Рассказ
Как только Лазарь Агапчук скрылся за ближайшими кустами, Ванька в то же мгновение по-пластунски быстро пополз к реке. Подняться и побежать или пойти в полный рост не рискнул: а вдруг его одноклассник оглянётся? Нет, такое развитие событий не устраивало Ивана Захарченко.
Винтовку с оставшимся единственным патроном в патроннике не бросил, а, ухватившись за ремень, тащил её на сгибе правой руки, как и учили перед войной в Осоавиахиме.
Он хорошо знал, что там, под обрывистым берегом реки есть кромка суши, по которой можно будет незамеченным перебраться в густые заросли камыша и аира. А уж там дождаться темноты и…
Что делать дальше, он ещё не решил. Но то, что надо уходить из этой страшной деревни Пархач к своим, вслед отступившей Красной Армии, он знал точно.
Идти по открытой местности мальчишка не рискнул.
Полз, извиваясь, в густой траве, и ругал себя последними словами.
Как же так он опростоволосился, что не смог укрыться более надёжно? Неужели так устал, что ночью сон сморил его на лугу под кустом за околицей деревни, в которой он жил с родителями последние полтора года?
- Если что, пробирайтесь сразу же к пограничникам на погранзаставу, - не раз говорил папа сразу же, как их семья учителей из Донбасса приехала на Западную Украину в деревню Пархач.
Папа был не только хорошим учителем математики, но и знал что-то большее, пока ещё не постигшее его сыном четырнадцатилетним Иваном. И, уж тем более, семилетней Варенькой – Ваниной сестрёнкой.
- Пограничники – наши, советские. А тут сам чёрт без попа не разберётся в этой деревне. На первый взгляд все вроде люди как люди. А иной человек как глянет, словно штыком проткнёт, столько ненависти и презрения во взгляде. И таких много.
Иван тогда не всё понимал из сказанного папой, но привык ему верить.
В тот вечер, на исходе 21 июня, Ваня отпросился у родителей спать на сеновале.
Семья Захарченко снимала небольшой домик на окраине деревни. Его им выделил местный сельсовет как специалистам.
- Жарко в доме, - канючил за ужином сын. – Душно. Можно, я буду ночевать на сеновале?
- И я, и я хочу спать на сеновале! – подхватила сестрёнка Варенька. – И мне душно!
- Ещё чего? – родители переглянулись.
- Ладно, Иван, он мальчишка и почти что взрослый, - рассудила мама. – А ты-то куда, доченька? А если испугаешься ночью, тогда что? Мало ли чего бывает по ночам.
- Так и быть: пусть Ваня переночует сегодня один, а вот завтра может разрешим и тебе, дочурка. Мама права, - поставил точку в разговоре папа.
Сеновал с остатками прошлогоднего сена находился в углу сада, недалеко от избы.
Ещё не стемнело, а Ваня уже обживал новое место ночёвки.
Упав на сено, раскинув руки, мальчишка предался мечтаниям.
И не заметил, как уснул, даже не успев раскрыть книгу, которую взял с собой в надежде хоть немного почитать до захода солнца.
Среди ночи Ивана разбудили крики.
Кричала мама.
Плакала Варенька.
Голоса папы слышно не было.
Мальчишка спустился с сеновала и вдруг увидел, как изба взялась огнём.
В свете отблесков пламени мимо мелькнули мужские тени.
В одном из них по скрипучему голосу Ваня узнал отца его одноклассника Лазаря Агапчука дядю Ждана.
Мальчик всё понял.
Его охватил ужас. Он застыл, переводя взгляд то на мгновенно охватившуюся огнём избу с родными, то на удаляющуюся по-за огородами группу мужиков.
И тогда в голове вдруг всплыли слова папы:
- Если что, пробирайся на погранзаставу. Там наши.
Не раздумывая, Ваня метнулся к реке, и уже вдоль берега обогнул деревню, а потом и выбежал на дорогу, которая вела к заставе.
Его встретил пограничный наряд.
Выслушав мальчишку, отвели на заставу.
А потом на рассвете всё загрохотало и на заставе, и в её окрестностях.
- Застава! В ружьё! – эта команда сорвала с солдатской койки Ивана Захарченко, только-только прилёгшего отдохнуть после страшных событий.
Его пытались отправить вместе с семьями комсостава, но он категорически отказался.
Впрочем, никто и не настаивал.
И уже к полудню Ваня исполнял обязанности второго номера в пулемётном расчёте.
Так получилось.
Второй номер был убит в первые часы боя.
Мальчишке достались не только обязанности погибшего пограничника, но и его винтовка.
Ваня то набивал ленту для пулемёта патронами, а то и пробирался под огнём на заставу за боеприпасами, за водой для охлаждения «максима». А то и сам стрелял из винтовки, когда фашисты переходили в атаку.
Но когда к исходу дня подошли немецкие танки, и стало ясно, что застава долго не продержится, первый номер пулемётного расчёта молоденький солдат-пограничник в окопе, с которым Иван так и не успел познакомиться, ухватил Ивана за ворот рубашки, притянул к себе, приказал:
- Уходи! Слышишь, браток, уходи! Ты обязан выжить! Уходи! Приказываю!
Иван хотел было возразить, но увидел грязный солдатский кулак и злое, грязное лицо солдата, ухватил винтовку, выскочил из окопа, пустился в сторону деревни Пархач через пшеничное поле.
Ночь застала Ивана на лугу за деревней.
Идти в деревню не рискнул после всего, что случилось с его семьёй.
Он прилёг под куст, решил немного отдохнуть, собраться с мыслями.
Но сначала проверил оружие.
К великому огорчению, в винтовке, в патроннике, остался один единственный патрон.
И в карманах патронов не было. То ли он расстрелял весь боезапас, то ли растерял, Иван так и не понял.
Что делать? Куда идти? С кем посоветоваться?
Решил, что утром попытается пробраться в деревню до учителя физики – друга и товарища его папы. Они вместе приехали с Донбасса.
Разбудил Ваню его одноклассник Лазарь Агапчук.
Утром он навязывал телёнка на лугу и наткнулся на товарища.
- Ты чего тут делаешь?
- Да я… вот, - спросонья ответил Иван. – Мне бы одежонку какую да поесть. Немцы в деревне?
- А где ж им быть? – вопросом на вопрос ответил Лазарь. – Ты, значит, боишься их. Ну, ладно. Так и быть, принесу что-нибудь. Как не помочь своему однокласснику? – и ухмыльнулся. - Ты только будь здесь, дождись меня.
Голос Лазаря очень сильно походил на голос его отца: такой же скрипучий, утробный, только чуть звонче.
- Не подведёшь? - спросил Иван. – А то я проголодался сильно, да и одежда не помешает.
- Скажешь тоже! – заверил Лазарь. – Жди!
И тут же направился в деревню.
Не мешкая, Ваня по-пластунски пополз в другую сторону, к реке.
Солнце пригревало.
Приходилось то и дело вытирать пот с лица.
Он знал, он твёрдо был уверен, что одноклассник его предаст.
Иван выбрал себе огневую позицию на краю берега, по-над обрывом, за удобной травянистой кочкой.
Там, внизу, была песчаная кромка, на которую можно было в случае чего спрыгнуть вниз и быстро перебраться в заросли камышей, а уж оттуда переплыть реку на тот берег.
Укрыться можно было бы и за кустами, но это было бы укрытие. А мальчишке нужна была огневая позиция.
Бугорок кочки был удобен для стрельбы как упор.
И как бруствер в случае ответного огня.
Вот только патрон был один единственный.
И это огорчало больше всего.
Ваня увидел эту троицу, как только она ступила на луг.
Впереди почти вприпрыжку бежал Лазарь.
За ним широким шагом передвигался его отец дядя Ждан с ружьём в руках.
Замыкающим шёл немецкий солдат с винтовкой за спиной.
Они остановились у того куста, за которым застал врасплох Ивана его одноклассник Лазарь Агапчук.
Лазарь несколько раз обежал вокруг куста, разводил руками, что-то объяснял взрослым.
Дядя Ждан нагнувшись, обошёл куст и направился в сторону берега, к Ивану. Но что-то остановило его, он вернулся обратно.
Немецкий солдат стоял безучастный.
Иван удобно расположился для стрельбы из положения лёжа.
Он ловил в прицел то своего одноклассника Лазаря, то переводил винтовку на дядю Ждана, потом на немецкого солдата.
И снова в прицел попадал Лазарь.
Потом его отец дядя Ждан.
И опять солдат.
Мальчишка какое-то мгновение ещё сомневался.
Немец снял пилотку, обнажив голову, вытер пилоткой пот с лица.
Раздался хлёсткий одиночный винтовочный выстрел.
27.10.2020г. г. Барнаул