Вот уже пять минут, как я не находила телефона, который трещал где-то рядом. Плюнув, сказала в никуда: — Алло.
Телефон замолк.
Из ниоткуда спросили: — Гражданка Беляева?
— Да, кто это?
— Консульство Конго. Скажите, пожалуйста, ваш рост и вес.
— Сто шестьдесят четыре, пятьдесят два килограмма, — машинально ответила.
— Значит на диет стол, — отреагировал незнакомый мужской голос. После чего пошли короткие гудки.
Открыла глаза. Общага. На часах два ночи. Никакого телефона тут нет.
Конго... Диет стол... Господи, теперь какая-то ересь снится из-за этого проклятого африканского аспиранта. Вот тебе и прекрасное начало аспирантуры. Зачем только день назад нажралась с разведенцами и вляпалась в эту заваруху. А я ведь элита — генетик. С разведенцами...
Стала вспоминать, каких животных разводят в Конго. В уме крутились только дикие звери.
Чёрт, чёрт, чёрт, статья! Недавно прочитала — "Представители ООН расследуют случаи каннибализма в Конго". Надо утром позвонить Наташке. Ужас! Этот щуплый низкорослый конголезец, Андриен, хочет на ней жениться. Наташка — девушка лакомая, с головокружительными выпуклостями и небольшим слоем подкожного жирка, который придаёт телу дельфинью гладкость. Интересно, такая — на какой стол?
Мы дружим с первого курса. Меня поражает её восхитительный дар, устраиваеться на работу там, где ничего делать не надо. Поэтому Наташка всегда пластична, расслаблена и никогда точно не знает, где сейчас работает. Андриен учится в аспирантуре на кафедре разведения, где Наташка по специальности разводит всех, попадающих под её обаяние. Влюбился он в неё моментально и бесповоротно. С этого момента по этажам ВНИИ генетики и разведения стало слышно жалобное: — Наташя, зачем ты так?
Вчера эта злосчастная пьянка закончилась, как и все предыдущие, уже после того как последняя электричка ушла из Пушкина. Мы с Наташкой, которая живёт в Невском районе, пошли в общежитие. Негр не отставал.
Когда наше разноцветное трио медленно подплыло к общаге, я развернулась и сказала аспиранту: — Всё, иди домой, завтра поноешь на кафедре. Андриен не сильно обрадовался и отрицательно покачал головой. Наташка часто оставалась на ночь, но негры у меня ещё не ночевали. Смущало не то, что вахтёрша, Софья Павловна, скажет: — Вот шалавы уже до негров добрались. А то, что я была не уверена в вахтёрше. Чего доброго, её политкорректность победит очарование безраздельной власти: изгонять. И Софья Павловна неожиданно разрешит войти аспиранту дружественной африканской страны после полуночи. Поэтому я сразу сказала Наташке, что с ним в общежитие не пойду.
— Иди домой, — настаивала Наташка. Тем более, что общежитие для иностранцев было в трёхстах метрах от моего.
— Я без тебя никуда не пойду, - рюмил аспирант.
— Придётся теперь всю ночь таскаться по парку, — огорчилась я, остро ненавидя негра, расистку-Наташку и Конго.
Погуляв с полчаса, на совете в кустах решили убежать от негра. Пока мы бежали, безлюдный Александровский парк охотно разносил негритянские come backи, обращённые к Наташке, по своим вековым дорожкам, от Слоновых ворот до самого Лицея.
Днём нас вызвали к ректору института. Там уже сидел конголезец с совершенно наглой мордой. Ректор объявил нам: — Господин Андриен собирается написать заявление в консульство, поскольку считает, что вы заманили его в лес, чтобы убить.
— А что, так можно было? — сострила было я. Но шутка ректору не зашла. Потребовал объяснительную и посоветовал решить конфликт мирно. На что он намекал? Отдать Наташкино шикарное тело на растерзание какому-то зарвавшемуся сынку вождя племени?
Потупив глаза, попросили прощение у господина. В объяснительной же написали: что острая алкогольная интоксикация повлияла на наше антисоциальное и антигуманное поведение; что такое никогда более не повторится; и что при необходимости мы готовы пройти полный курс лечения от губительной зависимости.
Были милостиво прощены и отпущены.
Вспомнив, после "ночного звонка" эту историю, подумала: — Это кто ещё кого намерен убить, каннибал недоеденный!
Получается, что наш ВНИИГРЖ обучает разведению кого попало. А потом, пожалуйста, Би-би-си сообщает: — В Конго обнаружены тучные стада людей, которые выращиваются на мраморное мясо.
В темноте свесилась с кровати, чтобы найти сумку с аспирином. После того, как подняла голову, взгляд упёрся в иллюминированное уличным фонарём окно комнаты. В окне отчётливо был виден памятник Пушкину в Лицейском садике. На правой руке поэта всё также покоилась голова. Левая же рука была поднята, и указующий перст Александра Сергеевича был направлен прямо в моё лицо. Из него исходили яркие лучи света, слепившие глаза.
Обняв сумку, отвернулась к стене: — Даром, что Ганнибалы, друг за друга горой, — прошептала, засыпая.
Утром, вскочив, побежала на вахту звонить Наташке. Слава богу, она сама взяла трубку.
— Привет, Андриен не звонил тебе? — интересуюсь издалека.
— А чего ему звонить. Он с утра припёрся собственной персоной — прощение просить за вчерашнее. Стукач!
— Ты одна дома?
— Да, сейчас одна, мать ушла в магазин за чесноком, холодец с утра варит.
— А Андриен где?
— Так на кухне с ней был, сейчас пойду, посмотрю.
— Не ходи, закройся в комнате до прихода матери, - кричу в трубку, но Наташка уже не слышит…
Через две минуты трубка вновь обрела Наташкин голос: — Нет его на кухне. Мать целый бак холодца забабахала, запах какой-то противный. Не пойму из кого холодец-то. Наверное, потому что без чеснока ещё. А вот и она вернулась. Где негр-то? (спрашивает у матери).
— Так на кухне, где ему быть-то, — слышу, как отвечает родительница.
— Приезжай ко мне, холодца поедим. У тебя же, как всегда, наверное, в общаге жрать нечего, — вещает мне по телефону Наташка.
— Да идите вы все, — бормочу я и кидаю в ужасе трубку.