Она резко затормозила, и её "Старт - Шоссе" вклинилось юзом в мою "Десну".
"Поломка! Поломка!" - закричала она в ладоши, выпустив руль. И упала.
Я взял на руки её, велосипеды, и понёс на ручей поплескать ей в лицо и от пыли очистить педали.
Там, у ручья, семеня вместе с тазом лодыжками в куст, спросила она со вздохом таким, что как если холодным: "Чего это ты?" - И край платья, болтавшийся ниже икр, на стопу натянула.
"Что задумал?" - спросила она.
И я, собравшийся было поправить цепь, обратил внимание на то, как она хороша: трепещет газелью, а, главное, - смотрит!
"Что я задумал?! - вдруг вырвался рык из моего горла, - Сейчас увидишь!"
Одною рукой продолжая налаживать цепь, другой ухватил я край её платья от стоп, и снова задрал его ввысь - аж до икр!
"И как в цепи оно не запуталось?" - покачал головой.
"Глупый ты человек, - сказала она, - Мне ли не знать как ездить, чтоб не запуталось платье? Тебе ли, мужлан, тонкости эти понять?!"
Она поднялась надо мной; её носик задел край заходящего солнца, и носик тот шмыкнул: "Глупец!"
"Стой! - схватил я её за руль, - Я всё понял!"
"Что понял?" - остановилась она.
"Ну... это... Цепь с твоего велосипеда не слетела, а просто провисла!.. Сейчас починю!"
"Глупец!" - повторила она. Взмахнула на сиденье, и тут же исчезла. Я посидел, подумал, влез на "Десну" и поехал вослед.
"Странная, - думал я,- Ехала, упала, слетела цепь. Хотел помочь. И... виноват! Не пойму этих женщин!"
Я ехал один и по кочкам. Торопиться не думал. Заходящее солнце за сени пленяло мой взор. Воздух был чист, и чего-то другого мне было не нужно. Тишина наслаждала. Лишь только педали скрипели, скрипели, скрипели...