасности. А под безопасностью подразумевается безопасность не только физическая, но и экономическая, и социальная. Поэтому, видимо, начальник службы безопасности Громовых приглядывал за хозяйкой. Девушка она молодая, вспыльчивая, самолюбивая, и не всегда отличала границы от «можно» до «нельзя». Такие возможности кому угодно могли вскружить голову, не только нашей Светлане.
А поскольку Олег человек порядочный, он вернул деньги по назначению. Как он забрал деньги у Светланы—нам неизвестно. Никаких погонь или атак,--Саша обезоруживающе улыбнулся.
Луков произнёс:
-Лорочка, а каким образом стало известно, что Штолле связан с погибшим?
Лариса ответила:
-Когда Борзов задавал мне вопросы, я не сразу даже вспомнила, как мы с Рудиком, нашим инженером, как-то раз перемывали косточки начальству,- она улыбнулась. –
-Кстати, это Рудик первым обратил внимание на то, что Гонзалес не имел никакого образования и всё-таки числился инженером. И на стройке никому не подчинялся, а сверял какую-то никому не нужную цифирь и отчёты отправлял непосредственно Штолле, минуя начальника стройки.
-Потом Гонзалес должен был лететь в отпуск, и мне по факсу прислали ксерокопию первой страницы его паспорта. Авиакомпании требуют для оформления билета,--пояснила Лора. –И в тот же день мне пришёл факс билета доктора Штолле и ксерокопия его паспорта. Наверное, его секретарша машинально сунула в факс и то, и другое, потому что в её папке эти две страницы были рядом. Или специально прислала, на случай, если бы он захотел поменять дату обратного вылета.
У меня были данные паспорта Штолле, и я увидела, что он родился в Аргентине, в том же городе что и Гонзалес. Правда, Штолле родился в сорок пятом, а Гонзалес в тридцать третьем.
Я тогда и сама не поверила в свои предположения: слишком уж это было похоже на приключенческий фильм. Но место рождения было единственное, что связывало доктора Штолле с покойным Гонзалесом. Я несколько дней думала и мучалась, говорить ли об этом даже Саше, не только Борзову,– Лора вздохнула и прервала рассказ на минуту.
—А потом, когда Борзов на меня надавил... Саша меня поддержал. Думаю, если всё это не так и значения не имеет, ну и пусть посмеются ...Подумаешь...Но это оказалось правдой в большей степени, чем я предполагала.
Что могло заставить образованного, богатого немца терпеть около себя латиноамериканца лет на пятнадцать старше, который вульгарно одевался, громко разговаривал, да ещё и имел постоянные проблемы с Интерполом?
Только чувство долга...или страх разоблачения.
Или и то, и другое.
Штолле был юрист и занимал высокий пост. То есть, ему лично бояться было, скорее всего, нечего.
Значит, что-то связанное с прошлым. С Аргентиной.
Чего может опасаться сын немца, с сорок пятого года жившего в Аргентине? Возможно, какого-то разоблачения его отца, связанного с войной. Вот об этом я и рассказала Борзову.
-А дальше всё шло как по накатанной дорожке,--подхватил Александр Гаркушин.—Борзов нашёл своего однокурсника, поляка, работающего в Интерполе, и через него организовал официальные запросы в Аргентину. В Аргентине Альваро Гонзалес много раз был свидетелем по делам о контрабанде наркотиков.
Как оказалось, он в своё время и в Польше наследил: находился вблизи группы контрабандистов, которых арестовали на границе с Германией. Сам он, как всегда, оказался чистым, но в результате это заинтересовало и нас, и поляков. Так Збыш Ковальский, однокурсник Борзова, вышел на Алисию Гонзалес, которая и пролила свет на природу отношений и конфликта между Штолле и Гонзалесом.
-Саша, я не поняла главного. Это всё-таки было убийство или нет? — спросила Лора.
-Как объяснили наши эксперты, у них нет прямых оснований считать, что Штолле применил силу и толкнул Гонзалеса. Пятьдесят на пятьдесят. Вполне возможно, что Штолле сказал правду. Они ссорились. Гонзалес, может быть, упрекал его в предательстве, а Штолле говорил, что пока больше ничего не может для него сделать и давал неопределённые обещания.
Возможно, Штолле потерял терпение и оскорбил Гонзалеса, и тот бросился на него. Но Штолле моложе, в хорошей физической форме, бывший боксёр. Он отпрянул, а Гонзалес рухнул на сейф.
Потом, при вскрытии тела, у Гонзалеса была обнаружена травма голеностопа. То есть, при падении у Гонзалеса подвернулась нога, поэтому он и ударился о сейф так сильно, со всего маха, что и повлекло за собой мгновенную смерть.
Все молчали. Им не верилось, что эта история, наконец, завершилась.
В этот момент вошёл официант и попросил Лукова к телефону. Извинившись, Луков вышел, но быстро вернулся.
-Лариса Николаевна, контейнер с оборудованием уже на таможне, нам с вами следует срочно туда отправиться.
Лора была разочарована. Она ожидала больше деталей о том, как были возвращены деньги. Наверное, это отразилось на её лице, потому что Луков тихо сказал:
-Знаете, Лариса Николаевна, детали проблем таких людей нам, простым смертным, лучше и не знать. Я рад, что ребята нам с вами не всё рассказали. Спать крепче будем!
И в обоснование своих слов Луков прикрыл глаза, собираясь несколько минут подремать.
Лора вздохнула и решила последовать его примеру.
Гаркушин и Мальцев после ухода Лоры с Луковым посидели ещё немного и заказали кофе. Владимир молчал. Пусть Гаркушин сам решит, говорить ли мне о деталях «законного отъёма денег», думал он.
Александр вскинул на него глаза:
- Там были не все деньги.
-Не все? –удивился Мальцев.— Странно. Светка богатая. Эти деньги ей были нужны на что-то крупное. Думаю, она скорее доложила бы туда из своих «подкожных», чем взяла бы на ерунду.
-Вот именно,- со значением произнёс Александр. - Этот же вывод сделал и тот человек, которому я тогда, в первый день, звонил при вас, помните?
-Значит, это...? — произнёс Владимир.
-Да. И мы не знали, как на это реагировать. Я решил было надавить на него через моего знакомого, но тот, как оказалось, сам был давно знаком с начальником службы безопасности Громова. Более того, они друзья.
-И что же, получилось, что ваш...знакомый в нашем деле играл против своего друга?
-Не всё так просто, Володя. И да, и нет. Посудите сами. Около двух лет назад начальник службы безопасности Громова поймал за руку его зама и вернул хозяину около миллиона долларов.
Олег мог исчезнуть с теми деньгами. Он профессионал, а у таких людей есть отступные базы на всякие случаи. И паспорта, и деньги в разных местах, и жильё...Тем более что его дети уже взрослые. Сын работает в Англии, дочь замужем за программистом и живёт в Штатах. А поднять всего лишь себя и жену, имея залогом миллион зеленью...это для Олега не проблема.
-Так что же его остановило?
-Вы не поверите. Громов.
-В смысле?
-Громов—хороший человек. Понимаю, что из уст адвоката это звучит непрофессионально, так как мы не должны оценивать моральный уровень клиентов. И тем не менее: Громов — прекрасный человек. В общепринятом смысле слова.
-И в чём это проявляется, кроме его пожертвований на стариков и детей?
-Не скажите, в наше время это уже немало. Заметьте, что громовские пожертвования—это именно пожертвования, а не хитрые ходы накануне выборов. Кстати, в политику он не лезет, несмотря на то, что ему уже неоднократно это предлагали.
Кроме того, однажды в Громова стреляли, и Олег заслонил его своим телом. Потом Олег пролежал без сознания около двенадцати часов. Громов отменил все встречи, потеряв кучу выгодных клиентов, и сам лично просидел около его постели все эти двенадцать часов, пока Олег не пришёл в себя.
-На сиделке экономил, что ли? — не удержался от сарказма Мальцев.—Нет, шучу, конечно...Но такого я ещё не слышал.
-Однако это правда,- продолжал Мальцев.— И сотрудники, а особенно сотрудницы, от него без ума. Он помнит имена их детей, а на восьмое марта сам вручает цветы и подарки. За всё время существования его банковской сети у него никто не уволился. Это официальные данные.
-В общем, Олег не хотел покидать Громова,- сказал Мальцев. Он всё ещё не верил в такое объяснение как привязанность.
--Думаю, дело даже не в этом. Просто Олег из тех людей, у которых количество не переходит в качество, если речь идёт о деньгах. Для него воровство — всегда воровство, булку украли или миллион. По крайней мере, если он примеряет это на себя.
-И именно поэтому он удержал себе часть денег? Какая тонкая, с трудом улавливаемая логика!
-Дослушайте до конца. А теперь идёт абсолютно конфиденциальная информация, Володя. Ещё более конфиденциальная, чем предыдущая.
-Разумеется.
-Громов болен и скрывает это от всех: от сотрудников, партнёров, клиентов. И особенно от молодой жены, которую очень любит. Уже пятнадцать месяцев Олег сам выдаёт таблетки Громову, и об этом больше никто, кроме лечащего врача в Германии, не знает. У Громова редкая болезнь сердца. Волнения и беспокойство ему противопоказаны.
Лечение продвигается успешно, но пока оповещать Громова обо всём было бы опасно для его здоровья. Вот почему Олег и выбрал такую форму работы и тайного надзора за Светланой. –Гаркушин кашлянул, -Ведь, в принципе, Олег во всём прекрасно сыграл на пользу Громову. Прежде всего, каким-то образом он сделал так, чтобы Светлана разочаровалась в своём возлюбленном.
-Откуда это известно?
-Вещи, которые она сдала в комиссионку, имели те же размеры, что и у фитнес-тренера. Не думаю, что это совпадение. Кстати, он внезапно и поспешно уехал в свой родной город, на поезде, очень просто одетый, и в дороге ел бутерброды, а не расхаживал по дорогим ресторанам, как он делал несколько недель назад.
А золото, которое Светлана сдала в ту же комиссионку, согласно описанию журналиста, приятеля фитнес-тренера, тоже было её подарком тренеру.
То есть, в результате какого-то скандала, спровоцированного Олегом, Светлана отобрала у любовника все подарки, выгнала из города и поставила точку на их отношениях.
Таким образом, Олег устранил соперника с пути Громова и вернул заблудшую на стезю добродетели. Тем более что Денис, фитнес-тренер, по словам его друга-журналиста, подумывал о работе в банке, что было бы уж совсем не в интересах Громова.
Далее, когда у Светланы оказались те деньги, это уже представляло собой социальную опасность для Громова. Шутка ли! Трудно себе даже представить общественный резонанс, если бы стало известно, что жена Громова не только изменяет ему, но и совершила хищение в крупных размерах.
Всё дело бы, конечно, замяли, но насмешек банкиру было бы не избежать: мол, до чего Громов свою кралю довёл, ворует, бедняжка...
Олег, похоже, каким-то образом заставил Светлану поверить, что её деньгам угрожает опасность, и она «показала» ему, где их хранит. Способ известный.
-Понятно,- подхватил Мальцев. —Мол, тебя могут ограбить. А её залихорадило: женщина же всё-таки...Пошла посмотреть, на месте ли деньги.
-Олег забрал деньги, заменив их «куклой».
-А как вы узнали об этом?
- О «кукле»? Мне по секрету рассказал один брокер, для которого я готовлю контракты по купле-продаже, что высокопоставленная дама хотела купить несколько дорогих квартир, но вместо трёхсот тысяч марок принесла ему «куклу». Имён он, понятно, не называл.
-И потом Олег просто вернул деньги? Кому? Вам?
-Нет, Володя. Не так просто. Ребята, которые нам помогли и имён которых ни ты, ни я не узнаем, да и не надо...Так вот, Олег явно подставился этим ребятам.
То есть, он понимал, что такую сумму будут искать, и не особо прятался. Его вели, а деньги он специально держал на видном месте, заранее спрятав для себя менее десяти процентов.
-Да, - медленно сказал Мальцев.—Получается, что деньги-то нам — то есть, немцу—Олег вернул. Подозрение от Светланы отвёл. Целую операцию разработал...
- Вот! Вот! –Гаркушин сделал краткую, но выразительную паузу.—Вот мы и добрались до причины, почему Олег оставил двадцать пять тысяч себе. Эта операция выходит за рамки его обычных обязанностей. А Громова просить об этих деньгах он не стал—нельзя, как я уже объяснил.
-Как же он определил сумму?
-Ну, может быть, так. Это меньше десяти процентов. Посудите сами: брокеры за сдачу квартир и дела с жильцами, ремонтами, и так далее берут не меньше десяти процентов с суммы ежемесячной оплаты квартиры. Иногда им надо вызывать сантехников или там электриков, но чаще надо просто вовремя взять деньги с квартирантов и передать владельцам квартир — и всё, ни риска для жизни, ни тайных стратегий...А Олег взял фактически восемь процентов, что даже меньше брокерского минимума...
Кроме того, можно рассудить и по-другому. Насколько мне известно, бриллиантовые запонки, подаренные Олегу Громовым, стоят не менее пятнадцати тысяч долларов. Это был подарок за предотвращение кражи миллиона долларов, вместе с премией в форме двухэтажной дачи в Ялте площадью в двести квадратных метров, двойным повышением зарплаты, новым джипом и оплаченным трёхмесячным круизом вокруг света, который Олег с женой и детьми совершили вместе с боссом и Светланой. Охрана в том круизе была особая, отдельная, так что командировкой Олег ту поездку считать не мог. Значит...
--Значит,--подхватил Мальцев,--если Олег вернул жену в лоно семьи и аккуратно погасил международную проблему с тремястами тысяч марок, это как минимум стоит хотя бы половину вознаграждения за историю с миллионом долларов. То есть тысяч шестьдесят. Долларов.
–А он взял всего двадцать пять тысяч, причём марок,--завершил Гаркушин, кивая головой.
Оба помолчали.
-А как объяснили немцу, что триста тысяч –не триста, а двести семьдесят пять?
-Немцу отдали триста. Светлана добавила оставшиеся двадцать пять,-- Гаркушин разулыбался.
Мальцев вопросительно смотрел на него и ждал объяснений.
-А вот тут я уже не знаю, как Олегу удалось её уговорить. Этого он никому не рассказывал. Ребята сказали, они просто написали письмо, чтобы она вернула деньги, и она вернула. Получается, что она отдала все деньги, которые выручила от продажи подарков, отобранных у фитнес-тренера, даже ещё что-то добавила. То есть, она как бы была ещё и финансово немного наказана. А для такой гордой и самолюбивой женщины, какой слывёт Светлана Громова, это ощутимо.
-Не только она наказана,-- задумчиво продолжил Мальцев.
-Действительно,--моментально ухватил Гаркушин его мысль. И фитнес-тренер наказан.
-Да. И это правильно! По жизни ненавижу альфонсов. Любых, за чей бы счёт они ни жили — любовницы, матери, сестры, жены, отца, брата. Такие всё наше мужское сословие позорят.
Гаркушин решительно кивнул в знак полной солидарности с Мальцевым:
-Согласен.
-И что теперь?
-А теперь всё. Дело закончено.
-И Штолле станет мэром и будет по-прежнему руководить фирмой?
-Думаю, нет. Через некоторое время мы всё узнаем через Интерпол, от Збыша Ковальского, а тот через своего кузена, журналиста Райнхарда Мая.
...Света вышла из кабинета Инессы Борисовны. Вслед выбежала медсестра:
-Светлана Ивановна, вы забыли свою сумку!
-Какую сумку?—рассеянно спросила Света. Мир разрушился, а они говорят о сумках.
Она машинально взяла свою сумку из рук девчонки-медсестры, с робким сочувствием смотревшей на неё.
Весь день Света бродила по паркам, знакомым ей с юности, и бормотала строчки из песен и какие-то реплики из старых фильмов.
Наверное, так сходят с ума, лениво думала она, когда пила кофе из пластикового стаканчика в маленькой дешёвой кофейне, простецкие посетители которой с удивлением косились на женщину с бриллиантами в ушах и на пальцах.
Всё пройдёт, и печаль, и радость, бормотала Света. А любовь не проходит, нет.
Где она, любовь?
Вот Пётр один из всех любил её.
Теперь как узнает, что она бесплодна, тоже разлюбит.
Последняя надежда ушла.
Имеем-не ценим, потеряем-плачем.
Сколько абортов она сделала?
Специально ездила в Голландию на последний, тайком от всех. Никто, даже Агаша не знала, что Света тогда была беременна.
Не могла она тогда рожать! Ну не могла!
Ведь всего два года прошло, как они с Петром поженились.
Ещё не все курорты объездила, не все бикини перемеряла, не накрасовалась, не натанцевалась!
Если Пётр узнает ещё и об этом аборте...да он просто убьёт её.
Как она всегда презирала глупых женщин, не понимающих своей выгоды!
А сама оказалась глупее всех!... У неё же в руках было оружие — ребёнок Петра.
А она его уничтожила, выбросила... Кто же это был? Девочка или мальчик?
У Петра красивые дети... Да и сама Света на свою внешность не жаловалась...
При этой мысли она усмехнулась сквозь слёзы. Была бы девочка, похожая на неё. Да тогда Пётр любил бы их обеих ещё сильнее!
Света подошла к шкафу и достала с верхней полки свой девический альбом.
Вот она...в детском саду...Трёхлетняя кнопка, с пухлыми щеками и губами, с волнистыми волосами, в бархатном платьице. Она хорошо помнила это платьице, потому что мать хранила его.
У неё могла бы родиться такая же вот хорошенькая пухленькая дочка, она нарядила бы её в такое же платьице...и сейчас ей было бы...сколько? –чуть больше двух лет.
Впервые в жизни Света испытала сожаление и ощущение потери.
Она задумалась. Ну вот если бы всё и так утряслось...неужели ей нужен был бы ребёнок? Или...как всем...когда-нибудь, когда от морщин всё равно уже будет некуда деться?
Света вздохнула и постаралась сдержать слёзы.
Нечего ныть! Хотела жить только для себя—вот и живи!
Сделала то, что теперь не изменишь, нытьё не поможет. Дело делать надо.
Ладно, сегодня она ещё погрустит, а завтра будет думать, как улучшить ситуацию.
Она не сдастся без боя!
...Наутро Света решила пройтись по магазинам. Ну не умирать же, в самом-то деле, подумала она, причёсываясь перед зеркалом, и с удивлением увидела, как по её правой щеке ползёт крупная, горячая слезинка.
Зачем магазины?
Зачем наряды?
Ещё для трёх, четырёх, двадцати любовников?
Зачем ей всё это, если некому будет отдать бриллианты и золото, когда сама она постареет? Ей не на кого будет с гордостью, как её мать смотрела на неё, остановить взгляд, когда лет через пятнадцать-двадцать будут выпускные вечера, и её одноклассники придут любоваться на своих детей.
А она будет любоваться на свои наряды, потому что больше ей гордиться будет нечем.
Ну и пусть! Значит, такая судьба.
Света зло сжала губы и решила, что теперь она удвоит, нет, утроит усилия, чтобы дольше сохранить молодость и как можно лучше выглядеть.
Так, сегодня по шопам.
Завтра — составить новую программу по аэробике, верховой езде, йоге и пилатису.
Послезавтра — новую овощную диету.
Она больше не будет сидеть и рыдать.
Она будет делать то, что она делать м о ж е т.
-Вот, взгляните. Здесь у нас новая коллекция. Как раз ваши размеры, --молодая продавщица показала Свете на длинный-предлинный ряд платьев, блузок, костюмов, кардиганов.
Как глупо же вы здесь всё сделали, хотела Света сказать.
Надо разбить эту бесконечную, как железная дорога, линию.
Самые новые и оригинальные вещи разместить впереди, добавить маленькие креслица, напольные лампы разной высоты, цветы с подсветкой.
Света увлеклась, рассматривая салон и прикидывая, что бы она сделала.
Вдруг неожиданная идея пришла ей в голову.
А что, если ей купить этот магазин?
Но потерпит ли Пётр, миллионер, чтобы его жена стала простым менеджером? Нет, не простым, а владелицей! А что, сделать тут ещё и отдел для бизнес-леди.
Да запросто! Скопируем Лоркин мышиный стиль...и весь хорошооплачиваемый офисный персонал города ринется в Светин магазин!
Лорка лопоухая, ссоры не вспомнит, ещё и рекламировать будет.
Света почти развеселилась.
Она лёгким шагом пошла к выходу из салона, взяв по пути визитную карточку магазина, чуть задержалась около продавщицы, и, неожиданно для себя приветливо улыбнувшись ей, отправилась домой.
Не заходя в кабинет, прямо из малой гостиной, позвонила Олегу и попросила его разузнать, сколько можно предложить владельцу за магазин.
Если всё хорошо пойдёт, то мне это поможет жить после развода, думала она.
А если Пётр всё же не разведётся со мной, то потом открою второй магазин, и третий...Найму менеджеров. А сама буду только руководить, как Пётр своими банками...И проводить семинары и презентации новой продукции.
Света воодушевлённо улыбалась своим мыслям.
Она всё начнёт заново. Она сможет!
...А в салоне в это время молодая пухленькая продавщица, находившаяся на пятом месяце беременности, радостно и недоумённо размышляла, откуда в кармане её форменного платья взялось пять ровненьких стодолларовых бумажек...
_______________
-Ну как, Пётр Анатольевич, отдохнёте?
-Не, Олежек, так просто ты от меня не отделаешься. Кроме того, ты же мне не рассказал пока ничего.
Босс и подчинённый любили иногда уединиться в загородном доме на пару дней и устроить там молчаливый мальчишник.
Сначала водитель завозил туда Агашу и продукты. Агаша дня два готовила, не покладая рук.
Никаких лобстеров, морепродуктов или авокадо.
Только нормальная еда советских времён с поправкой на рациональное питание.
Чёрного перца минимум, сала или жира вообще ноль.
Борщ, пельмени из куриного фарша и теста на обезжиренном кефире, оливье без картошки, обжаренный болгарский перец, тушённый в пюре из спелых красных помидоров, маринованный в укропе и чесноке сельдерей, селёдка под шубой с самодельным майонезом из желтков деревенских яиц и домашнего подсолнечного масла, мелкие помидорчики в собственном соку, крошечные малосольные огурчики, пересыпанные зелёным укропчиком и молодым чесночком. Свежие и мочёные яблоки и маринованные арбузы.
А в доме никого...
Вокруг только лес, и в трёх километрах - деревня с маленькой церковкой на высоком холме, отремонтированной на деньги Петра Громова...
Старый конюх, он же и садовник, будет приходить раненько утречком, тихонько делать во дворе, в конюшнях и в саду всё, что ему полагается, в том числе к завтраку растапливать еловыми шишками камин в столовой, а потом исчезать до утра следующего дня.
Обычно Пётр Анатольевич с Олегом проводили там дня три. В пятницу сразу после планёрки срывались из офиса, и возвращались к десяти утра в понедельник, умиротворённые, отдохнув от суеты большого города и даже слегка по ней соскучившись.
...Первый день посвящался конным или лыжным прогулкам по лесу, в зависимости от времени года. После неторопливого обеда - час-два отдыха, потом сауна или бассейн, потом кофе с коньячком и беседы у камина, а иногда, как сегодня, партия-другая на бильярде.
Когда они закончили партию и переместились к камину, Громов повторил свой предыдущий вопрос:
-Что слышно такого, о чём не пишут в газетах?
Олег подумал немного и сказал:
-Да труп был в представительстве одной иностранной фирмы. И большие деньги исчезли.
Громов присвистнул от удивления:
-Ну и как, нашли?
-Нашли. И убийцу, и деньги.
-А разве это сделали разные люди?—приподнял бровь красавец-банкир, задумчиво глядя на огонь.
-Да. И...шерше ля фам,--ответил Олег и напрягся: у босса была просто сверхъестественная интуиция.
-Неужели в наш век ещё возможна такая романтика?—Громов устало улыбнулся.
-Там всё необычно. Молодая женщина, не подумав о последствиях, взяла деньги. Потом ей тихо помогли их вернуть. Сейчас ей ничто не грозит, но где гарантия, что вследствие безнаказанности она не повторит попытку при первой возможности?
-Знаешь, Олег, как известно, главная причина, по которой люди делают глупости--это когда им нечем заняться. А преступление является мощнейшей формой глупости, если отбросить его нравственную сторону...
Вот эта женщина способна делать что-нибудь достойное, легитимное, что принесло бы ей моральное и материальное удовлетворение?
--Ммм...ну, как мне говорили, у неё неплохие организаторские способности и сильный характер.
-Значит, бизнес. Ей надо заняться бизнесом — и всё будет в порядке. Кстати, а тот, кто помог ей вернуть деньги, вознаграждён?
-Кажется, он получил восемь процентов от суммы.
-Я бы сказал, восемь процентов маловато за услугу такого рода. Думаю...двадцать пять было бы в самый раз, - ответил Громов, пристально посмотрев на Олега, и одним глотком допил оставшийся коньяк в своей микроскопической рюмочке.
Огонь в камине разгорался всё ярче, и в комнате становилось светлее. Дрова потрескивали, наполняя помещение убаюкивающим послеобеденным уютом.
Глядя на огонь, собеседники, не сговариваясь, снова на некоторое время замолчали, довольные друг другом и своим времяпрепровождением.
...Весь остаток недели Света носилась по магазинам, наблюдала, фотографировала, записывала, сравнивала, подсчитывала. Наконец она созрела и позвонила Олегу:
-Сегодня мы должны заключить сделку. Вы всё выяснили с ценой?
-Светлана Ивановна, я как раз хотел вам позвонить...Мне очень жаль, но магазин уже продан.
-Как продан? Когда? Как же вы прошляпили?!
-Мне пообещали ответить сегодня и говорили вполне благосклонно... Сказали, это был особый покупатель, которому не откажешь.
-Какой-нибудь олигарх перехватил для своей «миски»! Мой магазин!!—Света была вне себя от досады и разочарования.
-Светлана Ивановна,- Олег замолчал.
-Что? — у Светы упало сердце. Неужели Пётр что-то узнал? Неужели всё?..
-Пётр Анатольевич желает поговорить с вами на серьёзную тему,- голос Олега звучал нейтрально, но Свете почудилось, что он немного печальнее обычного.
Ну вот сейчас всё и решится.
Лучше развод, чем постоянный страх перед ним, обречённо, но твёрдо решила она, и пошла переодеваться.
Что бы ни случилось, а запомнит её Пётр красивой и сильной.
...Через два часа Света проснулась. Рядом с ней, обнимая её, спокойно и ровно дышал её муж, Пётр Громов, «один из самых импозантных и музыкальных бизнесменов города», как написал о нём женский журнал «Татьяна».
Света не помнила, когда просыпалась рядом с ним.
Шесть пятнадцать утра, когда он обычно вставал, для неё было всё равно что три часа ночи.
Она рассматривала его лицо.
Оказывается, у Петра совсем мало морщин и седины, только несколько красивых серебряных нитей у висков, и совсем нет залысин!
Его смугловатая кожа была как бумага, поры почти не видны. Нос крупный, тонкий, с едва уловимой горбинкой. Жира нет, грудь в меру волосатая, руки накачанные...Света, затаив дыхание, стала отодвигать простыню, желая и далее продолжить изыскания супружеского тела.
-Ай-яй-яй!—притворно строго сказал Пётр.
Света вздрогнула от неожиданности.
-А, так ты следил за мной!—она ущипнула его за бок.
-Да, госпожа бизнес-вумен, я теперь буду за тобой следить. Я хочу, чтобы у тебя был успех. И он у тебя будет! Твой магазин будет лучшим. А потом, когда ты забеременеешь, мы откроем магазин для будущих мам. Моделью там будешь ты! И чтобы я больше не слышал никаких прогнозов твоей Инессы Борисовны! Быть может, она и милая дама, но...Мы поедем на консультацию в Швейцарию, Германию, Израиль. Я уверен, ты здорова. Твой организм просто отвык беременеть.
А пока...— Пётр улыбнулся Свете, встал, выдернул шнур телефона из розетки и вернулся в постель,- пока мы подумаем, как решить проблему естественным образом... Пути Господни неисповедимы!
_______________
...Штолле чуть пошевелился в кресле и почувствовал боль в спине. Он взглянул на часы и понял, что неподвижно просидел в кресле два часа после того как журналист из «Демократического Рейна» покинул его кабинет. Штолле поморщился и с трудом дотянулся до кнопки вызова секретарши.
Фрау Зильман появилась на пороге практически в тот же момент:
-Слушаю Вас, доктор Штолле.
-Запишите меня на приём к доктору Опицу. Желательно на сегодня,--всё равно сегодня я не в силах анализировать ситуацию и строить стратегию своего поведения, подумал Штолле. От тяжести того, что на него обрушилось, он уже даже не ощущал ни отчаяния, ни страха, ни злобы. Только пустоту.
...Доктор Опиц просмотрел снимки и сказал:
-Европейская медицина тут бессильна. Мои прогнозы могут только испортить вам настроение.
Попытайте счастья у тибетских монахов.
Сначала они, правда, будут пытаться поднять ваш дух и призывать вас раскаяться в грехах, без чего, по их учению, никакое лечение не поможет...Но поскольку вам нечего терять, попробуйте. Мне очень жаль, доктор Штолле.
Безучастный Штолле вернулся в свой офис и, как автомат, продиктовал фрау Зильман письма о прекращении участия в выборах в мэры и самоотводе с должности председателя совета директоров фирмы. Ошеломлённая женщина всё напечатала и принесла ему на подпись, не задавая вопросов.
Значит, даже она что-то знает, подумал Штолле с равнодушием приговорённого.
Штолле взял чистый лист бумаги и начал составлять список своих распоряжений на ближайшую неделю. Молодой русский адвокат Александр оказался прав, другого пути сохранить уважение жены и дочерей у Штолле не было - только самоотвод и отставка.
Надо доделать дела.
Так...триста тысяч ему вернули. Частные детективы, нанятые русским адвокатом, всё же нашли его деньги. А он и не надеялся...
Штолле написал фрау Зильман, чтобы его банк перевел на счёт адвокатской конторы Александра...как?...Гар-ку-ши-на...так... пятнадцать процентов от трёхсот тысяч?...сорок пять тысяч марок.
Что ещё? Срочно передать распоряжение на стройку, Бокову, чтобы выплатил приличную премию этим двоим...переводчице Багмана и Лукову, и повысил им зарплату. Суммы на усмотрение Бокова.
Плохо, что всё происходило в их присутствии, но ещё хуже было бы, если бы он услышал всё то же самое в присутствии Эльзы, Аниты и Гудрун. Вот что имел в виду адвокат...Гар-ку-шин.
Похоже, Александр Гаркушин действительно лучший профессионал в своём городе.
Закончив с указаниями о переводе денег, Штолле попросил фрау Зильман снова набрать приёмную доктора Опица, взять там информацию о тибетском монастыре, и выяснить, на каких условиях туда можно поехать.
На душе полегчало. По крайней мере, у него теперь был план, что можно сделать.
Он не так наивен, чтобы поверить, что если журналист обещал не публиковать те очерки, то он сдержит слово. Они просто задержут публикацию на несколько месяцев....или опубликуют очерки в какой-нибудь южногерманской или австрийской газете.
А даже если журналист и сдержит слово, то всё равно, рано или поздно, прямо или косвенно, информация дойдёт до Эльзы, Аниты и Гудрун.
Ведь когда-то и он сам не смог удержаться от соблазна использовать те деньги на создание своей фирмы.
Так разве сможет журналист, имея такой материал, удержаться и не издать, скажем, книгу, приписав, что всё изложенное — вымысел автора?
Только вот Эльзу никто не сможет обмануть, даже сам Рихард.
Так же как Альваро не мог и не хотел обманывать Алисию.
А ведь они похожи в главном, несмотря на различие рас, генетики, воспитания, образования: каждый всю жизнь любил только одну женщину, и оба при достижении целей были одержимы и неразборчивы в средствах.
Два брата...Рикардо и Альваро.
Два брата...
«А когда младший вырос, он предал старшего».
Штолле почувствовал острое жжение в груди, которое усиливалось с каждой секундой. Он испугался, протяжно вздохнул и громко, как ему показалось, позвал фрау Зильман. Но она всё не шла.
Он с мукой и надеждой смотрел на дверь.
Наконец дверь тихо отворилась, и в неё вошёл... Альваро.
Молодой, с шапкой чёрных кудрей, в старой рыбацкой рубахе и выцветших добела штанах. Штолле показалось, что в комнате запахло рыбой и водорослями.
-Я за тобой, брат. Я так долго ждал тебя. Всю жизнь! - улыбнулся он и протянул руки к Рикардо. Его глаза сияли любовью.
Рикардо застонал и подумал: я так виноват перед тобой. Разве ты сможешь простить, что успех и положение в обществе мне были важнее тебя?
-Я прощаю тебя, - сказал Альваро, не разжимая губ,- потому что люблю тебя.
А ОН, подумал Рикардо, ОН простит нас?
И наших отцов? И моего дядю Карла?
Разве такое можно простить?
Не перейдут ли наши грехи на наших жён и детей?
Альваро снова прочёл его мысли:
- Алисия всю жизнь молится за нас.
И ОН так давно взял к себе наших матерей. Рядом с НИМ, среди ангелов, они молятся о прощении наших отцов и о нас с тобой.
Много-много веков мы будем снова и снова видеть каждый миг нашего падения и мучаться жгучим, ни на секунду не прекращающимся раскаянием, КОТОРОЕ И ЕСТЬ АД.
Когда наши души очистятся, быть может, ОН простит нас.
ОН всем даёт шанс...
А Эльза и дочки будут вспоминать о тебе хорошо...и они будут счастливы.
Я это знаю. Верь мне,— голос Альваро умолк. Только его глаза сияли, и лучи этого сияния проникали в душу Рикардо и согревали её надеждой.
Радость разлилась в сердце Рикардо.
Она была большой, как весь мир, и Рикардо хотел вскочить с места и подпрыгнуть, чтобы Альваро подхватил его на руки, как в детстве, но не смог даже пошевельнуться...
-Не спеши, мой маленький заморский гринго, у нас с тобой впереди целая вечность,--сказал ему Альваро, ещё больше помолодевший от счастья.
...И они вместе взмыли в небо.
КОНЕЦ