Это произошло в десятых числах августа 1996 года. Наш отряд принимал участие в освобождении Грозного, который на этот раз было решено брать без широкого применения тяжелой техники. Уроки первого взятия два года назад пошли на пользу, но и сейчас хватало бардака.
Первым из признаков этого беспорядка была разобщенность родов войск и даже наших подразделений. Заходили в город примерно одновременно, но потом все сломалось. Как будто, кто-то специально сломал оборудование и перемешал все карты. Подразделения начали терять друг друга, получали разные вводные и так далее. Возможно, так просто казалось, но казалось уж очень явно и навязчиво. Мы попали в сложную ситуацию. В одном из зданий, на четвертом этаже, находились мы: часть взвода, два отделения, корректировавших огонь. На первом этаже — духи. Где-то рядом — наши, где-то еще — морпехи. Они тоже недавно выходили на связь на какой-то волне, но уже не слышно. Чтобы нам выбраться, нужно прикрытие огнем, так как подъезд один, а выход блокирован боевиками.
Но бывает везение: увидели наших ребят в окна, жестами договорились об огневой поддержке. Спустились на второй этаж, где нас встретили духи шквальным огнем. Но наши из дома напротив дали им тоже хорошенько, что позволило пятерым из нас выскочить в окно, и перебежать в дом к нашим. По итогу, двоих ранило, но все живы. Но мы трое остались в доме после какого-то разрыва, не успели выскочить. Более того, мы отступили на третий этаж, и у нас остался один автомат с тремя магазинами патронов: 90 пуль на троих. Не густо в данной ситуации. Было еще две гранаты Ф1. А внизу человек 20 боевиков. Шансов нет, и мы это прекрасно понимали.
Но сидеть тут бесконечно тоже не получится. Приходится отстреливаться в лестничный проем, а патроны не бесконечны. Тогда почему-то вспомнил, как с младшим братом играли в «Денди». Там можно было тратить несколько жизней и подбирать патроны, а тут такой роскоши не было. Патронов осталось у нас 64, как сейчас помню. Приняли решение прорываться с сумерками. Настала ночь, и мы пошли. Пошли просто напролом, но не без мысли. У одного из нас автомат, у меня одна граната, у командира отделения еще одна. Договорились так: втроем спускаемся на второй этаж. Один из нас с гранатой остается у окна, а два других прорываются через подъезд. Кидаем гранату, очередь с АК и прорыв. Другому, что у окна, придется прыгать со второго этажа под прикрытием прорвавшихся. План так себе, но иного варианта нет.
Как только духи внизу притихли, мы рванули. Сержант к окну, а мы с Сашкой вниз: он с Калаша палит одиночными по дверным проемам, а я гранату кинул. Чуть ли не под ноги. Взрыв, и мы выскакиваем с подъезда. Отбежали до небольшой воронки в земле, и давай стрелять по подъезду. Саня правильно стрелял, по патрону в проем, чтоб не высовывались. Сержант наш, Антон «Малой», юркий такой парень не спешит прыгать. Но слышим сильный взрыв в доме и увидели, как он со второго этажа летит чуть ли не вниз головой. Шлепнулся, и не двигается. Хотели бы уже к нему выскочить, но он резко вскочил, и к нам зигзагами. Минуты три затишья, мы и сбежали к другому дому. Пролежали там до утра, прямо под заваленным бетонным козырьком. Нас осколками побило, боль тупая такая, кровь сочится.
Утром увидели наших в соседнем доме, перебежали к ним. Потом госпиталь, представили к наградам, но так и не дали. Сказали, что мы нарушили приказ, и не там очутились. Ну, и ладно. Антон рассказал, что после того, как мы выпрыгнули, духи наверх поперли. Он решил их поближе подпустить, и кинул гранату, а какой-то боевик взял ее в руки, вбежал в комнату, и хотел обратно швырнуть, но она в этот момент взорвалась так, что «Малого» выкинуло из окна взрывной волной по сути. Дом тот духи покинули в тот же день, а наши ребята рассказывали, что Антон с этим духом еще двоих положил. Такие вот истории бывают.
Из нашего взвода в 1996 году демобилизовались 22 человека из 26. Четверых потеряли, к сожалению. Но из этих 22 ребят, 12 уехали через три года обратно, на вторую компанию в Чечню. Антон, к сожалению, начал выпивать, и его уже не взяли, но парень был сильный, отчаянный. Потом и вовсе его следы затерялись. Хотел в 2003 году его к себе в охрану позвать, но сестра сказала, что он уехал в Украину к другу и исчез. Времена были сложные, и вспоминать их нет никакого желания. Как оказалось, война не стала худшим временем в моей жизни, а очень даже наоборот.