Предательство зоопарка нервов плюёт детенышами кинжальных мелочей когда начинаешь разгребать муху дня, одергивая парашют одеяла глотков разговоров, зажимать двери знаков штиля подножки дипломной бабушки и молишь костлявые спутанности глубокомысленных вен. Ежедневные встречи осени с сумкой раздумий планов упорядоченного равновесия составляли спонтанную историю выпускных ощущений, но шоколад грязи из презрения мешком зарядки пьяной коры персонально зацеплял и осмотрительной партой глушил бесконечную секунду сердца. Вон оно, вот оно довольное эхо затянувшегося сахара крючков земли и фаната звенящего подоконника воспоминаний комфортабельных петель, цитрусового паха скучающих трав участи, по-школьному отрывает набережную притертых барьеров подработки истошного мира. Компот из дыма в голове заклеен чарующим одиночеством с шилом в монастыре, и при этом затуманены зеркала в облезлых комнатах шляп, где восседают слепые лесники пенопластовых зарослей.
Поистине, дыхательная сказка репетиторов балладных задниц абсурдными дредами невротического бога раскаляют асфальтовые баллончики капель жалости, упираются стружками визгливых денег сахарных долек вселенной как не добитое гнездо. Даже вздохи каникул судьбы фыркающей даром, читает морфий приспешников хауса обволакивающимися затяжками призраков рассудка кровати, как коридор апокалипсического дома. Все бы ничего, но двор вафли потолков боли и уютного терпения безлюдно давал о себе знать, капроново и скульптурно – непрошено...
-Лезешь подругами терзаний? Не ожидал...
-Побрился значит приоритетами...
Машинописная кукла из кустарного чифира наставника долбила бурю ближайшего внимания шарика, шестой половины полноценного анализа. Правило виновной мысли самостоятельного периода стягивает победу барьеров и упорство притёртостей топографического волнения. -Фрау хроники, зарисованных звонков мотивировать не пробовала? – песчинками в голосе влил блок экзамена настроения, пытаясь залипнуть отсылкой фантомного месяца.
-Ну надо же, можжевеловый дизайн с освежителем родительского дня.... это всего лишь парковый визит муравьиных чулок для аттракционной прогулок квартирного солнца.
-Зачем песенные любования репликами? Уговори накрахмалено что тебе?
Чугунная усталость переживаний зажимало в руки доминантность фраз и при этом с искренней, летней истерикой морды нагло зависала за спиной бессонницей пыли пчел на плацдарме края космоса. Я чувствовал сложенную гармонию ожидания оральной инквизиции для сглатывания хмельного негатива руин сфер мостовых ладоней невредимых вагонов.
В ее глазах снег библиотеки волчиц как гиперссылки зачеркнутых петель, а в бликах черпает лихорадка джунглей мозга.
-Сделай пожалуйста, сигаретный автостоп хлеба сгоревшим зверем... - ее прожектор короны курьера наполнял проспект одиноких слов колокольни. Оглушительный чертополох кирпичей шаманов вздрогнул загустевшими пучками юбки у книг воздуха...
-Сосновое молоко язычников? - заселяя рельсы зубочисток пригласил за стол.
Откромсал дамбовую лампу ветра и предложил пороги огородного олова. В засохших резюме глаз кусочки чечевичной органики полубродячей тетушки начали намокать. Выцветшие ключицы устриц подтверждали долгий и скачущий разговор.
-Как всегда дуновения бархата карт седины... - ее слова континентальными псами бомб безумствовали. - Нам нужно решить не прокрашенные билеты проблем пропотевших гейзеров лямки.
-С облачным маршем - подтвердил со сморщенной кровлей утверждений.
-Ты же не козырь отлива хрустального мотылька, накалывающего лампу пребывания. Очнись от не раздвоенной вдовы прокуренного крема сна, убери, пожалуйста, склоны проросшего мига журнального алфавита. Мое растекшееся сердце в тени упреков и стыда, исковеркана секундами твоей приправы вампира и дневник жизни насквозь пропитан белизной окулярного рассола. Фанты черной перхоти вспыхивают пластилином покаяния с тошнотворным конспектом формул смерти... твоей смерти. Мне заусенцами складок охота искусать посыпкой, уничтожить метелью, опошлить в нулевой порошок глиняного тебя, потому что тополем окна со встречными искрами не получается сделать тебя невнятными клочьями налета соседской совести счастливой белоствольной каютой. Без тебя рабская роза смеется клубами песни изорванной осени и мне под арестом излучин невменяемости конец. Напуганный аромат меня не хочет донное клеймо с тобой.
Бессовестными порезами озер першит шкатулки в ее зове, клубясь пулевой зарницей...
-Депрессивные цифры граммофона краеугольного фундамента в одноклеточной глупости и лязгающий декаданс пульса пианинового взрыва твоего имени все это рухнуло в абзацы бездны точечным замком подранка металла грез и иллюзий... Всецело нервное соло кардиологической болтовни прыща с физиономией интуиции обморочного безумца срывает пустоту веревочных страданий. Пойми, закрыта территория парных иллюминаторов запекшиеся от жидкости, горло не выжигает сутулый комок безумия и семья мотиваций из розетки карусельного туалета лошади биллиардного метро не звонит под кожу... Развязанная старость моложе единственной запертой крошки ступеньки лица. Умоляю кровь сумерек избавиться от хрупкости выдержки никчемности утомительного спокойствия тебя в тумане бесприютных желаний, прошу голубым грехом давай отклоним друг друга и станем воздушными друзьями. В этом дурмане суицидальных швов недель, хотя бы со слюнявой ивой легче и эта маковая ложь уха кудрявого гроба угловатой монетой ниспадет в нашу инфицированную копилку.... Не молчи узлами - она закрыла окончания и ждала реплику вязким эхом.
-Ну да... тучи педали острова... - отворачивая птичьи дилеммы волонтеров, осколки рассеянного голоса предательски скользили...
Она выдохнула струной монашкой и по альпийский ушла. Воцарилась серебро мерцания невыносимого аукциона декораций и запах мази танца в туфлях инкогнито, с дураками заблокированной мебели обойных чувств начинали таинство грусти раздетых коридоров и обсасывали адскую тишину подготовительной души грез. Голое тело капусты вечера в свете сердечной субстанции фрагментами интимного колодца вирусов вонзались первобытной силой боли. Сработавшая греческая защита милосердия и недоверием предвидело недоступные пазлы ошибок рюмочного романтизма пшеничного бульона или чужеродной химии....
Груда кольчуги таблеток расслабляла цвета дохлого ковра ощущения, потом начали хрипеть обороты года мгновений Будды, ткани Аллаха и клетки сока Бога...
24.09.2020